Глава 6. О яблоках и не только (1/1)

Проснувшись на рассвете, когда ещё холодный, свежий воздух пронзали золотые лучи солнца, что тянулись к земле, лаская травы, Аллен умылся и привёл себя в порядок. Он тихонько проскользнул в свою комнату, стараясь не разбудить гостя, сменил одежду, после чего наскоро выпив чай, отправился в деревню, узнавать нужен ли кому хороший работник. Уолкер надеялся, что честный труд, милосердие и забота окружающий глубоко пронзят и потрясут душу португальца и наставят его на путь истинный.Дорога до деревни была неблизкой, но юноша привыкший к долгим и частым передвижением на своих двоих, думал лишь о том, как бы поскорее отыскать место для Тики, пока тот не натворил чего-нибудь в его комнате. Аллен ясно решил, что Микк?— продукт греховной среды, а потому покуда среда благодатная и богобоязненная не пустит в него свои корни, то ко всем выходкам мужчины нужно относиться спокойно.Дойдя до деревни, приходской священник начал спрашивать не нужен ли кому сильный мужчина. Он побывал на двух фермах, в кузнице, у зеленщика, заглянул в лавку старьевщика, но не мог найти ничего подходящего. Когда люди слышали о том, что работу ищет не честный благовоспитанный джентльмен, а какой-то даго, да ещё и тот самый, которого чуть было не осудили, желающих брать мужчину даже на тяжелую работу не находилось. Бесполезно Аллен хвалил своего гостя, умасливал, говоря, что сей человек?— хороший работник, факт того, что сего человека держали под замком, пусть даже не по справедливости, был что клеймо на лице. Никто не хотел связываться с человеком, у которого было не чистое прошлое.Обойдя всю деревню, Уолкер начал отчаиваться. Неужели люди стали настолько черствы, что не готовы спасти человека от голода, пусть даже прошлое его и покрыто пятном позора. Религия учила Аллена помогать всем без разбору, правда, учила она весьма специфично. Ибо внушая мысль?— спаси ближнего своего, она как бы невзначай договаривала?— ?даже если погубишь себя сам?. Помнится, Аллена глубоко потрясла гибель Содома, потрясла из-за доброты Лота, но доброты, как он понял после, сомнительной. Старик Лот приютил незнакомцев, что были ангелами, предложив им кров и еду, но жители города запротестовали. Сердце их было жестоко и развращено и все?— старики и дети, женщины и мужчины потребовали тех незнакомцев, дабы творить с ними страшными вещи, обозначенные в священном писании под словом?— ?познать?. И Лот, боясь того, что невинные пострадают, предложил толпе двух своих невинных дочерей, дабы толпа сделала с ними всё, что ей угодно, но не тронула чужаков. Поняв, через некоторое время, что предложил толпе Лот, Аллен ужаснулся, но вместе с тем, что-то внутри него начало оправдывать Лота, ибо церковь приводила его в пример всем, как образец самоотверженности и готовности услужить ближнему. В семинарии ему объяснили?— что дочери Лота были главным его сокровищем и данные слова нужно понимать как попытку старца принести в жертву самое дорогое, что он имел ради счастья других. И всё же, Уолкеру не понравилось это. Отец Мариан, когда юноша попросил его растолковать этот момент, прямо выразился, что этот человек не достоин быть примером, ибо он распоряжался не своим телом, он предложил не себя, а своих дочерей. И что этим он едва не причинил им страшное зло, а ведь они?— тоже его ближние. Но тут же дядя объяснил, что в те века, женщина была, что рабыня и не было ничего зазорного в том, чтобы отцу распорядится своей дочерью, как если бы она была не человеком, а свиньей. И хоть Кросс отрицал равенство женщины и мужчины, его любовь к женщинам не позволяла рассматривать их исключительно как средство для достижения удовольствия, а потому в подобных вопросах мнение его сильно разнилось с тем, какое высказывали прочие отцы церкви.И все же, факт навсегда остаётся фактом?