Часть 2: верность. (1/2)

***Из задумчивой полудремы его выдернул тихий шорох, который поначалу показался оглушающе громким. Сайдзо встрепенулся, резко вздохнув, и открыл глаза. Вокруг ничего не изменилось, но казалось, что воздух еще больше уплотнился тяжелой влажностью и усиленными запахами, не шелохнулся даже от малейшего движения ветра. Над рекой по-прежнему стояло серебристое марево, оно клубилось, принимая замысловатые формы, и сверкало частицами выпаренной воды. Он глубоко вздохнул, до головокружения и темных точек перед глазами, и почувствовал, что хмелеет на ровном месте.Он искоса посмотрел на Рокуро - тот перевернулся на спину, подложив под голову руку и согнув ногу в колене, и продолжал читать, но уже больше времени тратил на каждый абзац и все чаще моргал левым глазом. Было видно, что теперь уже его разморило от жары, тело расслабил послеполуденный, плотный от жары воздух, и оно настойчиво желало провалиться в сон. Рокуро, как человек, привыкший доводить начатое до конца, продолжал ему сопротивляться.Сайдзо был солидарен с ним. Само это место располагало к такой вот отрешенности, спокойствию, оно убаюкивало каждой своей частичкой, будь то шум реки неподалеку, шелест листвы над головой, бурное перекрикивание цикад и яркое солнце, беспощадное тепло которого разморило тело до костей. Он удобно устроился на боку, подсунув под голову локоть, и осоловело залип взглядом на животе Рокуро, плоском и безупречно подтянутом. Его повело, совсем немного, когда ноздри уловили запах вишни.Стало неожиданно интересно, кто в семье Унно был ответственным за внешний облик близнецов? Что Рокуро, что Нанакума отличались довольно откровенным одеянием, смело открывающим часть живота и бедер, но при этом оставляющим довольно обширный простор для фантазий. И ладно бы если на них смотрели лишь те, кто видел в этой открытости только эстетику молодых красивых тел, но ведь наверняка находились желающие воплотить какие-нибудь свои низменные фантазии. И если бы близнецы не обладали особенным даром семьи Унно и не освоили техники ближнего боя, им бы явно пришлось несладко.

Сайдзо поймал себя на мысли, что с удовольствием бы посмотрел, как кто-нибудь из братьев отписывает наказание очередному забывшемуся смельчаку. Особенно весело, наверняка, это действо смотрелось бы с участием Нанакумы, который отличался вспыльчивостью и несдержанностью. Рокуро же больше полагался на силу убеждения.Но несмотря на то, что очень хорошо понимал мотивацию таких смельчаков, к ним себя Сайдзо ни разу не относил. Даже с учетом того, что уже черт знает сколько времени он лежит в прострации и не может перестать разглядывать Рокуро - его обнаженный живот и выступающие бедренные косточки над завязками хакама, приоткрытое бедро, изысканный профиль лица и тонкие руки.А что, собственно, в этом плохого? Ну, лежит себе. Ну, смотрит. Не возбраняется же.Неубедительно, озадаченно подумал Сайдзо.К животу Рокуро прилип листик, как раз рядом с косточкой. Ярко-зеленый, с неровными краями, маленький такой листик, маячивший на периферии зрения отвлекающей точкой и портивший гармоничную картину, которая так радовала глаз. Он задержал дыхание, осторожно протянул руку, подцепил его за стебелек пальцами и отлепил от кожи. Рокуро никак не отреагировал, только прошелестела очередная прочитанная страница книги. Сайдзо покрутил листик в пальцах, поднес к глазам, прищурился на просвет прозрачных жилок.

