День 58 28 Октября (1/1)

Ночь без Фрэнка была бы невыносимой, если бы только мы бы не строчили друг другу сообщения до часу ночи. Отец его не поругал за отсутствие, но лишь в силу того, что, как выразился Айеро, он без сознания триповал на полу в дверях ванной. Из Нью-Йоркских видео Фрэнк нарезал глупых скриншотов и отправлял их мне, налепляя поверх надписи вроде: ?Лицо Джи когда попробовал китайскую кухню? и стоп-кадр, где я кривился от кислого мороженого, и все в таком духе. А потом он отправил мне видео, где мы с ним целовались с синими от фруктового льда губами. Я с замиранием сердца пересматривал его вновь и вновь.?Не снимай меня, пожалуйста!? – я вижу, как закрываю лицо руками, словно от яркого света, мои волосы раздуваются потоками воздуха от проезжающих машин. ?Это теперь видео, Джи!? – слышу я громкий голос Фрэнка за кадром. ?Давай, пожалуйста! Я очень хочу видео с тобой!? – камера переключается на фронтальную, и появляется широкая улыбка Айеро. Затем он разворачивает телефон так, чтобы нас вдвоем было видно. Это было так… необычно. Я давно не видел себя ни на каких снимках и фотографиях, но вот он я, даже на видео: смущаюсь, камера трясется в руках Фрэнка, а потом он внезапно приближается и впивается в меня губами. Я цепенею от неожиданности, а потом смеюсь. ?Хэ-эй!? – слышу я возмущенный собственный голос, – ?Ты что, это снял?? – почти в ужасе восклицаю я. Настоящий я не смог сдержать смешка, и почувствовал, что просто не в силах убрать эту улыбку со своего лица, даже когда пытался. Фрэнк, черт тебя побери! Потом я спросил, будет ли он отмечать Хэллоуин. Айеро сказал, что для него выступление будет самым лучшим праздником, а потом снотворные и транквилизаторы взяли надо мной верх, и я уже из последних сил пожелал ему спокойной ночи. Утром мы столкнулись с Майки на кухне. Он выглядел заметно счастливее, чем за последние месяцы. Радость на его лице выражалась едва заметным приподнятым уголочком рта. Теперь после репетиции мне не хотелось сразу же избавиться от общества брата, поэтому мы даже вместе позавтракали, пусть и все еще молча. А потом я пошел в колледж. В туалете я купил себе пачку сигарет, и едва смог отсидеть занятия с мистером Ривера, который, как и обещал в прошлый понедельник, учил нас работать с гончарным кругом. Я долго не мог сосредоточиться, и потому мои вазы и горшки все время сминались в комки. Я злился и раздраженно разбрасывал глину вокруг себя, пачкая нарукавники. Ну, естественно, я ими пользовался – я не мог закатывать рукава в отличие от других студентов по весьма явным причинам. На занятии я думал о словах Айеро, что меня знает весь колледж, и эти мысли имели двоякое влияние. С одной стороны, я испытывал настоящий ужас социальной тревожности. Выходит, я вовсе не был человеком из тени, как я надеялся, и потому я краем глаза наблюдал за учениками, чтобы убедиться, что иногда они на меня поглядывают. И я, черт возьми, убедился на свою больную голову. Из-за этого у меня все просто из рук валилось от нервов. И от миражей несуществующих студентов, которые беззвучно хихикали. Ну и, с другой стороны, я был польщен тем, что, оказывается, я был в каком-то роде популярен. Интересно, в каком… И вот наконец обеденный перерыв! Я уже был на низком старте, тут же сорвался из аудитории и понесся к кафетерию, толком не убрав рабочее место. Добежав до столовой, я стал беспокойно озираться, покусывая губу. Да сегодня здесь полно народу. Очевидно, из-за плохой погоды даже те, кто обычно обедает снаружи, стеклись в кафетерий.– Кого ищешь, красавчик? Я вздрогнул и обернулся. У кофейного автомата с гитарой за спиной расслабленно стоял Айеро, прихлебывая напиток из стаканчика.– Фрэнк, – выдохнул я.