— истинный христиан обязан помочь ближнему по первому его зову и, уж конечно, совсем не по-христиански отворачиваться от страждущего. Настроенный более решительно, Аллен отправился в другую деревню, где применил всё своё красноречие, чтобы убедить в том, как нуждается этот человек в работе, как важно быть милосердным и нашёл место на ферме семьи Голдфилдов. Голфилдам нужен был разнорабочий, способный парень, не лишенный ума и силы. Платить они ему будут исправно каждую неделю, если тот будет вести себя честно и даже готовы предложить ему место в сарае, если тот пожелает спать на соломе под навесом.Обрадованный юноша пообещал, что пришлёт завтра же своего гостя и пусть уже тот решает с мистером Голдфилдом как им поступить. Возвращаясь обратно, Аллен сел в расшатанную телегу торговца сеном, думая о том, как благополучно складываются его дела.Вернулся в обитель семинарист только после обеда. Помолившись первым делом и удостоверившись, что всё хорошо, Аллен пошёл искать Тики, но того нигде не было. Обеспокоенный юноша прошёлся по саду, заглянул во все уголки дома, поискал в церкви, но мужчина как-будто пропал. Готовый забить тревогу, Уолкер собирался было отправиться на поиски, но пропажа неожиданно нашлась самостоятельно.Тики шёл по проселочной дороге, с оттянутыми вниз карманами от тяжести, отчего ему пришлось перетянуть штаны веревкой на манер подтяжек. Увидев Аллена, он помахал ему и подошёл, производя крайне довольное впечатления.—?Я думал, Вы решили покинуть нас,?— с волнением произнёс юноша, подойдя к португальцу.—?Совсем ненадолго,?— улыбнулся тот, доставая из кармана три сочных, наливных яблока жёлтого цвета. Яблоки пахли чудесно. —?Угощайся, мой маленький монах,?— чуть ли не ласково, произнёс южанин.Аллен с благодарностью принял угощение, откусив кусочек чудесного, сочного яблока, радуясь, как ребёнок, которому дали сахарку.Тики с блестящими глазами смотрел на довольное лицо юноши, такое не похожее на его обычное строгое выражение, чистое и открытое, что невольно залюбовался им. Яркая улыбка так шла этому существу, казалась такой живой, что было немыслимо, чтобы этот птах носил монашеское одеяние, постился и пребывал в вечной скорби за судьбы мира.—?Такие вкусные яблоки,?— довольно сказал юноша, чувствуя радость. —?Кто же дал Вам такие чудесные яблоки?—?Никто,?— усмехнулся Тики. —?Я сам взял.—?Вы их украли?! —?от удивления и негодования Аллен повысил голос и глаза его, такие довольные, как у куницы, стали круглыми, как у совы.—?Отчего сразу украл? —?оскорбился Тики. —?Я взял лишнее. Никто не был против.—?Так нельзя,?— строго сказал юноша и лицо его приобрело привычную суровость. —?Бог сказал: ?не воруй?. ?Кто крал, вперед не кради, а лучше трудись, делая своими руками полезное??— процитировал Аллен.—?Я и не крал,?— вновь настоял на своём португалец. —?Кража, это когда у человека отнимают что-то ценное и причиняют ему ущерб. А от пары яблок даже скупцу не убудет. Да и сорвал я их в саду, а не сорвал бы?— черви изъели.—?Богу всё равно был вред или нет. Воровство?— это грех. И уже если говорить о воровстве яблок, то стоит вспомнить, что именно из-за него Господь изгнал Адама и Еву из Эдема.Микк закатил глаза, пожалев о том, что решил поделиться этими несчастными яблоками, а не съесть их в одиночку. И что за ужасная манера?— на каждое действие читать морали и наставления? Тики не нужны эти наставления, всё равно кража яблок?— это и не кража вовсе, а что до рая, то…—?Вот и скажи мне, маленький монах,?— неожиданно произнёс Тики,?— отчего Господу так эти яблоки были нужны?—?Да что же ты, в самом деле не знаешь ничего об том? —?от неожиданности Уолкер сказал ?ты? и поняв это, смутился ибо монахам полагалось говорить ?Вы? и лишь в том случае, если человек был близок?— вместо ты, говорить ?брат мой?.—?Знаю, но в толку не возьму при чём тут яблоки?