В кончиках пальцев щекотало от мимолетного прикосновения к коже Рокуро. Чудно. Сайдзо никогда не придавал особого значения прикосновениям, они всегда шли на фоне, как нечто само собой разумеющееся и недостойное внимания. А сейчас в пальцах тонко и мягко покалывало. Сайдзо попытался списать это на жару и странный воздух.Рядом раздался негромкий глухой звук, и Сайдзо вздрогнул от неожиданности, выронив из пальцев злополучный листик. Мотнул головой в сторону Рокуро и с облегчением отметил, что тот всего лишь уснул, уронив на траву руку с героически дочитанной книгой. И сейчас просто лежал, размеренно дыша, с нежным румянцем на высоких скулах и разметавшимися прядями блестящих волос.Возможно, именно в этот момент все изменилось. Так, словно он стоял над пропастью, от которой его отделял один шаг - один глубокий вдох, и в него разом зашли горячие запахи жаркого дня и буйной зелени, мерцающая дымка с реки и одуряюще-пряный запах вишни. Он чувствовал, как они заполняют его разум, впитываются в кожу, в кровь, сметая его реальность, оставляя ее где-то очень далеко. Сайдзо остался наедине со своим инстинктом.Глядя на спящего Рокуро, почему-то захотелось кричать - внутри что-то дико распирало, сводило между ребрами, собственный пульс отдавался в ушах и между ключицами. Он вытянул вперед руку, не думая, что делает, занес ладонь над лицом Рокуро - она мелко дрожала, словно и не принадлежала ему вовсе. Рокуро не отозвался, не вздрогнул, даже не дрогнуло веко левого глаза. На коже только отпечаталось горячее, ровное дыхание и еле ощутимая мягкость ресниц. Сайдзо судорожно сглотнул. Обычно Рокуро спал чутко, даже во сне не позволяя себе расслабляться.Не отрывая взгляда от лица Рокуро, он осторожно и медленно повел руку ниже, не касаясь, держал ее на мучительно близком расстоянии - чтобы ощутить исходящее тепло кожи, сосредоточиться на нем, как на чем-то очень важном. Рука дрожала, а тепло заходило в нее, впитываясь, и он все ярче ощущал удивительный запах Рокуро, изысканную смесь вишни и дорогих пряностей, вдыхал его все глубже и глубже, но не мог насытиться.

Он потянул носом, подался вперед на этот запах, а ладонь, дрогнув в последний раз, легла на горячий живот. Прикосновение к нежной, бархатистой коже пробрало его самого, кровь закипела в пальцах, прошла вверх по руке, отдалась в лопатках, поднялась по шее и ударила в голову - горячая, странная, незнакомая. Дыхание перехватило, он закрыл глаза и сцепил зубы, уронил голову к плечу Рокуро, потерся лбом о выступ ключицы.Так не бывает. Не может быть, потому что это не о нем - заходиться от прикосновения к другому человеку, тянуться к нему до головокружения, дуреть от запаха. Что с ним творится? Что это за притяжение, от которого разум спутался в клубок нервов и жажды прикосновений? На него волнами накатывало возбуждение, тягучее, удушливое, оно сдавливало грудную клетку, парализовывало его волю, и чем дольше он касался и прижимался к Рокуро, тем больше наливалось тяжестью его тело, сильнее хотелось не убирать руки и продолжать дышать его запахом.

У его возбуждения, оказывается, есть пульс, медленный и гипнотизирующий. Есть пряный, сладкий запах - яркий и пьянящий. И даже есть цвет - цвет слоновой кости, теплый и матовый. Он этого не знал. Раньше это было неважно. А сейчас его повело от этого, бросило в наливающееся возбуждение и понимание, что его оболочка исчезла, оставив вариться в полуденной жаре его темперамент, спящую чувственность и неумение вовремя остановиться.Сайдзо открыл глаза, и первое, что увидел - нежная длинная шея, округлая косточка подбородка и маленькая родинка, дьявольская точка на светлой коже. Память отбросила его назад, к той ночи, которую он провел над спальней Санады, вспомнил, как Рокуро млел под руками своего хозяина, а тот не мог оторваться. Сайдзо сейчас очень хорошо понимал, почему старика так накрывало.Он зарылся носом в ямку между плечом и шеей Рокуро, пальцы скользили по гладкой коже живота, оглаживали бедренные косточки, натыкаясь на завязки хакама. Ему захотелось почувствовать эту кожу губами - и он осторожно поцеловал в шею, лизнул ключицу, и зажмурился от удовольствия. А затем, заставив свое тело вспомнить, как нужно двигаться, сместился ниже и, не убирая руки, прижался губами к коже на животе, провел ими по косточке. Ощущение ему понравилось, как и вкус, что моментально осел на губах. Он продолжил покрывать поцелуями открытый участок кожи, отмечая про себя, как почти незаметно подбираются от касания мышцы и усиливается необычный вишневый запах.

Тело Рокуро ему отвечало. Реагировало на прикосновение его рук, его поцелуи, его язык, на котором собирался пряный вкус. Это было... воодушевляюще. Сайдзо задел подбородком застежку на завязках, вздрогнул и судорожно выдохнул.

