Поездка в Бангор. Крис Лебей проявляет себя. (1/1)

Как бы я не пыталась рассуждать логически, что призраков не существовало, я не могла отрицать тот факт, что с ?Плимутом-вэлиантом? творилось нечто, не поддающееся рациональным объяснениям. Например, раньше в задней двери было проеденное ржавчиной отверстие, а теперь дверь выглядела совсем как новая. Бад считал, что я подрехтовала двери и крылья машины, однако я не выполняла никаких работ над кузовом ?Плимута?. Ещё было лобовое стекло?— треснутое и мутное до матовости в самом начале, да вот только после того, как я стерла со стекла грязь и неприятный жирный серый налёт, трещина стала гораздо меньше. А потом я убедила себя, что поменяла лобовое стекло, хотя никаких подтверждений этому не существовало… Чем больше я думала о ?Плимуте?, тем более жуткими становились мои измышления об этой машине. Мне вспомнилось, как мы с Бадом проверяли ходовую часть ?Вэлианта? и оба выпали в осадок из-за её идеального состояния. Неполадки с электроникой и фарами можно было списать на возраст машины, но вот то, что машина каким-то образом обновлялась, ржавчина сменилась новым блестящим железом?— вот в этом заключалась настоящая мистика. Словно перебрав двигатель, поработав над карбюратором и радиатором, сменив воздушный фильтр и аккумулятор и практически все мелкие детали я запустила какой-то глубинный механизм регенерации. В последнюю неделю перед Рождеством у меня не было времени думать о призраке, о том, что затаилось под капотом ?Плимута? и как оно проявит себя. В школе мы сдавали тесты, эссе и лабораторные работы за полугодие, но я не волновалась?— в табеле успеваемости по большей части предметов я должна была получить отметку A. Патрик Питсман, достававший меня всё начало года, куда-то исчез?— краем уха я слышала, что он сбежал из дома и, когда я сдавала промежуточный экзамен по механике, мне никто не мешал заниматься. Большая часть школы готовилась к зимнему балу, Ли и Дэннис тоже шли на это мероприятие. Пока Сьюзан Андерсон лежала в больнице, у других девушек появился шанс хоть раз в жизни стать королевой бала, из-за чего в последнюю учебную неделю в коридорах разгорались постоянные споры, кто в чём пойдёт на этот бал и какой парень из двенадцатого класса самый симпатичный. Мои родители продолжали конфликтовать, но теперь перешли в стадию ?холодной войны?. По крайней мере, они не кричали друг на друга каждый вечер. Я взяла у папы несколько книг о теории мистицизма, где были описаны случаи встречи с призраками. По вечерам я листала их, пытаясь найти доказательства существования приведений, однако, научные труды наоборот сводили всё к суевериям и к тому, что люди сами себе внушили, что в их доме завёлся призрак. Наконец, наступило двадцать третье декабря?— сегодня нам выдавали табели и в этот же вечер должен был состояться многими долгожданный зимний бал, а ещё это обозначало начало зимних каникул. В школе все с ума посходили из-за этого бала: нельзя было просто пройти по коридору и не наткнуться на мишуру или серпантин, свисающий с карнизов, в дверных приёмах и с некоторых шкафчиков, или на девушек, которые переживали из-за своих платьев или потому что их никто не пригласил и они шли без пары. Ещё пару дней назад Бад предложил мне съездить в Бангор?— только он и я. Для меня это было лучше любого приглашения на бал. Да, многим бы такая поездка показалась бы утомительной, 120 миль туда и обратно, но не мне. В прошлый раз, когда мы ездили в Бангор я почувствовала себя так, словно я наконец-то вырвалась, нашла место, где меня никто не знает и я просто могу быть собой, могу не стесняться брать Бада за руку, могу стать тем, кем захочу, а не соответствовать ярлыкам, полученным в школе. С утра я оделась достаточно нарядно для меня: в сарафан из бордового вельвета с колготками в тон, надев под него полосатый джемпер. Всё это неплохо сочеталось с моими уже извечными ботинками на толстой рифлёной подошве. К тому же, я нацепила на нагрудный карман некоторую часть моей коллекции хэллоуинских значков-пинов. И сегодня пару раз я подметила, что другие девушки говорили обо мне, но не осуждали. Им нравилось, как я была одета. Лемми Фергюсон, перед которой я сидела на математике, улыбнулась мне и сказала, что я здорово выгляжу. С Ли и Дэннисом мы пересеклись перед ланчем, я поймала их на входе в кафетерий, когда Дэннис довольно-таки драматично вскидывал руки над своим табелем, издавая нечленораздельные звуки. ?— Признавайся, сколько предметов ты завалил? —?Я дружелюбно хлопнула его по плечу:?— кто-нибудь из вас хочет сэндвич с сыром? ?— У меня салат с тунцом, хочешь? —?Звонко воскликнула Ли. Я села рядом с ней, напротив Дэнниса. Мы махнулись нашими ланчами, а ещё Ли принесла с собой пирожные ?Твинкиз?. ?— Математика и химия?— C, однако миссис Джоунс заявила, что если я и дальше продолжу в том же духе, она исправит C на D и уведомит моих предков. Мой средний балл теперь 3,1! —?Обреченно простонал Дэннис, однако тут же потянулся к ?Твинкиз?. Я понимала, почему Дэннис переживает?— Лорна относилась к оценкам также серьёзно, как и моя мать. ?— Самое смешное, что он подтягивал по математике меня, а я получила B с плюсом. ?— Не видать тебе Лиги Плюща. —?Подколола я Дэнниса. Элитные колледжи никого из нас не ждали, однако, учиться в городском колледже?— считай, что признаться в том, что ты ни на что больше не годен. Дэннис схватил меня за руку: ?— Эш, ты должна понимать! Если моя мама узнает, что я сполз по двум предметам, она решит, что Ли дурно на меня влияет. Найдёт мне репетитора и будет курировать, сколько часов в неделю я уделяю школьным дисциплинам. —?Мы с Ли принялись его утешать, в конце концов, всё было не так уж плохо. Большинство учителей поставили ему B.?— Ты ведь не идёшь на бал? Неужели будешь торчать в ангаре у Реппертона всё каникулы? —?Дэннис с подозрением прищурился.?— Так, во-первых, я не торчу в ангаре всю неделю напролёт. У меня свободны выходные и я работаю не весь день,?— я скрещиваю руки на груди:?— во-вторых, Бад предложил сегодня прокатиться до Бангора.?— Опять за какими-нибудь автозапчастями??— Нет, просто так, мне понравилось там гулять. Бад знает пару интересных мест. —?Пожимаю плечами я. Ли показывает мне на своём телефоне фотографии своего платья, я прошу написать мне, как тут пройдёт бал, а затем Дэннис тревожно уточняет: ?— Вы же не на ?Вэлианте? поедете? ?