Глава 11. Точка невозврата (1/1)

Мартин был приятным собеседником с неширокой, но приветливой улыбкой, и, наверное, именно она разрешила в его пользу внутренний спор, который вёл Том в своей голове, размышляя, стоит ли ему соглашаться на предложение пойти на вечеринку. Организатором оказалась Грейс, в числе приглашённых вся группа, повод — просто так. Почему бы и нет? Будет весело, и мозг, перегруженный обилием новой информации, свалившейся на репетиции как снег на голову, хотя бы отдохнёт.Это началось утром того же дня, когда Том и Мартин танцевали вместе.О недавнем происшествии в театре узнала верхушка и отправила несколько специалистов на расследование; несмотря на то, что ремонтные работы проходили только в большом зале, было принято решение приостановить официальные репетиции до тех пор, пока не будет выявлена причина появления на техническом этаже автомобиля с неизвестными номерными знаками. Дэнни бурно возмущался, потому что на него и Эдварда свалили кучу бумажной волокиты, из-за которой терялось драгоценное время, отведённое на постановку мюзикла. Новоприбывший преподаватель по вокалу тоже попал под раздачу, хотя вообще не имел к этому никакого отношения. Впрочем, его быстро посвятили в курс дела и познакомили с актёрами, так что все недомолвки вскоре были исчерпаны. Но вот когда именно закончится расследование, никто точно не знал — детективы на вопросы отвечали туманно, обещая, что это не займет много времени. Большего от них Дэнни не добился, поэтому попрощался с группой и ушёл вместе с Эдвардом, со вздохом складывая в сумку папку с многочисленными документами, напоследок с привычной шутливостью пригрозив:— Чтобы все у меня тексты наизусть выучили! Каждого проверю, когда вернёмся.Всё это казалось Тому странным и он не переставал задаваться вопросами до самого дома. Откуда под крышей взялся автомобиль? Почему о подробностях умалчивают? Что-то необычное произошло прямо перед его носом, но узнать, что именно, не представлялось возможным. Джейк пошутил про магию вне Хогвартса и в каком-то смысле был прав: сложив обрывки фраз, которыми негромко перебрасывались детективы, они поняли, что технический этаж был заперт, около недели его никто не посещал, и следов взлома, равно как и проникновения, не было обнаружено, — всё указывало на то, что автомобиль никак не мог там оказаться. Значит, либо кто-то из персонала лжёт, либо это правда какая-то магия.Когда настало время отправляться на вечеринку, рассуждения о необъяснимом отошли на второй план, а их место заняли поиски убедительного аргумента на вопрос, почему Джейку тоже стоит пойти.— Староват я для студенческих гулянок, — увиливал друг, но Том не сдавался и прижал телефон к другому уху, натягивая кроссовки.— А как в догонялки в Мексике играть, так ты самый первый, ага.— Ну вот скажи, что мне там делать? Смотреть на пьянствующих детей? Некоторым ведь едва восемнадцать исполнилось.— А я тебе на что? На меня посмотришь.Джейк рассмеялся и не стал ничего не отвечать, поэтому Том решил объяснить ему истинную причину приглашения.— Ну пожалуйста, хоть на полчаса! Я… не хочу идти туда один.В кругу пусть и хороших, но всё же малознакомых людей должен присутствовать кто-то свой — тогда пропадает всякая неловкость, и становится не так… страшно, наверное. На самом деле Том часто испытывает волнение, когда приходится посещать какие-либо мероприятия в полном одиночестве, поэтому всегда старается взять с собой то братьев, то друзей, а иногда всех вместе — так и веселее, и совсем не боязно. Парень мало кому в этом признавался, и Джейк оказался одним из первых, что, в общем-то, неудивительно.— Разве Гарри не пойдёт?