Глава 3 (1/1)

Сожги свои памятные подарки из пластика в пыль. Твое кольцо обещания было расплавлено.?Ki Theory?— Open WoundКацуки слишком хорошо разбирался в тонкостях характера Виктора. Ни о чем не спрашивал, в душу не лез, даже как-то остерегался это делать, жил по принципу?— захочет, сам все расскажет, и это устраивало. Юри не задумывался, по нраву ли подобное равнодушие?— оно ведь не было равнодушием в самом деле?— Никифорову, но все равно понимал его характер и знал, как тот может поступить. Поэтому следующим утром, поспав от силы часа два с половиной или три, Кацуки, прихватив свой бумажник, который забрал из Репино, помчался к ближайшему банкомату. Он предполагал, что Никифоров непременно заблокирует его карту, ту, что сам и вручил. К счастью, снять некоторую сумму он успел, а когда уже на обратном пути домой хотел этой же картой рассчитаться в небольшом продуктовом магазинчике, платеж не прошел. Юри посмеялся бы с прыткости Виктора, но было совсем не до смеха. Его состояние тянуло по шкале адекватности от нуля до десяти примерно на двоечку, то есть жив, дышит, даже может поесть немного, а в остальном?— зомби. Скорее всего, Юри еще даже не осознал того, что Виктор действительно порвал с ним. То есть это все? Никифоров настолько разозлился, что…А как иначе? Чего еще мог ожидать Кацуки? Разумеется, Виктору не нравилась недосказанность, он ненавидел секреты и тайны. Его так глубоко ранило недоверие Юри, что он готов был придушить его в той гримерке. Бесновался бы Никифоров до посинения, если бы не Алтын. Как все-таки много для Юри делают Отабек и Плисецкий…Кстати, насчет Плисецкого. Вот кто являлся поистине лучшим другом Кацуки. Он поворчал, но даже орать на того не стал, когда в очередной раз прикатил за ним. Японец, после столкновения с Витей пребывавший в полном шоке, даже невольно нагрубил Юрио, сказав, что забирать его из клуба больше не нужно. На что блондин фыркнул, проматерился и, разумеется, остался при своем мнении.Юри размышлял обо всем этом, пока плелся домой, прикупив пакет замороженных пельменей, контейнер с ?Оливье? и парочку горячих пирожков с яблоком. Один такой он как раз ел, когда сворачивал в дворовую арку. Потом вскинул глаза и остановился. Черный внедорожник он узнал сразу. Кусок застрял в горле, и парень едва протолкнул его, сглатывая. Пришлось огромным усилием воли заставить себя пойти дальше. К тому же его наверняка заметили в зеркале заднего вида. Японец бросил недоеденный пирожок в бумажный пакет и поравнялся с машиной со стороны водителя. Облегчение накрыло с головой, как только он понял, что пожаловал к нему казах. Тот открыл дверцу, кивнул, здороваясь, и в своей привычной немного угрюмой манере произнес:—?Я тут вещи твои привез.И вот эти слова ударили Юри, как обухом по голове. Он моргнул, даже головокружение ощутил. Думал, все шуточки, до последнего не верил. Ничего подобного. Виктор серьезно разозлился. Нет, ну в самом деле, будто эпизод с кольцом, которое он отобрал, не в достотачной мере расставил все по местам.Принимал Юри два чемодана с видом покойника. Отабек уставился на него, отнял один чемодан и сам пошел к двери парадной. В молчании поднялись наверх. Оставив чемоданы в прихожей, японец неловко замялся, снял обувь и, приподняв шуршащий пакет, спросил:—?Пельмени будешь?Алтын вздохнул, опустил голову, а после, откинув длинноватые пряди каштановых волос назад, проговорил:—?Юри, я тебя прошу, достучись ты до него. Объяснись. Расскажи правду. Докопается ведь сам. Понимаешь, что тогда будет?Кацуки поджал губы, отвернулся и прошел на кухню, и уже оттуда сказал:—?Он дал мне эту самостоятельность, я ее принял. Не хочу бегать и ныть, что я без него?— ничтожество. Это и так… —?