Глава 6 (1/1)

Солнце бесстыдно яркое, и Сехун это ощущает в полной мере, когда золотистый луч решает обосноваться на его лице. Альфа устало стонет и пытается избавиться от тяжести в голове — безрезультатно и бесполезно. В мыслях всплывают обрывистые картинки вчерашнего вечера, и еще один стон вырывается изнутри. Виви с радостью подхватывает его и звонко воет в тон мужчине, заставляя того еще сильнее сощуриться в попытке избежать и слишком яркого света, и слишком громкого звука, и осуждающего в крайней степени разума.— Ты нормальный, нет? — все же произносит О, и пёс прекращает шуметь, обиженно фыркая и убегая в другую комнату.Не без труда Сехун принимает сидячее положение и глядит по сторонам: от Бэкхёна нет и следа, чего, собственно, вполне стоило ожидать. Альфа бы даже подумал, что ему всё привиделось, однако запах пиона отчетливо слышится, помогая мужчине понять, что не так давно истинный и правда был здесь. Самокритичный смешок вырывается из груди О. Действительно, а чего еще он ожидал? Думал, что Бэкхён из-за одной его выходки забудет все случившееся и сразу вернется назад? Поздно говорить о своих чувствах, когда нет шансов исправить положение. Альфа качает головой, понимая, что оплошал от и до по всем возможным фронтам, и исправить данное уже не под силу — даже при том, что хочется неимоверно.Лай Виви и звон чего-то разбившегося заставляют Сехуна оторваться от угнетающих мыслей и подняться с дивана, чтобы направиться в сторону кухни. Мужчине даже становится смешно на несколько секунд: пёс точно не даст забыть о том, что страдания страданиями, а забота о нем по расписанию.— Слушай, мне, конечно, херово, но совсем не обязательно бить посуду, чтобы отвлечь меня от... — начинает монолог альфа, зайдя в комнату, однако сам же его и прерывает, находясь не в силах продолжить.— Прости, я поставил твою чашку с окурками на край стола, и он ее разбил, — объясняет ситуацию Бэкхён, держа на руках питомца, чтобы тот не порезался случайно о керамические осколки.Несмотря на вполне рациональное раскрытие проблемы, дебит с кредитом у Сехуна все равно не сходится, потому что вопросы выстраиваются в длинную очередь, которая начинается с "почему ты все еще здесь?" и никак не заканчивается, но определенно имеет в промежутках искреннее "я рад, что ты остался" и очевидное "я скучал". Омега неловко перетаптывается на месте под пристальным взглядом и смотрит на закипающую воду, надеясь, что Сехун скоро оживет и либо заберет собаку, либо самостоятельно соберет осколки. Чуда не происходит, поэтому Бэкхён негромко кашляет, привлекая внимание, после чего кидает взгляд то на плиту, то на Виви, то на небольшую шалость питомца. — Да, точно, сейчас уберу, — понимает намек мужчина и торопится ликвидировать разбитое.Бэкхён позволяет легкой улыбке расцвести на губах, пока альфа не видит. Все же ему не хватает этой неловкости Сехуна. На работе и при знакомых О всегда выглядит достаточно холодно и уверенно, а при нем позволяет себе теряться в эмоциях, отчего выглядит до крайней степени мило и привлекательно. Омега наблюдает за тем, как муж собирает осколки в ладонь, выбрасывает их в урну, а затем пытается отыскать пылесос, который явно никто не трогал с тех пор, как они расстались, — если, конечно, подачу заявления на развод при сохранении чувств и упрямом нежелании, чтобы все это прекращалось, можно назвать расставанием. В груди что-то неприятно щемит и давит, норовя вот-вот утащить в направлении очередных самокопаний и ненависти к самому себе за то, что долгие отношения вот так просто разрушились из-за одной сказанной фразы.Но был ли тогда их брак по-настоящему крепким, если они действительно собираются разойтись подобным образом и перечеркнуть все прошлое?