— Компания, для которой он снимал документальный фильм, урезала сроки, — Том запер дверь и направился к своей машине, припаркованной во дворе под летним навесом, — так что придётся моему братишке поторопиться с монтажом. Короче, Гарри сейчас не до вечеринок.— Быстро ты нашёл замену, — в голосе Джейка проскочил укор, но мужчина явно притворялся.— Вы, мистер, должны, вообще-то, радоваться, — ткнув кнопку зажигания, парень завёл двигатель и плавно выехал на дорогу, не забыв закрыть за собой ворота.— Интересно, с чего бы вдруг?— Ты мне как семья, Джейк. Поэтому я хочу пойти с тобой.Да, такие слова не говорят по телефону, надев перед этим наушник, чтобы держаться за руль обеими руками, но если они вырвались сейчас, значит, это самый подходящий для них момент. Слова рождаются подсознательно, абстрактно и необдуманно, а кому, как не подсознанию, лучше всего знать, когда подтолкнуть человека к тому, чтобы их произнести?Джейк, кажется, тоже проникся простой фразой, потому как зазвучал полуулыбкой.— Хорошо, я пойду. Хотя, судя по автомобильным гудкам в телефоне, у меня всё равно не было выбора.— Почему сразу не было, я просто еду на машине.— Ага, но машину ты взял зная заранее, что я соглашусь, чтобы потом тебя пьяного везти домой. Иначе бы ты заказал такси.— Какой догадливый, — хмыкнул Том и повернул руль. — У тебя есть пятнадцать минут, так что надевай свой самый лучший свитер и жди меня.— Покомандовать решил? Ну как скажешь.Дом Грейс, а вернее, загородный дом её родителей встретил друзей современной музыкой и подвыпившей кучкой молодняка, в чьих бутылках градус был обратно пропорционален их возрасту. Те же, кто повзрослее, ограничились парой стаканчиков пива и приветственно ими отсалютовали. Среди них был Мартин, вместе с Грейс он вручил пиво Тому и Джейку, и если один сразу пригубил напиток и одобрительно закивал, то второй отказался.— Я сегодня нянька вот для этого ребёнка, — мужчина указал на Тома большим пальцем, и тот закатил глаза, а Грейс издала звук умиления.— Это на самом деле круто, что вы пришли, — сказала она, обращаясь к Джейку, — нам бы хотелось послушать какие-нибудь истории из вашей жизни. Не думайте, что мы тут только ради выпивки, мы часто устраиваем вечеринки со “своей” атмосферой.— Почему нет? — согласился мужчина.— Отлично!.. Ой, что-то задержала я вас у порога, давайте лучше пройдём в зал, там самый эпицентр.В зале и правда творился беспредел, но беспределом это называлось в очень специфичном смысле: один парень — Саймон, кажется — декламировал Чосера наизусть и в случае ошибки должен был делать по глотку жутко горького шотландского скотча. Сгрудившиеся вокруг то аплодировали, то свистели, и в зависимости от реакций лицо Саймона принимало то облегчённый, то удручённый вид.Основное веселье началось уже заполночь, когда на импровизированную сцену на подиуме для фортепиано вышло еще несколько человек, и все стихи смешались, а через полчаса и вовсе превратились в блюзовые композиции, потому как за фортепиано сели двое музыкантов и заиграли в четыре руки, немного приглушив колонки. В какой-то момент Грейс предложила настольные игры, все, кроме музыкантов, согласились и, рассевшись кто на диванах, кто на полу, открыли счёт сначала в монополии, а затем углубились в дебри детективов.— Да это же как в “Синей бороде”! — воскликнул Саймон, после виски пожелавший пить только бабушкин морс. — Запертая комната с секретом и любопытная героиня, чей друг, судя по всему, и есть убийца. Всё, я разгадал.— Подожди ты со своими обвинениями, надо сначала доиграть, — осадила его Грейс, вглядываясь в разложенные на полу карточки. Саймон был её братом, и постоянные перепалки между ними веселили всю группу.— А по-моему, убийца — вон тот парень в красном, — предположил Джейк, кивнув на предпоследнюю карточку. Он и Том разделили диван с ещё двумя соседями.