— Нет, на ?Crown Victoria? Бада. —?Скорее всего, Дэннис был первым человеком, у которого возникло нехорошее предчувствие насчёт ?Плимута?. Дэннис невнятно пытался мне втолковать, почему на моём ведре с болтами не следует ездить в такую даль. Однако я и сама бы не поехала на ?Плимуте? теперь, когда меня терзали сомнения в том, что ?Вэлиант? был обычным автомобилем. Для меня ?Плимут-вэлиант? никогда и не являлся простым автомобилем, за старым кузовом и потёртым винилом скрывалось нечто большее, что-то, что я увидела и не могла описать?— этот автомобиль ждал меня всю мою жизнь, как будто он был предназначен для меня. Но теперь я чувствовала, что в потенциале ?Вэлианта? таилась опасность. Вместо последних двух уроков нас всех согнали в актовый зал. Директор, мистер Кламски, долго распинался о том, что мы должны быть осторожны во время каникул, дабы избежать инцидентов, наподобие того, что случился с Чаком Верделлом и Сьюзан Андерсон. История обросла подробностями?— теперь Чак твердил всем, что в них врезался самый настоящий катафалк, однако, мне казалось, что в тот вечер он просто напился и не справился с управлением. Без Сьюзан?— она всё ещё была в больнице, Чак вёл себя куда спокойнее, да и вообще, как и многие футболисты, особо нигде не светился сразу после того, как заканчивался сезон игр. Я не припоминала, чтобы последние несколько недель кто-нибудь пытался мне навредить, подколоть или опустить, как до этого. Бад на ?Ford Crown Victoria? ждал меня на школьной парковке. За прошедшую неделю намело почти десять дюймов снега и сегодня весь школьный двор буквально сверкал белизной, ребята из средней школы играли в снежки, пока ждали автобус. Многие, даже старшеклассники предпочитали перебежать этот участок школьного двора, накрыв голову рюкзаком, руками или капюшоном, дабы избежать попадания в них комка мокрого снега. На улице было чуть больше двадцати по Фаренгейту. Бад стоял у двери машины, с вызовом облокотившись на крышу, выжидал меня. Я ещё не успеваю подойти к машине, как он бросает неодобрительный взгляд на мою утепленную джинсовку.?— Ты ведь замёрзнешь! —?Сам Бад одет в коричневую косуху и красный, цвета крови свитер и свои самые незаношенные джинсы. Он берёт мои начинающие зябнуть ладони, целует в висок и приказным тоном говорит:?— Давай, запрыгивай в машину. Сейчас поедем. —?Я машу Дэннису и Ли, окликаю их:?— Пишите мне! Увидимся на каникулах! —?Я сажусь в салон ?Форда?, Бад включил печку на полную мощность?— я тут же сбрасываю куртку, поворачиваюсь и кладу её на заднее сидение вместе с рюкзаком, копаюсь в бардачке, нахожу флэшку с музыкой, вставляю в магнитолу.?— Заедем на заправку,?— поясняет Бад, трогается с места, оставляя школу позади. Он объезжает рабочие кварталы, я наблюдаю через лобовое стекло проплывающие мимо старые здания колледжа и городского муниципалитета, ?Уоллмарт? с забитой до отказа парковкой?— всё спешат закупиться к Рождеству. Мы отъезжаем от Либертивилля на пару миль, Бад сворачивает на заправку, расплачивается наличкой за бензин. Я разглядываю указатель, если повернуть направо через сорок миль можно оказаться в Касл-роке, а до самого Бангора?— 118 миль. Касл-рок более крупный город в округе Пенобскот, чем Либертивилль, однако, пользуется дурной славой. В восьмидесятых и девяностых годах там происходили страшные вещи: в городе орудовал маньяк, на шерифа напала бешеная собака, сошёл с ума местный писатель?— кажется, у папы даже была пара его романов, а в конце девяностых город пришёл в упадок и часть жителей предпочла уехать из Касл-рока. Сейчас город не процветал, но и не был заброшен, однако, местные предпочитали существовать автономно и не очень-то жаловали тех, кто переезжал в Касл, соблазнившись низкими ценами на жильё.—?Чем будешь занята на Рождество? —?Вытягивает меня из раздумий Бад.—?Ох… Раньше я бы сказала, что у нас будет скромный семейный обед, обмен подарками и всё такое, классическое семейное празднество,?— я развожу руками, ловлю себя на мысли, что мне вообще не хотелось ничего праздновать, слишком напряжённая атмосфера была в доме:?— может быть, я просто буду сидеть у себя в комнате, смотреть сериал по одной из книг Джо Хилла. Или постараюсь помешать своему папе выпивать каждый вечер по шесть банок пива. —?Меня действительно волновало состояние отца. Не смотря на то, что он, как ни в чём не бывало, продолжал работать, принимать курсовые у студентов и заниматься домашними делами, что-то в нём сломалось. Если бы я не вытаскивала его в выходные, он бы сидел дома, уставившись в одну точку потухшим взглядом, продолжая хлестать пиво до тех пор, пока его не начинало клонить в сон.?— Можно будет придумать что-нибудь повеселее. Для тебя и мистера Каннингема. —?Ободряюще улыбается Бад. Рассматриваю его профиль: длинный нос, твёрдая линия подбородка, ловлю озорную искорку во взгляде. Я касаюсь его руки, чувствую, как это прикосновение придаёт мне уверенности. Мы едем уже где-то с час, придумывая, чем можем заняться в мои зимние каникулы. Бад ударяется в воспоминания, рассказывает забавные случаи из жизни его семьи. Мы говорим о каких-то незначительных мелочах, даже смеёмся, когда мои мысли вновь заполняет собой ?Плимут-вэлиант?. Причиной тому была ?Heart-sharped box? мёртвого исполнителя и ассоциации с одноимённой книгой Джо Хилла.?— Бад, можно спросить? Ты веришь в призраков? -Тяжело вздыхаю я, убавляю громкость на магнитоле, хотя эта песня мне нравится.?— Мне… Сложно сказать. —?Бад хмурится, крепче берётся за руль. Обдумывает ответ на мой чудаковатый вопрос:?— Я не отрицаю, что временами случается нечто ненормальное, о чём трудно говорить, но этого не достаточно чтобы начать верить в призраков. Но… —?Он смолкает, включает дворники, которые сметают почти незаметные снежинки с лобового стекла. Я замечаю, как он упрямо выгибает рот, как белеют костяшки, он буквально вцепился в руль.?— Что ?но?? —?Я думаю о ?Вэлианте?, о том, как о машине отзывался Дэннис. Вот он бы точно поверил в существование призрака.?— От некоторых вещей у меня мурашки по коже. —?Признаётся Бад.?— Например, от моего ?Плимута?? —?Подбираюсь к основной теме я, облизывая губы от волнения. Мне приходится рассказать Баду всё, стараясь, чтобы это не звучало как бред испуганной девушки, которая пересмотрела фильмов ужасов. Я начинаю с трагичной смерти Криса Лебея, перехожу к покупке ?