Глава 20. Грех или любовь? (1/1)

Аллен несколько раз встречался с Эрнестом под покровом темноты, выслушивая его идеи и призывы. Смятенный дух юноши не мог смириться с реальностью, а слова революционера казались ему такими правильными, что Уолкер не мог долго сопротивляться. Через три дня после того, как они навестили Ист-энд, Аллен решился.Оказалось, что вступление в кружок революционеров проходит вовсе не так безболезненно, как хотелось бы. Аллен почти провалил вступительную речь, но за него проголосовал Эрнест, пообещавший лично обучать молодого монаха, возражений не последовало. Став учеников революционера, Уолкер узнал, что Эрнест пользовался невероятным авторитетом и только это уберегло юношу от проблем. На вопрос о причинах своих поступков, Эрнест никогда не отвечал, впрочем, Аллен уже сомневался, что хотел знать.Бросить семинарию оказалось легко. Самым сложным моментом оказалось письмо?— Аллен написал письмо Отцу Мариану, в котором отрекался от служения Богу, в пользу служения людям. Это было непросто. Уолкер понимал о том, какие последствия его ожидают?— он отрекался от церкви, а значит, что дорогая в церковь Святой Агнессы оказалась навсегда закрыта для него. Это было так же тяжело, как отречение от дома, ведь это место и было домом юноши.Эрнест в тот день долго трепал Аллена по волосам, называя храбрым человеком, верным своему сердцу?— это немного успокаивало юношу. Новый наставник много времени проводил с Уолкером, рассуждая о добре и зле, приплетая психологию и философию, стравливая идеи о Благе с идеями христианской веры. Аллен со смятением в душе слушал его слова и часто спорил. Ему было тяжело отказаться от той истины, что он принимал столькие годы, но и лгать себе уже не было сил.Эрнест много говорил об идеях Великой Французской Революции, цитировал гуманистические взгляды Руссо, Левиафана Гоббса, обсуждал прочитанный Капитал Маркса. Аллен тоже познакомился с ?Капиталом??— чтение этой книги, хранившейся у доверенного лица, проходило каждый четверг в доме одного из сторонников революции. Постепенно Уолкер впитывал новые взгляды. Христианское: ?покайтесь? заменилось в его сознании революционном?— ?боритесь?.Единственное, чего Аллен не мог оправдать и принять?— были радикальные взгляды некоторых революционеров. Эрнест держал нейтралитет и потому Уолкер не знал, одобряет или осуждает такие методы его наставник, но сам Аллен никак не мог примириться с преступлениями, на которые шли его новые ?братья?, желающие победы класса рабочих над узурпаторами из прогнившей буржуазии.Больше всего из таких вот борцов за справедливость, Аллен ненавидел Канду. Канда?— явное прозвище, принятое у всех в революционном круге (у Аллена ещё его не было, но все его звали, как монаха) отвечал за пополнение революционной казны. Он, как Робин Гуд, грабил богатых и отдавал деньги на нужды революции, его боялись, уважали и ещё раз боялись. Как-то Эрнест тихо заметил, что из всех знакомых революционеров Канда?— самый опасный экспонат, но его никогда не трогают. Убить эдакого чёрта было бы слишком сложно, а сдать его?— значит подписать себе смертный приговор. Эрнест посоветовал Уолкеру держаться от Канды подальше, совет был действительно хороший, почему-то этот человек возненавидел Аллена с первого взгляда, что было взаимным.Самым неординарным членом революционного кружка был Лави. Первое время Аллен вообще никак не мог понять, что этот юноша делает среди борцов за социальную справедливость. Лави казался нашкодившим студентом, который устал ходить на пары в университет и поэтому всё свободное время проматывал в компании взрослых. Как оказалось, именно такой образ и делал Лави одним из весьма ценных кадров. Юноша действительно был студентом и осторожно распространял революционные взгляды среди молодых людей.