— Почему? — прищурился Саймон.— Чуйка подсказала, — произнёс Том. — Джейк просто самый трезвый из всех нас.Через два хода отовсюду посыпались ошеломлённые вздохи: убийцей оказался тот самый парень в красном. Игра закончилась шумным обсуждением, которое плавно перетекло в расслабленную болтовню; кто-то из младших девочек громко хихикнул и предложил напоследок сыграть в бутылочку, стреляя глазками в парней постарше, и большинство согласилось. Том отказался и остался наблюдать с дивана.Сначала пары складывались вполне обычно, самые застенчивые цеплялись за алкоголь как за самое дорогое в своей жизни, а потом атмосфера разошлась, и кому-то даже начало нравиться происходящее — две подружки покинули вечеринку, с улыбками держась за руки. Грейс раскрутила бутылку, и горлышко в первый раз указало на Мартина, а во второй — на Саймона. Толпа заинтересовано загалдела.Саймон, ругаясь, обошел друзей, присел на пол рядом с Мартином и со словами “Это в первый и последний раз, чувак” поцеловал его.Том и раньше видел разнообразные пары, и на этой вечеринке тоже, но то, что происходило сейчас конкретно с этими двумя, приковало к себе всё его внимание. Возможно, дело было в Саймоне, который обхватил лицо Мартина обеими ладонями; а может быть, именно Мартин, углубивший поцелуй и перехвативший инициативу в свои руки, взбудоражил изнутри, как ветер, коснувшийся углей и распаливший жар. Том вспомнил, что в стакане парня было совсем не пиво, как ему сначала показалось, а классический яблочный сидр, и отстранённо подумал, что Саймону он понравился гораздо больше скотча, потому что заканчивать парень явно не спешил.Мартин мимолетно улыбнулся, отблеском каминного пламени меж губ двоих мелькнул язык и тут же исчез, а у Тома, кажется, остановилось сердце. Никогда ещё он не видел настолько искренней отдачи сразу от обоих; и пусть для них этот поцелуй — всего лишь забавная шутка, для Тома он неожиданно стал точкой невозврата. Ничего в его жизни уже не будет так, как прежде. Гарри был прав.— Ребята… Ну вы даёте, конечно, — смущённый голос Грейс потушил метафорические горящие угли, вернув сердцу привычный ритм.— Знаете что? Пошел я спать, — поднялся Саймон и, переступив через кого-то, направился к лестнице на второй этаж. — Всем спасибо за вечер, тебе, Мартин, особенно. А мне надо побыть наедине.— Ты хотел сказать, уединиться?Молодежь разразилась пьяным смехом, сбрасывая напряжение, и температура накалившегося воздуха заметно снизилась.— Да-да, именно так. Всем спок, я ушёл.Мартин же остался на своем месте, что-то листая в телефоне, и кончиком языка быстро скользнул по нижней губе. Во рту Тома началась настоящая засуха, нестерпимо захотелось пить, но не алкоголь, поэтому он спросил у Грейс про кухню и вскоре вернулся со стаканом холодной воды.— Полегче, — усмехнулся Джейк, когда парень жадно осушил половину. — Всё в порядке?Что сказать, если сам не знаешь ответа?Гарри посеял сомнения, и Том, двое суток неустанно вспоминавший прошлое, стал находить всё больше подтверждений словам младшего брата. Нельзя сказать, что сам парень никогда не задумывался об этом, — признаться честно, бывали дни, когда он сомневался, но всё проходило стремительно, стоило начаться очередному беглому интервью, количество которых могло зашкаливать до семидесяти штук в день. Понятно, что в изматывающем темпе возросшей популярности рефлексировать было некогда.Но пресс-тур давно закончился, а репетиции не отнимали столько сил, как съёмки фильма; возможно, подходящее время настало именно сейчас, и не исключено, что настать оно могло прямо в тот момент, в момент чужого поцелуя — чужого, может быть, для тела, но близкого по духу.