Вэлианта? и того, что я ощутила, что в этой тачке есть что-то необъяснимо притягательное, словно под всём тем слоем ржавчины и пыли, под старыми облезлыми сиденьями скрывалось нечто необычное, что могла разглядеть только я?— из-за чего мне так не терпелось восстановить ?Плимут?. Только вот, ?Вэлиант? словно сам начал восстанавливать себя?— я описала, как отверстие в двери машины затягивалось на моих глазах, словно ?Вэлиант? зализывал раны. Я продолжаю говорить, понимаю, что вот-вот Бад назовёт меня чокнутой или сочтёт, что я переутомилась.?— Я видел привод твоей машины. И могу сказать одно. У сорокалетних автомобилей не бывает такого днища, словно они вчера сошли с конвейера, особенно когда на них проехали не одну и даже не двадцать тысяч миль. Не знаю, призрак это или нет, но что-то явно происходит с этим ?Плимутом?. Но теория о призраке объясняет неустойчивость крышки багажника, мигающие фары и вечно орущий на меня кассетник. —?Бад в задумчивости потирает подбородок. А я думаю о том парне, который поранил руку, когда пытался перетянуть сидения в моей машине. О том, что без меня ?Вэлиант? не желал заводиться, словно я была последней?— и самой необходимой деталью.?— Ты мне веришь? —?У меня по коже бегут мурашки, если призрак существует, то что ему от меня нужно и есть ли способ от него избавиться. Бад медленно кивает, с каждой минутой он становится всё более серьёзным. Он выключает музыку, пару минут мы едем в тишине на скорости около семидесяти миль. Я начинаю тревожно перебирать в уме варианты, что будет происходить дальше.?— Сначала я подумал о другом. Когда умерла моя мама… —?Бад хмурится, напряженно смотрит вперёд, на шоссе. Понимает, что он начал не с тех слов:?— Моя мама… Она никому не сказала, что больна, потому что сама узнала слишком поздно. Такое иногда случается, онкология может развиваться очень быстро и без симптомов и проявить себя уже на стадии метастазы. Когда она сказала об этом отцу… Я думал, он разгромит от злости весь дом. Мы с ним в этом похожи. Мы всегда злимся, когда не можем понять свои чувства, когда нам страшно, когда мы не можем принять какой-то факт, когда не можем повлиять на происходящее. Когда она узнала том, что больна, ей оставалось меньше трёх месяцев. Они с отцом много говорили о её состоянии, о том, может ли он что-то предпринять. Я подслушивал эти разговоры и… Тогда я думал, что моя мама заболела из-за меня, если бы я не родился, с ней бы всё было бы в порядке. Я вбил эту мысль в свою тупую башку и ненавидел себя, такой вот извращенный эгоизм. Я не вникал в слова типо ?наследственность?, ?передаётся по женской линии?, в объяснения о том, что моя бабушка тоже не дожила до пятидесяти из-за того же диагноза, не желал понимать этой предопределённости. Я ненавидел то, что происходило с моей мамой, то, что я никак не мог повлиять на её состояние. Всё, что я мог сделать?— это не оставлять её одну. Я прогуливал школу, чтобы побыть с ней. Мы с ней много говорили, мама, даже когда её состояние стало стремительно ухудшаться, пыталась приободрить меня. Ей помогали только самые сильные обезболивающие, от которых мама почти ничего не соображала и большую часть времени спала. Но я всё равно должен был быть рядом. Мне казалось, так будет правильно, хотя отец и дед постоянно гоняли меня, считая, что если я буду меньше видеть, как она страдает, я легче перенесу её уход. И всё равно я проводил в её комнате большую часть своего времени. И, после того, как её мучения прекратились?— для неё смерть действительно была облегчением, я… Я не могу зайти в её комнату, смотреть на её машину или вещи без мурашек по коже. Отец и дед не стали ничего менять, а мне до сих пор кажется, что моя мама ещё здесь, что вещи способны были сохранить какую-то часть её личности, её сущности. Словно мы негласно решили, что если мы что-то изменим, уберём её машину из гаража?— мы предадим память о маме. Обычно люди после такого начинают убирать в коробки вещи, напоминающие им о тех, кто их покинул, прячут эти вещи на чердаке или в подвале… А когда кто-нибудь случайно спотыкается об эту гребанную коробку и вещи вперемешку с памятью, с воспоминаниями оказываются на виду… Вот тогда люди начинают бояться призраков. Они начинают бояться того, что пытались забыть о том, кто был им дорог. Для меня настоящие призраки?— это воспоминания и тот факт, что ты никак не можешь изменить прошлое. Это то, с чем ты должен смириться, но не можешь. —?Кажется, сейчас Бад поделился со мной самыми своими сокровенными мыслями и переживаниями, то, что он держал глубоко внутри. Всё, что я могу сейчас?— это положить свою ладонь на его руку, чтобы показать, что я здесь, я рядом. От его слов у меня на глазах слёзы наворачиваются, а в груди что-то сжимается в твёрдый болезненный комок.?— Я ни с кем ещё не говорил о смерти моей мамы,?— выдыхает Бад. Разговор явно был не для поездки в машине, однако, теперь, когда он выговорился мне, я ощущаю себя ещё ближе к нему.?— Тебе я могу рассказать то, что так долго держал в себе. Потому что в отличии от остальных ты не считаешь меня просто тупым засранцем, который только и будет что всю свою жизнь чинить тачки. —?Бад невесело, даже горько усмехается.?— Потому что ты не такой. Ты далеко не тупой, конечно, ты вёл себя иногда даже со мной как последний засранец, но я знаю, каким ты можешь быть,?— Бад позволяет себе слегка улыбнуться, я вновь смотрю на его лицо в профиль:?— и даже если ты всю жизнь проработаешь в семейной мастерской это не делает тебя хуже.?— Для некоторых рабочие парни?— это люди второго сорта.?— Например, для моей матери. —?Я отпускаю глаза в пол, вот ведь ляпнула.?— Как по мне, лучше уж каждый день возвращаться домой с руками, от которых уже почти не отчищается машинное масло, и при этом быть честным человеком, чем никогда не выполнять грязную работу, но при этом вести себя как конченная мразь. —?Заявляет он, а через пять минут более весело констатирует:?— Последняя миля до Бангора. Мы въезжаем в плотный поток машин, Бад сбрасывает скорость. Я ерзаю на сидении в предвкушении замечательного вечера, пытаюсь расслабиться, не забивать себе голову мыслями о том, что происходило с ?Плимутом?. Когда мы въезжаем в город, Бад уверенно едет по ярко освещённом улицам. Рождественская иллюминация придаёт Бангору особого тепла и уюта. Двухэтажные здания, чей фасад выкрашен в яркие осенние цвета?