Бэкхён замечает, с каким трепетом альфа ненароком кидает на него взгляды, вспоминает вчерашние слова и закусывает губы, позволяя себе уткнуться носом в шею Виви, мирно сидящего на руках и адекватно оценивающего сложившуюся ситуацию. Очень хочется забыть все, что было, и броситься к Сехуну, сжимая в своих объятиях и извиняясь за все импульсивные слова, что были сказаны раньше, чем обдуманы. Но поезд ушел: омега осознанно остался на перроне, глядя вслед отдаляющемуся вагону и сжимая в ладонях так и не использованный билет.— Бэкхён?Мягкий голос заставляет поднять глаза, чтобы пересечься с чужими и вновь утонуть в бездне грусти и тоски с золотистыми отблесками надежды и все еще живой любви, наверняка отдающейся горечью боли. Неприятно щипет в уголках глаз, потому что непонятно, как Сехун умудряется после всех нарочито резких слов, сказанных Бэкхёном, всё так же ласково смотреть, делая вид, что все нормально, когда у самого залегли синяки под глазами, осунулось лицо, а самодельная пепельница полна окурков.— Прости, я задумался, — после небольшой паузы отзывается омега и опускает Виви на пол, спешно промаргиваясь, чтобы не допустить слез. Пёс, кажется, разочаровывается твердолобостью своих хозяев, спеша удалиться в другую комнату.— Ты второй раз за утро извиняешься. Перестань, — просит Сехун, не зная, куда себя деть. — Тебе чем-то помочь?Вопрос относится к готовке, и Бэкхён это прекрасно понимает, однако все еще очень хочется попросить помочь собой. Вот так взять и соединить губы. Или просто обнять. Или сказать, что они сейчас же пойдут и заберут то нелепое заявление, которое крушит всю их жизнь, до этого бывшую вполне себе счастливой. Но мужчина сдерживается и лишь отрицательно качает головой.— Я подумал, что тебе нужно будет поесть что-то нормальное, чтобы похмелье не было таким сильным, — объясняет свое нахождение в квартире омега, возвращаясь к приготовлению завтрака, — но я думал, что уйду раньше, чем ты проснешься, — признается он.— Почему? — единственное, что может выдавить Сехун, ведь вопросов слишком много, и во что-то одно, являющееся более-менее адекватным, соединить их крайне сложно.— Потому что это ненормально."Ненормально так сильно скучать и чувствовать, будто тысячи кинжалов пронзают тело при одном взгляде на тебя".Сехун отворачивается к окну и тянется к пачке сигарет, лежащей на столе, собираясь закурить, но вовремя останавливает себя, вспоминая, что омега ненавидит этот запах. Да и подобный вред здоровью тоже ненавидит. Но слова мужа, откровенно говоря, куда губительнее для альфы, чем какие-то никотиновые палочки. Бэкхён замечает этот жест и еле слышно хмыкает, поджимая губы: изнутри гложет от мысли, что если бы они были рядом друг с другом, то подобного бы не происходило.— И что ты предлагаешь? — уточняет Сехун, когда тишина начинает давить на легкие, заставляя задыхаться от волнения и переизбытка отрицательных эмоций.— Ничего, — отзывается омега, стараясь сконцентрироваться на готовке, но руки предательски дрожат, мешая нормально нарезать ингредиенты.— Ничего? — слышится над ухом Бэкхёна, и теплая ладонь накрывает его собственную, помогая удержать нож в руке и вызывая вместе с тем тысячу мурашек.Сехун стоит непозволительно близко, касается спины истинного, и их ароматы вновь находят друг друга, смешиваясь в один — столь родной и теплый, что хочется им укрыться с ног до головы, будто махровым пледом, оставшись вот так стоять навсегда. Рука альфы уверенно поддерживает бэкхёновскую, чуть сжимая и помогая нарезать ровными дольками продукт. На кухне стоит тишина, прерываемая лишь кипением воды в кастрюле и тяжелым дыханием двоих. Когда ингредиенты заканчиваются, ладонь все еще находится в ладони, а сердца ускоряют свой стук, отдаваясь эхом в голове.