Юри устало опустился на стул,?— и так известно.Посидев, наверное, несколько минут, Кацуки поднялся, решив было, что казах ушел и не закрыл дверь, но удивленно замер, потому что тот стоял на прежнем месте, только ключ с брелоком от машины вертел в руках.—?Тогда знай, если помощь какая понадобится,?— изрек Отабек своим таким узнаваемым низким голосом,?— у тебя есть я и Плисецкий. Ну,?— поднял карие глаза на Юри,?— бывай.Кацуки вновь остался один. По собственной воле, по своей же инициативе. А Никифорова, видать, так злило поведение Юри, что тот даже ни весточки о себе?— Алтына прислал. Вот это поворот, надо сказать.Что ж, у Юри был шанс?— так он считал?— все исправить. Первым делом, поговорить с Пхичитом. Тот все поймет и отпустит Юри.***Коттедж в Репино гудел. Все потому, что там пребывали?— помимо Виктора?— Сынгыль и Лео. Американец весело лепетал о том, как здорово провел время в клубе, а Виктор осаждал его, напоминая, что они там были не больше сорока минут. Де ла Иглесия снова хохотал и доказывал свое. Зато проницательный карий взгляд азиата неоднократно возвращался к Никифорову, и когда Ли готов уже был спросить о Кацуки?— конечно Лео сразу обо всем рассказал, но корейца интересовали планы Виктора?— входная дверь хлопнула и на пороге гостиной возник Отабек. Виктор скользнул по нему равнодушным взглядом и, отворачиваясь, спросил, при этом растянулся на диване и подложил руки под голову:—?Ну что, как этому танцору его самостоятельность? Нравится? —?вышло едко.—?Он в порядке,?— прокомментировал Алтын,?— по крайней мере внешне точно. Разве что измотанный. В остальном, кажется, неплохо.—?Измотанный он,?— хохотнул Виктор. —?Такую ночку провел, конечно он измотанный. Выставлять себя напоказ?— это, знаете ли, нелегкое дело.Кореец, отпивая чаю, сощурил глаза, в упор глядя на Никифорова, а тот смотрел в потолок. Да, незнакомец точно сказал бы, что этот русский красавец абсолютно спокоен. Даже Лео не мог бы заметить состояния Вити, но только не Сынгыль, знавший его долгие годы. То, как Никифоров язвил, как слегка стискивал зубы, отчего на светлом лице ходили желваки, и как впадал в отрешенное задумчивое состояние?— говорило о многом. Виктор был зол, разочарован, раздосадован. А более всего, раздражен, потому что опять, вот опять Кацуки умудрился удивить его. Казалось бы, куда больше, а тот взял и огорошил. Даже не столько своими эротическими танцами?— тут Виктор не сомневался в таланте японца?— а тем, как горделиво вынес его нападки. Никифоров снова и снова прокручивал в голове беседу в гримерке. Кацуки, покрывшийся мурашками, даже не сжался, не бросился одеваться, он выстоял, глядя ему, Виктору, в глаза. Прекрасно понимал, что провоцирует, и Никифоров чувствовал даже сегодня, что ударил бы Юри. Ударил бы как минимум за непокорность. Виктору было больно, противно, досадно, а если он все это чувствовал, то непременно хотел дать почувствовать и японцу.Вообще, утром Никифорова накрыла волна ненормального смеха, и хохотал он, сидя за столом в кабинете, пока туда не сунулся Лео. Заспанный Лео. Он удивленно вскинул брови и просипел спросонья:—?Сумасшедший. Что ты смеешься? Мне расскажи, я тоже посмеюсь.Никифоров выпил воды, с трудом, между прочим, и отмахнулся. Едва успокоился. А повеселило его простое открытие: он любит Юри. Вот любит и все. Потому и бесит эта дерьмовая история. Ему хотелось взять оружие, сесть в машину и отправиться к Чуланонту. Выбить из него всю правду, а заодно и дурь. Дури в тайце, на первый же взгляд Никифорова, было предостаточно.Сейчас, подумав обо всем этом, Виктор уже не смеялся. Напротив, угрюмо рассматривал потолок. А Сынгыль продолжал изучать русского друга взглядом. Кстати, что удивило корейца, так это кольцо на безымянном пальце его правой руки.