— багряный, оранжевый, солнечно-желтый, тыквенный, заполняют большую часть исторического района. Это и жилые дома, и маленькие магазины, и офисные здания, и аккуратный библиотечный центр с пятидесятифутовой статуей Пола Баньяна. Под снежной шапкой Баньян больше похож на молодого Санта-Клауса, чем на фольклорного лесоруба. В прошлый раз, когда я отвозила ?Плимут? для перетяжки сидений мы были в этом же районе. Бад тогда припарковал машину возле широкого перекрёстка, прямо перед витриной магазина запчастей ?Джанкингс-моторс?, судя по всему, носившего фамилию владельца. Помимо этого магазина прямо по улице была парикмахерская с жестяной вывеской, выдающейся перед зданием, антикварная лавка ?Нужные вещи?, в витрине которой переливались и блестели в свете разноцветных огоньков гирлянд различные винтажные шкатулки и табакерки с эмалевой и металлической поверхностью, жемчужные бусы, набор для бритья с опасной бритвой, большое зеркало в вычурной оправе, россыпь колец на бархатной подушке и старый велосипед с серебристой рамой и прищепленным за спицы заднего колеса тузом пик. Напротив была закусочная всё в том же ретро-стиле, где подавались превосходные грушевые пироги и вафли с кленовым сиропом, а если пройтись до конца улицы, можно было наткнуться на букинистический магазин. Бад вновь оставляет машину напротив магазина автозапчастей, ждёт, пока я надену джинсовку. Пока он блокирует двери машины, я делаю несколько снимков того, что меня окружает, снимаю Бада со спины и в профиль, когда он оборачивается. Бад усмехается, убирает ключи в карман.?— Давай, я сделаю фото. —?Он встаёт позади меня, берет мой телефон и как-то ловко и гораздо быстрее меня делает серию наших снимков, исхитрившись меня при этом поцеловать. Я краснею, убираю телефон в нагрудный карман джинсовки, забираюсь пальцами под рукав косухи Бада, щекочу его запястье.?— И что ты нам подготовил??— У меня есть пара идей, а чего бы ты хотела? —?Бад хитро прищуривается, знает же, что мне нравится, когда он ведёт себя самоуверенно, но без наглости.?— Может быть, обойти всё, что есть на этой улице? —?Меня манит блеск витрины ?Нужных вещей?, а ещё я вновь хочу посетить тот книжный магазин. Мне все кажется таким интересным.?— Я не против, только сразу скажи, если замёрзнешь. —?Иногда неуклюжая забота Бада такая трогательная, что просто хочется позволить ему каждую минуту пытаться надеть на меня свой свитер, и вообще вести себя со мной так, словно в какой-то момент я превратилась в фарфоровую статуэтку и теперь меня надо от всего оберегать. В дверях ?Нужных вещей? висит колокольчик, мы заходим в помещение, изнутри также украшенное гирляндами и маленькими шариками. По стенам развешаны таблички, номера из различных штатов и плакаты в стиле пин-ап, а также постеры старых чёрно-белых фильмов. У левой стены стоит большая подставка для виниловых пластинок, которыми заинтересовался Бад. Я обхожу магазин по кругу, мимо стеклянных подсвеченных изнутри витрин, мимо выставленных рядами серебряных побрякушек, к полкам подписных изданий.?— Мой отец собирает пластинки. Так я и узнал о многих группах из восьмидесятых. —?Поясняет Бад, держа в руках конверт в чёрных и серых тонах с искажённой оскаленной пастью непонятного животного и скрещенными костями.?— ?Motorhead?, у них все обложки похожи одна на другую. —?Язвительно подмечает продавец?— высокий, около шести футов и пары дюймов, костлявый пожилой мужчина, на нём фланелевая рубашка, джинсы и ботинки ?Timberland?. У него овальные очки в металлической оправе и лицо постаревшего актёра фильмов ужасов, но при этом обаятельное. Я стою у полки с подписными изданиями, на удивление не всё эти книги?— признанная классика. На верхних полках среди хорошо сохранившихся изданий Стейнбека, Фолкнера и Драйзера, стоят книги Роберта Говарда в твёрдом переплёте, пара запечатанных журналов фантастики тридцатых годов. А ниже стоят куда более недорогие книги, зачастую в мягких затертых обложках. Романы Джорджа Старка об Алексисе Мэшине, первое издание той книги о девушке с телекинезом, которую на школьном балу облили свиной кровью, иллюстрированные издания романов Нила Геймана.?— Что-нибудь вас заинтересовало, мисс? —?Продавец перехватывает мой взгляд, направленный на книги с нижних полок. Серые глаза за очками весело блестят, располагая меня к этому человеку.?— А почём пластинки? —?Спрашивает Бад, колеблется между сразу тремя.?— Двадцать пять долларов девяносто девять центов. Книги Бомонта или?— если вам угодно?— Джорджа Старка, стоят всего-то пятнадцать долларов. Советую вам взять вот это,?— длинные костлявые пальцы мужчины извлекают на свет роман с интригующим названием ?Воробьи летают снова?:—?Последний роман, опубликованный после его смерти. Квинтэссенция резких деталей и кровавых подробностей Старка и размышления о высоком самого Бомонта. —?Я беру в руки книгу, читаю аннотацию.?— Тут сказано, что Бомонт жил в Касл-роке и даже был там похоронен. —?Я вспоминаю папину книжную полку, на ней было несколько книг Тадеуша Бомонта. Действительно, из головы вылетело, что именно Бомонт был тем покойным писателем из Касл-рока.?— Вроде бы он не справился с творческим кризисом. Считал, что исписался. Романы, написанные под псевдонимом, приносили ему деньги, но он перестал их писать, аргументировал это тем, что за подобные романы Пулитцеровскую премию не вручают. —?На минуту мне показалось, что продавец антиквариата мог лично знать Бомонта.?— Ладно, потом погуглишь,?— Бад кладёт мне ладонь на плечо, под мышкой он держит пластинки:?— взять тебе книги? —?Я уже листаю первый роман об Алексисе Мэшине, триллер затягивает с первых строк. Потому что начинается с убийства.?— Если что, у меня есть свои деньги. —?Напоминаю Баду я.?— Так пускай они останутся при тебе. —?Хмыкает Бад, кладёт на высокую конторку вишнёвого дерева две пластинки и оба романа.?— Восемьдесят один доллар девяносто восемь центов. Вы из какого-то соседнего городка? Из Касл-рока? Мне кажется, я уже тебя видел, парень.?— Из Либертивилля. Я езжу сюда каждый месяц в ?Джанкингс-моторс? и перекусываю напротив.?— А, точно, видел тебя у Нэнси. Работаешь в каком-нибудь автосервисе? —?Догадывается продавец антиквариата.?— Его отец владеет автомастерской в Либертивилле. —?Вежливо поясняю я, пока пожилой мужчина перекладывает пластинки толстой крафтовой бумагой.?— Семейный бизнес, славно. Знаете, что мне нравится в маленьких городках в этой части Новой Англии?