Глава 15 ?Список смертников? (1/2)

Боль. Боль, кажется, единственное, что я сейчас чувствую. Тут так темно, холодно и больно.

Я не могу открыть глаза. Веки тяжелые и неподъемные. Кажется, они весят по несколько тонн каждая в этот момент. Я не могу думать ни о чем, кроме холода и боли. Странное вообще состояние – ты окутан темнотой, но все же, это больше походит на жизнь, нежели смерть.

Никогда прежде я не теряла сознание из-за удара по голове, и сейчас ощущаю все красочные последствия этого. Вдох, выдох. Собрав силы в кулак, я резко открыла глаза. Все тело содрогнулось, словно меня ужалили, но это был просто какой-то резкий спазм. Перед глазами все поехало, и мир вновь покинул меня.

Не знаю, сколько секунд прошло, когда я наконец-то смогла переступить через тошноту, головокружение и боль в голове. Тяну руку к месту, где болит и пульсирует больше всего и нащупываю что-то не приятное, местами шершавое и слипшееся.

О, черт. Это кровь, которая взяла в плен часть волос. На ощупь – не самое приятное, что хотелось бы пробовать, открыв глаза. Прижимаю руку к ?пострадавшему месту? и пытаюсь понять, что произошло, и почему я нахожусь в темноте.

В воздухе витает какой-то странный запах. Я бы сказала, что это цвель, смешанная с сыростью, но, черт возьми, запах хуже. Я даже не могу подобрать слов, чтобы описать его.Медленно сажусь, так и не убирая руку от головы, и пытаюсь рассмотреть хоть что-то в темноте. В голове, вдруг, начинают всплывать картинки произошедших событий, и я прихожув ужас. Внутри все словно сжимается и переворачивается, а каждую клеточку тела наполняет страх. Я словно прихожу в себя после комы, благодаря пинку под дых.-Саманта, - чуть слышно срывается с мох губ, и я начинаю судорожно оборачиваться по сторонам, в надежде разглядеть хоть что-то. – Сэмми? Сэм! Истерика становится все ярче, а острота боли и как никогда сильного страха окончательно завладевают моим мозгом. Я забываю о том, что мне плохо, что у меня разбита голова, да и вообще забываю все на свете. Срываюсь на ноги и плетусь куда-то, постоянно повторяя имя племянницы. Вдруг, врезаюсь во что-то железное, после чегоисследую помеху и понимаю – это граты. Решетка, я ощупываю ее руками и, пытаясь найти выход, но это бесполезно. Двери закрыты, и я ничего не вижу. Разворачиваюсь в другую сторону и брожу, пытаясь ощупать весь периметр. Шаг, два, размахивание руками. Я нахожу вторую стену и двигаюсь, касаясь ее руками.

Все движения выходят судорожными и истерическими. Замкнутое пространство, сплошная темнота. Это пугает.

Но я не могу думать ни о чем больше, кроме моей племянницы. Ее перепуганное лицо стоит у меня перед глазами, а затем я вижу, как ее вновь и вновь вырубают обратной стороной пистолета.

Ноги цепляются за что-то,и я хватаюсь за стену рядом, чтобы не упасть. Затем, сажусь на корточки и нащупываю свою помеху. Чувствуя теплоту человеческой руки, я чуть не взвизгиваю вслух, падая на колени рядом с человеком, который лежит на полу.

Ощупываю тело и чуть не кричу от какой-то странной радости, когда понимаю, что это Саманта. Она здесь. Моя девочка здесь. Хватаю малышку за голову, пытаясь привестиее в чувства.-Сэмми, - голос похож на хрипящий писк. – Эй, очнись, моя девочка! Саманта, открой глаза! Сэм не реагирует, и это учащает сердцебиение. Пульс шумит в ушах, пока я лихорадочно пытаюсь нащупать в темноте ее сонную артерию.Только обнаружив пульс, я облегченно выдыхаю, чувствуя, как воздух возвращается в легкие. Потерять ее – это последний гвоздь в моем гробу. Я не смогу жить без Саманты. Я не смогу себе простить, если с моей девочкой что-то случится. Не будет меня, если не будет Сэмми. Оборвись ее жизнь, я тут же уйду за ней.

Притянув Сэм к себе, я обхватила ее как ребенка, прижимая к грудиголову моего сокровища и запутываясь пальцами в разбросанных волосах.

Шепчу под нос что-то успокаивающее, убеждая себя, что я обращаюсь к племяннице, но легче не становится.