Мне так хотелось его сейчас поцеловать, прижать к себе, почувствовать его тепло, но не у всех же на глазах! Так что я так и стоял, как полный кретин, сжимая и разжимая кулаки и нервно бледнея. Мимо нас бесцеремонно проплыл Джей-супер-капитан-бейсбольной-команды, который дружески поздоровался с Айеро, приобняв его за плечо и отбив кулак, и ушел к своей девушке. И это было нелепо, потому что я не мог позволить себе даже дотронуться до Айеро здесь и сейчас, в колледже, хотя сутки назад я держал его член в своей руке. Блять! Зачем я об этом подумал, идиот! Я судорожно вздохнул и попытался успокоить волну внезапно накатившего возбуждения. Ей-богу, словно мне тринадцать, что за нелепица.– Пришлось сегодня отменить вечернюю смену в музыкальном из-за репетиции, – просто пожал плечами Фрэнк, с улыбкой наблюдая за моим напряженным выражением лица, – Луис будет в бешенстве, когда придет за пластинкой и не получит скидку.– Купит в следующий раз? – предположил я.– Отправлю ему купон, когда он настрочит мне гневные сообщения, – хмыкнул Айеро, крутя в руках свой раздолбанный телефон. – Перекусим?– Д-да, давай.– Ты сам не свой, Tatty Vampire, что случилось? – он подошел ко мне и, мягко коснувшись моей скулы, заправил прядь волос за ухо. Я прямо физически почувствовал, как расширились зрачки, колени подкосились, я сглотнул. Я, блять, готов поклясться, что Фрэнк знал! Он издевался! Я перевел глаза на него. А он, как ни в чем не бывало, просто пил свой дешевый кофе дальше, разглядывая меня поверх стаканчика.– Полагаю, ты, – коротко ответил я и резко развернулся к столикам. Айеро последовал за мной. Сманеврировав между другими студентами, я нашел свободные места и сел у окна, рассматривая деревья снаружи и почти вжимаясь в стол, чтобы ощущение твердого холодного дерева меня отвлекло. Фрэнк скинул гитару на соседнюю скамейку и подсел ко мне. Очень близко. Настолько, что я своим бедром чувствовал тепло его тела. Оперевшись рукой о столешницу, он уставился на меня.– Ты чего добиваешься? – процедил я.– А на что это похоже? – хитро сощурился он, опуская свободную руку под стол и касаясь моего колена. Я прикрыл глаза и неровно выдохнул.– Ты правда хочешь, чтобы о нас пошли слухи? – полушепотом спросил я.– Я соскучился, – он чуть заметно склонился ко мне. Его ладонь перебралась выше.– Окей, ладно, пусть, – я схватил его недопитый кофе и стал жадно и шумно глотать горячий напиток, обжигая горло и стараясь игнорировать ощущения. Тем временем пальцы Фрэнка оказались там, где ни в одном публичном месте лежать не должны. Я поджал губы, громко хлопнув стаканчиком по столешнице.– Фрэнк, – прорычал я, не размыкая зубов, – Это пиздец как странно, – я достал телефон и запустил какую-то дурацкую игру, чтобы у студентов вокруг не складывалось впечатление, что мы с Айеро держимся за руки под столом. А происходило кое-что похуже. Он, сдавшись, вздохнул и тоже вернул руку на столешницу. Но не затем, чтобы закончить свои выходки. Он взял мою ладонь и сам опустил ее на свое бедро. Я резко обернулся на Фрэнка, чуть не вскрикнув от возмущения, но Айеро приставил указательный палец к губам, шикнув, и чуть сдвинул мою руку – на пах. С жестким стояком. – Видишь, не у тебя одного такие проблемы, – с виноватой улыбкой ответил он, пока я судорожно возвращал руку к телефону и пытался скрыть смущение за волосами. – И… и всегда так? – сглотнул я. – Только когда ты рядом, – искренне шепнул он. – Хм, есть что-то удивительное в том, чтобы ходить по школе с эрекцией. Абсурд какой-то да? – выдохнул он, рассмеявшись и запрокинув рукой волосы назад. А потом взглянул на наручные часы, – Хм-м, интересно, сколько времени нам потребуется, чтобы успокоиться?.. – он реально издевался. – Кстати, ты голоден?– Я бы... Я бы не отказался от французской картошки, – попытался я скрыть свое волнение и взглянул на экран с игрой. Я провалил миссию. В общем, это заняло восемь минут и пятьдесят три секунды. Фрэнк засек. Ну, в моем случае это было дольше, но я не признался. Остальные пары я просто пытался дописать текст, чтобы не тратить время зря. А я его непременно бы потратил, если бы занялся чем-то полезнее. Уроками, например. Я боялся подставлять группу, и вместе со всей моей рассеянностью на одних репетициях я бы не уложился. Для меня написание слов было не подбором рифм и смысла, а скорее путешествие в самом худшем понимании