Альфа шумно сглатывает, и Бэкхён не выдерживает, откидывая голову назад, тем самым касаясь чужого плеча и ненароком открывая вид на тонкую шею. Взгляд Сехуна скользит вверх от обнаженного участка груди, выглядывающего из-под одежды, вдоль шеи, поднимается к губам, приоткрытым в поиске кислорода, которого резко не хватает, и останавливается на чужих глазах. Несколько невероятно долгих секунд мужчины растворяются в искрах друг друга, после чего одновременно тянутся навстречу.Губы обоих сухие и искусанные от нервов, но то, как невинно они целуются, прикрыв глаза, кажется таким правильным, до невозможности долгожданным и желанным, что хочется раствориться в разрастающихся чувствах раз и навсегда, забыть о том, что было в течение последней недели, вычеркнуть ужасные воспоминания из головы, заменив их новыми, где истинные вновь могут ощущать друг друга, будто впервые. Нож падает из ладони омеги, но теперь уже до него нет дела никому. Бэкхён обвивает руками шею мужа, поворачиваясь к нему всем корпусом, чем Сехун тут же пользуется, размещая ладони на чужом поясе и прижимая любимого ближе к себе. Альфа чуть прикусывает губы Бэкхёна, наслаждаясь их сладостью, и постепенно углубляет поцелуй. Стоит Сехуну стать более страстным, как ладони омеги впиваются в плечи, сжимая их и наверняка оставляя следы от чуть отросших ногтей, а из горла вырывается тихий стон, в один миг оглушающий их обоих.Ладони альфы оказываются на ягодицах мужчины, и он в одно движение приподнимает Бэкхёна, помогая сесть на столешницу. Где-то в стороне от возмущения кипит забытая вода в кастрюле, однако между мужчинами градус сейчас как минимум на сотню выше. Они цепляются друг за друга, будто это их последний в жизни поцелуй, жадно сжимают друг друга в объятиях и делят невероятное желание на двоих. Воздух на кухне постепенно испаряется, но никому до этого нет дела: истинные дышат друг другом, рваными прикосновениями, укусами и поцелуями поверх, тихими стонами, что с каждой минутой становятся все громче, норовя подойти к той черте, когда остановиться уже не будет никакой возможности. Бэкхён водит ладонями по сильным плечам и вплетает изящные пальцы в темные шелковые волосы, чуть оттягивая их, когда муж целует слишком глубоко, выбивая остатки разума и дыхания. Сехун утопает в запахе пиона и любимом теле, помечая поцелуями каждый сантиметр шеи и сильнее сжимая ладони на поясе.— Сехууун, — протяжно стонет омега, когда мужчина касается сосков сквозь ткань рубашки, а по телу вдруг проходит разряд тока. Бэкхён вдруг понимает, что они делают. Осознание больно ударяет по голове, вызывая неясную горечь и желание выйти в окно. Чем они занимаются? У них заявление о разводе в загсе и куча боли, причиненной друг другу. — Сехун! — окликает альфу мужчина, резко отталкивая от себя.Сехун растерянно смотрит на мужа, после чего пелена желания спадает, он ловит мысль Бэкхёна и понимает, в чем дело. Они не могут так просто сделать вид, что ничего не случилось: слишком уж много ошибок совершено. Непростительно. Альфа глядит на чужие губы и шею, покрасневшие от поцелуев, — омега замечает это и прикрывает рот рукой, стараясь скрыть то ли смущение, то ли желание, то ли сожаление. — Прости, — в этот раз извиняется Сехун и, схватив со стола пачку сигарет и зажигалку, уходит на балкон. И Бэкхён, несмотря на огромное желание, не находит в себе сил крикнуть вслед, что нужно накинуть на плечи что-то потеплее.???Мужчина не знает, сколько времени он был на балконе и сколько сигарет скурил за этот период, потому что в себя он приходит лишь от стука в стеклянную дверь. Альфа читает по губам мужа, что завтрак готов, и кивает, обещая прийти через несколько минут. Он бросает пачку на пол и уходит в ванную комнату, чтобы помыть руки, почистить зубы и воспользоваться одеколоном, избавившись от запаха, раздражающего Бэкхёна.