Положение их рук, движения губ, оттенки пламени на скулах пробуждали прежде не испытанные чувства, завораживали, не позволяли отвернуться, заставляли смотреть и видеть, а видел Том в них отражение своих желаний, и улыбка Мартина снова решала всё: Том хотел, чтобы его поцеловали так же. С той же искрой, сверкнувшей между губ, с теплом горящего огня в камине и с яблочной улыбкой.Неужели Гарри всё понял раньше него? Но как? И кто ещё догадался?Том заглянул в голубые глаза, рыжим светом окрашенные в небывалую оливковую зелень, намереваясь узнать, найти ответ, но одного наклона темно-русой головы хватило, чтобы сдать позиции. Вдруг он знает? Боже, Том сейчас едва понимает самого себя, а Джейк, каким бы умным и проницательным он ни был, все-таки не телепат. Нет, он не может знать.С Гарри Том живет всю свою жизнь, понятно, почему он догадался, — брат знает все его привычки наизусть и всегда чутко распознаёт любое настроение. Ох, да они иногда спят в одной комнате, перед этим много разговаривая, так что неудивительно, что Гарри всё понял. Определённую роль вполне могли сыграть и братские узы, та самая “особая родственная связь”, наделённая чуть ли не магическими свойствами… В общем, с Гарри всё ясно. Осталось только разобраться в самом себе, и, кажется, для этого Тому нужна тишина — музыка и болтовня уже порядком поднадоели.— Всё нормально, только поздно уже, — ответил наконец парень. Абстрактные размышления заняли всего пару секунд. Кажется, где-то расплавились одни часы. — Отвезёшь меня домой?Теперь Том даже пожалел, что не заказал такси, — ехать с Джейком в одной машине после всего, что парень успел обдумать, было тесно. Именно тесно: мыслей стало так много, а места в салоне, из-за присутствия в нём друга, так мало, что это нервировало. Материальность сознания ощущалась наиболее остро; Том был уверен, что вот сейчас-то Джейк точно обо всем догадается, потому что не почувствовать такое адское давление воздуха мог только совсем толстокожий человек, и приоткрыл окно.Вот где пролегают корни того нервного напряжения, сопровождавшего его во время съёмок с этим парнем справа, расслабленно опустившим одну руку на подлокотник. Вот почему он тогда много смеялся, не в силах остановиться, и этим самым смешил Джейка — то было волнение, при котором не только банально потеют ладони, но и внутри, в животе, в черепной коробке, в сердце — всюду — происходит нечто невообразимое. Это и безграничная радость от совместного проекта с тем, с кем Том всегда мечтал работать, и восхищение им как человеком, потому что человеком он является во всех смыслах и с большой буквы; и в какой-то момент, когда закрутилось колесо пресс-тура, когда они путешествовали по разным странам, переезжая из отеля в отель, когда стали жить бок о бок, тогда, наверное, всё и началось. Новые мысли, ранее не посещавшие загруженный работой мозг. Новые чувства, когда они поздно возвращались в отель, отчитавшись журналистам, и потом ещё долго не могли разойтись по своим номерам, потому что хотелось рассказать друг другу обо всём на свете — время для них теряло значение. Проявился глубокий интерес к тому, кто всего полгода назад был незнакомцем, но ещё в самую первую встречу Том ощутил себя так, словно знакомы они были всю свою жизнь. Почувствовал ли это Джейк?Мужчина улыбнулся ему, будто знал, о чём его мысли, и вернулся к дороге, а Том всё никак не мог надышаться, хотя окно было открыто уже наполовину, и салон продувало стоячей ночной прохладой. В голове бушевал настоящий вихрь и, как всякий вихрь, он не только сметал папки со стола и деревянные дома с полей, но и приносил с собой предметы, некогда затянутые воронкой в прожорливое нутро. На этот раз он подарил парню бесчисленное множество книг: страницы шелестели; кружась, книги падали на землю, раскрываясь на случайных главах и разделах, но всех объединяло слово, начертанное в названии на простых с виду обложках; одно лишь слово, на разных языках наделённое одним и тем же смыслом, — любовь.