этого слова – сквозь непролазный заросший бурелом собственных мыслей. Я имел представление, что я хочу получить на выходе, но до него ещё нужно было как-то добраться. Это как вспоминать фильм, который ты видел в глубоком детстве, и не помнить о нем ничего, кроме названия и смутных образов. Или как вспоминать сон. И вот я переслушивал вновь и вновь Marry Me and Leave, пряча наушники за волосами и подбирая слова, стараясь уложить их в мотив. "Мы отстреливаемся святой водой, словно дешёвым виски, они всегда там... Мы зависаем с трупами и катаемся на катафалке... Ты не имеешь представления, против чего борешься, ведь я видел, на что они способны... Несчастье похоже на призраков в снегу... Я никогда им не позволю, я никогда им не прощу..." – шептало мое сознание. Было в этом сумасшествии что-то разумное. Что-то, что мне нужно. Музыка меня как будто пронизывала от макушки до кончиков пяток, заставляя волоски на руках подниматься дыбом. Это было здорово, что где-то я смог применить свои пароноидальные невменяемые мысли. Неправильно было то, что я не хотел даже думать о том, что произойдет после того, как я закончу текст. После того, как покажу его группе. После того, как мы отрепетируем песню. После того, как мы снимем видео и отправим на конкурс. Я в глубине души даже желал, чтобы нас отвергли, чтобы, может, у них слетело соединение, и ролик пропал, чтобы мы плохо сыграли, хотя с Фрэнком, Реем и Бобом было просто невозможно, или чтобы я попал в больницу. Потому что я не хотел даже думать о том, как я окажусь перед публикой. При одном намеке на мысль, как на меня смотрят десятки, а может и сотни глаз, во мне что-то перещелкивало: сердце пропускало удар, зрачки сужались, во рту пересыхало, а ноги слабели. Если бы я реально когда-то оказался перед публикой, я бы потерял сознание. Но я вовсе не хотел подвести ребят. Они были однозначно достойны вокалиста лучше, чем я. И таковым был Айеро! Он мог бы одновременно и петь, и играть. Потому что он был чертовски талантлив и занимался этим годами. Мне казалось до нелепого рискованным выставлять меня в качестве их фронтмена. Но по какой-то причине парни в меня верили. Хотя о чем я, причина была очевидной - потому что в меня верил Фрэнк. Чтобы успеть к назначенному часу на репетицию, я сбежал с пар раньше, и мы с Айеро, встретившись у входа, ушли вместе, поджигая друг другу сигареты. Из Фрэнка энергия так и била через край: он не умолкал на счет нашего выступления, выпытывал у меня все слова, которые я написал, делился тем, что придумал за вчерашний вечер, иногда внезапно покрывал мое лицо поцелуями, рассыпаясь в благодарностях, что я согласился на участие в группе. И от этого у меня голова шла кругом. Потому что я просто боялся признаться ему, насколько я в ужасе от того, что он от меня хочет. Вечером к шести мы, как и договаривались, собрались снова в гараже у Торо. И будь благословенна его семейка, которая разрешает нам висеть здесь, учитывая, какой жуткий шум мы наводим. Оказывается, там уже все давно только нас и ждали. Майки показывал Рэю и Бобу какую-то игру на PSP, и было просто умилительно наблюдать за Брайаром, потому что не смотря на разницу в возрасте в пять лет он с моим братцем общался, как с ровесником. С появлением Фрэнка никто уже спокойно сидеть не мог, потому что он с порога тут же заставил всех схватить свои инструменты и прогнать для разминки ?Fuck you anyway?. Это уже скоро станет нашей визитной карточкой. Ну а потом уже мы принялись за нашу песню. Я показал всем свои наработки. Текст парни одобрили, что несказанно согрело мне душу. После инструментальных прогонов отдельных кусков и договоренностей решили сыграть все вместе. И тут уже я ничего не смог поделать. Просто от одной мысли о том, что мне придется в случае успеха петь это на публике, у меня подкашивались колени и дрожал голос. На первый раз никто особо внимания не обратил, все были погружены в свои партии, а на второй раз на меня стали странно поглядывать, а вот на третий молчать уже не смогли.