— Ты так простынешь, — тихо замечает Бэкхён, мимолетно улыбаясь уголками губ тому факту, что от Сехуна сигаретами совсем не пахнет.— Плевать, честно, — признается мужчина, присаживаясь за стол и не веря, что у него сейчас будет нормальный завтрак вместе с любимым человеком.— Так нельзя.— Так можно.Несколько секунд мужчины молча буравят друг друга взглядом, после чего омега первым сдается и со вздохом берется за палочки. Прием пищи проходит в тишине. Каждый думает о своем, но, несмотря на это, общая мысль присутствует у обоих: нужно поговорить. Вот только о чем именно следует говорить? Нет ни малейшего понятия.— Спасибо, что остался тут на ночь. И за то, что добраться мне вчера помог, тоже спасибо, — благодарит Сехун, когда они оба уже заканчивают завтрак, допивая кофе. — И прости еще раз за то...— Все нормально, — перебивает Бэкхён, понимая, что речь идет о том, что случилось часом ранее. — Сехун, давай закончим.Слова вылетают быстрее, чем омега успевает осознать, что именно он сказал. Внутри неприятно колет от мысли, что снова именно он обрубает все их контакты, и тут даже изменять особо нечего: он развалил все, что мог, и собирать пазл с недостающими деталями заново нет смысла. — Закончим что? — уточняет мужчина, хотя и без того прекрасно понимает, о чем идет речь, просто верить в это не хочет.— Закончим всё.У Сехуна кислород в легких замирает. Внутри будто всё рушится от двух слов, что вот так просто проводят черту, разделяя его жизнь на до и после. На яркую картину, наполненную счастьем, и на бесцветное выживание перегоревшей сердечной пленки. Слова застревают внутри и обещают выйти наружу лишь со слезами или немым криком отчаяния, поэтому мужчина бессильно кивает, сжимая руки в кулаки, чтобы сдержать рвущиеся наружу эмоции. "Спасибо", сказанное Бэкхёном, тает в воздухе, и омега выходит из квартиры, слыша, как что-то бьется о пол, стоит входной двери захлопнуться. Мужчина стирает рукавом влажные дорожки, понимая, что в этот раз он действительно сломал окончательно всё, что можно было: и отношения, и себя, и Сехуна. Остается только вырвать и вынести сердце вместе с помойным ведром, потому что больше нужды в нем нет — никого, кроме Сехуна, Бэкхён полюбить все равно не сможет. И не захочет.???— Добрый день, — раздается знакомый голос над ухом, и Бэкхён поворачивается. Уголки губ приподнимаются в приветственной улыбке, и омега склоняет голову, показывая уважение пришедшему.— Сегодня последний день мучений, верно? — ставя стакан с кофе на рабочий стол, О указывает ладонью на переговорную, что как раз ждёт появления этого клиента.— Твоих? — уточняет альфа, явно намекая на то, что сегодня пятница, а это значит, что впереди два выходных.— Ваших, — качая головой, произносит омега, — сегодня ведь подписываем окончательную версию договора. Верно?— Во-первых, я просил обращаться ко мне на ?ты?, во-вторых, если ты об этом, то да.— Прошу прощения, — неловко улыбается Бэкхён, заходя вместе с мужчиной в кабинет, где уже ожидали другие лица страхового агентства, ответственные за подписание достаточно крупного проекта.Уже без двух дней неделя, как Бэкхён поставил точку на их с Сехуном отношениях. И не то чтобы он не скучал по альфе, не то чтобы не думал о нем каждую секунду свободного времени, не то чтобы не рыдал в объятиях Чонина по вечерам без остановки, но он переживет. Все ведь переживают, значит, и он должен. Боль, по крайней мере, заставляет его чувствовать себя хотя бы каплю живым, не бездушным и не потерявшим способность испытывать что-либо, а простым человеком, способным ощущать хоть что-то от жизни, — пусть это ?