— в них никогда ничего не меняется по-настоящему. —?Кажется, я понимаю, о чём толкует продавец антиквариата. Действительно, в Либертивилле время словно остановилось больше двадцати лет назад. И это может показаться очаровательным, если ты не родился в подобном месте и не желаешь из него уехать сразу же, как только тебя примут в колледж.?— Сэр, а почему магазин так называется?— ?Нужные вещи?? —?Интересуюсь я, получив свои книги, как и пластинки тщательно завёрнутые в бумагу.?— Потому что назвать магазин ?Бесполезный ностальгичный хлам? было бы фатально для бизнеса,?— с широкой улыбкой отвечает пожилой мужчина.?— И всё? Никакой предыстории? —?Усмехается Бад, берёт меня за руку.?— Конечно, я бы мог вас запугать, сказав, что всё вещи в моём маленьком магазине прокляты и заставляют вас всем сердцем возжелать обладать ими, но разве это не слишком банально? —?Я не сдерживаю смех, в прочем, на подобную реакцию и рассчитывал владелец, а не просто продавец антикварного магазина.?— Счастливого Рождества! —?Желаю я продавцу в тот момент, когда мы уже стоим у двери. ?— Занятный магазинчик. —?Качает головой Бад, когда мы выходим на улицу. ?— Мне понравился этот продавец. Думаю, когда ты торгуешь антиквариатом ты вроде как продаешь историю. Не просто вещи, а ещё и какую-нибудь легенду к ним в придачу. ?— По крайней мере, он не попытался нам что-нибудь навязать. —?Бад ведёт меня к перекрёстку, где мы стоим на светофоре, а на головы нам падает всё больше и больше снега. Снег падает мне на плечи, волосы, на ресницы, я почти ничего не вижу в этом снегопаде. Вместо того, чтобы гулять по улицам и заходить практически в каждый магазинчик согреться, Бад привёл меня в скромный ресторан с американской кухней. Мы садимся за угловой стол под лампой в большом плафоне, за отдельную ширму. Я изучаю меню, смотрю на различные предрождественские предложения. ?— Можно мне молочный коктейль и фри с беконом и сырными шариками. —?Определилась я, когда к нам подошла официантка в длинном фартуке поверх зелёного платья. ?— Стейк и фасоль чили и кока-колы. Шона, я на минуту. —?Бад оставляет меня одну за столиком, выходит из-за столика. Я проверяю свой телефон, вижу пару смс от папы с просьбой позвонить ему и вопросом, начался ли в Бангоре снегопад. Я тут же набираю его, начиная беспокоиться. ?— Да, пап, ты просил меня перезвонить? ?— У нас тут начался самый настоящий снежный буран,?— я слышу, что папа ещё не дома, может быть, даже на улице или на парковке у колледжа.?— Тут тоже довольно сильный снегопад. —?Подтверждаю его опасения я.?— Вот поэтому я и хотел спросить, как вы думаете добираться, в темноте и при такой погоде? —?Я слышу двигатель папиного ?Форда?, упрямое фырчание.?— Об этом мы как-то и не подумали… —?Бад подходит ко мне, спрашивает в чём дело. Папа тут же просит передать ему телефон.?— Да, мистер Каннингем… То есть Майкл, да, конечно, нет, тут ещё не буран, но и не вот что хорошая погода. Можно переждать. Конечно, просто сидеть в машине несколько часов не вариант. Может, я сниму номер в мотеле? —?Бад широко ухмыляется, несколько раз односложно отвечает моему папе ?да? и ?нет?, а затем возвращает мне мобильник.?— Бад предложил хороший вариант с мотелем,?— папа переходит на более строгий тон:?— я ведь могу надеяться, что вы не решите воспользоваться ситуацией? Я всё понимаю, отсутствие родительского контроля, другой город, располагающая обстановка, просто постарайтесь без глупостей.?— Пап, Бад уже взрослый! Ему двадцать один. —?Напоминаю я, думаю о том, что может входить в папину размытую формулировку.?— Шона, мне нужно напоминать тебе некоторые правила? Об использовании контра…?— Нет, пожалуйста, не нужно! —?Обрываю я папу на полуслове, пунцовею от шеи до лба, кожу изнутри обдаёт жаром. В школе у нас было половое воспитание, но обсуждать с папой такие вещи…?— Понимаю, тебе неловко, прости. Если снегопад закончится утром, жду к двенадцати. А вообще позвони мне сразу как поедете. И да, Шона, я тебя очень люблю. —?Если бы я начала оправдываться перед папой, это ощущалось бы фальшиво. Однако он сам перескочил со скользкой темы.?— И я тебя, пап.?— Ладно, хорошо проведи время. —?Мне кажется его голос полон тоски. Папа завершает звонок, а Бад смотрит на моё покрасневшее лицо, а затем с самой лукавой ухмылкой заявляет:?— Твой папа разрешил нам заночевать вместе??— Что-то вроде того. —?Я мешаю соломинкой густой молочный коктейль, втыкаю вилку в один из сырных шариков. ?— У тебя весьма лояльный отец. Дед, насколько я знаю, разве что с дробовиком за моим отцом не гонялся, когда папаша был в моём возрасте и ухаживал за мамой. —?Бад режет стейк, всё ещё лукаво улыбается: ?— Хочешь поделим порции пополам и обменяемся? —?Я тут же соглашаюсь, потому что фри хорошо будет сочетаться со стейком, а сырные шарики приятно макать в чили.?— И как потом начали уживаться твой дедушка и отец? —?Интересуюсь я, мы с Бадом сидим максимально близко друг к другу, сдвинув тарелки и без застенчивости меняемся едой друг с другом.—?Дед у меня всю жизнь проработал на заводе, на большого босса?— корпорацию ?Крайслер?. Он у меня инженер, занимался чертежами для базовых моделей. Он начал уважать моего отца, когда тот открыл автомастерскую, изначально маленький гараж на две машины. Дело разрасталось, у отца появилась возможность открыть ту мастерскую, где я и ты работаем сейчас. Дедушка всю жизнь мечтал открыть своё дело, однако, его жизнь сложилась иначе. Сначала он потерял жену, а потом и дочь. Когда мама умерла, я долго не мог придти в себя, но ему было тяжелее всех.—?Какой была твоя мама? —?Вопрос приходит на ум сам собой.—?У неё был мягкий и уступчивый характер и она находила подход к каждому в нашей семье, знала, как сгладить вспыльчивость отца, ворчливость деда,?— я замечаю тоскующий взгляд синих глаз в окружении светло-рыжих ресниц Бада, внимательно слушаю:?— Она была упрямой во многих вещах. Мама любила помогать отцу ковыряться в машинах, но только если сразу видела результат своих действий. У неё был прекрасный голос, она работала на местном радио-WLD, объявляла программы, несколько часов в неделю записывала аудиокниги. Мама единственная в нашей семье, кто много читал. Я любил слушать, как она работает?— она не просто записывала монотонную начитку текста, она погружалась в книгу и проживала её, становилась соучастником сюжета. Это было здорово. У меня сохранились её начитки, даже домашние, записанные на диктофон. По субботам она всегда делала пироги?