– Мать твою! Джерард, да это невозможно! – рассердился Торо, отпуская гриф, – Да что с тобой?! Ты звучишь как подбитый павлин! Все осеклись и уставились на меня.– И-извините, я что-то сегодня сам не свой, – уткнулся я в пол, отодвигая микрофон.– Ладно, припев сначала, – скомандовал Фрэнк. Мы попробовали сначала. И опять все было просто ужасно. Айеро снял гитару и мягко взял меня за плечо.– Ребят, мы буквально на пару минут. А вы пока продолжайте. Парни пожали плечами, переглядываясь. Фрэнк увел меня на задний двор, без лишних слов достал из рюкзака Хайнекен и, вручив мне, закурил, не сводя настороженного взгляда.– Что с тобой? – он облокотился о перила и медленно выпустил дым. – Ты ведь напуган?– Ч-что? Нет, вовсе нет, – я нервно отхлебнул пива.– Не отпирайся. Ты вчера пел так, словно музыка – это вся твоя жизнь. А сегодня как нарочно пытаешься запороть. У нас остался буквально сегодняшний вечер, завтра надо уже будет отправить запись, – он прожег меня проницательным взглядом, – И это тебя пугает… Думаешь, ты не справишься, верно?– Черт, – прошипел я. Конечно, ни Фрэнк, ни парни просто не могут не заметить, что со мной творится. Кретин! Я еще пару мгновений помолчал. Отпираться бессмысленно. – Я правда не хочу вас подставлять… Но… но бороться с тревожностью это как пытаться прогрызть кирпичную стену. Я просто… просто не могу! Окей? Фрэнк, – я затравленно взглянул на него, – я рад помочь с текстом, рад проводить с вами время, но я не смогу спеть сам! Я не готов! Не так скоро. Пожалуйста… Ты опытный вокалист, ты харизматичный фронтмен, тебя знает каждый подросток Бельвиля! – указал я на него. – И ты выбираешь меня, чтобы я рискнул привести нашу группу к победе?! Это нелепо! Я просто тревожный кусок дерьма!.. Айеро молча курил, не сводя с меня глаз. Потом поджал губы и, выпрямившись, вплотную подошел ко мне.– Спой. Прямо сейчас спой передо мной. Докажи, что ты не способен. Я сделал шаг назад.– Зачем? Что от этого поменяется? – не понял я. – Я просто хочу, чтобы вы выиграли!– Не ?вы?, а ?мы?, Джерард. Ты – часть My Chemical Romance. Или нет? Раз нет, то докажи, что ты не умеешь и не хочешь петь. И тогда ты сможешь уйти из группы.– Н-нет, я не хочу уходить, просто не могу же я к Хэллоуину просто так взять и научиться петь! – начал злиться я. – Вы же можете выступить в Dingbatz! А я могу вам все испортить! Айеро сделал шаг вперед, снова сокращая расстояние между нами.– Путь к цели никогда не бывает простым. Ты все время будешь падать и расшибаться. Будет больно и сложно. Но убивает не движение, а бездействие. Кто-то тебя обгонит, пока ты пытаешься отдышаться и собраться с силами. Чтобы чего-то достичь, нужно чем-то рискнуть. Но скажи, ты правда готов струсить и упустить свой шанс, чтобы предоставить его кому-то другому на блюдечке?– Выступлю в следующий раз, когда буду готов! – разозлился я.– А ты уверен, что не скажешь так же потом? А может, и еще через раз, и еще, и еще? – напирал Фрэнк, почти вжимая меня в стену. – С тобой сейчас лучшие музыканты колледжа. Они надеются на тебя. Я надеюсь на тебя. Твой голос особенный. Твои манеры, твоя энергия. Хер с этой техникой! Забудь! Забудь, что что-то может получится не так! Вчера ты просто отдался музыке, ты ее слушал и слышал. И все получилось! – ткнул он в меня пальцем. – Ты справился! Сам! А теперь осуши эту чертову банку пива до дна и соберись! И мы, наконец, сыграем, как положено! Я стоял, как вкопанный, широко раскрытыми глазами глядя на уверенное лицо Фрэнка. Почему он так убежден? Боже, когда кто-то так железно в тебе уверен, ты просто не можешь больше считать, что ты действительно настолько плох, как сам себя видишь. Кажется, Айеро заметил какую-то перемену в моем лице и, мягко улыбнувшись, легонько поцеловал мои губы.