Часть 18 (1/1)

Охваченная печалью расставания и страхом за мужа, Анна не слышала, как в комнату вошла Дуняша, которая некоторое время смотрела на нее с сочувствием, а потом тихо позвала:- Барыня...- Ты искала меня? – спросила Анна, подняв голову.- Я в Вашу комнату зашла – там пусто, - ответила девушка, - вот решила сюда заглянуть.- Тяжко мне, Дуняша, - вздохнула баронесса, - страх берет за Владимира, не случилось бы худого.- Что ж Вы, барыня, убиваетесь раньше времени, - с укором посмотрела на нее горничная. – Вам сейчас не о плохом думать, а о здравии мужа молиться надобно, чтоб уберег его Господь от всяких бед.- Верно говоришь, - вымученно улыбнулась Анна, - мое дело теперь ждать и молиться, авось не оставит нас Бог своей милостью.Немного приободрившись, женщина встала с кровати, и глянув в окно, всплеснула руками.- На дворе белый день, а я все еще дома! Приготовь мне платье – в лазарет пора.- Поели бы сначала, - предложила Дуняша. – Вчера за ужином почти ни куска не проглотили, и сейчас не евши убегаете.- После, - отмахнулась Анна. – Думаю, теперь раненых будет много, так что готовиться надо. - И не слушая возражений девушки отправилась в свою комнату.Забот в лазарете в самом деле хватало. Требовалось проверить запасы бинтов и корпии, готовить лекарства, поставить дополнительные кровати. Экспедиция предстояла длительная, значит раненых будет больше чем всегда.С этого времени женщина стала пропадать в лазарете почти сутками, ведь работы там было непочатый край. Дома она почти не появлялась, разве что, совсем обессилев, приходила немного отдохнуть, да и то после того, как Василий Назарович едва не выгонял ее, видя насколько устает его верная помощница. Сама Анна возвращалась во флигель с большой неохотой. Без Владимира там было пусто и одиноко, поэтому стоило ей только оказаться в своей комнате – сразу накатывали печаль и тревога. Да и время уже не летело, как прежде, а тянулось тоскливым ожиданием. Считая часы, дни, недели баронесса со страхом встречала очередной обоз с ранеными, потом с не меньшим волнением расспрашивала их о муже. Но ей только единожды сказали, что видели Владимира живым и здоровым, в следующие разы раненые ничего о нем сказать не могли.Видимо, усталость вместе с нервным напряжением сказались на ее силах: Анна стала быстро уставать, временами накатывала непонятная слабость, и ей все тяжелее стало просыпаться по утрам, хотя раньше она вскакивала с постели едва ли не с рассветом. Вот и этим утром женщина с трудом поднялась, вернее, заставила себя подняться. Она вышла в гостиную, чтобы кликнуть Дуняшу, и в этот момент комната поплыла у нее перед глазами. Внезапно ослабев, Анна наверняка бы упала, но вошедшая в комнату горничная успела подхватить хозяйку и помогла добраться до стула.- Отчего мне так плохо нынче? – простонала Анна, облокотившись на стол. – Только болезни еще не хватало. Особенно сейчас.- Ясное дело отчего, - откликнулась девушка, обтирая лицо хозяйки влажным полотенцем, а помолчав, добавила: - то-то поди барин обрадуются.- О чем ты говоришь? – удивилась Анна. – Чему Владимир должен радоваться?- Так в тягости Вы, барыня, - протянула Дуняша, с удивлением уставившись на нее. – Неужто сами не догадались?- В тягости?! – Анна застыла, изумленно глядя на служанку.В самом деле, как можно быть такой рассеянной? Ведь и уставать стала быстрее, чем прежде, и слабость появилась, платья в груди тесны становятся, а она ни разу о причинах не подумала. Выходит – единственная с Владимиром ночь не осталась без последствий, о которых она мечтала: у них будет ребенок.- Неужели это правда? – Анна, сморгнув счастливые слезы, глянула на Дуняшу.- Истинная правда, - качнула та головой. – Я сейчас Вам чаю без сахара принесу, выпьете – полегчает.