Часть 3.1 (2/2)

- Ладно, малыш, мой последний шанс реабилитироваться, - обреченно вздохнул офицер, потер подбородок, придумывая, на что бы еще поспорить, и поманил Рокуро, чтобы тот подошел поближе. - Видишь того парня?Он ткнул пальцем в противоположный угол комнаты, где привалился к стене задремавший боец. Рокуро утвердительно кивнул.- Спорим, что не попадешь в него, скажем, вон из того угла? Ну, не совсем в него, мы ему на голову что-нибудь поставим, а ты постараешься в это что-то попасть.Солдаты дружно рассмеялись над простым каламбуром. Офицер наклонился еще ближе и быстро зашептал что-то на ухо Рокуро, незаметно для него теребя кончик хвоста, свисающего с хрупкого плеча. Со стороны казалось, что говорил он куда больше необходимого, пользуясь спонтанной близостью к юноше. Рокуро ничего не замечал, только серьезно кивал, пристально глядя в указанном направлении, словно уже примерялся к дистанции. На лице Юкимуры появилось странное выражение, словно он собрался было выругаться или выйти из укрытия, но все же не сдвинулся с места и ограничился привычной усмешкой.

- Значит, договорились, - громко уточнил лейтенант. - Есть, чем метать, или одолжить?- Есть, - коротко ответил Рокуро, задирая подбородок, затем деловито поинтересовался. - А если не промахнусь?- Разберемся, - подмигнул ему лейтенант. Пошарил глазами по столу и потянулся за самой большой бутылкой сакэ. Улыбаясь, подкинул ее на руке и вложил ее в ладошку Рокуро. Тот моргнул расширенным раза в два глазом и уставился на приличных размеров посудину, вызвав очередную волну смеха. Лейтенант наигранно развел руками. - А кто сказал, что будет легко? Только без обмана, до дна.Пока Рокуро оценивал свои возможности, гипнотизируя взглядом токкури в руке, к спящему бойцу подкрался хихикающий соратник и осторожно пристроил у него на макушке небольшое яблоко. Нобуюки закатил глаза и раздраженно прижал руку ко лбу. Такое сомнительное развлечение, да и неразумное расходование угощения выглядело для него абсурдно. Но веселье набирало обороты, и пытаться остановить расслабившихся солдат было уже себе дороже.Тем временем Рокуро прошествовал к своему углу, шелестя бесчисленными слоями одежд, мотнул хвостом и остановился. Откупорил токкури, заметно поморщившись от резкого запаха, выдохнул и приложился к горлышку. По мере того, как уменьшалось содержимое, плавно двигался маленький кадык и все дальше запрокидывалась черноволосая голова, постепенно стихали шуточки, полупьяный смех, звон посуды и шорох на татами, и к тому моменту, когда Рокуро демонстративно влил в себя последнюю каплю сакэ, встряхнув бутылку, в комнате воцарилась гробовая тишина, нарушаемая только тихим храпом ничего не подозревающего спящего бойца.- Вот это поворот, - хмыкнул Юкимура и постучал сложенным веером по подбородку. - Не знал, что он так умеет.- Ты вообще многого не знаешь, раз стоишь тут и подсматриваешь, как идиот, - зашипел на него Нобуюки. - Долго еще намереваешься на это смотреть? А вдруг он промахнется?- Да помолчи ты, - Юкимура нетерпеливо махнул в его сторону веером. - Не порть настроение, интересно же, чем тут все закончится.- Ты отвратителен, - прорычал Нобуюки, начиная злиться не только на брата, но и на себя. Поскольку ему тоже было интересно.В какой-то момент Рокуро опасно покачнулся, от головокружения или просто тяжелый хвост потянул его назад. Чтобы поймать равновесие, он плавно повел головой, перебрасывая волосы вперед, одновременно с этим завел руку за спину, убирая накидку и приоткрывая изгиб точеной талии, чем заставил половину присутствующих вытянуть шеи. В три счета выхватил из-за пояса сунтэцу, провернул на пальце и, не прицеливаясь, от бедра швырнул в противоположный угол.