что-то? и негативное. Единственное положительное за прошедшие пять дней, так это заключение трех выгодных контрактов с предпринимателями, с которыми О познакомился во время того злосчастного приема, перевернувшего его сознание в очередной раз с ног на голову: за столь большую прибыль Бэкхён уже со следующей недели будет красоваться на новой должности, взяв себе в помощники Минсока. Ким, кстати говоря, отчаянно пытался достучаться до друга и заставить его хотя бы сообщение Сехуну написать, но все было безрезультатно, поэтому старший сдался и сказал поступать так, как Бэкхён считает нужным. Бэкхён сам же вообще не знает ничего и просто плывет по течению, но так, наверное, в данной ситуации и нужно.— Бэкхён, — омега, собиравшийся покидать кабинет, вопросительно смотрит на остановившего его альфу: их контракт официально подписан и закреплен всеми необходимыми подписями и печатями, так что нет надобности более задерживаться, — я хотел узнать, не против ли ты поужинать вместе?— Конечно, он согласен, даже может идти прямо сейчас, все равно остался всего лишь час до конца смены, — опережает ответ омеги директор, радушно улыбаясь, ведь сегодняшний день принес очень большую сумму. Однако предприниматель все еще смотрит на О, игнорируя слова его начальника.— С радостью, Чунмён, — все же кивает омега, — только я закончу свои дела. Это недолго: минут десять.— Тогда я буду ждать в машине, она стоит около входа, сразу увидишь, — мягко улыбается мужчина и, коротко поклонившись остальным присутствующим, выходит из кабинета.Бэкхён спиной чувствует, как чей-то взгляд неприятно обжигает, но то, что горит внутри, причиняет боли куда больше. Омега оборачивается и ловит осуждающий взор Минсока, который тут же подходит к другу, берет за руку и тянет в сторону лестницы, где нет лишних ушей. Ким отчего-то выглядит раздраженно и чуть ли не сжимает бумаги, покоящиеся во второй руке. О глубоко в душе прекрасно понимает, почему старший так реагирует, однако совсем не хочет осознавать данного.— Ты что вообще делаешь? — выпуская чужую руку, Минсок хмуро смотрит на друга.— А что я делаю? — притворяется дурачком младший.— Бэкхён, ты идешь на свидание. И тот, с кем ты идешь, не О Сехун, а Ким Чунмён, — озвучивает очевидное мужчина, замечая, как друга передергивает от упоминания имени истинного.— Это не свидание, — оправдывается то ли перед старшим, то ли перед своей совестью О, — всего лишь ужин.— Всего лишь ужин, всего лишь дорогой ресторан, всего лишь не твой альфа.Минсок лишь оглашает факты, однако Бэкхёну он них становится невыносимо мерзко. От них ли или от себя? Омега поджимает губы, думая, что это какое-то издевательство. Он чувствует себя политым ведром с помоями, но почему? Что в этом такого? Даже если и ужин, даже если и в дорогом ресторане, даже если и с другим альфой — какая до этого разница, если с Сехуном они все равно уже не сойдутся вновь, а продолжать жить каким-то образом необходимо. Внутри вдруг начинает закипать злость.— И что? — перекрывает все слова друга Бэкхён одним безучастным вопросом.— О Бэкхён, ты не понимаешь, что...— Не понимаю, — прерывает Минсока мужчина, — не понимаю и не пойму. У меня с Сехуном все кончено. Мы больше не будем вместе, Минсок. Я сам разрушил наши отношения, так что дай мне теперь спокойно дорушить и свою жизнь.Осознание происходящего отрезвляет, и Бэкхён, наконец, понимает, в чем дело. Он вовсе не против пойти на свидание с другим. Он не против лечь в постель или выбить запах Сехуна из легких, даже если на органах после этого образуются кровоточащие раны, не способные излечиться, — Бэкхёну уже плевать, что будет с ним теперь, он сам перешел черту и шагнул за острые края. Мужчина, не прощаясь с Кимом, завершает разговор и уходит к своему столу, чтобы собрать вещи и пойти навстречу Чунмёну. Сейчас действительно нет смысла пытаться сохранить какие-то остатки совести, оглушительно кричащей, что так нельзя, потому что — Бэкхён вдруг вспоминает их с Сехуном разговор о сигаретах — так действительно можно. Сейчас он понимает, в чем суть. Если не рядом с ним, то хоть как — если никак, то еще лучше.???