– Джи, ты не можешь и не должен отдавать кому-то свое место, – тихо, но серьезно начал он. – Даже мне. Тем более мне, – поправился он. – Хватит плыть по течению. Сожми руль покрепче и управляй своей судьбой. Никто не проживет твою жизнь за тебя. Все сделанные тобою выборы влияют на будущее. И сегодня – последний день остатка твоей жизни. И неужели ты хочешь прожить его, трясясь от страха перед тем, что еще даже не случилось? Хочешь сгорать от стыда за то, чего еще не было? – он мягко провел большим пальцем по моей нижней губе. – Ты даже не представляешь, какое ты мощное оружие. Так просто иди и сделай это! Он внезапно вжал меня в стену нетерпеливым поцелуем. Окей. Все. Это убийственный аргумент, и ты меня окончательно убедил. Айеро отстранился.– А пиво и правда выпей. Лучше залпом. Поможет расслабиться, – подмигнул он. Я еще даже не успел отдышаться. Но кивнул и припал к банке. Фрэнк стал подбадривать ?Да-вай, да-вай, да-вай!? на манер футбольных фанатов. Пара капель стекла по подбородку на ворот рубашки, пока я жадно глушил алкоголь. И, наконец, я торжественно поднял над головой пустую банку и сдавил в кулаке. Айеро тут же с победным криком оббежал задний двор, раздирая глотку, словно я сделал что-то невероятное.– Да что там творится, ей-богу?! – донесся негодующий голос Рэя. – Долго нам вас еще ждать?! Мы с Фрэнком вернулись в гараж.– Только что этот парень залпом прикончил Хайнекен и поклялся спеть как Меркьюри на Хэллоуине! – надел на себя гитару Айеро, ехидно косясь на меня.– Здесь только половина правды, – и то, какая именно, выдала легкая икота, которую я поспешил унять.– О-ке-ей, – не стал вникать Торо, – Просто успокойте меня и скажите, что у нас будет все готово к завтрашнему! Я, блять, паникую как перед собственной свадьбой! А у меня ведь еще даже девушки нет!– Ладно, сейчас все здесь покажут класс. Правда, же Джи? Майки, Боб? Все готовы? – спросил Фрэнк. – Погнали! Я закрыл глаза, сосредотачиваясь на музыке, и решил их не открывать до самого конца. В самом деле, какая разница, облажаюсь я или нет. Я этим занялся не для одобрения или славы. Если можно так выразится, по любви. К музыке и к этому тронутому панку, который сейчас скачет по площадке в такой ажитации, как будто готов трахнуть собственную гитару. Я уловил момент и вступил. Лучше всего я пою, когда погружаюсь в мелодию, в слова, в жизнь внутри самого контекста. Хуже всего – когда думаю о том, как это выглядит со стороны. Я буквально ощущал резонацию голосовых связок, я стремился слиться с тем, кто мог бы это петь и чувствовать. Я должен стать героем мюзикла по своему комиксу, как если бы оказался на экране, подключенном к видеомагнитофону. А если я – это он, то я в ужасе, я в гневе, я так зол! Я в отчаянии цепляюсь за последнюю возможность спасти тебя. Того, кого прошу вооружиться против меня, потому что я не хочу вредить самому дорогому мне человеку. ?Если они поймают меня, вонзи кол в мое сердце!? – проорал я не своим голосом. Потому что я не вынесу даже мысли о том, как прокушу тебе глотку.– …And now the nightclub set the stage for this they come in pairs she said We'll shoot back holy water like cheap whiskey they're always there… – мои слова идеально ложились на музыку, не зря проходили последние дни.– Someone get me to the doctor, and someone call the nurse! And someone buy me roses, and someone burned the church! – я правда был в отчаянии. Я испытывал почти физическую боль от осознания. Но и в то же время такой драйв от погони, я буквально видел сквозь плотно закрытые веки, как мы угоняли катафалк на выезде из морга, как в диком хохоте разливали святую воду в ночном клубе, отбиваясь от бледных тварей, как мы гнали к полуразрушенной церкви, нашему последнему убежищу в этом ужасном апокалиптическом мире. Давай! Но какая разница, если мы вместе?! И пусть тот, кто хотя бы коснется моей любви пальцем, лучше будет иметь дело с самим дьяволом, чем со мной, потому что сатана обойдется с ним милосердней!