ШимаТеру: дождь, изменение возраста (1/1)

– Почему ты вообще так обращаешься со мной? Теруки удивлённо вскидывает брови, скашивая глаза вниз, на чёрную стриженую макушку, и пару секунд даже не знает, что сказать. – Как я с тобой обращаюсь? – выходит настороженно и даже немного обиженно. А что вы хотели? Когда вытаскиваешь мальчишку из смертельно опасной заварушки, ты ждёшь в ответ слова благодарности, а не обвинительный тон и хмурую мордашку. Аргх, подростки. – Мило, – Рё произносит это так, будто скучнее и отвратительнее слова человечество придумать не могло, и мужчина даже не хочет прописать ему за его тон затрещину – слишком уж он забавный. Теруки усмехается, мимолётно закатывая глаза, и ни звуком не возражает против – мальчишка в своей далёкости от понимания элементарной вежливости кажется очаровательным и слегка неловким. ?Он всё-таки очень ранимый, – неожиданно смиряется с его поведением мужчина и берёт на заметку: – Нужно быть осторожным?. Почему на самом деле Теруки возится с этим молодняком, не поймёт, наверное, даже Кагеяма-сан. Хотя доверять своим подопечным и понимать их – вещи порой взаимоисключающие, и даже если сам Кагеяма-старший этого не понимает, вместо него всё поймёт его личная дистрофично-подростковая катастрофа. Теруки просто делает то, что считает правильным. А правильным для него всегда казалось то, что он чувствует. Капли ударяют по коже, попадая на веки, и Теруки щурится, запрокидывая голову. Тёплый июльский дождь застаёт врасплох – над их головами, высоко в небе, зависает одно-единственно кудлатое облако, рельефное и объёмное, точно сошедшее с полотна знаменитого реалиста-пейзажиста, а в глаза ударяют ослепительные лучи солнца, мерно ползущего в сторону горизонта. – Слепой дождь, – не переставая улыбаться, выдыхает Теруки в никуда. – Ты издеваешься? – хрипит подросток, опасно прищурившись, но его руки незаметно тянутся ухватиться за полы чужого пиджака. Теруки знает: ему бывает непросто в ненастную погоду. – ?Слепой дождь? – выражение, означающее дождь, который идёт при очень ярком солнце, – с улыбкой в голосе терпеливо поясняет Теруки. Он, не торопясь, притягивает парнишку к себе, разворачивает, подставляя его лицо солнечному свету. Он находит себя – совсем чуточку – счастливым, когда выдыхает: – Ощути. Ты же чувствуешь тепло от солнца на своём лице и холод от остывших капель? Рё не шевелится, замирает в его руках, послушно прислушиваясь к тому, что чувствует, а может быть, погружаясь глубже в себя и путаясь в вопросах, ответы на которые Теруки ему дать пока не может. – Почему ты мне веришь? – тихо доносится до слуха. Рё требуется ещё секунда, чтобы решиться развернуться к нему лицом: возможно, думается Теруки, Рё видит его иначе. Возможно, Рё не может разглядеть в чужой ауре тёмные пятна и потому злится. – Почему не слушаешь этих ребят из конторы? Почему не думаешь, что я обману тебя потом или уже обманываю сейчас? Теруки мягко улыбается. Он и правда ещё совсем мальчишка. – Потому что, – его палец упирается в твёрдую худую грудь, аккурат в район сердца, – здесь я чувствую солнце. Его ладонь накрывает жёсткие чёрные волосы, ненавязчиво треплет не тронутые лаком пряди. Губы мальчишки поджимаются. – С остальными я разберусь, это не твоя забота, – и в мужском голосе слышится чеканная уверенность. – Просто помоги мне разогнать тучи, и тогда всё будет в порядке. Рё, отмерев от наваждения, скидывает чужую ладонь со своей головы. – Это не так просто, как ты говоришь, придурок. Но пиджак из хватки так и не выпускает. – Всё равно для нас обоих нет ничего невозможного, не так ли? – смеясь, подначивает его Теруки и уводит парня под навес, спасая от настырных отвлекающих капель. Солнце и дождь – ослепительная комбинация.