— Ты как? — Чанёль заключает мужчину в объятия, чувствуя, как его постукивают по спине, обнимая в ответ, мол, пока живой, спасибо за беспокойство.Сехун выглядит не очень, но понять это могут лишь четыре человека в этом мире — два из которых сейчас присутствуют в комнате. С первого взгляда на О безупречно выглаженная черная рубашка с запонками, дорогие часы и идеально уложенные волосы, а со второго — отсутствие кольца на безымянном пальце, ожоги от сигарет на нескольких пальцах и истощенность во взгляде. — Как Чонин? — искренне интересуется О, потому что за последнее время он немного отдалился. Впрочем, Пак его, очевидно, за это не осуждает, прекрасно понимая сложившуюся ситуацию: сам является свидетелем того, как Бэкхён каждый день приходит с работы никакой, пытается привычно шутить и улыбаться, но затем все равно просит Чонина посидеть с ним вдвоем хотя бы немного, потому что успокоиться в одиночку слишком сложно. Чанёль, откровенно говоря, не представляет, как Сехун один выдерживает дни в пустой квартире, где все напоминает об истинном.Ответ на этот вопрос крайне простой: Сехун не выдерживает. Каждый вечер альфа срывается и выкуривает чуть ли не по пачке сигарет, говоря самому себе, что у него все под контролем, в любой момент он может все это бросить, просто в данный час не хочется. Виви уже привычно уходит спать раньше хозяина и не старается привлекать внимание, потому что альфа ложится спать около трех часов ночи, просыпаясь в семь, проводит около часа в ледяном душе, надеясь, что тот сможет отрезвить сознание, завтракает пустыми надеждами и уходит на работу, а после всё по кругу. О старается верить, что когда-то все наладится, что пять дней — это не показатель, вот только веры этой с каждым днем становится все меньше, и альфа с этим, кажется, уже готов смириться.— Плаваем оба в отчетах к концу месяца, ничего нового, — отмахивается Чанёль, слыша смешок со стороны.— А тебе говорили в свое время переходить в нашу фирму. А ты что сказал? ?Вы пока раскрутитесь, я постарею и стану безработным?, — влезает в разговор Чондэ, расслаблено сидя на кожаном диване и ожидая, пока Чанёль и Сехун тоже займут места.— Чондэ, не начинай, — словно читая мысли брата, Пак присаживается на диван, за ним следует Сехун, и в тот же момент перед ними рисуется официант, учтиво интересующийся, какие блюда и напитки следует подать.Сехун озвучивает общий заказ — привычную бутылку дорогого виски для начала и набор различных закусок — и упорно игнорирует пожирающий взгляд юного омеги. Друзья это тоже замечают, но никак не комментируют, начиная обсуждать совсем иную тему, стоит юноше покинуть их комнату с обещанием вскоре принести заказ. Мужчины около часа разговаривают на отвлеченные темы, после чего Ким все же переходит к тому, ради чего они здесь собрались.— Чанёль, — начинает гамма, отпивая из бокала, — ты ведь прекрасно понимаешь, что мы тут не просто так сейчас сидим.— Я же не дурак, — фыркает мужчина, после чего переводит вопросительный взгляд с брата на друга. — Что произошло?— Если коротко, то мы немного в заднице, — объясняет Сехун.— Много, — поправляет Чондэ.— Вы можете нормально рассказать, в чем дело? — просит Чанёль и попутно пишет сообщение Чонину о том, что придет домой еще позже, чем планировал.