Конечно, он его любит. Всегда любил, и каждый раз любовь, словно неогранённый алмаз, чистый и прозрачный, как сама ее суть, сверкает новой стороной. Какая сторона теперь? Та, что незаметно пряталась за более широкой гранью, и потому так трудно было до неё добраться. За гранью восхищения скрывался укромный уголок желания.Мир вращался, и дело было вовсе не в стакане пива. За лобовым стеклом фары мазнули по фасаду дома, под колёсами зашуршал гравий, и вскоре щелкнули закрывшиеся ворота. Том повернул голову вправо, хотел вежливо поблагодарить, но язык будто присох к нёбу. Джейк понял это по-своему: вздохнув, он вышел из машины, обошёл её и открыл пассажирскую дверь.— Пойдём, доведу тебя до порога, а то чувствую я, сам ты не дойдёшь.Тома это возмутило, и самоанализ ушёл на второй план.— Я не пьян!Но тело, предатель, его подводило: ноги подкашивались, создавая об их хозяине абсолютно неверное впечатление. Джейк подставил своё плечо, придерживая, и сейчас, после тяжелой революции, душа требовала тишины, а этот благородный жест только сильнее её растормошил. Кое-как Том заставил себя добрести до порога, не обращая внимания на чужую руку на спине, с третьей попытки отпер дверь и ляпнул всё из той же вежливости, что Джейк может остаться на ночь, хотя сам жутко хотел выпроводить его из дома. Только добравшись до ванной комнаты, парень смог привести себя в чувство.Пусть лучше думает, что он пьян. У Тома духу не хватит заговорить о том, что он пережил за полчаса поездки, а пережил он, судя по дикому сердцебиению, клиническую смерть. “Утром будет легче, утром всегда намного легче…” — убеждал себя парень, подставляя лицо под обжигающе-горячие струи воды, из-за которых в душевой кабине заклубился пар, оседая конденсатом на стеклянных стенках и смешиваясь с брызжущими каплями.* * *Легче не стало даже через день, когда Дэнни, уладив все дела, сообщил, что репетиции возобновляются и что он ждёт актёров к трём часам. Автомобиль из-под крыши унесли в качестве улики, ремонт продолжился как ни в чём не бывало, но каким образом всё это случилось, никто так и не объяснил, сославшись на конфиденциальность информации. Дэнни махнул рукой, а за ним и все остальные. Не хотят рассказывать — ну и ладно.Воспринимать Мартина как раньше у Тома категорически не получалось: каждый раз при взгляде на него вспоминался поцелуй. И всё бы ничего, да только это снижало работоспособность и рассеивало внимание, с чем парень усиленно боролся, но тратил при этом гораздо больше душевных ресурсов, чем в итоге получал. Тому не давало покоя собственное желание, но вся проблема заключалась в том, что он сам не знал, чего именно хотел. Две мысли разрывали его, перетягивая на разные стороны, а он терпел, пытался выстоять, но это было так тяжело и так бесполезно, что начинало злить. Том продержался ровно одни сутки, и когда эти сутки истекли, он, взвинченный и с кипящей в венах кровью, дождался перерыва и утянул Мартина в гримёрную.— Ты злишься из-за того, что я забыл свой текст? — спросил он участливо, наблюдая за нервным покачиванием парня напротив.— Нет, это не из-за текста, — произнёс Том, напряженно сжимая руками свои плечи.Что ему сказать? Как преподнести то, что мешает спать которую по счёту ночь? Том ни в чём не был уверен: ни в положительной реакции, ни даже в собственных мотивах. Зачем он это делает? Почему он этого хочет? Хочет и одновременно с тем боится, потому что если он это все-таки сделает, то всё изменится, резко и бесповоротно. Ничего нельзя будет вернуть назад.