– I'll never let them, I can't forget them!I'll never let them hurt you, I promise!..STRUCK DOWN! Боль. Страшная боль. Они добрались до меня на рассвете. Солнце взошло, загоняя их в свои черные норы, но яд уже растекается по моим венам. Это ощущается как могильный холод, как призраки в снегу. Поэтому прошу тебя, пока ты со мной, пока прижимаешь нежные руки к моим ранам, возьми тот кол, что я дал тебе, и убей меня! Убей до захода солнца, до превращения, убей, пока не поздно. Убей и убегай! Спаси себя. Ты не сможешь противостоять мне, когда я стану похож на них. Когда я доберусь до тебя. Я знаю все места, где ты можешь прятаться, знаю твои повадки и твое оружие. Но пока я в сознании, я молю тебя только об этом. Я не хочу причинить тебе боль. Ты не знаешь, против чего тебе предстоит сражаться. Я их видел! Они совершенны, как бензопилы из чистого серебра. Я теряю сознание. Я шепчу в бреду. ?Ты сможешь пронзить меня до заката??... И это были мои последние слова перед смертью. В тот момент, когда я умер там, я возродился здесь – я открыл глаза. И я снова в гараже. Господи, я словно прожил там маленькую жизнь в этой странной невероятно реалистичной фантазии или даже галлюцинации. Это ощущалось так живо. Я смотрел на ребят, которые сыграли последние аккорды одновременно с последними нотами моего голоса, и теперь только стихала дрожь гитарных струн. Они не имели понятия, через что я сейчас прошел, это был только мой секрет.– Боже, Джи, – прошептал Фрэнк. – Что это сейчас было? Ты так орал временами, что я на секунду подумал, у тебя какой-то приступ!– Это слишком? – неловко сжал я микрофон.– Нет! Не-ет! В смысле, ты так справился… как никто. Я впервые вижу такую подачу! – пояснил впечатленный Айеро.– До мурашек пробирает, – хмыкнул вспотевший Брайар, убирая со лба пот салфеткой и подбирая с пола бутылку воды. – Конечно, выбиваешься из ритма, но это нормально. Отточим до завтра. Кстати, Майки, ты почти весь второй куплет лажал, – заметил он. Майки принял это к сведению кивком и поправил очки.– Нет, ну что-то в этом есть, но техника страдает, – качнул головой Рэй. – В первых вариантах было ?академичней?, а так больше в духе упыря. Я против ничего не имею, только все еще хочу понять, в какую сторону мы клоним песню. Это не похоже ни на типичный хардкор, ни на скримо, но и на эмокор тоже.– А зачем нам так жестко определяться с жанром песни? – отмахнулся Фрэнк. – Мы можем быть всем сразу.– Да и черт с тобой. Но если мы не выступим в Dingbatz, я клянусь, Айеро, мало не покажется! Черт. У меня чуть душа в пятки не ушла от волнения, но кажется, все и правда было совсем не плохо. Значит, мне достаточно уйти в себя, пока я пою. Вжиться. И все будет прекрасно. Ну, или просто Фрэнк знал, что делал, накачивая меня пивом, от которого теперь в голове нарастал шум. Или все вместе. Пока Майки, Боб и Торо обсуждали ритм-партию, мы с Айеро переглянулись. Кажется, он понял меня.– Ребят, завтра кто в котором часу успеет прийти? Надо запись до шести вечера отправить, – напомнил Боб. – Я лично вообще на любое время согласен, лишь бы мы уложились.– Я могу уйти с двух последних уроков и прийти в три, – невозмутимо отозвался Майки.– Я хоть с шести утра готов! Если мы просрем этот шанс, я персонально каждому здесь гитарой ноги переломаю! – угрожающе ответил Торо, особо надолго задержав взгляд на мне.– Во сколько скажите, во столько приду, – уткнул я глаза в стену. Мне тоже было без разницы, потому что я совершенно не был против провести лишние часы с группой.– Аналогично с Рэем, – пожал плечами Фрэнк, подкручивая колки.– Значит, ориентируемся на Майки и собираемся в три, – многозначительно ударил Боб в большой барабан. Мы репетировали до последнего, пока на улице совсем не стемнело. Миссис Уэй уже трижды звонила Майки, подгоняя его домой. Естественно, деликатно просила через него и меня поторапливаться, что меня несказанно бесило. У Фрэнка на безымянном пальце стала надуваться новая мозоль под старой. Вообще я никогда не задумывался о физической стороне вопроса игры на гитаре. Я видел, как сильно краснели пальцы парней из-за жестких струн. Когда Айеро меня невзначай касался, я чувствовал, насколько горячими становятся его руки от трения, и его правая рука, которой он держал медиатор, всегда была заметно прохладнее. Я бы тоже хотел научиться играть, но такие странности мне казались немного противоестественными, и