Раздался звук удара. Кто-то из солдат зажмурился, кто-то даже вскрикнул. Все замерли, кто как сидел или стоял, и напряженно смотрели в сторону своего товарища. Нобуюки задержал дыхание и неосознанно сделал шаг за фусума. Юкимура у него за спиной присвистнул себе под нос. Офицер потрясенно смотрел на Рокуро. Боец продолжал мирно спать.

Сунтэцу вошел в стену на два пальца над головой солдата, расколов яблоко на ровные аккуратные половинки, как-то печально свалившиеся по плечам на колени спящего. Следом в эту же точку с треском воткнулся сюрикен, выбивая собой сунтэцу, который, стремительно вращаясь, полетел обратно в сторону Рокуро по восходящей траектории. Тот пружинисто подпрыгнул, из-за взметнувшейся накидки показалось, что он взлетел, и под громкий свист особо впечатлительных зрителей поймал практически невидимый во вращении клинок за лезвие. Пока Рокуро старательно упаковывал оружие обратно за пояс, он успел бросить быстрый взгляд в сторону Нанакумы, на чьей совести и был тот самый сюрикен.

- Показушник, - фыркнул Нанакума, поправляя челку, и гордо направился выуживать из стены свою новую игрушку.- Брюзга, - флегматично пожал плечами Рокуро.

Стоило ли говорить, что смех и шуточки сменились одобрительным гулом и новой волной громких аплодисментов. Они и разбудили ничего не подозревающего героя, который никак не мог понять, откуда на нем взялись щепки и что делают у него на коленях половинки яблока. Приоткрыв рот, он осоловело заморгал на Нанакуму, посчитав его либо чудесным видением, либо прелестнейшей из фантазий, которые когда-либо порождало его воображение. Видение стояло прямо над ним и щекотало кончиком хвоста его лоб, при этом сосредоточенно приноравливалось к острому лезвию сюрикена, пытаясь понять, как вытащить его, не поранившись.

С этой нелегкой задачей Нанакума справился блестяще и вскоре восторженно ощупывал острые зазубрины оружия, сверяясь с тем, какие глубокие следы они оставили в стене. Заметив восхищенные глаза снизу, он вздернул носик, щелчком закрыл бойцу рот и круто развернулся, мазнув по оторопелому лицу хвостом. Тогда-то он и увидел Нобуюки. Бросился к своему господину и замер перед ним, испуганно и виновато глядя в глаза.Почему-то в этот момент Нобуюки совершенно не хотелось его ругать. Сам же отправил мальчика развлекаться, какой смысл портить ему радость от такого насыщенного вечера? Судя по его наблюдениям, Нанакума не позволял себе ничего лишнего, да и потенциальным поклонникам никаких авансов не давал. Даже жест, которым он вернул на место челюсть ошалевшего солдата, не выглядел кокетливым, а скорее сердитым.