—?Разве вы не окончательно разошлись? —?вдруг спросил Ли, и Никифоров прикрыл глаза, всего на секунду, а затем посмотрел на друга.—?Окончательно? Хм, дай-ка подумать. Намекаешь на возможное примирение? Может, мне еще понять и простить предложишь? —?тихо посмеиваясь, пробормотал голубоглазый блондин, а Сынгыль ответил невозмутимым тоном:—?Свое кольцо тогда почему оставил?Никифоров присел и оглядел руку, повертел золотое украшение вокруг пальца, задумчиво хмуря лоб, и встал.—?Привык,?— отсек он и направился к двери.Лео, казалось, только сейчас понял, что тут все гораздо серьезнее, чем он думал, и когда Виктор скрылся с глаз, спросил:—?Они что, правда не помирятся?Сынгыль допил чай, поставил блюдце с чашкой на столик и взглянул на американца, сидящего в кресле, правее дивана.—?Судя по твоему же рассказу, между ними вообще все кончено,?— изрек Ли.Ему не очень нравилась эта история с Кацуки. Пребывая в раздумьях, Сынгыль неожиданно решил разузнать о том инциденте в клубе Чуланонта. Его пабы были тихими местами, а вот с клубами творилась не совсем понятная ерунда. Но непонятной она была потому, что никто не интересовался подробностями, а вот теперь Ли задумался об этом.***В клубе днем было пустынно и тихо. На втором этаже работала бухгалтерия, а в основном зале трудились уборщица, бармен и официантка. Именно их Юри там и застал. Те полировали поверхности столиков и барной стойки. Он быстро взбежал наверх, прошел по коридору и, постучав в дверь два раза, толкнул ее, просунулся внутрь и спросил:—?Могу я войти?Таец, сидевший с чашкой кофе на подоконнике, бодро вскочил и радостно поприветствовал парня.—?Конечно-конечно, Юри! Здравствуй!—?Добрый день,?— кивнул Кацуки, притворив за собой дверь.Он помялся немного, поглядел на босса и, потирая тыльную сторону шеи, промямлил:—?Господин Чуланонт…—?Юри, сколько раз я просил: никакого ?господин?, просто Пхичит. Запомни уже,?— ласково улыбаясь, произнес кареглазый парень, внимательно оглядывая Кацуки с головы до ног. —?Ты готов репетировать? Я для тебя подобрал потрясающую музыку.—?Я… я как раз об этом… господин… Кхм,?— японец кашлянул в кулак, прочищая горло,?— я как раз хотел поговорить с вами о выступлениях. Дело в том, что… —?Юри умолк, задумавшись, как бы получше преподнести информацию.—?Дело в твоем ухажере, Юри, так ведь? —?дружелюбно спросил Пхичит, поставил чашку на стол, подошел к парню. —?Не проблема,?— положил он руку на его плечо. —?Я тебя ни к чему не принуждаю, ты же помнишь об этом? —?Кацуки кивнул, в который раз думая, какой же у этого тайца ломаный русский, сложноватое произношение. —?Вот и славно. Просто отработай свой месяц, а там посмотрим.—?Всего месяц? Правда? —?облегченно воскликнул Юри, сверкая вишневыми глазами.—?Разумеется,?— Чуланонт отвернулся и направился к столу,?— что ж я зверь какой? Отпущу тебя,?— обернулся с той же светлой улыбкой,?— а теперь пойди и порепетируй. Я слышал, многие от тебя в восторге. Сегодня ночь отработаешь и трое суток дома будешь.Несмотря на то, что вроде все разрешилось, Юри было как-то не по себе. Он поблагодарил Чуланонта, вышел из кабинета и направился к двери в самом конце коридора. Эту комнатушку отвели специально для него. Ему нужно было сейчас отрепетировать под новую музыку, принять душ, перекусить и поспать хотя бы пару часов, а уж потом ночь сплошных танцев, шума и похотливых взглядов.Чуланонт, стоя наверху лестницы, когда Юри уже ступил на сцену, переодевшись в черные узкие штаны для тренировок и борцовку того же цвета, размышлял над тем, что японец сказал насчет выступлений. Значит вчерашнее происшествие, о котором Чуланонт, разумеется, знал, не прошло для Кацуки даром.