Воронеж. Интермедия. (1/1)
?.07.2018—?Как на филфак?—?Ну, вот так,?— Арсений тяжело вздохнул, потирая лицо ладонями.—?Но мы же подавали на юридический!—?Вы, мама, подавали на юридический; ты и отец.Мгновение абсолютной тишины. Лёгкий пух тополя, подхваченный дуновением ветра, пролетает в плавном движении.—?Поверить не могу, Арсений! Как ты мог! —?Женщина на том конце провода тяжело задышала, и её неверие и ярость парень мог почувствовать за много километров отсюда,?— Что ты молчишь! Серёжа, ты слышал?! —?Голос зазвучал глуше?— повернулась к отцу. Суетливый вздох.Этап первый: отрицание и построение планов.—?Так, смотри. Если ты сейчас заберёшь документы из деканата, купишь билет домой,?— его мать звучала увлечённо и распалялась с каждым словом,?— и приедешь в Омск, то мы тебя со второй волной сможем устроить в местный вуз. Отучишься годик, переведёшься в Московский филиал… —?Наверное, это казалось ей гениальным. Она?— гений. и её творение?— совершенно,?— А там, глядишь, и выкинешь дурь из головы… Ведь так, Сеня?—?Нет, мама,?— он говорил спокойно и ощущал себя также. Поразительное, совершенное спокойствие. Уверенная свобода,?— я никуда не поеду.—?Что ты такое говоришь, Сеня?! —?Мать на том конце провода озабоченно продолжала. Только бы не слёзы,?— Мы же… ты же… у тебя дед?— прокурор, отец?— адвокат, у тебя мать?— судья! Арсений! Мы же так долго к этому шли!Этап второй: уговоры и давление на жалость. Это просто надо пережить. Вдох.—?А что скажут мои коллеги, ты подумай! Ты о нас с отцом подумал? О репутации фамилии?!Ну почему, почему это так сложно?—?У судьи?— у городского судьи! —?сын?— филолог! Арсений, ты только представь…—?Что станет говорить княгиня Марья Алексевна,?— тихо произнёс Арсений, отрешённо глядя за окно, на дворик вуза.—?Я тебе о серьёзных вещах, а ты своими фразочками меня перебиваешь! —?Что ж, это должно было случиться.Этап третий: угрозы и агония надежды.—?Я не буду оплачивать твою мгновенную блажь! Слышишь? Ни копейки!—?Я поступил на бюджет.Тишина.—?Со стипендией.Лёгкое шипение молчания в трубке. Белая гладкая краска на подоконнике под влажными пальцами.—?Уж не знаю, что я такого сделала в своей жизни,?— с нажимом в голосе тихо произнесла она,?— чтоб заслужить такое. Позор. Позвони, когда образумишься,?— гудки.Когда. Не если. Когда.Этап четвёртый: игнорирование и молчаливое воздействие на чувство вины.С любовью из Омска, что тут скажешь.Арсений тяжело вздохнул, опираясь спиной о стену, и прикрыл глаза.В его руке мобильный коротко провибрировал, обнажая экран.900Сергей Алексеевич П. первел (а) Вам 5000 RUBОтецРад за тебя.***?.09.2021—?А родители у тебя кто? —?Спросила девушка, легко улыбаясь и помешивая трубочкой шоколадный коктейль.—?Мама?— судья, отец?— адвокат,?— ответил Арсений, усмехаясь и рассматривая собеседницу.Алёна была красавица. Конечно, не для неё были придуманы такие, как Арсений?— филологи-третьекурсники, приглашающие тебя на свиданку в мак. Но тем не менее она сидела сейчас здесь, с ним, и это было даже не первое их свидание (далеко не первое).—?И ты?.. —?Она в удивлении приподняла брови, глядя Арсению прямо в глаза.Попов едва не скривился. Пора было уже привыкнуть к таким вопросам, их задавал буквально каждый, кто узнавал о его ?выдающейся? родословной, однако Алёна… ей можно было простить. Обычно такое спрашивали либо бестактные, либо очень смелые и прямолинейные люди. Что ж, как писал классик: красивые всегда смелые.—?Да, вот такой вот я,?— Арсений усмехнулся и понадеялся, что это прозвучит достаточно не нервно,?— предатель.Алёна нежно улыбнулась, кладя свою ладонь поверх ладони Арсения.—?Ну что ты,?— Арсений легко приподнял уголки губ, пожимая плечами,?— уверена, твои родители так вовсе не считают.Арсений с лёгкостью проглотил все душеизлияния, готовые политься при первом же намёке на разрешение. Алёна не заслужила его пиздостраданий с родителями.Алёна слишком красива для такого.***?.02.2023—?Таким образом, Обломов?— деструктивный индивид, и его девиантное, абсолютно нерациональное поведение…Дверь в кабинет тихо захлопнулась за спиной Арсения. Так, главное не накручивать. Алёна часто была жуткой паникёршей, и то, как она только что буквально забросала его сообщениями с просьбами позвонить прямо на уроке, ну, в этом не было ничего необычного. И всё же он вышел, оставив своих учеников.Прошёл буквально один гудок, и Алёна взволнованно задышала в трубку.—?Что-то случилось? —?Арсений постарался придать своему голосу спокойствия и подошёл к скамейке, около окна в школьный двор. Грязно-белый снег мазками расползался по квадрату двора. Серый линолеум скрипнул под ногами, и Арсений, не отрываясь от вида за окном, принялся бездумно оттирать чёрную полоску носком ботинка.—?Арсений, я… я, кажется… —?Алёна не могла договорить, и Попов слегка нахмурился, вынимая руку из кармана и опираясь ладонью о подоконник. Гладкая белая краска под тёплой ладонью.—?Я сделала тест,?