И откровенно говоря, Нобуюки чувствовал, что просто устал. И эта усталость тяжестью обрушилась на него, придавив плечи и говоря ему, что на сегодня хватит и церемоний, и людского шума, и разговоров, в которых приходилось принимать самое живое участие, пусть они и были по большей части несерьезными. Его порядком утомил этот дом, похожий на растревоженный муравейник, обилие незнакомых людей и даже звук собственного голоса. Поэтому, он снисходительно кивнул Нанакуме, давая понять, что его никто не будет ни за что отчитывать.- Думаю, на сегодня хватит, Нанакума. Пойдем, - отрывисто сказал Нобуюки. Немного подумал и добавил уже несколько мягче. - Заодно расскажешь, как повеселился.- Слушаюсь, Нобуюки-сама, - Нанакума быстро поклонился, сверкнув счастливыми глазами, и в этом поклоне было столько облегчения и радости, что Нобуюки не мог не улыбнуться. - А можно я оставлю себе сюрикен?- Если договоришься с его владельцем, то можно, - кивнул Нобуюки, хотя бы уверен, что Нанакума мог и не спрашивать владельца сюрикена, тот будет несказанно счастлив подарить его.Поскольку его присутствие уже не являлось ни для кого тайной, и помимо Нанакумы привлекло внимание остальных, ему пришлось ненадолго задержаться там, где он стоял, обмениваясь приветствиями. Солдаты мигом его узнали и выразили ему глубочайшее уважение, и несмотря на царившую здесь легкомысленную атмосферу Нобуюки было приятно такое внимание, даже напряжение и усталость немного притупились.Рокуро тоже увидел его и логично предположив, что Юкимура тоже где-то неподалеку, и свободное время закончилось, аккуратно вернул на место пустую токкури и направился было к фусума, но был перехвачен лейтенантом, который будто вырос из-под земли перед ним. На вопросительный взгляд Рокуро офицер ответил широчайшей улыбкой и без лишних слов рывком подхватил его на руки и закружил, крепко обнимая за талию. От неожиданности Рокуро вцепился руками в плечи мужчины, вытягивая их, как кошка.- Тихо-тихо, малыш, не царапайся, - добродушно проговорил офицер и встряхнул Рокуро, перехватывая покрепче. - Просто хотел убедиться, что ты живой и настоящий.- Вы могли просто спросить, - строго возразил Рокуро, часто моргая глазом. - Если убедились, отпустите меня.- Ты молчаливый какой-то, как же тебя о таком спросишь? - последовал ответ, а просьба Рокуро была проигнорирована.Рокуро, по всей видимости, не очень понравилось, что его обнимали и поднимали в воздух незнакомые люди, не спросив его согласия. Поэтому, мгновением спустя он сделал быстрое движение кистью, и в горло офицеру ткнулся крошечный и острый, как игла, кунай, который, судя по размеру, был спрятан в перчатке. Сам Рокуро принял крайне суровый вид, но, похоже, тем самым еще больше раззадорил новоявленного поклонника.- О как. Молчаливый и красивый, да еще и воинственный, - довольно протянул лейтенант, с еще большим воодушевлением прижимая к себе юношу. - И как перед тобой таким устоять?Нобуюки только успел подумать о том, что Юкимура затянул с появлением, как его брат эффектно выплыл из-за фусума, перекрывая голосом шум и обращая на себя внимание увлекшихся пиршеством солдат.- Рад приветствовать собравшихся! - нараспев прокричал Юкимура, раскрывая веер. - Как себя чувствуете, господа? Всем всего хватает?Если голос Юкимуры показался Нобуюки оглушительным, то громкость ответного приветствия практически снесла его вместе с людьми, которые бросились к будущему генералу, чтобы засвидетельствовать почтение. Нобуюки настолько не привык к такому буйству звуков, что почувствовал, как начинает злиться. Юкимуре же, напротив, нравилась и сама атмосфера, и полупьяный гвалт, сакэ, льющееся рекой. Единственное, что было ему явно не по душе, так это Рокуро на руках у лейтенанта, который был настолько поглощен своим занятием и воркованием с теряющим терпением подростком, что появление обоих молодых господ просто проигнорировал.