Она еще что-то говорила, суетясь возле хозяйки, однако Анна, погруженная в свои мысли, почти не слушала девушку. Будущее материнство наполняло ее тихим счастьем, которое испытывает женщина, узнав, что носит в себе новую жизнь.- Может, дома останетесь, барыня? – голос Дуняши развеял очарование момента, возвращая в реальность.- Нет, - мотнула головой Анна, - там я нужна, меня ждут.- Зачем через силу-то? - продолжала упорствовать горничная. – Ведь неможется Вам.- Ну, не умираю же, - баронесса встала со стула, - неси чай, собираться пора.Понимая - спорить с ней бесполезно, Дуняша отправилась на кухню, что-то сокрушенно бормоча себе под нос. Однако в скором времени Анне пришлось убедиться в правоте своей верной служанки. Беременность давала о себе знать приступами неожиданной слабости, головокружениями и одышкой. Даже ставший привычным за это время запах крови вызывал сильную тошноту. В такие моменты ей приходилось держаться из всех сил либо пережидать недомогание где-нибудь в укромном уголке, подальше от посторонних взглядов. Привыкшая все держать в себе Анна не хотела, чтобы кто-то знал о ее положении, и похоже, ей это удавалось. Никто ни о чем не догадывался, кроме Василия Назаровича. Но доктор проявлял редкую тактичность, ничего не говоря, только старался по возможности сократить ее пребывание в лазарете. Впрочем, учитывая упрямство Анны, это ему редко удавалось, она уходила к себе лишь тогда, когда становилось совсем невмоготу.А дома, когда обеспокоенная Дуняша начинала выговаривать ей за столь неосмотрительное поведение, Анна только вздыхала и отмалчивалась. Ей самой было прекрасно известно – в ее состоянии надо больше сидеть дома, но представив, что на месте любого из раненых может оказаться Владимир, она день за днем отправлялась в лазарет, преодолевая свою слабость. К тому же жаркая летняя пора закончилась, а наступившая осень принесла с собой хоть немного прохлады, и будущая мать стала чувствовать себя гораздо лучше. Не оставляли лишь тревога и беспокойство за жизнь супруга. Срок экспедиции подходил к концу, и Анне каждый новый день ожидания казался тяжелее предыдущего. Она хотела только одного – возвращения барона живым, о чем горячо молилась, надеясь, что ее молитвы уберегут Владимира от пули и кинжала, всякий раз невольно вздрагивая, едва возле флигеля раздавались чьи-то шаги.Вот и этим утром, когда запыхавшаяся Дуняша влетела в гостиную со словами ?там барин!?, Анна побледнела, схватившись за дверную ручку. Сердце бешено заколотилось, в голове зашумело, и она чуть не упала, однако за спиной горничной послышался знакомый баритон:- Ты чего так кричишь, дуреха?! Зачем Анну пугаешь?! – и в комнату вошел Владимир. Усталый, похудевший, но живой и здоровый.Не сводя взгляда с мужа, Анна медленно подошла к нему и, припав к сукну мундира на широкой груди, сказала: ?Вернулся!?- Вернулся, Анечка! – барон крепко прижал к себе жену. – Как же я мог не вернуться, ты ведь ждала.- Ждала, - улыбнулась она и, немного помолчав, добавила: - мы ждали.- Знаю! - рассмеялся Корф. - Дуняша чуть ли не на всю крепость кричала ?барин возвратились!?- Она тоже, - сказала Анна, а потом, немного отстранившись, положила руку на свой еще плоский живот, - мы ждали, Володя.И с трудом удержалась от смеха, видя, как меняется выражение лица супруга. Сменяя друг друга поочередно появлялись: непонимание, недоверие, удивление, и наконец радость, от которой Владимир буквально засветился, когда до него дошел смысл сказанных ею слов.- Анечка, это правда?! – спросил он неожиданно охрипшим голосом. – Скажи, это правда?!Когда же она утвердительно кивнула – подхватил на руки и со словами ?Анна, душа моя? закружил по комнате. Потом, остановившись, опустил на пол и вновь обнял. На этот раз осторожно, ласково поглаживая по спине.