— вздохнула наконец она, и Арсений нахмурился ещё больше. Тест? Какой тест? Он не мог сложить всё в одно. Попов будто уже смотрел на цельную картину, но не мог воспринять её.—?Алёна,?— осторожно произнёс Арсений, сжимая пальцами край холодного подоконника,?— я не совсем понимаю, о чём ты…—?Я беременна, Сеня.Стёкла в рамах слегка подрагивали, издавая дребезжащий звук. Ветер гонял тонкие веточки по асфальту.—?Что ж,?— губы Арсения дрогнули в улыбке,?— это замечательно. Я рад.—?Ты рад? Правда? —?Алёна изумлённо отозвалась, и он будто отмер, отпуская подоконник и отворачиваясь к стеклу спиной.—?Да. Да, конечно, я рад,?— его голос звучал радостно, и Попов чувствовал себя вроде как счастливым, несмотря на то, что они совсем не планировали это всё и даже жили отдельно. Но теперь. Что ж, маме с отцом, наверное, понравится.Уже стоя у двери в класс Арсений ощутил странное. Алёна была красивой.(И иногда Попову казалось, что это всё, что он мог о ней сказать)***?.11.2024Арсений сидел в кофейне и смотрел куда-то сквозь столик, помешивая палочкой американо в белой чашке. Люди вокруг о чём-то болтали, бариста за стойкой весело переговаривались. Где-то раздался удивлённый возглас, а затем вновь мерный гул голосов.За окном беспрерывно падал снег, оседая на тротуарах, дорогах, тающий под быстрыми подошвами и шинами. Арсений сидел в кафе, боком к окошку, и напряжение сковало его. Каждый нерв был буквально заморожен в том положении, которое он принял. Ему отчаянно хотелось разрыдаться. Это был ужас. Волна чистого ужаса после схлынувшего адреналина. В его черепушке, которая была поразительно лёгкой и занимала, кажется, всё пространство кафе, до сих пор рыдали сирены служащих и бесновались крики толпы.Арсений, у тебя женщина и почти годовалый ребёнок.Арсений, у тебя родители?— все связаны с госаппаратом.Арсений, подумай головой.Да отъебись, Паша, всё нормально будет. Не приедут же сюда служки всех вязать. Это же Москва, а не ваш Воронеж.Москва, а не ваш Воронеж.Губы Арсения будто срослись между собой. Его только что чуть не повязали на мирном митинге в поддержку искусства и творчества. Он был одной ногой в автозаке. В переносном, разумеется, смысле. Чёрт. Чёрт. Чёрт.Пальто задеревенело на теле, создав странный слепок. Что с ним. Что с ним происходит. Его тело больше не его. Арсений едва дышал. Жалкий квартал отделял теперь его от страшного штампа в паспорте. Штампа, который навсегда бы лишил его Москвы и будущего. Москвы и ещё пачки городов с населением больше одного миллиона ста тысяч человек. Навсегда.На столике завибрировал телефон. Четыре буквы. Арсений их не видел, только боковым зрением, но знал, кто там. После третьей волны он наконец сглотнул и разом отмер, почувствовав, как власть над телом возвращается и нервы мягко расслабляются. Во рту было невероятно сухо. Подняв трубку, Арсений прислонил её к уху, не сводя отсутствующего взгляда со столешницы.—?Арс,?— голос Паши звучал слегка взволнованно, хотя, куда уж. Добровольский наверняка весь вечер хотел позвонить. Такой вот он, его лучший друг.Пауза.—?Паш. Это того не стоило.***?.11.2027Когда тебе двадцать семь, жизнь кажется не то чтобы очень лёгкой, но и не кажется преступно тяжёлой. Молодость, инициативная и полная сил. Живая и деятельная. Молодость. Звучит жизнеутверждающе.Арсению было двадцать семь. У него, по определённому стечению обстоятельств, уже была дочь от любимой женщины, намечающаяся свадьба, замечательная работа учителем литературы, награды за выдающиеся успехи в этом деле, квартира в Москве?— одним словом, идеальная жизнь.Почти.—?Сеня, ты не думал сменить работу? Хотя бы преподавай в вузе! Там всяко платят больше…—?Арсений, солнышко, подумай он нас, о дочке?— на одних олимпиадниках и премиях далеко не уедешь…—?И всё же рассмотри этот вариант. Ещё не поздно получить второе образование, отучишься на юридическом…Деньги. Деньги-деньги-деньги.Почему-то в последнее время восемьдесят процентов их Алёной разговоров так или иначе сводились к этому вопросу. Учитель литературы. Не престижно, не особо статусно ну и, разумеется, жить на широкую ногу, тем более в Москве… маловероятно. Но когда они съехались, когда появилась Алиса, ничего этого не было. Алёна готова была принять его любым.Арсений любил её, хотя и не до безумия. Он на самом-то деле не особо планировал съезжаться тогда, четыре года назад, но Алиса… Её появление решило всё за него.Однако вместе с тем Попов всё прекрасно понимал. Он не хотел такой жизни для дочери. Он хотел уехать. Пока не закрылись границы или не случилась какая-нибудь такая же хуйня. Только вот этого им не хватало. Поэтому Арсений согласился. Он не мог поверить до конца даже когда увидел приказ о зачислении на юрфак. Даже когда Алёна встретила его дома праздничным ужином. Даже когда мать утирала слёзы счастья по ту сторону экрана. И всё осознал только в момент, когда отец молчаливо улыбнулся в окошке видеосвязи, отведя взгляд.В то мгновение Арсений мысленно вернулся на девять лет назад, в жаркий июльский день, к тополиному пуху и белой гладкой краске подоконника.Не если. Когда.