Пхичит присел на верхнюю ступеньку, прячась в полумраке, и внимательно наблюдал за танцующим Юри. Сегодня тот был другим. Словно его движения граничили с отчаянием, словно он хотел прогнать весь накопленный негатив, всю боль. Даже на шесте пару раз прокрутился. Таец подпер подбородок рукой, затем вынул телефон и принялся снимать видео. Ему искренне нравилось то, как четко всем своим телом Кацуки чувствовал музыку. Будто жил ей, пропитывался насквозь. Чизкейк с черешней?— вот с каким десертом ассоциировался Юри у Пхичита. Он действительно был хорош, эмоционален, но и достаточно сдержан, совсем не пошлый, однако крайне желанный. Чуланонт невольно забыл, что снимает видео, уставился на Юри поверх телефона и глаз не мог оторвать. А тот полностью погрузился?— видимо, музыка пришлась по душе. Или же новость о том, что Пхичит его отпустит сыграла такую роль? Неизвестно. Но Кацуки двигался совершенно потрясающе. К прошлым своим отработанным комбинациям добавил парочку новых, но все косился на сверкающий металлический шест. Хотелось попробовать? Разумеется, для этого нужны особые тренировки, но чтобы даже просто повертеться там, поизвиваться?— особых навыков не надо. И Юри вертелся. Отлично получалось. Хотя Пхичит и боялся, что тот сорвется и упадет. В конце концов Юри сам понял, что перебарщивает, завершил танец и, тяжело дыша, присел на край сцены, по-турецки скрещивая ноги. Еще беседуя с ним в кабинете, Чуланонт обратил внимание на бурые следы, проступившие на шее парня. Вероятно, Андрей рассказал правду. Виктор поступил с Кацуки довольно жестоко, и Андрей, очнувшись в коридоре, слышал каждое слово русского бизнесмена. Неужели у того настолько сильные чувства к этому пареньку?—?Достаточно, Юри! Поешь и отдохни,?— поднимаясь на ноги, окликнул Чуланонт, когда увидел, что японец намерен танцевать дальше.Тот не успел включить музыку, оглянулся, отложил дистанционный пульт на усилитель. Кацуки поплелся в сторону кухни, проворчав:—?Всего-то раз станцевал.—?Оставь себя на потом. Ты в своих импровизациях куда привлекательнее. Все сделаешь, как надо, я верю в тебя. А сейчас?— душ, пища, сон. Живенько.Пхичит подумал, провожая Юри взглядом, что того неплохо бы поощрить за первую неделю работы, особенно если учесть, что Никифоров его бросил и наверняка оставил без средств. Поразмышляв, таец направился обратно в свой кабинет, на ходу просматривая видеозаписи. Да, без сомнений, Кацуки был потрясающим парнем.***Дождь хлестал по мостовой, струился по улице вниз и стекал в мрачные ?окна? водостоков. Свинцовое небо рассек зигзаг молнии, снова и снова рассеивая предрассветные сумерки. Было почти пять часов. Юри сутулился и прятался под капюшоном ветровки. Adidas. Это ему Витя купил. Симпатичная на короткой молнии под горлом, темно-синяя с салатовыми вставками в области груди. Впрочем, в такую погоду куртка промокла враз. Под ней на Юри был черный джемпер поверх борцовки, которую он надел, чтобы не забивать вещами рюкзак. И так был полон предметами гигиены, другими необходимыми вещами и препаратами для оказания медицинской помощи: перекись водорода, ?зеленка?, йод, парочка упаковок бинта, вата, жгут; аспирин, активированный уголь, жаропонижающее и противоспалительное. Насколько он помнил, в его аптечке уже многое утратило срок годности, потому пришлось восполнить пробелы. В руках Кацуки нес два пакета из ?Пятерочки?. Еще вечером закупился?— Пхичит рассчитался с ним и отпустил с тем самым Андреем в город за покупками. Правда невольно Юри чувствовал себя заключенным под стражу, а когда нерешительно озвучил свои мысли Чуланонту, тот лучезарно улыбнулся, приобнял его и сказал: ?Я забочусь о своих работниках. Ничего в этом странного нет?. Может, оно и так, но Кацуки было как-то неприятно.