Революционеры постоянно перемещались по квартирам и домам, собирая собрания исключительно у проверенных людей. Наиболее масштабные мероприятия проводились в разваливавшимся особняке бывшего аристократа?— двадцати восьмилетнего молодого человека по фамилии Кроули. Пожалуй, это был один из немногих членов революции, кто не прятал своё имя, но тут дело было именно в том, что особняк Кроули был слишком примечательным, чтобы можно было надеяться на конфиденциальность. Не скрывала своего имени и дурочка-простушка Миранда, в её доме также проводились собрания, но значительно реже.Аллену нравились многие члены революционного кружка, однако близко он ни с кем не был знаком, за исключением Эрнеста. Эрнест был его наставником и покровителем?— он объяснял Уолкеру мотивы каждой акции, говорил пламенные речи, от которых захватывало дух, водил Аллена на митинги, а также устроил юношу в комитете спасения. Лишившись дома в церкви, Уолкер был принят в дом Эрнеста. Эрнест жил в безопасном с точки зрения революции районе?— в мрачных рабочих закоулках, где жили только свои люди. Почти все соседи знали кто такой Эрнест и молчали, предупреждая его каждый раз, когда недалеко шаталась полиция.В своих привычках и образе жизни революционер оказался весьма постоянным и приятным соседом. Он рано вставал, как и Аллен (обоих к ранним подъемам приучила приходская жизнь), много работал, занимался тренировками, чтобы держать своё тело в форме, отличался аккуратностью. Если Аллен не знал ничего за пределами богословия, то Эрнест знал, казалось, всё. Он часто говорил ученику о законах?— мирских и божьих, втягивая того в оживлённый спор. Всё казалось хорошо.Спустя три месяца жизни с Эрнестом Уолкер стал замечать тревожные вещи. Его странная привязанность к молодому революционеру крепла с каждым днём и неожиданно обратилась в такую форму, что у юноши невольно вставали волосы дыбом. Это была страшная вещь?— греховная. Аллен боялся дать ей название. В какой-то момент, бывший монах даже подумал, что это кара господня?— он предал Бога, а его предала природа.Поведение Аллена сильно изменилось?— он стал замкнутым и это сильно встревожило Эрнеста. Несколько дней революционер отчаянно пытался выбить из Уолкер правду, но тот упорно отказывался говорить.—?Эрнест, я могу переехать к кому-нибудь другому? —?нервно произнёс бывший монах, теребя в руках свой лёгкий синий шарф.—?Переехать? —?удивлённо переспросил революционер. —?Зачем? Тебе кто-то угрожает, брат?Эрнест всегда обращался к Аллену ?брат?, постоянно напоминая своему последователю о том, что оба они?— выходцы из одной среды. Это часто успокаивало бывшего семинариста и примиряло его к реальности.—?Нет. Мне…было бы более спокойно в другой обстановке. Эрнест я… —?Аллен замер, прикусив губу. —?Ты достаточно научил меня, верно?Революционер недоверчиво посмотрел на Уолкера. В его голову прокрадывались самые разные мысли и все они были весьма пугающими. Мог ли Аллен предать их? Быть может, уже завтра у дверей его дома будет стоять полиция?—?Расскажи мне всё, брат,?— сквозь зубы, выдохнул революционер.—?Я не могу,?— тихо ответил Уолкер.—?Что значит?— ты не можешь? —?закричал Эрнест, схватив Аллена за грудки и приподняв над землёй. —?Объясни мне всё, немедленно! Тебя запугали? Предложили предать нас? Тебя подкупили? Что произошло?Глаза Уолкера от ужаса распахнулись. Нет-нет, как он мог… Аллен прикусил губу. Господи, о чём ещё много было бы подумать? О чём ещё подумает правильны мужчина, да к тому же?— революционер?—?Причина в тебе, Эрнест,?— тихо произнёс Аллен,?— точнее, не в тебе самом, а в моём к тебе отношение. Я не хочу больше оставаться под твоим крылом.—?Что? —?выдохнул революционер, выпустив Уолкера из рук. Он замер, словно пораженный ударом. Глаза его были распахнуты, хотя всего лишь пару мгновений назад они были сужены и пылали гневом.