— для нас и дедушки, смежный дом он приобрёл только в 2010 году. Мама была импульсивной, она могла взять и рвануть в Бангор вместе со мной, или внезапно купить краски и холсты и начать рисовать. Я даже начал изучать искусство в средней школе, занимался живописью…—?Ты занимался в классе рисования?! —?Перебиваю я Бада, этот факт кажется мне почти невероятным.—?Бросил, когда пошёл в старшую школу. После того, как мы остались без мамы, я и отец, он сразу же напряг меня работой в мастерской. Сейчас я понимаю?— он сделал это, чтобы присматривать за мной, не дать мне просто захлебнуться собственным гневом. Я тогда постоянно злился, ввязывался в драки, пытался пережить потерю… И при этом я не хотел показаться кому-нибудь слабаком. —?Бад смотрит на меня, касается моих волос, убирает их от лица.—?Я считаю, ты бы понравилась моей маме. Дед с отцом правы, ты похожа на неё характером, из-за чего у меня появилась одна идея. И я принёс тебе вот это. —?Бад привстает за столом, достаёт из кармана маленькую бархатную шкатулку для украшений. Я не могу сдержать удивлённого вздоха, в голове от волнения путаются мысли, потому что я не понимаю, что Бад собрался сделать.—?Я бы хотел, чтобы это стало твоим.—?Ты решил заранее сделать мне подарок на Рождество? —?В горле пересыхает, я судорожно хватаюсь за молочный коктейль.—?Нет, это не подарок на Рождество. Но так я выражаю свою привязанность к тебе. —?Медленно произносит он, я слышу, как пульсируют вены на висках, сердце бьётся слишком быстро. Бад догадывается, как я волнуюсь, открывает шкатулку. Внутри хранилось серебряное филигранное кольцо, выполненное в виде сложного кельтского узора. Очень красивое и при этом не вычурное.—?Мне кажется, оно тебе подходит,?— Бад берёт мою руку, я ощущаю мозоль на его ладони, сам надевает мне на средний палец кольцо. Момент очень романтический и почему-то воспринимается как нечто глубоко личное, близкое сердцу. Я почти справилась со странной аритмией. Я шепчу слова благодарности, прижимаюсь к груди Бада, зарываюсь лицом в толстую шерстяную пряжу свитера. Позже вечером, уже за полночь, когда снегопад немного спал, мы очистили машину из-под снежного завала, мы отправляемся на поиски мотеля. Снег кажется чем-то волшебным, особенно когда со всех сторон он сияет от рождественских огней, а ты сидишь в тёплой машине рядом с возлюбленным. Бад находит мотель вблизи к тому шоссе, по которому мы приехали в Бангор?— он не поехал через восьмиполосный хайвей или маршрутом для междугородных автобусов. Мотель называется ?Бобёр? и встречает своих посетителей неоновой вывеской в виде тридцатифутового бобра, который вместо бревна вгрызается в тот столб, на котором и установлена вывеска. На реценшен рыжая женщина примерно тридцати пяти лет смотрит ?Игру престолов?, недовольно смотрит на нас, когда мы отвлекаем её от сериала.?— Почём у вас один двухместный? —?Уточняет Бад.?— На двоих тридцать два доллара. В номере не курить. Даже в туалете. После двенадцати часов вы должны покинуть номер или продлить пребывание. В стоимость номера уже включено…?— Да, да, понятно. —?Обрывает её монотонную речь Бад, кладёт тридцать пять долларов на рецепшен, показывает права в качестве документов для заселения. Получает брелок с ключами и мы выходим из административного здания, оставив женщину наедине со Старками и Ланнистерами. Бад отдаёт мне ключи от номера, а сам паркует машину в подобие внутреннего двора, образованного четырьмя зданиями, под навесом. Я захожу в номер. Он маленький, безликий, с оливково-зелёными обоями, широкой кроватью с двумя тумбочками с обеих сторон и торшером в правом углу. Слева от кровати уместилось широкое кресло. Плазма с экраном в тридцать дюймов, небольшой холодильник, микроволновка. Я стягиваю с плеч лямку прихваченного из ?Crown Victoria? рюкзака, снимаю куртку и ботинки, сажусь на кровать. Любуюсь кольцом, пальцем другой руки провожу по его узорам. Бад заходит в номер, быстро осматривается, довольно хмыкает: ?— Там есть автомат с кофе и снэками. —?Он бросает куртку к моей в кресло, снимает ботинки. Стягивает резким движением свитер, остаётся в чёрной футболке и такого же цвета джинсах. Я все ещё сижу на краю кровати, ищу зарядку для смартфона в рюкзаке. Бад растягивается на кровати, закрывает глаза. Складывает пальцы замком и кладёт руки под голову. Я нахожу розетку и ставлю телефон заряжаться, а Бад лениво приоткрывает один глаз, искоса смотрит на меня. Не смотря на то, что сегодня мы оба взяли выходной, он кажется уставшим. ?— Ты уже хочешь спать? —?Ласково уточняю я, касаюсь его песочного цвета шевелюры, убираю волосы со лба. Бад жмурится от удовольствия, когда я касаюсь его ушей и макушки. ?— Ага, как лёг, так сразу глаза начали закрываться. —?Я помогаю Баду с ремнём на джинсах, наблюдаю, как он снимает их с себя, комкает. А затем стягивает футболку: ?— Ничего лучше предложить не могу. Будешь в ней спать? —?Выдыхает он, заползает под одеяло. Я беру футболку из протянутой руки, иду в ванную. Умываю лицо, гляжу на своё отражение, как на верхнем веке проступили лиловые венки от недосыпа. Мне слишком часто снились кошмары о ?Плимуте?, иррациональный страх перед машиной поселился на подкорке сознания. Днём я могла притворяться, что не боюсь ни монстров, ни призраков, ни маньяков из слэшеров, а вот во сне я была как никогда беззащитна и уязвима для своих страхов. Моя машина в этих снах обретала мистический ореол, потому что могла двигаться сама по себе. Раньше я видела гниющий труп Кристиана Лебея, иногда в компании Роланы Лебей, однако, таких снов я почему-то боялась меньше всего, из-за их сюрреаличности и невозможности происходящего. Я готовлюсь упасть на кровать и поспать как минимум восемь часов?— то, что удаётся мне крайне редко. Распускаю волосы, щёлкаю застёжками на лямках сарафана, снимаю джемпер, складываю свои вещи уже вместе с колготками. Футболка Бада слегка прикрывает мои ягодицы, я кладу одежду в кресло, прижимаюсь к голой мускулистой спине Бада. Он уже спит, веки слегка подрагивают во сне, он жмурится, приоткрывает рот, когда я обвиваюсь руками вокруг его талии. Я смежаю веки, слушаю ритм дыхания Бада и неуловимо проваливаюсь в сон. ?