Уткнувшись в плечо мужа, счастливая баронесса не видела, как в его глазах появился страх. Потому что в этот момент в голове Владимира вновь и вновь звучала фраза, произнесенная доктором три года назад: ?Она больше не сможет иметь детей, по крайней мере без риска для жизни?.- Ты рад? – спросила Анна, словно почувствовав волнение Корфа.- Безумно рад, милая, - Владимир по-прежнему не выпускал жену из объятий. – Только никак не могу в это поверить. - А потом неожиданно спросил: - Ты хорошо себя чувствуешь?- Как любая женщина в тягости, - улыбнулась Анна. – Со мной все в порядке, не беспокойся.- Не могу не беспокоится, - барон улыбнулся в ответ, - речь идет о тебе и нашем ребенке.- Не стоит, - сказала Анна. – Все будет хорошо.Владимир промолчал, но она чувствовала: муж тревожится за нее, и эта тревога не уходит, становясь все сильнее. Баронесса хотела расспросить супруга о причинах, однако хлопоты отвлекли ее, к тому же Анна была уверена – со здоровьем у нее все в порядке.Уже ночью, когда женщина, сидя на кровати, расчесывала волосы, вспомнился утренний разговор и эта непонятная тревога мужа, но она решила, что это ей показалось. Владимир просто был взволнован новостью – вот и все. Тем более, будто в подтверждение ее мыслей, в комнату вошел он сам.- Аня, - Владимир смотрел на нее с какой-то странной робостью, - ты позволишь остаться с тобой?Удивленная, ей еще никогда не приходилось видеть Корфа таким, она подошла к нему и, положив руки на плечи, прошептала:- Конечно. Я скучала, Володя.Эта ночь была совсем другой, отличной от первой. Наполненная лаской и удивительной нежностью, которые словно шелком окутывали женщину, принося не меньше удовольствия, чем обжигающая страсть. Усталая и разомлевшая, она заснула, уютно прижавшись к мужу, а открыв глаза увидела – за окном уже утро и Владимира рядом нет.- Где барон, Дуняша? – спросила она горничную, когда та ставила перед ней завтрак.- Барин совсем рано на службу ушли, - ответила та. – Велели передать, что будут только к ужину.- Неудивительно, - сказала Анна, - забот у него сейчас много. Ведь только из экспедиции вернулись.Дел у Владимира действительно было немало. Но выйдя из флигеля, он отправился не на службу, а в лазарет. Известие о будущем ребенке стало для него огромной радостью и неутихающей тревогой. Страх, что жена может заплатить жизнью за рождение малыша, не давал покоя. Именно поэтому в первую очередь барон решил нанести визит Василию Назаровичу.Несмотря на ранний час доктор был уже на ногах и, выслушав посетителя, задумчиво потер переносицу.- О положении Вашей супруги я догадался, историю же своей судьбы она мне давно поведала, - сказал он. – Доводов коллеги оспаривать не буду – столь серьезное падение не могло остаться без последствий, и он предупредил об этом заранее.- Но выходит – ошибся? – спросил Корф.- Мы, врачи, тоже люди, не Боги, ошибаться свойственно всем, - развел руками Неверов. – Хотя, если Вам интересно мое мнение, думаю – на здоровье Анны Платоновны положительно сказался здешний климат. Мне не раз приходилось слышать о подобном. Впрочем, обольщаться не советую. Самое главное для баронессы – выносить и родить дитя, а это может быть связано с серьезными проблемами.- И как мне сберечь Анну? – спросил Владимир.- Вот уж не думал, что скажу Вам это, - грустно улыбнулся Василий Назарович, - только увозите супругу отсюда чем быстрей, тем лучше. Поверьте, в скором времени ей будут необходимы покой и постоянное наблюдение врача.- Спасибо, - от всей души поблагодарил Владимир, ведь советы доктора полностью совпали с его решением, принятым еще ночью. - Аня, - сказал Корф, когда они вечером сидели за ужином, - скажи Дуняше, пусть начинает собирать вещи. - Собирать вещи? – она удивленно посмотрела на мужа. – Мы переезжаем в другую крепость?