—?Я хочу, чтобы моим наставником был кто-то другой,?— более уверенно повторил Уолкер.—?Но почему? —?казалось, голос Эрнеста дрогнул.—?Я не могу тебе сказать. Ты… хороший наставник и мне очень нравилось проводить с тобой время. Ты очень умный, Эрнест. Один из лучших людей, каких я только встречал в своей жизни, но пойми… ох, я не могу рассказать тебе больше, Эрнест, ты будешь ненавидеть меня. Презирать. Я больше не смогу смотреть тебе в глаза, никогда.—?Я не понимаю,?— устало произнёс революционер. Мысли о предательстве всё ещё упорно бились в его сознании, но… это ведь Аллен Уолкер?— его ученик. Неужели он мог оказаться Иудой?—?Не заставляй меня говорить это, пожалуйста,?— прошептал Уолкер, ощущая, как его сердце болезненно сжалось.—?Я должен знать, Аллен,?— с нажимом произнёс Эрнест.Уолкер тяжело вздохнул. Если он не объясниться, кто знает?— проснётся ли он завтра утром? Наверное, нет. Предательства случались и у них?— полиция часто посылала своих агентов в среду рабочих, но обычно опытные революционеры умели вычислять подставных товарищей, могли ли они так рисковать? Конечно, нет. Аллен задумался. Ему казалось, что умереть было бы куда лучше, чем признаться Эрнесту в своих ненормальных чувствах, но тогда… тогда Уолкер умрёт, как предатель и все его товарищи, человек, которого он полюбил, будут считать его предателем. Это было хуже смерти.—?Пообещай мне, что не будешь никогда упоминать об этом,?— наконец сдался бывший монах. —?Я знаю, что ты будешь презирать меня, ненавидеть, но это лучше, чем считать меня предателем, я надеюсь.—?О чём ты говоришь, брат? —?растеряно произнёс революционер, внимательно наблюдая за своим учеником. Смутное чувство поселилось в его душе?— слишком странное, иррациональное.—?Пообещай! —?воскликнул Уолкер.—?Я обещаю,?— произнёс наставник и приложил ладонь к сердцу.Аллен закрыл глаза, собирая всю свою волю в кулак. Он боялся этого говорить, но ему решительно ничего не оставалось?— Эрнест не должен считать его предателем, только не он.—?Ты знаешь, Эрнест,?— начал юноша, опасливо покосившись на наставника,?— я всегда уважал тебя и слушал всё, о чём ты говорил мне. Я привязался к тебе и очень сильно, но… не как к брату или другу. Я…я не знаю сам, что это. Но то, что я чувствую к тебе?— что-то преступное… помнишь, мы как-то обмолвились про закон против Содомии? Ты сказал, что Бог не стал бы карать людей за любовь, хоть она и отличается о той, что согласна его природе. Что такие люди… даже если они поступают неправильно?— делают это искренне? Ты сказал, они достойны жалости. Что ж, мне бы не хотелось быть жалким, но надеюсь, я всё ещё достоин жалости.Аллен тяжело вздохнул, зажмурившись, словно ожидая, что ему нанесут удар, накричат или сделают что-то в этом духе, но ничего не происходило. Эрнест молчал и смотрел на своего ученика глубоко шокировано, и словно как-то по-иному.—?Это единственная причина? —?хрипло спросил наставник, настороженно поглядывая на Уолкера.—?Да,?— не поднимая глаз, ответил бывший монах.—?Это объясняет твоё поведение,?— задумчиво протянул Эрнест. —?Я удивлён, да, но… Я не презираю тебя, Аллен. Видит Бог я не зря затеял с тобой тот разговор.—?Правда? —?воскликнул Уолкер, поднимая взгляд. Он был похож на человека, который готовился к смертной казни, но неожиданно получил помилование. Удивление, облегчение и надежда смешались в серых глазах, отчего голова закружилась, как балерина.—?Я и сам не безгрешен,?— наконец выдавил Эрнест. —?Если честно, мне нравился один юноша, когда мне было шестнадцать. Я любил его, любил так, как… звучит слишком банально, верно? —?устало усмехнулся революционер.—?О, нет, вовсе нет! —?спешно заверил Аллен.—?