Сехун вздыхает и начинает рассказ, вынужденный каждую минуту прерываться из-за замечаний, вставок и дополнений Чондэ, которые иногда как нельзя вовремя разбавляют напряженную атмосферу. Это затягивается на долгих два часа, и в конце Чанёль все же понимает, чем так обеспокоены дорогие ему люди. Если говорить коротко, то главный экономист их компании дал важные реквизиты конкуренту и перешел на его сторону, а Сехун и Чондэ из-за этого сейчас вынуждены срочно перепроверять всех сотрудников, извиняясь по тысяче раз на дню, и искать где-то нового способного экономиста, что даже в простой-то ситуации сложно, не говоря уже о сложившейся у них.— И что вы от меня хотите? — уточняет Пак, разливая вторую бутылку виски между друзьями.— Чанёль, ты и сам знаешь, — закатывает глаза гамма.— Чанёль, переходи к нам на эту должность, пожалуйста, — просит Сехун, и взгляд у него в этот момент такой измученный, что у друзей начинает саднить в груди.О залпом выпивает стакан и смотрит на мужчин так, будто ничего только что не произошло. Он просто устал, вымотался, попал на черную полосу — так ведь бывает с каждым, верно? Вот только альфе почему-то думается, что эта полоса постепенно превращается в бесконечную дорогу, на которой проще броситься под проезжающую машину, чем выдержать натиск происходящего. Навалилось всё и разом, а Сехун полностью бессилен во всех планах и готов уже рыдать от всего происходящего, глотать реагенты и падать без сознания, чтобы хотя бы на пару часов отвлечься от дурных мыслей, не дающих и вдох сделать нормально.— Ребят, вы ведь знаете, что мне нравится в моей фирме.— Чанёль, я прошу, мы найдем должность для Чонина чуть позже, все равно чистка сотрудников многих отсеет, — настаивает О.— И мы будем жить вашими деньгами? — хмыкает Пак.— Я тебе сейчас точно врежу. Ты идиот, что ли? — хмурится Чондэ, услышав слова брата. — Вы будете простыми сотрудниками, получающими свою зарплату и премию в установленный срок и в установленном размере, не неси бред.— Я не знаю, — все еще сомневается Чанёль: всё же довольно странно работать под руководством близких людей.Сехун хмыкает. Этого стоило ожидать, потому что Пак слишком сильно привязан к своему омеге и к своей работе. Вот только чем раньше друг ее покинет, тем лучше будет для всех. Альфа достает телефон и находит нужный файл с фотографиями документов, передавая его в руки Пака.— Почитай. Фирму, в которой ты работаешь, скоро закроют, — отвечает на непонимающий взгляд друга О. — Через месяц это произойдет или через три — лишь вопрос времени. Если не хочешь подумать о нас, то подумай хотя бы о вас с Чонином. Что вы будете делать, когда оба из вас останутся без работы?Чондэ отпивает из стакана и закусывает. Он бы все равно сказал брату о закрытии фирмы, чтобы не оставить его в безвыходном положении в будущем, но то, как преподнес данное Сехун, куда лучше и выгоднее. Все же не зря именно он является основателем их компании. Альфа не теряет хватку даже тогда, когда в жизни все вверх ногами. Жаль только, что в сердечных делах друг не может быть таким же уверенным и способным привести все в порядок вне зависимости от условий.— Хорошо. Я согласен, — после недолгих раздумий отзывается Чанёль, — и с Чонином тоже поговорю.— Отлично, — радостно хлопает в ладоши Чондэ и нажимает на кнопку вызова официанта, чтобы они могли отпраздновать то, что пришли все-таки к соглашению.— Только есть одно условие, — чуть тише и не так уверенно добавляет Сехун.— Бэкхён ничего не узнает, — опережает друга Пак, понимая, о чем сейчас пойдет речь, и получает в ответ слабое подобие благодарной улыбки. Звук входящего сообщения заставляет оторваться от разговора на пару секунд, чтобы посмотреть на экран, увидеть от Чонина явно недовольное "Бэкхён тоже написал, что переночует у какого-то знакомого. Я ничего не понимаю. Надеюсь, у вас все нормально" и еле слышно цокнуть, не понимая, когда их жизнь успела настолько запутаться.