Солдаты дружно заверили Юкимуру, что их более чем устраивает и прием, и угощение, хотя и вопрос сам по себе был дежурным - судя по обстановке и мельтешению довольных лиц, все необходимое для веселья у бойцов наличествовало.- Господа, развлекайтесь, как можете. Еды и сакэ хватит на всех, а уж если кто захочет познакомиться поближе с моим гаремом... - остаток фразы потонул в благодарственном хоре из нескольких десятков голосов. - Он пока небольшой, но подает большие надежды.Далее Юкимура выразительно ткнул мундштуком кисэру в лейтенанта и нехорошо сощурился.- И вот еще что, уважаемый, этот мальчик к гарему не относится.- Да ладно Вам, Юкимура-сама, это же просто слуга, - легкомысленно отозвался лейтенант.- Нет, не просто. Это мой слуга, - отрезал Юкимура, выделяя голосом короткое слово, что означало принадлежность.Выражение лица лейтенанта стоило того, чтобы пережить этот день, подумалось Нобуюки. Офицер недоверчиво и подозрительно переводил взгляд с Юкимуры на Рокуро, осознание с трудом пробивалось сквозь изумление в попытках сопоставить услышанное и то, что он держал в руках. По непонятным причинам, верить в сказанное Юкимурой он отказывался. Рокуро отнял от его горла кунай и движением головы указал мужчине, что его необходимо немедленно вернуть на землю.- Так, - офицер бережно опустил Рокуро на пол, словно он в только что в его руках превратился в тончайшую фарфоровую фигурку, способную рассыпаться от неловкого движения. Тот не упустил возможности важно кивнуть ему прежде, чем спрятать кунай, поправить одеяние и встать рядом с Юкимурой. - Прошу меня извинить, Юкимура-сама, я забылся.- Принимается, - оскалился Юкимура и капризно заявил. - Рокуро, у меня трубка совсем погасла, пока ты здесь веселился. И мне стало грустно. Ты что-то жесток со своим господином, не находишь?Рокуро еле слышно хихикнул, быстро подхватил протянутую ему кисэру, поклонился и торопливо направился к выходу. Нанакума шмыгнул следом - предположив, что Нобуюки вскоре захочет отдохнуть, поспешил подготовить его спальню соответствующим образом. Лейтенант, намеревавшийся извиниться и перед Рокуро, растерянно проводил его глазами и нервно сглотнул.- Так что, молодой человек, не расскажите, на что вы там спорили?...Дальше Нобуюки слушать не стал и вышел на воздух, только после этого обнаружив, что все еще держит в руке сакадзуки, которую выпил вместе с солдатами. Он подавил желание зашвырнуть ее подальше - как в детстве, когда они убегали из дома и бросались камнями в окна, гадая, попадут ли во что-нибудь бьющееся или нет. А еще в детстве они раскручивали друг друга с закрытыми глазами - такая веселая игра, от которой кружилась голова и путались ноги, пока пытаешься поймать равновесие. Помнится, он долго пытался понять, что именно нужно делать, чтобы земля перестала уходить из-под ног, а когда его осенило, никому не рассказывал.Нужно лишь представить. Ощутить эту землю под ногами, окутывающий все тело воздух, увидеть солнце, просвечивающее сквозь веки. И просто перестать думать и пытаться остановиться.Весь день сегодня прошел так - как будто его раскрутили, и он все кружился, не в состоянии поймать то самое состояние, которое позволит ему нащупать землю под ногами и, наконец, замереть, не потеряв равновесия. Было ли в этом виновато выпитое сакэ, ударившее в голову, или же чересчур обильное общение, которое ему претило, несмотря на короткие минуты веселья, он не знал. Но слабая улыбка с его лица не спешила сходить, и он не стал прогонять ее. Когда он еще сможет вот так бездумно улыбаться, как не сегодня?