Можно и нужно было остановиться прямо сейчас, стряхнуть с себя наваждение, отлипнуть от него. Ущипнуть себя и проснуться. Но черта с два он так сделает.С застежками он сражался, мысленно ругая Рокуро за подобную хитроумную схему крепления и поздравляя себя с тем, что узнал-таки, как Рокуро удается носить эти хакама так, чтоб они держались ровно там, где нужно, и не спадали. Ремешки, наконец, свободно расползлись в стороны, они больше не натягивали ткань на бедрах, и Сайдзо скользнул под нее ладонью, бережно перебирая кончиками пальцев. Кожа там была совсем тонкой и нежной, ощущать ее было безумно приятно, и он задержался пальцами на внутренней стороне бедер, запоминая бархатистость горячей кожи.А затем он нащупал еще более нежную плоть, и с удивлением обнаружил, что Рокуро уже был возбужден. Он поднял глаза, испугавшись или ожидая, что Рокуро проснулся, но тот все еще безмятежно спал, и не шелохнулся, когда Сайдзо прикоснулся к нему в самом сокровенном месте, проводя пальцами по всей длине до венчика. Он совершенно не ожидал, что ему захочется и здесь почувствовать Рокуро губами. Поражаться своим реакциям не было времени, да и желание было хоть спонтанным, но вполне осознанным. Он отвел в сторону ткань хакама и коснулся губами, а затем и языком, пробуя незнакомый вкус.

И увлекся, лаская губами и языком, наслаждаясь пробегающей по телу Рокуро дрожью, заметной и сильной. Оторвался лишь когда под рукой качнулись мышцы живота, а плоть во рту налилась твердостью. Рокуро вздохнул, быстро и рвано, но Сайдзо услышал. И этого было мало. Он сомкнул пальцы, медленно задвигал рукой, сначала неуверенно, но постепенно наращивая темп, стараясь отыскать тот самый, настоящий.Сайдзо ласкал горячую плоть, двигая рукой в ненавязчивом ритме, сжимал и разжимал пальцы, чувствуя, как с каждым движением она становится все более твердой и горячей. И он слушал дыхание Рокуро - шумное, тяжелое, неровное. Сайдзо не мог понять, разбудил ли он Рокуро своими действиями, но то, что он уже видел и слышал, бросало его в жаркую, темную пропасть. Тело Рокуро откликалось на его ласку, он неосознанно подавался бедрами к руке Сайдзо, ловя ее движения. Сайдзо навис над ним, глядя в лицо - губы приоткрылись, пропуская сорванное дыхание, дрожали ресницы, жилка на шее трепетала все быстрее.Ему очень хотелось поцеловать Рокуро, но даже зайдя так далеко, он почему-то не мог на это решиться. Это было так странно и необъяснимо, он не мог понять, что его удерживало. А когда, наконец, решился и потянулся к губам, Рокуро распахнул глаз - аметистовый, бездонный - и его дыхание оборвалось на одной высокой ноте, все тело выгнулось, исходя крупной дрожью, и замерло на пике удовольствия.Сайдзо замер вместе с ним, все еще сжимая в руке его плоть, и пристально смотрел в лицо, на котором проступал яркий румянец по мере того, как уходило возбуждение, восстанавливалось дыхание и опадало успокаивающееся тело. Рокуро окончательно проснулся, все еще тяжело дыша, стряхнул с себя оцепенение и выразительно посмотрел на руку Сайдзо. И на самого Сайдзо, вопросительно и испытующе.А Сайдзо неожиданно стало страшно - на какое мгновение ему слишком четко показалось, что он сделал что-то не то. И чем больше Рокуро молчал, тем сильнее ему казалось, что сейчас что-то случится.- Я надеюсь, ты удовлетворил свое любопытство, Сайдзо, - усмехнулся Рокуро и неожиданно улыбнулся ему. Мягко снял с себя перепачканные пальцы Сайдзо и отвел руку со своего живота, не обращая внимания на последствия недавней активности своего тела.

- Рокуро... - Сайдзо набрал в легкие воздух, чтобы еще что-то сказать, но Рокуро прижал пальцы в его губам, призывая молчать.Затем легко поднялся на ноги, в одно движение избавился от остатков одежды и направился к реке. Сайдзо оторопело сидел на своем месте, не зная, каким реакциям уже поражаться, что делать с жгучим ощущением на губах и подсыхающими следами на руке, и что вообще с ним творится, в конце концов. Кажется, у него даже отвисла челюсть от растерянности. Он тряхнул головой, клацнул зубами, чтобы убедиться, что его челюсть на месте, и перевел взгляд в сторону Рокуро, который уже добрался до берега и теперь просто стоял на фоне реки.Было по-прежнему очень жарко. Воздух был слишком горячим и влажным. Вокруг него все еще стоял запах Рокуро. И сам Сайдзо был возбужден до предела тем, что только что произошло у него на глазах, ощущалось в руках и искрило в мыслях. Возможно, именно поэтому при виде полностью обнаженного Рокуро у него закружилась голова, повело так сильно, что ему показалось, что он может отключиться прямо сейчас.