Он хочет попробовать, но не знает, Мартин ли виноват в том, что зажёг в нем искру, или же истинная причина кроется в его глазах, таких же голубых, но с другим оттенком, и в его улыбке — такой же доброй, но почти никогда не показывающей зубы. Если дело в этом, то сказать в таком случае можно только одно: Том пропал. Пропал давно, но именно Мартин приоткрыл дверцу скрытого очага, впуская воздух и разжигая пламя. Не обошлось и без помощи младшего брата, и сейчас парень был даже рад, что Гарри затеял тот разговор, — он стал маяком, указавшим путь, без которого Тому пришлось бы блуждать в непроглядной тьме ещё очень и очень долго.Если не попробовать сейчас, потом будет поздно.— Том, что-то случилось? — Мартин шагнул ближе, остановившись на расстоянии вытянутой руки, и это стало последней каплей.— Не знаю, что ты обо мне подумаешь после того, что я сейчас скажу, — начал Том, — но я прошу отнестись к этому серьёзно.— Хорошо, я понял.— Я запутался и мне нужна помощь. Предупреждая твой вопрос: именно твоя. Я хочу кое-что понять, и это… очень глупо звучит.— Всё нормально, мне и не такое приходилось слушать, — весело хмыкнул Мартин, но, видимо, счёл это неуместным и поправил себя. — Извини, ты просто сбивчиво говоришь, но в целом ты отлично держишься.— Ладно, я просто скажу это, и будь что будет, — стало так страшно, словно Том собрался нырнуть без акваланга; в ушах зашумела кровь. “Будь что будет” — повторил парень и, сделав глубокий вдох, выпалил: — Поцелуй меня.Мартин смотрел не моргая; в первое мгновение его брови удивленно приподнялись, но сразу же опустились, а взгляд стал понимающим.— Хорошо. Но если боишься, закрой глаза.И Том снова закрыл. Совсем близко он почувствовал чужое тепло; оно медленно обвело губы от правого уголка до левого, а затем вместе с ёкнувшим сердцем мягко прижалось, обхватывая и тягуче отстраняясь, чтобы через две секунды вернуться, не встретив сопротивления. На затылок легла ладонь, наклоняя голову, по нижней губе скользнула влага, и Том едва дыша приоткрыл рот и добровольно сдался, потому что ему нравилось.Теперь это действительно точка невозврата.Почему это случилось только сейчас? Ведь у него была когда-то девушка, и в то время он считал себя вполне гетеросексуальным парнем, другие парни его не привлекали, но и не отталкивали — повезло, что он родился в понимающей семье. Учился Том в школе для мальчиков, крепко подружился с некоторыми из них, но не встретил там никого, кто зацепил бы его так, как это сделал Джейк.Это случилось бы рано или поздно, но разговор с Гарри и поцелуй Мартина и Саймона на вечеринке стали катализаторами, ускорившими процесс, подтолкнули его к переосмыслению своей плавающей жизненной позиции, которая плавала именно потому, что Том ничего толком о себе не знал и никак не мог узнать из-за нехватки времени и, похоже, необходимых на то людей. Но теперь у него есть время и есть люди, и упускать такую возможность, возможность изучить себя с нуля, было бы огромнейшей ошибкой.Как бы Том хотел поведать Джейку обо всём… но боялся, потому что прекрасно понимал: Джейк — зрелый мужчина с устойчивой, по-буддистски философской жизненной позицией, который всегда выслушает, но не всегда согласится. И это правильно — в умеренной полемике есть смысл, она помогает увидеть картину целиком и с разных ракурсов. Но так ли важна полемика, когда заходит разговор о чувствах? Том хотел бы просто рассказать не прося ничего взамен, но боялся, что его детское желание делиться абсолютно всем, что он узнал, повлияет на их отношения не лучшим образом. Это охлаждало пыл и отрезвляло разум, а вместе с тем и поцелуй.