Вэлиант? нёсся по заснеженным улицам Либертивилля, по Элм-стрит, к светлому пятну витрин ?7/11?. Я сижу на переднем пассажирском сидении и при резких, слишком грубых поворотах, на скорости больше пятидесяти миль, меня мотает на широком сидении словно тряпичную куклу. Ремень безопасности словно кто-то срезал, а сидения вновь были чёрными, но не истертыми от времени, не потрескавшимися, а новенькими?— гладкие, скользкие и холодные, я держалась за край сидения и не могла разобраться, что происходит, кроме того, что меня трясло в машине с выключенными фарами, не смотря на густой непроглядный мрак на улице. Если это был очередной сон, он казался весьма реалистичным. Я повернула голову в сторону водителя, когда меня перестало трясти из-за безумной езды. На месте водителя нагло расположился худощавый парень, лицо которого я могла знать только по плохонькой газетной фотографии. Крис Лебей. Он отбросил свою хэллоуинскую маскировку под разлагающийся труп и теперь я видела его, каким он был при жизни. Блондин с бледной до синеватого отлива кожей и усмешкой сумасшедшего. Он разогнал ?Вэлиант? до предела и кажется, собирался самоубиться ещё раз, прихватив меня в качестве свидетеля. Он подался вперёд на сидении, повернул в бок от витрины ?7/11?, высветившей на доли секунд салон автомобиля и фигуру Криса Лебея?— краем глаза я заметила просвечивающий через ?живой? иллюзорный облик скелет с остатками плоти, а затем я услышала жуткий треск, невероятный грохот, опять стало тёмно, меня бросило вперёд, я удержалась за приборную панель?— кажется, Лебей в моём сне только что на кого-то наехал. Он развернулся и теперь сдавал задом, нас снова тряхнуло и я закричала. ?— Тише, детка! Жаль, что тот ублюдок, который решил тебя отбить у меня, сейчас не в городе. Я мог бы с ним повеселится! —?У Лебея был низкий, осипший голос, словно он отвык пользоваться голосовыми связками. Зелёные, как бутылочное стекло, глаза, горели в ночи. Крис был возбуждён и доволен собой.?— Что?! Что ты творишь?! —?Я кричала, однако, мой голос словно пробивался через какую-то пелену. Если это был сон, то я не могла проснуться. ?Ублюдок, который решил тебя отбить??— о чём толковал этот давно сдохший говнюк, нежели о Баде? Он угрожал ему в моих снах?!?— Всего лишь устраняю твои проблемы. Маленькая услуга,?— Крис повернул ко мне голову, казалось, он совсем не следит за дорогой. Он сбросил скорость, хотя мы всё ещё мчались на сорока милях и город проплывал мимо нас смазанными пятнами.?— Мои проблемы? Маленькая услуга? —?Как завороженная повторила я. Меня тревожила только одна мысль, ещё не успевшая толком сформироваться.?— Ну да. Кажется, тебя доставал один укурок, пара богатеньких детишек?— с ними я не смог расправиться, а жаль. И твоя мамаша. —?Хрипло рассмеялся Лебей.?— Укурок?.. Питсман… —?Я начала догадываться, что случилось с Питсманом. И почему Чак Верделл считал, что в него врезался катафалк. Только вот… Сейчас это был сон, а авария с ним и Сьюзан произошла в нашем, настоящем мире! И моя мама… Как этот псих мог повлиять на неё? Недавняя тряска, удар… Он только что… Он сбил кого-то… Это все сон, сны и призраки не реальны!.. Мысли сбивчиво накладывались друг на друга, я пыталась убедить себя, что это сон, но вопрос вырвался сам собой:?— Это происходит на самом деле? —?Сглотнула я, пытаясь не паниковать, что застряла в одной машине с давно мёртвым психованным сукиным сыном.?— Для тебя?— ещё нет, а для меня это уже произошло. —?Туманно ответил призрак, я бросила взгляд на одометр. Во сне он считал мили в правильном направлении, вперёд. Смотреть на Лебея было невыносимо. Мне было жутко, потому что это был не просто сон, ночной кошмар, но нечто большее, глубинное и странное. Нечто, что я не могла описать. Как будто я была втянута в то, что не поддавалось привычным объяснениям и логике. Меня на самом деле не было в машине, только я могла видеть мир его глазами. Глазами мертвеца, глазами духа, вселившегося в машину. А мой мозг уже преобразовывал это в кошмары, в невозможные сны. Иначе я бы уже сошла с ума. ?— Я уже убрал тех, кто мог тебе навредить. Теперь дело за меньшим?— убрать тех, кто слишком хорошо тебя знает. —?От его слов веяло холодом и расчётливостью. Призрак не угрожал, он уже все спланировал. Я подумала о папе, думала о Дэннисе и Ли, о Баде?— призрак говорил о них. Он хотел убрать из моей жизни, словно шахматные фигуры с доски. Меня трясло от страха и злости, если бы я знала, как он управляет ?Вэлиантом? и могла бы его изгнать… ?— Но зачем?! Почему?! —?И ещё, зачем ему я. Что во мне такого особенного, что призрак стал говорить со мной и являться мне во снах.Крис остановился перед ангаром Реппертона?— а куда ещё он мог отвести ?Вэлиант?, схватил меня за лицо, жестом, напоминающим любимый жест Бада?— он тоже обхватил моё лицо ладонями, но от его ледяных прикосновений меня сковывало ужасом. Я видела сквозь иллюзию живого лица настоящий гнилой облик Лебея и это было омерзительно. Он пристально изучал моё лицо, впитывал в себя мой испуг, ему нравилось ощущать, как я обмерла от страха и беспокойства за тех, кто был мне дорог.—?Чтобы ты стала моей. Стала моим новым телом. —?Крис прошептал эти слова практически любовно, зафиксировав мою голову, а затем его ледянящие ужасом губы накрыли мои, а я ощутила густой гнилостный запах, словно передо мной бродил целый фургон с апельсинами, только запах был ещё более резким и отталкивающим. Я не могла вынести этого. Бад тряс меня за плечи, пытаясь заставить проснуться, а затем?— не найдя другого способа, отвесил мне пощёчину. Не сильную, но я начала приходить в себя, ощущая себя полностью разбитой и напуганной, как никогда. Призрак существовал. И не только в моём воображении. И теперь мы были связаны с ним.?— Шона, Шона, ты кричала во сне,?— Бад встаёт на колени перед моим лицом, я сижу на краю кровати, он берёт меня за плечи и прижимает к своей груди. Я уже не могу сдерживать рыданий, я на грани между паникой и безумием. Внезапно мой мобильный начинает звонить, Бад молниеносным движением оборачивается, выдергивает провод зарядки, подает мне телефон. Дрожащими пальцами я еле могу разблокировать его, чтобы ответить на вызов с незнакомого номера.?— Шона Эшли Каннингем? —?Голос женский, тон сдержанный.?— Д-да? —?Я ещё не отошла от кошмара, который и не был кошмаром, а был каким-то видением.?— Меня зовут Меган Купер, я детектив полиции округа. Я должна вам сообщить о…?— Что-то случилось? С кем?! С моим папой? —?