Утром следующего дня он проснулся в своем обычном состоянии глухой раздраженности, которая усилилась в несколько раз, стоило ему вспомнить, сколько гостей на тот момент проживало в поместье. Сама мысль о том, чтобы снова увидеть эти незнакомые и по большей части нежеланные лица, необходимость разговаривать с ними, пребывая настороже, испортила ему и без того хмурое настроение, поэтому выбираться из своих покоев он не спешил, предпочитая общество молчаливого Нанакумы, который предусмотрительно не произнес ни слова с самого момента его пробуждения.

Не мог он ничего поделать со своей натурой, чувствуя себя порой слишком злым на весь мир, хотя мир был, по сути, не виноват. Лишь во второй половине дня, когда гости разбрелись по поместью, а часть из них уехала смотреть город, он соизволил предстать перед отцом и братом.Юкимура был на удивление бодр и свеж несмотря на бессонную ночь, чего нельзя было сказать о его слуге, который чаще обычного моргал глазом и украдкой зевал в кулачок. И Нобуюки впервые отметил про себя, что присутствие Рокуро странным образом его нервирует, хотя тот был также неразговорчив, как и его брат, и старался быть как можно более незаметным. Времени поразмыслить над этим было достаточно, пока он неспешно потягивал чай, и когда мысль сформировалась, внутри что-то ненавязчиво скрутило.Причина была глупой и совершенно ему несвойственной, но другого объяснения просто не было - в этой мягкой сонливости, небрежном жесте, которым Рокуро прикрывал лицо, заторможенном блуждающем взгляде он увидел окутывающее тепло, едва пробудившуюся нежность и ту особую негу, присущую разве что человеку, утомленному после наполненной любовными изысками ночи. Прежде, чем Нобуюки успел остановить свое воображение, оно мстительно подкинуло разуму наскоро нарисованную картинку, довольно живо описывающую возможные события подобной ночи, кровь бросилась в голову и тут же схлынула, оставив ему уже знакомое недоумение от выходок собственных мыслей и слабого беспокоящего возбуждения от того, что он почувствовал.Однако, именно такой ночи у Рокуро быть не могло. Во-первых, то ли в отместку за внимание лейтенанта, то ли просто по своей прихоти, Юкимура пробалагурил с солдатами остаток ночи, не отпуская от себя Рокуро, то заставляя пить наравне с собой, то гоняя по разным мелким поручениям, которые могли подождать и утра. Что, впрочем, нисколько не мешало Рокуро принимать самое живое участие в армейском шабаше, соревноваться в метании кунаев и кататься у ошалевших от восторга бойцов на плечах. Юкимура оглушительно смеялся, шутил за гранью приличного, подначивал присутствующих, а затем хитро оскаливался и обращался к слуге с очередным нелепым приказом, который Рокуро выполнял, что называется, не моргнув глазом. За исключением, правда, неоднократного приказа станцевать, выполнять который Рокуро наотрез отказывался. В-общем, противостояние между Юкимурой и Рокуро на глазах ничего не подозревающих солдат выглядело довольно забавно.А во-вторых, близости у Рокуро с Юкимурой не было по той необъяснимой и банальной причине, что Юкимура попросту не замечал своего слугу в том самом смысле, о котором говорить в открытую не принято. И этого Нобуюки понять никак не мог. Юкимура был энергичен и всеяден в вопросах любви и удовлетворения своих плотских желаний, выбирая, а то и выслеживая объекты для воплощения своих эротических фантазий повсюду, щедро раздаривал ласки ладным и фигуристым женщинам, а также изящным, нежным и обязательно молчаливым юношам. Рокуро же он за таковых не принимал и относился исключительно как к помощнику, от которого у него не было секретов, даже таких интимных. В замке называли это горячей кровью, Нобуюки называл это неразборчивостью, а Рокуро именовал это неформальными приключениями.Однажды Рокуро, пребывая в ворчливом расположении духа, пошутил на данную тему при Юкимуре и довольно большом собрании людей, назвав эти неформальные приключения возмутительной инсинуацией против фамильного герба. Над шуткой все дружно посмеялись, причем громче всех смеялся Масаюки. Зато Юкимура после этого впервые в жизни устроил Рокуро серьезную выволочку на повышенных тонах и не стесняясь в выражениях. Рокуро, несмотря на статус слуги и нежный возраст, в долгу не остался, чем поверг хозяина в шок, остальные обитатели замка некоторое время ходили около него на цыпочках, а Масаюки еще больше проникся к мальчишке уважением.

Та особая взаимосвязь, что установилась между Юкимурой и Рокуро с момента его назначения на должность слуги при молодом господине, словно дала трещину и на время обратилась в тонкую непроницаемую стену. Юкимура ни разу не изменил своим привычкам, а Рокуро неестественно притих, хотя и не отменил воспитательных мер по отношению к хозяину. И нужно было совершенно не знать Рокуро, чтобы принять это затишье за признание его неспособности влиять на Юкимуру. По всему выходило, что Рокуро вошел в период полного переосмысления своей роли и положения, основательно задавшись целью заставить воспринимать себя всерьез. Любыми средствами.***