Том отстранился, когда почувствовал, что этого достаточно. Буря улеглась, напряжение сошло на нет, голова больше не гудела от переполненности мыслями. Мартин изучающе, но всё ещё мягко взглянул на него.— Спасибо.— Помогло?— Да. Ты не представляешь как.— Я рад.Вихрь прошёл, и сейчас всё заботливо разложилось по своим местам.— Мне следует попросить прощения…— Ты что! — засмеялся Мартин. — Не каждый день со мной целуются знаменитости. За такое грех просить прощения.Мартин ему нравился, но вряд ли Том хотел продолжения — это была своеобразная проверка самого себя, за которую ему было немного стыдно, но которая избавила его от мучительных многочасовых раздумий. Тому так же нравилась его первая и единственная девушка, но это было несколько лет назад, а теперь… Теперь её место занял Мартин: хороший парень, подаривший ему приятный поцелуй. Возвращаться в прошлое не было ни смысла, ни желания, потому что Том наконец-то твёрдо встал на ноги.Жизнь всегда даёт подсказки; иногда и правда стоит просто подождать, расслабиться и позволить течению нести себя туда, куда укажет мудрая природа. Джейк стал его первой подсказкой — и завязалась искренняя, ни на что не похожая платоническая любовь; для неё не существует гендеров, она не знает возраста, она есть высшая степень уважения, доверия и сострадания. Она образовала между ними устойчивую связь, способную выдержать и расстояние, и долгую разлуку, и это за её неторопливой поступью распускаются чудесные весенние маргаритки; именно в Джейке Том нашел своего лучшего друга, которого он полюбил всем сердцем и всей своей душой.Мартин стал второй — удар камня о камень, искра, что разожгла огонь; Том заметил его сразу и потянулся неосознанно, запоминая всякие мелочи, вначале смутно понимая, что именно его заинтересовало; но пришло время, и танец с его на первый взгляд технически-невинной постановкой и одновременно с этим — откровенной чувственностью, раскрыл Тома, обнажил его дух, едва ли не распял своей символичной позой. Мартин помог ему найти самого себя.Разговор с Гарри Том пересказал не полностью: было ещё кое-что, о чём он умолчал, потому что чувствовал — ещё слишком рано.Смотреть музыкальный клип с Харрисоном привалившись к его плечу и вытянув ноги под одеялом, укрывающим обоих, было удобно и по-домашнему. Наушники, подключённые к телефону, спутались в месте, где расходились два динамика, укоротив проводки, отчего правое ухо Харрисона при соприкосновении голов щекотало левый висок девятнадцатилетнего Тома. Было тепло, вылезать из-под одеяла не хотелось.Такая дружба была только у них, и братья всегда удивлялись тому, насколько близкими были их отношения, но при этом без единого намёка на сексуальность. Гарри тогда тоже спросил начистоту:— Он тебе нравится?— Конечно, — удивился Том, — если бы он мне не нравился, мы бы не подружились.— Просто что с Хазом, что с Элли ты ведешь себя одинаково, вот я и подумал, что стоит уточнить.— О, ты об этом, — Том пожал плечами. — Ну, с Хазом я поцелуй Человека-паука ещё не тренировал. Пойду спрошу, вдруг согласится, — засмеялся он, а Гарри с улыбкой покачал головой.Наверное, он уже тогда всё понимал, но оставил Тома плыть по течению, не стал мешать, и сейчас, глядя на Джейка, решил поступить точно так же. Гарри вспомнил о разговоре пятилетней давности и задал тот же самый вопрос, и в этот раз вопрос задел, уколол, заставил сомневаться, а это значило, что Том на самом деле уже давно определился сам того не ведая. Люди меняют людей, но у людей всегда есть выбор: согласиться на преображение или отказаться. Встретив Джейка, Том без промедлений произнёс чёткое и ясное “да”, и это “да” стало окончательным ответом.