ШимаТеру: летние каникулы (1/1)

– У тебя мороженое на подбородке. Шимазаки поворачивает голову на голос Теруки, замирая с ложкой зачерпанного ?Красного бархата?, так и не дошедшей до его рта. – Где? – он хмурится и тянет пальцы к липким губам, желая стереть с них сладкое пятно, но его руку останавливают на полпути одним строгим движением. – Я сам, – своим самым ?взрослым? тоном произносит Теруки, касаясь мужской щеки жарким дыханием, отдающим ароматом недоеденного ванильного крема. Шимазаки хочется усмехнуться: больно уж он заботливый. Иногда мужчина чувствует себя щенком, о котором мальчишка всегда мечтал, но которого сначала не разрешали завести родители, а потом – перманентное одиночество и пустота квартиры, непригодной для жизни милой трогательной зверюшки. Зато всё то же самое оказывается подходящим для сосуществования с одним своенравным про-эспером (даже с учётом благословения матушки), который не имеет ничего общего с очарованием щенков, но отчего-то скопившееся в Теруки с годами желание о ком-то заботиться выливается именно на него. Шимазаки всё чаще думает, не взять ли ему пушистый комочек шерсти из приюта, да только боится, что оказываемое ему внимание перестанет быть безраздельным. Сухая салфетка касается местечка под губой, аккуратно стирая влагу с кожи. Шимазаки всё-таки улыбается – заигрывающе и многозначительно, отчего Теруки всегда бесится. – А слизать слабо было? – Шимазаки наклоняется ближе, но рука парня жестоко упирается ему в грудь, отталкивая. Эх, до чего же ранимый. – Дурак, – и Шимазаки не нужно видеть, чтобы знать, как красноречиво закатываются его глаза. Теруки громко скребёт ложкой по стеклянным стенкам своей креманки. – Я тебе собака, что ли? Парень не смущён – Шимазаки это считывает по его тону и равномерно сияющей ауре. Но всё поправимо. – Ну, ты – нет, – спокойно произносит Шимазаки и, не дожидаясь чисто риторического вопроса или очередного ругательства, наклоняется над ним, тычась носом в мягкую щёку. Широким движением языка проходит по всей скуле вздрогнувшего мальчишки. Ему, конечно же, моментально прилетает подзатыльник, но не то чтобы Шимазаки хоть о чём-то жалеет. Язык же на месте. – Какой же ты мерзкий, Рё, – многострадально стонет мальчишка, но Шимазаки рваные розоватые всполохи в районе сбившегося с ритма сердца не пропускает. Он улыбается, доедая свой ?Красный бархат?. Отличное начало летних каникул, не иначе.