Невольно вырывается у меня. Бад смотрит на свои наручные часы, хмурится, мотает головой.?— Нет, с Майклом Каннингемом всё в порядке, хотя сейчас он находится под нашим наблюдением. Он первый подозреваемый.?— Подозреваемый в чём? —?Я ни черта не соображаю.?— В убийстве. Он прибыл на опознание Регины Джиллиан Каннингем, своей жены и вашей матери. —?Детектив Меган Купер тяжело вздыхает, собирается с мыслями:?— сегодня на Регину Каннингем был совершён наезд. Подозреваемый скрылся с места преступления, его не засекли камеры. Вот только… Отпечатки шин с места преступления и протекторы шин на машине Майкла Каннингема совпадают. Мы вынуждены были задержать его. Я задам вам пару вопросов??— Да, конечно. —?С каждой минутой я всё больше убеждаюсь, что мой ночной кошмар продолжается наяву.?— В последнее время вы замечали разлад между вашими родителями? Может, у кого-то из них были мысли о разводе? —?Меган Купер задаёт мне стандартные и более личные вопросы, по мере того, как я обрисовываю ей ситуацию, я рассказываю ей, что видела Регину с Говардом Джонсоном, она передаёт эту информацию кому-то ещё.?— Ты сегодня не в городе, Шона??— Нет, мы с моим парнем решили съездить в Бангор. Изначально думали вернуться после полуночи, но начался сильный снегопад… —?Горячие слёзы текут по щекам, неужели моя мама мертва? В последнее время я не ощущала к ней тёплых чувств, однако… Я вовсе не желала её смерти, не хотела, чтобы ей было больно, я просто хотела, чтобы она не была такой придирчивой ко мне и к папе. Я хотела, чтобы наша семья была счастливой, чтобы все чувствовали себя довольными и никто ни на кого не проявлял пассивной агрессии.?— Мой папа предложил нам заночевать тут, в Бангоре.?— Когда вы сможете приехать? Я бы хотела поговорить с тобой более лично, да и с твоим парнем. —?Детектив перебрасывается парой слов о моём отце с кем-то ещё. Похоже, что она стоит на какой-то парковке. Бад снова смотрит на часы, он уже надел джинсы и выжидающе смотрел на меня.?— Если поедем прямо сейчас, то к девяти с небольшим успеем. —?Высчитал он. Я повторяю за Бадом, думаю о своём сне и быстро задаю вопрос Меган Купер:?— Где нашли тело моей мамы??— На парковке ?7/11?, Элм-Стрит, сорок шесть. —?Механически называет адрес женщина. Картинка в моей голове начинает складываться, а это означает, что мы все в огромной опасности. Детектив Купер говорит, что сможет подъехать к нашему дому примерно к десяти, ей предстоит допрос. Допрашивать будут моего отца, об убийстве, которого он не совершал?— однако, у него были мотивы. Я кое-как одеваюсь, стягиваю волосы в хвост, беру зарядку, бросаю её в рюкзак. Всё в подавленном состоянии, как будто у меня начинается грипп. Я чувствую слабость по всему телу, сейчас всего шесть утра. Бад уже в свитере и косухе, очевидно, что он ничего не понимает, его глаза широко распахнуты, ноздри раздуваются, он не задаёт мне ни единого вопроса. Просто берёт кофе на мелочь в автомате, заводит машину, прогревает двигатель. ?— Бад, я знаю кто убил мою маму. И это не мой папа, он точно не был способен на подобное. Только это прозвучит как бред. Как будто я тронулась. —?Тихо шепчу я. Кофе согревает руки и обжигает рот, но прочищает мозги. Я рассказываю Баду обо всем. О своём тревожном сне, обо всех знаках, которые я видела ранее, но не воспринимала их тревожные сигналы. Я сообщаю Баду о том, что я была там, когда мою мать сбила машина. И я лучше всех знала, что это была за машина. Крис Лебей втянул меня в салон ?Плимута?, как будто он обладал возможностями Фредди Крюгера и сделал свидетелем гибели моей мамы. Всё произошло так быстро и неожиданно, что я только сейчас понимаю всю горечь ситуации. Никто мне не поверит. Я опять рыдаю, глазные яблоки кажутся опухшими и болезненными, от слёз и раздражения из-за продолжительной носки контактных линз. Бад сначала успокаивает меня, пытается заставить замолчать, когда мы медленно движемся в сторону Либертивилля, однако, через примерно сорок минут он открывает рот: ?— Я тебе верю. —?Он приподнимает моё лицо за подбородок, пронзительно смотрит мне в глаза. Я начинаю успокаиваться, а вот Бад начинает злится?— действительно, он столько раз говорил, что злится, когда ситуация становится непонятной. Так что теперь у него есть повод для того, чтобы выплеснуть свою ярость.—?Мне нужны доказательства того, что этот гребанный ?Плимут? сам по себе выехал из гаража и вернулся туда. —?Холодным чеканным тоном произносит Реппертон. В этот момент он меня почти что пугает. Бад съезжает на обочину, звонит своему отцу. ?— Пап, ты сегодня думал открываться? Да, я в курсе, что сегодня Сочельник, но ты ведь каждое утро ездишь в мастерскую. —?Сейчас эта привычка мистера Реппертона могла подтвердить существование опасного призрака под капотом ?Плимута-вэлианта?.Бад с минуту молчит, я слышу неразборчивый голос Билла. Вижу, как Бад кривит рот.?— Ворота были открыты, значит. И что ещё? Следы от мокрого снега. —?Бад кивает в мою сторону, я замерла на сидении в ожидании:—?Нет, па, мы ещё не в городе. Ни я, ни Шона никому не давали ключей от мастерской. Произошло нечто плохое. Очень плохое. С миссис Каннингем,?— Бад напрягается, нн говорит подробностей. Через пару часов о смерти моей мамы узнает весь город. Новости в маленьком городке распространяются со скоростью лесного пожара, особенно если это дурные новости, а уже почти Рождество.—?Пока, па, я не знаю, когда смогу подъехать домой. Мне лучше пока побыть с Шоной. Её не стоит оставлять одну. —?Кажется, Билл Реппертон сразу сообразил, что произошло, поэтому он пробурчал сыну, чтобы тот оберегал меня. ?— Ты его слышала. Ворота открыты, есть следы от снега. Они тянутся по всему ангару. Ты ведь не оставила ключи дома? —?Я поняла, о чем сразу мог подумать Бад. Что папа мог взять мою машину.?— Нет, я все ключи ношу с собой. От дома, машины, ангара. —?Перечислила я. Бад прекрасно понимал, что дело было не в ключах, дело было в самой машине, в том, что захватило её.Лицо Бада стало напряжённым, появились желваки на скулах. Мы сосредоточились на одной мысли.Должен был быть способ противостоять призраку, даже тому, который засел в машине и мог воздействовать на материальный мир. Нужно было помешать его планам. Нужно было понять, за кого теперь возьмется Крис Лебей. Его нужно было изгнать из убежища в виде ?Плимута-вэлианта??— без машины он стал бы бесплотным, съедаемым яростью духом. И уже тогда с ним можно было бороться.