Аллен едва не закатил глаза, но вспомнив, что Тики был человеком плохо образованным?— читать он, как оказалось, умел только на своем языке, а считал худо, книг же почти никогда не держал в руках, вздохнул, решив, что нужно объяснить.—?Это было не простое яблоко,?— терпеливо пояснил юноша, смотря мужчине в лицо,?— а яблока познания добра и зла.—?То есть,?— перебил его Микк,?— люди не знали что такое добро и зло?Аллен замялся, после чего ответил весьма неубедительно:—?Им не нужно было знать ни того, ни другого, ибо мир, где они жили был за гранями зла, добра и греха. Они были наги и не было в том стыда, ибо не было желания и не было у них потомства и не испытывала женщина желания к мужу своему.—?То есть,?— немного не понимая, повторил Тики,?— люди ничего не знали, ничего не делали и когда они съели яблоко, то узнали всё это?—?Бог наказал их так,?— подтвердил молодой священник. —?За то, что Ева обольстила мужа своего, Бог наказал её тем, чтобы она испытывала мучения в рождении детей и чтобы испытывала она боль и во влечении к мужу и муж был господином её.—?А ведь они всего съели яблоко,?— справедливо заметил Тики.—?Они нарушили запрет,?— строго сказал Аллен. —?Они пожелали иметь знания, а потому поплатились за них.—?Не слишком Господь был тогда милосерден,?— заметил Микк и лицо юноши вновь посерело.—?Мы не можем осуждать его,?— строго сказал Уолкер. —?Если Господь считал, что знания принесут несчастье Роду человеческому, то считал не без оснований. Знание?— опасная вещь.Тики не стал возражать. Он не знал священного писания, да и не обладал крепким умом, чтобы подловить монаха на сомнительных моментах, которыми, так и кишела библия. Но наставительные речи всё равно не произвели на него должного эффекта. Он-то украл не яблоко познания, а потому ничего, кроме насыщения, не получил и не видел в этом ничего такого.Аллен, помолчав ещё какое-то время, решил переменить тему. Воровские яблоки он велел Тики оставить, но Микк решил, что спрячет их в комнате монаха, нечего ему указывать что делать с его собственным богатством.—?Я узнал на счёт работы,?— произнёс Аллен, вспомнив зачем искал гостя.—?Вот как! —?оживленно произнёс мужчина.—?Мистеру Голдфилду нужен разнорабочий, который будет помогать по хозяйству. Оплата каждую неделю. О цене и других вещах?— вы договаривайтесь сами, а дорогу я покажу. Если Вам нужна будет комната, то можете остаться в моей.Про комнату Аллен сказал с явной неохотой, но не предложить её было недостойно истинного христианина. Тики же и не планировал съезжать. Комната была удобная, светлая и теплая, крыс и прочей живности в ней не водилось, а внизу была столовая, где Микк обнаружил тайник с алкоголем. Да какой дурак решит съезжать?—?Я останусь здесь,?— уверенно сказал Микк. —?Здесь хорошо, воздух свежий, люди добрые, да и чувствую я себя здесь прекрасно.Слова о добрых людях обнадежили Уолкера. Быть может, ему действительно удастся превратить этого полубродягу в приличного человека и доброго христианина. Пока что, Тики Микк?— что ребенок, ничего не знает о том, что дурно и что хорошо и задача его духовника как раз и состоит в том, чтобы открыть ему глаза на мир, показать счастье в скромности и добродетели, в чистоте и нравственности.—?Тогда помогите господину Коллинзу,?— попросил Аллен, желая начать трудовую терапию своего подопечного.Тики кивнул и направился в сад, где до вечера работал, желая произвести должное впечатление на всех обитателей прихода. Старик относился к нему с сомнением и выказывал явное недоверие, но Микк из кожи вон лез, чтобы заручиться его доверием. Природный шарм и некая обольстительность всегда помогали португальцу притягивать к себе нужных ему людей. Он обладал редким умением подать себя и несмотря на хитрый вид, которые ему придавала его собственная внешность, было в нём что-то такое, что невольно подкупало. Вот и старик Коллинз к концу дня как ни пытался сопротивляться обаянию португальца, а все же стал относиться к нему намного добродушнее.