Рокуро был прекрасен. Весь, от изящных щиколоток с округлыми косточками до кончиков волос, стрелочками лежащих на хрупкой шее. Сайдзо не доводилось еще видеть в своей жизни никого и ничего более совершенного, утонченного и эротичного. Рокуро потянулся, приподнявшись на полупальцы и высоко вытягивая руки над головой, и от напряженных длинных ног, подсвеченных ямочек над маленькими округлыми ягодицами и сведенных острых лопаток выжгло горло раскаленным воздухом и заломило в висках.Налетел ветерок, взлохматив волосы Рокуро, и он, коротко взмахнув руками, пружинисто оттолкнулся от земли и прыгнул в реку - полетел в нее, легкий и невесомый. Вошел в воду гладко и бесшумно, словно она раскрыла ему свои объятия, приняла его по-матерински любовно и бережно. Да и как могло быть иначе? Ведь вода - стихия Рокуро. Она любит своего храбреца, принимает его любым, всегда готовая на ласку.Через несколько мгновений Рокуро вынырнул на середине реки, зависнув в воде по плечи, и запрокинул голову, убирая с лица мокрые пряди. Волны омывали его со всех сторон, мягко накатывали на руки, облизывали плечи и спину. Он весь сверкал и переливался в воде и отраженном свете, и Сайдзо в какой-то момент показалось, что если он посмотрит на это еще немного, то совершенно точно ослепнет.Ослепнуть, когда еще столько всего хотелось увидеть, в его планы не входило, и он затряс головой, проморгался и принялся быстро сбрасывать с себя одежду, которая в прямом смысле начала его душить. Он выпутывался из слоев ткани, которых оказалось слишком много, нервничал, казался себе чересчур медлительным. Разоблачившись полностью, подорвался на ноги, с восторгом подставив тело потоку воздуха, и с разбегу влетел в реку, шумно, небрежно, разбрасывая вокруг себя брызги.Он уходил под воду, на самую глубину, энергично работая руками и ногами, пока не коснулся дна, и только после этого начал всплывать, легко оттолкнувшись от скользких от водорослей камней. Ему нравилось ощущение иного мира вокруг себя, когда он погружался вот так, с головой, глубоко. Один шаг - и из его привычной реальности ушли звуки и запахи, оставив его наедине со стуком своего сердца и ощущением невесомости в толще воды. Он открыл глаза и огляделся вокруг, пытаясь понять, где оказался.Вода вокруг него мерцала и переливалась необыкновенными цветами, которых он раньше не видел. Покуда хватало его взгляда степенно колыхалось бесконечное царство бликов, бесплотных существ и сменяющих друг друга потоков тепла и прохлады. Он бы с удовольствием отдался этим потокам, если бы его тело не было так взбудоражено, и если бы он сейчас не искал глазами Рокуро. Воздуха в легких оставалось все меньше по мере того, как он приближался к поверхности. Взгляд, наконец, выхватил уже знакомый тонкий силуэт, и внутри радостно трепыхнулось.Он подплыл ближе, заходя по спирали, и начал всплывать на поверхность, долгим движением оглаживая ноги Рокуро снизу вверх. Задержал руки на бедрах, широко скользнув ладонями по крепким ягодицам, после чего вынырнул с глубоким вдохом и тесно прижался к Рокуро со спины. Перед глазами маячила темноволосая макушка, отливающая белизной шея и точеные плечи, и Сайдзо очень четко осознал, что его возбуждение никуда не делось, не смылось прохладной водой, а вернулось с утроенной силой, когда в него снова начали заходить звуки ветра и цикад вместе со сладкой смесью дурманящих запахов.