Мне так страшно, я так боюсь. Все, чего мне хочетсяв этот момент – прижаться к маме. Просто укрыться в ее объятиях. Но только об одной мысли о ней я начинаю дико плакать, зарываясь носом в волосы Саманты. В скорее плачь превращается в истерику, ведь я вспоминаю о том, что сейчас происходит. Я вспоминаю выстрелы, вспоминаю Лиама, мистера Винчестера… Боль становится невыносимой, и я не знаю, за что ухватиться, чтобы найти смысл дышать.

Мои всхлипы прекращаются в тот момент, когда Саманта шевелится у меня на руках. Она приходит в себя, и я уже плачу от счастья просто слышать ее хриплый, напуганный и изболевшийся голос. Мы сидим в темноте до бесконечности долго, обнявшись и пытаясь согреться. Время медленно тикает, унося с собой минуты нашего сумасшествия и слез.

Почему мы еще живы? Зачем нас держат в какой-то клетке? Что, чертвозьми, им от нас нужно? И когда все это закончится? Здесь скоро не станет чем дышать. Столько вопросов, и ни одного ответа. Я начинаю сходить с ума, высказывая Сэм с плачем все свои опасения и страхи. Но главное я так и не произношу вслух, ведь у меня просто не поворачивается язык сказать подобное. Лиам мертв? НЕТ.

Пока я не увижу его тело собственными глазами – я не поверю. Я не могу, я не могу. Я не хочу знать это.

Все, о чем я сейчас могу молится – его жизнь. Я просто прошу Бога, в которого до этих секунд не особо-то и верила, чтобы он был жив. Это все, что мне нужно.

Мой мир никогда не будет моим без Лиама Хемсворта. Я не смогу существовать без него, это не будет жизнью. Так что Боже, прошу тебя. Не забирай у меня этого грешника. Мне все равно, виновен ли он, или нет.Он хороший или плохой… Просто он… он то немногое, что у меняеще осталось.

Все мысли угасают в тот же миг, когда включается свет.

Мы с Сэм жмуримся, прикрываем глазаи просто забываем, как дышать. Страх отступает, а кровь начинает бурлить с такой силой, как никогда. Я чувствую в себе странный прилив силы, ведь за светом, скорее всего, следует опасность. Адреналин. Я узнаю его жар в своих жилах. Каждый раз он по новому будоражит мою кровь и нервную систему, хотя, казалось, за то время, что я провела на войне, я должна к нему привыкнуть. Руки тут же цепляются за Сэмми, и я глазами исследую место, где мы находимся. Готовность защитить ее любой ценой включается, а режим страха уходит прочь. Мы сидим в уголке небольшой камеры, похожей на какой-то погреб с решеткой. Вместо пола – сырая земля. Небольшое окошко чем-тозакрыто и не пропускает свет, а граты служат и ограждением, и дверью одновременно. За нашей ?клеткой? следует небольшой коридор с серыми стенами, которые просто облеплены цвелью. Вот, откуда этот ужасный запах. Похоже, мы в каком-то странном, старом подземелье, и выход только там, за изгибами неизведанных коридоров и десятками дверей. Я должна найти выход отсюда, чего бы мне это не стояло. Мне нужновывести отсюда племянницу, так же, как и нужно найти Лиама, Виржиниюи Эйдана.

Возможно, они где-то истекают кровью,и им нужна моя помощь. То, что они живы – единственное, вочто я стараюсь верить. Слышу протяжный скрип и застываю. Грудь сама по себе вздымается, а руки сильнее обнимают Саманту. Затем следуетзвук громких, тяжелых шагов, которые приближаются.К нам в коридор заворачивают два мужчины в форме врагов. Это окончательно убеждает меня в том, что мы стали пленниками. Пленниками, которые в большинстве случаев не выживают даже в мирное время, не говоря уже о жестокой и беспощадной войне. На этот раз никакой Мэтт Даллас нас не спасет. Мы одни. Мы – обречены?Ну уж нет, я не собираюсь сдаваться.

- Очнулись, красавицы! – хрипло произносит один из мужланов, останавливаясь возле нашей камеры. Нас разделяет только решетка, и я просто уверена, что у него есть ключ от нее.-Как дела, солнышки?-Где мы? – чуть слышно спрашиваю я, пока внутри все выворачивает от слащавости слов этого мужчины. – Что вам нужно?-Там, где должны быть, - ехидно улыбаясь, отвечает мужик. – Ваша миссия – не сдохнуть, пока не придет время, куколки. Еще вопросы?

-Сендер! Мы здесь не для того, чтобы лясы точить! – рычит второй мужчина, более крупных размеров и с внушительной длинной черной бородой. – Иди сюда, гамадрил!

Этот Сендер закатывает глаза, перекривляя товарища, после чего все-таки идет ко второму, который, по всей видимости, стоит у следующей камеры, которая находится вне поля нашего зрения. Затем, раздается щелчек старого замка, скрип и прочая шумиха. Спустя минуту Сендер возвращается к нам, открывает дверь и предупреждает:-Рыпнетесь – глотки перережу без раздумий.