В любом случае, я любил мужчину и ничего страшного со мной не произошло. Бог не проклял меня, город не сгорел и много чего не произошло. То, что я испытывал?— это не могло быть грехом. Ты мне нравишься, Аллен. Ты честный и открытый молодой человек, стремящийся к справедливости. Тебе не нужно уходить из моего дома.—?Это слишком…—? Странно? —?кивнул Эрнест. —?Да, я понимаю. Но пути господни неисповедимы, брат мой. И пути эти называются?— любовь. Не мучайся понапрасну. Не считай себя виноватым и не уходи из моего дома. Если тебе нужно… что ж, я могу попросить Лави подыскать тебе комнату у Миранды, но не твори глупостей, Аллен. Я никогда не презирал и не стану презирать тебя.Уолкер кивнул и посмотрел на наставника с таким обожанием и преданностью, что тот вздрогнул. Последние сомнения испарились. Эрнест осторожно потрепал ученика по белым волосам, словно утешая ребёнка, после чего мягко улыбнулся.—?Не бойся всего этого, Аллен. Отдай весь свой пыл нашему общему делу. Нашей революции,?— почти ласково прошептал наставник, смотря Уолкер в глаза. Тот кивнул.+++Тики устало откинулся на деревянный стул в баре, ощущая, как недельная усталость скопилась в его теле. В последнее время вокруг него творилась какая-то чертовщина. Он слышал от товарищей по шахте, что в стране становится неспокойно, но раньше Микк считал это всего лишь россказням, но теперь.Недавно сразу пятеро рабочих были уволены по подозрению в революционной ереси. Из этой пятерки только двое действительно вызывали подозрение, но и этого хватало. Из-за подобного жеста работать стало намного тяжелее?— здесь объём работы исчислялся дневными нормами, которые нужно было выполнять. Из группы Микка исчезло сразу двое сильных и крепких мужчин, а это было серьёзно?— ведь работали они по семь человек. Жизнь стала всё сильнее напоминать ад.Хозяин шахты?— Шерил Камелот был человеком решительным в подобных делах. Он не хотел, чтобы революционная зараза распространялась на его шахтах, что сильно нервировало рабочих?— полиция стала слишком часто маячить на горизонте. Тики перекашивало, но он терпел, лучше Камелота ему бы никто не заплатил.За соседним столом вновь послышались споры. Рабочие были недовольны политикой Камелота?— особо смелые высказывали те же мысли, что и те пятеро. Тики это не понравилось. Ему было плевать на какую-то революцию, на странные призывы?— он просто хотел нормально работать и получать за это деньги, а такие ребята здорово отвлекали от процесса.Когда споры о политики стали заходить слишком далеко, Микк встал со стола, бросив карты рубашкой вверх, и подошёл к шумной компании.—?Не хочу никого обидеть, друзья,?— произнёс он, обращая на себя внимание,?— но я бы не хотел, чтобы вы тоже вылетели с работы. Без Тедди и Джона работёнка стала тяжелее.—?Это точно! —?крикнул Карл, сидящий за соседним столом.—?Вот что,?— произнёс он, широко улыбаясь,?— хотите поспорить о политике?— сделайте это в более мирном месте. Я не хочу, чтобы сюда нагрянули фараоны и начали слишком сильно интересоваться нашими личностями, хорошо?—?С каких это пор, ты даёшь нам советы? —?раздраженно произнёс молодой человек с короткими каштановыми волосами.—?Дельные советы. Просто поговорите об этом в другом месте.—?Да как ты,?— начал он, но был остановлен соседом по столу.—?Тихо, Майкл. Он прав,?— произнёс сосед Майкла. —?Фараоны и правда зачастили.—?Да он трус, Генри! —?завопил Майкл.Тики резко подлетел к шатену и схватил его за грудки, чуть приподнимая над полом, благо рост позволял. Майкл растерялся. Он не был таким же сильным, как Микк, а потому предпочёл бросить гневный взгляд на португальца.—?Пошли отсюда,?— произнёс Генри, жестом показываю Тики отпустить своего друга. Микк кивнул и выпустил ошалевшего юношу из своей хватки. Тот моментально отодвинулся от него и, бросив ещё несколько злых взглядом, удалился.