Рокуро держался на воде без каких-либо усилий, просто расправив руки, и смотрел на него через плечо - внимательно, немного лукаво. Сайдзо прижался щекой к влажным прядям, поцеловал нагретый солнцем загривок с выступающим позвонком, медленно слизывая стекающие с волос капли. Рокуро в его руках задрожал, от нетерпеливой ласки, от твердой плоти, тесно вжимающейся в ягодицы, от впивающихся в кожу пальцев. Сайдзо это знал. Иначе быть не могло.- Пожалуйста, не молчи, - хрипло произнес Сайдзо, касаясь дыханием маленького уха. - Ты же видишь, что я с ума схожу.В ответ Рокуро откинулся назад, положив затылок ему на плечо. Сайдзо потерся щекой о висок, выступ скулы, на который падали капли с его собственных волос, хватался пальцами за бедренные косточки под водой. Прижимался бедрами к Рокуро, настойчиво и жадно, таял от касания к горячей коже.- Слова не имеют значения, когда твои желания пересиливают голос разума, - Рокуро улыбнулся и повернул голову так, чтобы посмотреть Сайдзо в глаза.

Вода собиралась в темных прядях, стекала по лицу, мелкие капли дрожали на ресницах и переливались на губах. Сайдзо на мгновение выпустил Рокуро, но только чтобы перехватить под ребрами, когда его лицо оказалось на одном с ним уровне. Обнял крепче, чувствуя, как его начинает сотрясать крупная дрожь - от прохладной воды,обжигающего тепла, исходящего от Рокуро, даже там, внизу. Лицо Рокуро было так близко, что он поначалу даже не понял, что происходит, погруженный в свои ощущения.А Рокуро целовал его - собрав с его губ капли воды маленьким острым языком, касался его губ своими, одновременно приглашая и раззадоривая. В волосы забрались тонкие пальцы, гладили затылок, прижимали его голову ближе, а Сайдзо лихорадочно раскрывал губы и ловил юркий влажный язык, отвечая на поцелуй с восторженной готовностью. Целовать Рокуро было также удивительно приятно, как и касаться его кожи. И целовался он так уверенно и возбуждающе, выгибался в руках Сайдзо, терся об его плоть небольшими неспешными движениями.Он протестующе застонал, когда Рокуро оторвался от его губ, но только чтобы развернуться к нему лицом, огладить грудь и плечи, изучающе скользнуть кончиками пальцев вверх по шее и дотронуться до лица. От прикосновения, легкого и прохладного от воды, сбило дыхание. Сайдзо подхватил прижавшегося к нему Рокуро под бедрами, и талию тут же обвили длинные стройные ноги. На плечи легли тонкие руки, так уютно и плавно, что ни одна женщина не сделала бы также. Он видел перед собой самое открытое лицо, подрагивающую от улыбки родинку под уголком рта, и понимал, что смотреть больше не осталось сил.Но были силы, чтобы чувствовать. Желать большего. Ласкать, впитывать в себя, дышать одним воздухом. Проникать глубоко в чувственный жар, дрожать от прохлады омывающих его волн. Заполнять собой, плавиться от вседозволенности. Ощущений было слишком много, чтобы продолжать, и слишком мало, чтобы остановиться. Просто случилось то, о чем он боялся мечтать, что видел в ускользающих снах и что носило имя Унно Рокуро, который сейчас ласкал его и льнул к нему всем своим изумительным телом, в которого Сайдзо проникал так естественно, словно делал это всю жизнь.Тело заходилось огнем, отказывалось слушаться, полностью превратившись в ритм, рождаемый его бедрами и движениями гибкого тела, которое хотелось сжимать как можно крепче, гладить изысканно-мягкую кожу, целовать в податливые губы и ловить движения языка. Он то проваливался в свою ненасытность, то вылетал из нее, не в состоянии контролировать свое тело, и вокруг все снова начинало мерцать и переливаться серебристой дымкой, что была чудом природы (природы ли?), что облаком накрывала его, набивалась в легкие и пьянила разум.

И чем сильнее он пьянел, тем лихорадочнее держался за Рокуро, не успевая осознавать, где он, над ним или под ним - просто обнимал сильнее, вжимался, целовал, только бы продолжать чувствовать его и дышать им. Рокуро оказывался сверху, упираясь маленькими ладонями ему в грудь и впиваясь в нее ноготками - и Сайдзо хватал ртом воздух, потому что его руки обнимали тело подростка, хрупкое и такое по-мальчишечьи тонкое, с длинными, тяжелыми волосами, что струились по его плечам и груди, щекотали лицо, когда юноша тянулся к нему. Сайдзо подавался навстречу, млея от касания волос, прохладных как шелк, запутывался в них пальцами и ловил губами, вбирал в себя свежий, юный запах Рокуро, которого он никогда не увидит.