У двери показывается второй мужчина, и я вижу на его руках хрупкую, маленькую искалеченную девушку, которая находится без сознания.-Джинн! – взвизгивает Саманта, и мы уже хотим подорваться на ноги, как застываем, увидев, как Сендер выставляет вперед руку с ножом.-Что вы с ней сделали? – шиплю я, испепеляя взглядом этих двоих. Сердце просто горит от ненависти к ним, а руки впиваются в Саманту.-Поговорили, - слащаво отвечает Сендер, втот момент, когда второй входит в нашу камеру и бросает Джинн на землю.-Сидеть! – шипит бородач, замечая, что мы опять дернулись, не сумев побороть желание двинуться к подруге.-Простите, придется поделиться местом с ней, - Сендер выпускает товарища и заходит к нам в камеру. – На ее камеру у нас появились другие планы. Мужик резким движением вырывает какую-то странную доску-задвижку с нашего небольшого окна и уходит, а его товарищ закрывает на ключ дверь. Свет прорывается в нашу камеру снаружи, впуская свежий воздух и порыв легкого ветерка.

Мы с Самантой забываем обо всем и тут же кидаемся к Виржинии. Племянница поднимает ее за плечи и помещает голову подруги к себе на колени, устраивая Джинни полусидя, пока я в ужасе нащупываю ее пульс.-Жива, - шепчу я, чувствуя толчки под своими пальцами и выдыхая. – Жива, она жива. Беру лицо подруги в ладони и, переборов ужас, пытаюсь привести в себя. Бледное личико измазано грязью и кровью, губы разбиты, скулы исцарапаны. Под левым глазом красуется большой, ужасный и темный синяк, а сама щека разукрашена красными полосами.

Над ней издевались, и это просто разбивает мое сердце. Джинн приходит в себя благодаря нашим стараниям, но она не успевает сказать хоть слово, как раздаются повторные тяжелые шаги.

Эти двое вернулись, а с ними еще несколько помощников и трое очередных пленных. На этот раз избитых мужчин. Их бросают в соседнюю камеру, находящуюся через стену. Вот, почему они поместили Виржинию к нам.

Побои подруги просто выбили меня из колеи, и привели в ярость. Именно поэтому, нев силах сдержать порыв, я срываюсь за ноги и подбегаю к самим гратам, обхватывая их руками:-Зачем вы нас здесь держите? – шиплю я, пытаясь вложить в голос всю свою ярость и злобу.

Уже известный нам Сендер подходит прямо ко мне, пока на его лице переливается всеми лучами мерзости гадкая падонческая улыбка.

-Ты очень смелая девка, - он касается моей руки, и я тут же убираю ее, подавливая порыв плюнуть ему в лицо. – Посмотрим, куда денется твоя смелость, когда ты нам понадобишься.-И что ты сделаешь? – мой голос походит на шипение змеи. – Изобьешь, как Виржинию? Сукин сын!

Мужчина бьет по гратам рукой, заставляя меня подпрыгнуть. Но я не отхожу ни на шаг назад, а наоборот, даже заново обхватываю руками граты .-Тебя, любопытная шлюха, я лично выпорю, - шипит он, после чего облизывает нижнюю губу. – И не только выпорю.

-Зачем тебе все мы? – не унимаюсь я, пропуская его слова мимо ушей. – Зачем они? Бери меня, только отпусти их!-Да ты еще и отважная, - с особым удовольствием произносит он, после чего резко хватает меня за подбородок пальцами и больно его сжимает. – Ты даже не представляешь, что я люблю делать с такими дерзкими сучками, как ты. Жаль, пока нужна живой!-Отпусти их! – почти шепчу я, умоляя, но Сэндер лишь шире улыбается. – Прошу тебя!-Сендер, завязывай! – фыркает кто-то из мужчин, и зовет его рукой к себе.

Этот поддонок отпускает мой подбородок и качает головой, мол, никогдаи ни за что я вас не выпущу. Вместе с пульсацией подбородка я чувствую, как трещит по швам моя смелость и отважность, аглаза наполняются слезами.

Сендер уходит, пока я смотрю ему в след, просунув часть лица между грат и пытаясь побороть слезы в глазах.

-А с ним что, тоже туда? – спрашивает кто-то из мужчин, и я прислушиваюсь, чтобы не расплакаться.

Где-то там, в конце коридоров они перетаптываются и пытаются что-то решить.

-Да, с него на сегодня хватит! Кинь его к гнилью, завтра продолжим.-Окей, босс. Шаги приближаются, и я замираю.