- Не переезжаем – уезжаем, - уточнил барон. – Сегодня я подал рапорт об отпуске с последующей отставкой. В отставке не уверен, все зависит от решения Государя, а он вряд ли забыл историю с дуэлью. Но трехмесячный отпуск мне предоставят. Я должен был получить его сразу после выхода из лазарета, правда, хлопотать об этом не стал.- А если отставки не дадут, мы вернемся сюда? – спросила Анна.- Я вернусь, - непререкаемым тоном произнес Владимир, - ты останешься в поместье. - И увидев, как на лице жены появляется печальное выражение, добавил уже мягче: - Ты должна понимать - находиться здесь в твоем положении нельзя. Женщине вообще не место в военной крепости, а будущей матери – тем более.- Знаю, - откликнулась Анна. – Только мне не хочется уезжать отсюда. Ведь именно в N-ской у меня началась новая жизнь, когда я поняла, что кому-то нужна.- Через несколько месяцев у тебя не будет лишней минуты, - поднес к губам руку жены барон, - а сейчас тебе надобен отдых.Анна в ответ только вздохнула. Владимир прав, пришла пора покинуть крепость и людей, к которым успела привязаться за это время.Следующие три недели, пока решался вопрос с отпуском, были заполнены хлопотами в лазарете и по дому: Анна готовила лекарства, ухаживала за ранеными как прежде, но теперь еще надо было следить за тем, как Дуняша собирает вещи. Дни мелькали, сменяя друг друга, и вот уже баронесса стояла в гостиной, с грустью наблюдая, как выносят сундуки из флигеля, чтобы привязать к задку кареты, в которой она приехала сюда. По странному совпадению Корфы уезжали именно тогда, когда Владимир намеревался отправить Анну, с одним из последних обозов. Убедившись – все вещи уложены, женщина со слезами простилась с Василием Назаровичем и теми, кто пришел проводить их в дорогу.- Пора, - сказал Владимир. Анна направилась к экипажу, но вдруг почувствовала чей-то пристальный взгляд и, оглянувшись, увидела Вацлава Черниховского, смотревшего на нее с тоской в глазах. В этот момент Его Сиятельство выглядел настолько несчастным, что баронессе стало жаль своего несостоявшегося жениха, и она улыбнулась ему. В ответ граф взмахнул рукой в прощальном жесте, а потом широким шагом направился в противоположную от лазарета сторону. Он так и не решился подойти к ним, однако Анна заметила, как нахмурился Владимир, подсаживая ее в карету. Видимо супруг все еще помнил свое соперничество с поляком.Следом за хозяйкой в карету села Дуняша, Владимир же тряскому экипажу предпочел поездку верхом. Обоз тронулся, и вскоре Анна с грустью оглядывалась на полосатые ворота, зная, что больше никогда не вернется в эти места, но забыть все произошедшее здесь не сможет. Это будет самым ярким воспоминанием в ее жизни, и она благодарна судьбе за все пережитое в крепости. За свое возрождение, за новые встречи, за Владимира, ставшего ей мужем, за ребенка, которого носит под сердцем. Езда в медленном обозе тянулась так же долго, как год назад, правда теперь переносить трудности пути было гораздо легче благодаря заботе Владимира. И все же Анна вздохнула с облегчением, когда они приехали в Кисловодск. Здесь барон решил остановиться на неделю, чтобы супруга могла отдохнуть перед дальней дорогой. Тем более наступившая осень заставила разъехаться страждущих представителей высшего света, и Кисловодск стал таким, каким был по своей сути - маленьким тихим провинциальным городком. Тут супруги могли спокойно прогуливаться по улице, не опасаясь пересудов и косых взглядов, или сидеть на скамейке прижавшись друг к другу, глядя на горы, подернутые сизой дымкой. Осень как по заказу стояла сухая и теплая, давая им возможность сполна насладиться отдыхом и возможностью быть только вдвоем.