это отталкивало от идеи, которая звучала вообще-то здраво, учитывая, чем я хотел заниматься. В почти десятом часу мы попрощались с Бобом и Рэем, и втроем вышли из гаража на уже темные улицы Джерси. В пожухшей траве стрекотали сверчки, рыжие фонари высвечивали круги на дорожном полотне. В такое время никого уже не бывает, Бельвиль тихий городок. Я с наслаждением закурил, подумав о том, что последний раз мне удалось это сделать еще до репетиции, так что никотин немного расслабил, отчего я сбавил шаг. Брат поморщился, учуяв запах табака и отошел от меня подальше. Очевидно потому, что не хотел, чтобы мать его заподозрила в курении.– А ты, выходит, Донне уже все рассказал? – скептично спросил я.– Донне? – нахмурился Майки, а потом, судя по изменившемуся выражению, понял, что я о матери. Сам он ее по имени никогда не называл. – Ну ты же не станешь ее предупреждать, куда пропадаешь ночами. Она с ума сойдет. Я закатил глаза.– Она ведь правда беспокоится. Отец вообще-то тоже, но он это не показывает. Я знаю, что тебе на семью насрать. Не осуждаю, – примирительно выставил ладони брат, – У всех свои загоны. И поэтому не осуждай меня, когда я пытаюсь сберечь чьи-то нервы. Я, между прочим, был первым, кто попросил отца не заходить на кухню, когда ты завтракаешь, и кто попросил мать не убираться в твоей комнате без разрешения. А то ты бы сдох от паранойи, если б вещи оказались не на своих местах. Я закусил губу. Блять. Никогда не думал о Майки в таком ключе. Мелкий догадливый засранец. Которому я благодарен.– Кстати, ты сегодня спишь у нас? – повернулся он к Фрэнку.– Я? – поднял брови Айеро и посмотрел на меня. – Не думаю, что…– Да, – перебил я. – Он остается у нас. У меня. Брат безразлично пожал плечами и прибавил шагу, чтобы мы с Фрэнком остались относительно наедине.– Ты чего это творишь? – шикнул он.– А ты что-то имеешь против?– Это нехорошая идея. Тем более так часто, – покачал головой Айеро.– Разве тебе у меня не будет лучше? Так ты хотя бы в безопасности.– Но твоя семья! Я создам тебе кучу проблем.– Как видишь, Майки не против. Главное, не засветиться перед родителями, а с этим мы справимся.– Но ты уверен, что…– Да черт тебя побери, Айеро! – развернул я к себе его голову. – Я вчера чуть от ужаса не сдох, что ты был в собственном доме! Я рискую в сотни раз меньше, чем ты, который просто ночует там! Фрэнк какое-то время рассматривал мое лицо, а потом снова улыбнулся своей сфинксовой улыбкой, словно что-то заметил.– Что? – нахмурился я.– Ты стал увереннее.– Что? – снова не понял я.– Ты отстаиваешь свою позицию. Передо мной. Музыка идет тебе на пользу, – он быстро поцеловал меня.– Эй, не при брате же! – негодующе шикнул я.– Майки! – слишком громко для ночного Джерси крикнул Фрэнк, – Как ты относишься к тому, чтобы я целовал твоего брата при тебе?– Да хоть потрахайтесь! – равнодушно отмахнулся он.– Вот видишь, – довольно ухмыльнулся он, на что мне осталось только закатить глаза. – Окей, просто как бонус за твою решительность, я согласен. К тому же уверенным ты выглядишь горячее, – подмигнул он и, приблизившись к самому моему уху, прорычал. – Уже не могу дождаться, когда сегодня завалю тебя на кровать.– Го-осподи, – выдохнул я. Насколько парадоксально тащиться от таких слов, если их произнес парень. Моя жизнь за последнюю неделю обрела нереально странный вид. В тот понедельник я еще считал, что самое интересное, что со мной может произойти, это угар от наркотического коктейля. А теперь я играю в группе, общаюсь с братом и встречаюсь с гитаристом, организуя для него нелегальные ночевки. Фрэнк выхватил у меня сигарету, и затянулся.– Что сегодня с тобой случилось, когда ты пел? – спросил он, и его голос звучал приглушенно из-за выходящего дыма.– До или после?– После.– Я просто понял, что должен делать. Айеро на меня заинтересованно взглянул.– Я просто не должен быть собой.– В каком смысле? – эти слова ему точно не понравились. – Ты – это ты. Одаренный и готовый к трудностям Джерард Уэй. Художник и вокалист. Тебе не нужно никем притворятся!