Течение вынесло его на берег, и берег этот оказался домом. Теперь Том может быть спокоен.Когда-нибудь он расскажет Джейку абсолютно всё; расскажет и — пусть даже безответно, ведь Том ничего взамен не просит — подарит ему воздушный поцелуй. Не тот, в котором складывают губы трубочкой и дуют на ладонь, а тот, который не передать ни жестами, ни словом, — только лучистым взглядом и теплом объятий.* * *Квентин наблюдал и не мог насытиться: прямо на его глазах расцветало красивейшее чувство на земле. По мере приближения к заветной точке, у Тома менялся взгляд на мир и собственное самоощущение, и этот переход от бессознательного к сознательному, от хаоса в мыслях к определённому порядку ошеломлял своей масштабностью, запертой в компактной телесной оболочке. Не то чтобы Квентин восхищался, но был готов признать — это и правда удивительно.Тем временем в игру вступал новый план, который, как и все планы Бека, был насквозь пропитан въедливой корыстью. Заключался он в сближении с Холландом до такой отметки, когда парень позволил бы себе окончательно расслабиться рядом со своим другом Джейком, чтобы можно было незаметно провернуть трюк с МРТ. Для этого необходимо не только усыпить бдительность мальчишки, но и надолго усыпить его самого, чтобы тот ничего не запомнил. На словах это звучало просто, а на деле имело множество препятствий.Бек знал, что сознание Тома на время сольётся с сознанием Питера, и что Холланд начнёт видеть то, что видит Паркер, но как он это воспримет, когда проснётся? Как плохой сон? А вдруг он очнётся посреди операции? Связь может быть нестабильна, как предупреждала ЭДИТ, а это создавало сложности. Придётся быть максимально осторожным.Почему он вообще так печётся о здоровье парня, почему просто не вырубит его и не сделает то, что требуется? Квентин понимал: если он вмешается, Том получит психическую травму и никогда больше не сможет доверять людям, тем более Джейку; отношения, которые они выстраивали на протяжении долгого времени, разрушатся в одно мгновение, в одну крохотную электрическую вспышку. Казалось бы, какое ему дело? Квентин прожил с Томом достаточно времени, чтобы сказать: дело есть. К тому же это забавное британское солнце совершенно ему не мешает. Ни к чему лишний раз марать уже испачканные руки.Глядя на Тома, веселящегося в компании других актёров, Бек начинал сожалеть о том, как поступил с Питером. Вряд ли он сейчас веселится со своими друзьями… если вообще веселится. Его взгляд, полный страшной боли и обиды, въелся в память, как винное пятно в рубашку, и как бы Квентин ни старался, как бы остервенело ни тёр между пальцами мокрую ткань, щедро сдобренную порошком, вывести это пятно он был не в силах.Поэтому всё внимание он переключил на Тома, подмечая каждую метаморфозу, и в один прекрасный для него, но напряжённый для Холланда день Бек заметил проскочившую в гримёрную кудрявую макушку и решил зайти следом, чтобы как добрый друг вновь обнять и успокоить, но замер возле входа, потому что нечаянно стал свидетелем сцены, явно не предназначенной для посторонних глаз.В узкую щёлочку между дверью и рамой виднелось зеркало, в котором отражался профиль Мартина и три четверти взволнованного лица Тома. Из-за неплотно прикрытой двери Квентин слышал каждое слово, и когда мальчишка решительно попросил поцелуя, брови Бека поползли вверх. Значит, он не ошибся, когда смотрел в карие глаза тогда на вечеринке, — они горели, но совсем не потому, что в камин подбросили дрова.Молодец, Мартин, ты проделал отличную работу, пусть и не специально. Задача значительно упростилась. Квентин вернулся в зал, решив не отвлекать Тома от увлекательного занятия; путь к осознанию был долгий и тяжёлый — пусть расслабляется. А Бек пока поболтает с Дэнни.