Аллен весь оставшийся день занятый своей непосредственной работой, служил в церкви, после чего собственноручно с сестрами Мирой и Агатой подметал полы, протирал пыль и менял свечи. Близилось воскресенье и ему нужно было подумать над темой воскресной проповеди, если настоятель так и не вернётся, на что, говоря по правде, надеяться не приходилось.Покинув стены церкви святой Агаты, юноша решил поговорить о Тики со стариком Коллинзом и был приятно удивлен положительными отзывами, которыми тот награждал гостя. Душа Аллена наполнилась такой радостью, что ему захотелось танцевать. В самом деле, его теория оказалась верна и попав в атмосферу доброго труда, товарищества и заботы, бывший заключенный сразу же начал исправляться. На радостях, юноша даже забыл про злополучные яблоки, которые так сильно расстроили его с утра.Прибывая в таком приподнятом настроении, Уолкер с особым воодушевлением произнёс вечернюю молитву и даже зажегся неугасимым желанием научить гостя правильно молиться.Кончив с ужином, Аллен жестом пригласил Тики в свою, а нынче его комнату и разрешив мужчине сесть на кровать, встал перед ним, чуть ли не светясь от счастья.—?Сэр,?— мягко спросил Уолкер,?— как часто Вы молитесь?—?Если я правильно помню,?— задумчиво произнёс гость,?— последний раз я молился в тринадцать лет, перед тем, как сбежать из приюта.—?Сколько же Вам сейчас? —?удивленно воскликнул юноша.—?Двадцать семь,?— гордо ответил португалец и глаза монаха вновь стали округлые, как у совы.—?Вам непременно нужно молиться! —?воскликнул Аллен, стараясь не суетиться. —?Сейчас я научу Вас самой главной молитве, которая называется ?Pater Noster?. Вы должны произносить её перед сном и утром, во время горестей и болезней. Очень скверно, что Вы не молились в тюрьме.Микк пожал плечами. Он никогда не видел смысла в молитвах, но решил пока не говорить об этом священнослужителю. Его забавляло всё происходящее и то упорство, с которым Уолкер пытался наставить его на путь истинный, только смешило его. Ну откуда этому святоше знать чем он живёт и ради чего? Он ведь только и знает, что унылые молитвы, псалмы и запреты. Но ничего, он покажет этому мальцу жизнь, пусть будет только повод, а уж он не растеряетсяАллен прочитал молитву на латыни и специально перевёл её для Тики, показав как нужно держать руки и голову, объяснив, что должен чувствовать человек, который её произносит. Когда юноша читал молитву, стоя на коленях перед распятием, его лицо выражало такую мягкость, что мужчине невольно захотелось вцепиться мальчишке за голо и поднять его с колен. В этой невинности, которая почти что оскорбляла Микка, в этой смиренности было что-то такое, что вызывало острое желание открыть монаху глаза на мир. Впервые в жизни Тики испытал потребность осквернить святость.Всю свою жизни мужчина считал, что святость?— удел женщин. Он принципиально не имел с такими женщинами дела ибо боялся не только брака, но и иных, более глубоких последствий, которых не понимал, но которые ощущал. И если к подобным женщинам он питал даже некоторое почтение, то в этом мальчишке, она бесила его неимоверно. ?Ну разве можно быть таким дураком???— хотелось крикнуть ему, встряхнув эту седую голову.Смотря на лицо, мягкое и почти красивое, Тики вспоминал какое удовольствие было на нём, когда Аллен ел сочные, сладкие яблоки и вдруг ему захотелось, чтобы такое же удовольствие, алчное и глубокое, вновь исказило черты лица юноши и придало им то особое выражение, какие бывает, когда мужчина испытывает экстаз в постели с женщиной. Для Микка такая форма экстаза была единственно верной и существующей, для Аллена же единственно верным и существующий был экстаз моральным, когда он мысленно возвышался над всем грешным миром*.