– Нет, я о другом. Я должен быть чем-то вроде… чем-то вроде актера, понимаешь? Быть перед микрофоном личностью, от чьего лица я пою.– О-о-о, так ты не только художник-певец, но еще и актер, – хитро выпустил облачко дыма Фрэнк. – Талантливый человек талантлив во всем, а?– Прекрати ты меня хвалить! А то я зазнаюсь, – толкнул я его в шутку.– Это меня возбуждает, – дьявольски соблазнительно ответил Айеро, – Укротить чей-то нрав. Вскоре мы оказались у дома. Я оставил Фрэнка пока подождать снаружи. На звук закрывающейся за нами двери тут же прибежала миссис Уэй в сорочке, словно это был военный горн к боевым действиям. Из-за прохода высунулся отец в спальной майке с бокалом успокаивающего чая, который он обычно пил на ночь, но ближе он к нам не подошел, предпочитая оставить разговор на супругу. Донна сразу окинула нас с братом на предмет поводов для беспокойства. Готов поспорить на сто баксов, что она боится, что я имею на Майки дурное влияние и затаскиваю его в пучину своих грехов. Убедившись, что выглядим мы оба вменяемо, глаза не красные от дури, и ничем хуже сигарет от нас – от меня – не пахнет, она открыла рот.– Мальчики, я так волновалась, боже! Да вы время видели? Проклятье! Возвращаться в одиннадцатом часу! Чем вообще можно так долго заниматься?!– Мы должны быть готовы ко Дню Всех Святых. Мы собираемся выступить на конкурсе, – невозмутимо ответил Майки, стягивая ветровку и вешая ее на крючок своим особым манером: как будто он делил действие на равнозначные маленькие поддействия, и от этого они не получались плавными, а словно их выполнял робот с прописанными в коде командами ?расстегнуть молнию?, ?снять правый рукав?, ?снять левый рукав?, ?обернуться? и в таком духе.– Каком еще конкурсе? – насторожилась Донна.– В Dingbatz будет битва молодых групп Нью-Джерси, – Майки посмотрел на мать сквозь стекла тяжелых съезжающих очков, и в такие моменты он выглядел гордо, потому что ему приходилось слегка запрокидывать голову, даже если он не хотел производить подобного впечатления.– В Клифтоне?! – ужаснулась она. – Я вас туда не пущу! Там водится такой сброд!– Мы будем вовсе не одни, с нами отправится старшая сопровождающая. Плюс мы туда поедем не на автобусе, а на машине, так что ни тебе, ни папе не придется утруждаться.– И что за старшая сопровождающая? – напряглась она.– Аманда Брайар, сестра нашего барабанщика. Так что мы будем в безопасности и под надзором, – удовлетворенно уверил ее Майки. Ого, серьезно? Это даже мне стало интересно, врет он или правда договорился с Бобом.– Тогда дай мне ее номер телефона, – Миссис Уэй уперла кулаки в бедра.– Окей, завтра перешлю, как только узнаю, – согласился брат. – Если ты не против, я бы перекусил на ночь. Он прошел мимо нее на кухню. Мать какое-то время смотрела на меня, словно пытаясь выявить перемены, которые она смутно чувствовала, но не могла разоблачить. Эти ее штуки меня бесят. Чтобы доказать ей, что я все тот же, я самыми злыми движениями на свете сорвал с себя плащ, бросил его на вешалку и, громко топая, поднялся в комнату и тяжело хлопнул дверью, что даже стены задрожали. Нужно было, чтобы она подумала, что я у себя, и я смог бы спокойно вернуться за Фрэнком. Осталось чуть-чуть подождать, пока она свалит в спальню. Я настороженно вслушался в звуки снаружи. А потом внезапно почувствовал, как меня хватают чужие руки. Я чуть было не вскрикнул, но знакомый и самый лучший на свете запах подсказал мне, что происходит.– Ты как сюда забрался?! – шепнул я в темноту.– У меня большой опыт, – хмыкнула тьма в ответ, покрывая мое лицо короткими жадными поцелуями, и я просто размяк в теплых объятьях, сползая на пол по двери.– Это было настолько просто, что я бы на твоем месте боялся маньяков, – хищно прошептал Айеро мне в шею. У меня просто мурашки побежали от ощущения его дыхания на моей чувствительной коже.– Ты определенно один из них, – я ответил на поцелуй, – Мне стоит тебя бояться?– Еще как, – Фрэнк прикусил мою губу и повалил меня на спину, нетерпеливо расстегивая пуговицы на моей рубашке.