Кого еще закроют в клетке, чтобы потом убить мучительной смертью? Сердце обливается кровью из-за жалости к человеку, который попал в рабство, как и мы.

Сендлер возвращается вместе со своим товарищем. Они под руку тащат какого-то парня, который опустил голову и еле передвигает ноги.

-В какую его кидать? – спрашивает напарник Сендлера.

В этот момент,их плененный чуть поднимает голову, и я встречаюсь с его взглядом.В меня словно всадили пулю, а сердце разорвалось на части. На лице пленника такой же шок, смешенный с паникой, болью и словами ?нет, только не ты, прошу, только не ты!?. Понимаю, что Сендлер решит кинуть его к мужчинам, так что пытаюсь манипулировать им. Странно вообще, что в такие секунды мой мозг в состоянии придумать манипуляцию.-Даже и не смей кидать этого никчемного к нам! – пытаюсь выдать отчаянье за злость я.

Это работает. Сендлер останавливается прямо у нашей камеры, после чего открывает ее и с ехидной улыбкой толкает пленного в эту ?клетку?.

-Как скажешь, принцесса! – урод мне подмигивает и покидает камеру с улыбкой на лице, считая себя победителем.

Я еле сдерживаю порыв кинуться к павшему на колени парню, вместо этого обмениваясь ненавистным взглядом с этим уродом. Боюсь представить, что сейчас думают обо мне Саманта и Виржиния, и понимают ли, зачем я это сделала.-Я завтра вернусь, не скучай, - Сендлер подмигивает мне и уходит походкой победителя. Как только он скрывается за углом коридора, я тут же срываюсь с места и подбегаю к парню, который так и стоит на коленях. Сама не осознаю, когда падаю перед ним на колени, но мои руки тут же как никогда крепко обхватывают его шею, обнимая до хруста костей.-Прости меня, прости, прости, - шепчу я, чувствуя на лице слезы, которые тут же брызнули с глаз. – Прости, он бы не поместил тебя сюда, мне пришлось так сказать, прости! Парень не отвечает, но, боюсь, это потому, что я настолько сильно обняла его, что перекрыла даже воздух. Я тут же выпускаю его из объятий, обхватывая лицо руками и замирая. Он смотрит на меня так, словно не верит происходящему, пока я таращусь на его избитое лицо, измазанное грязью и кровью еще хуже, чем лицо моей подруги. Правда, я не вижу ни одного синяка или гематомы, что настораживает. Только царапины и разбитая бровь,губа, странные потеки и кровь.

Эта картина ужасает меня настолько, что я начинаю плакать, всхлипывая так, словно получила под дых.-Что они с тобой сделали, - рыдаю я, убирая от парня руки, ведь каждое движение могло причинять ему только боль.

Глаза парня смотрят на меня с безумством и болью, пока я рыдаю, не в слах остановиться.-Только не ты, - наконец-то произносит он,поджимая губы и пытаясь скрыть дрожащий подбородок. В глазах парня появляются слезы.-Только не ты,- повторяю я, понимая всю глубину смысла этих слов. Я тоже хотела бы видеть кого угодно, но только не его. Только не он должен был оказаться здесь, только не…. Только не мой Лиам. Замечаю, как Лиам дергает руками за спиной и мне доходит, чтоон связан. Вытираю слезы и тут же приступаю к освобождению его рук от пленящих веревок (слава Богу, это были не наручники) и с трудом, но все же, освобождаю пережатые и искалеченные руки парня.

Вид его избитых в кровь и исцарапанных костяшек не дает мне покоя, но я проглатываю всю ту боль, которую чувствую, лишь бы не завывать громче.

Лиам, как обычно делают в фильмах, даже не удосуживается потереть свои изболевшиеся руки, а тут же притягивает меня к себе и обнимает так, как я обнимала его несколькими минутами ранее. Я обхватываю его руками и громко плачу, пока парень зарывается носом в мои волосы и сжимает меня. Сжимает так сильно, что воздуха не хватает, но мне кажется, что он делает это недостаточно. Я хочу, чтобы он обнимал меня так сильно, что я буду чувствовать боль своих ломающихся костей.

Когда мой муж отстраняется, то обхватывает мое лицо руками, начиная вытирать слезы. В эти секунды мне кажется, что мы здесь одни, и я не вижу больше никого вокруг. Есть только он, и только я. Есть только радость от того, что мы еще раз встретились и живы, и есть только боль, что встретились мы здесь. Есть только радость от того, что мы вновь касаемся друг друга, и боль от того, что нас ждет.

Мы беззащитны и не можем друг другу помочь. Я знаю, что он готов на все, лишь бы вытащить меня отсюда, но на этот раз его желания недостаточно.

Что ж, как Ромео и Джульетта, мы хоть умрем вместе, а не порознь.