Почему именно сейчас, идя под дождем по Заневскому проспекту, Юри думал о вылазке в Петербург? Да потому что именно там, подъехав к ?Пятерочке?, вдруг приметил дорогую машину?— научился их за версту видеть?— а после и ее владельца. Ли Сынгыль сдержанно поздоровался, направляясь к высокому зданию рядом с супермаркетом, и поинтересовался, как Юри поживает. Разумеется, кореец не мог не заметить, кто ?конвоировал? Кацуки, вмиг сложил дважды-два, уставившись на бинты на голове полного мужчины, и поздоровался с ним тоже. Юри сбивчиво ответил, что с ним все хорошо, потоптался на месте, не зная, спрашивать ли в ответ, но Ли все решил сам. Просто пожал Юри руку и проговорил: ?Не хочешь еще больших проблем, разберись с тем, что есть?. Изрек вот это и ушел по своим делам.Сейчас, вспомнив об этом, Юри едва не закатил глаза. Ему так надоела эта игра в мафию, в хороших и плохих, что он начинал чувствовать прилив сил. Словно беда, которая свалилась ему на голову, закаляла его. Возможно и закалила бы, не чувствуй он себя совершенно раздавленным, измученным и пассивным. Даже ливень не раздражал. Вообще ничто не раздражало.Юри вошел в квартиру с облегчением?— добрался-таки. Пересадками, перебежками, но добрался. Устал страшно. Так что скинул обувь, прошел в мокрых носках на кухню, локтем ткнул на выключатель и вскрикнул. В ответ заорал перепугавшийся до смерти и Плисецкий, который уснул за столом. Проорался и схватился за шею, потому что затекла и теперь его скрутило. Юри почти сполз по стене, побледнев как мертвец. Юрка даже вину за собой почувствовал, хотя у самого сердце танцевало ламбаду. Он вскочил, обошел стол, отнял пакеты и поставил их на тумбу рядом с плитой. А уж потом вернулся к Кацуки. Тот как раз понемногу очухался и, снимая через голову мокрую ветровку, спросил:—?Ты чего здесь делаешь?—?Тебя ждал. Батя выбесил. Опять. А к дяде ехать ночью не хотелось. Ключ-то запасной ты, как болван, по-прежнему в ящике держишь. Проще простого достать.—?Тут и выносить нечего,?— буркнул японец, в душе радуясь, что это утро свело его с другом. Одиночество не радовало. —?Давай состряпаем чего-нибудь. Я там, кстати, ликера прикупил.Плисецкий уже рылся в пакетах, как кот, который почуял сосиски. Вот только этот ?кот? обнаружил именно бутылку.—?Вижу-вижу,?— Юрио повертел в руках тару, наполненную темной жидкостью,?— ого, смородинка. Ну, давай хряпнем по рюмашке.—?Ага, только я сначала в душ.Плисецкий занялся нарезкой колбаски, приготовлением яичницы и заодно постругал огурчиков. К тому моменту, когда Юри, посвежевший с блестящим носом и в сухой одежде вернулся на кухню, там уже даже картошка отваривалась, бурля бульоном. Кацуки сглотнул, почувствовав дикий голод, и плюхнулся за стол напротив друга. Из приоткрытого на проветривание окна доносился шум дождя. Квартира источала тепло и уют. Добрый понимающий взгляд вечно насупившегося Юры согревал японцу сердце. Он уставился на Плисецкого так, будто от него зависело буквально все. Тому даже неловко стало.—?А-а, Кацудон, не моли меня взглядом, балбес ты,?— слегка вспылил блондин и подвинул к японцу наполненную рюмку. Кстати, Юрка многое пил рюмками, иногда даже шампанское. Какой-то особый подход к употреблению напитков. Мол, мелкими порциями заходит получше. А вообще, несмотря на то, что этот малец родился с золотой ложкой в руках, все равно был проще пареной репы. Если спать, то можно и на ковре, если переодеться, то не побрезгует и китайским ширпотребом, а уж если, не дай бог, Юри начнет загоняться по поводу своей никчемности?— берегитесь все, Плисецкий обложит такими ?матами?, что сапожник его себе в сыновья не запишет. Короче говоря, Юрио был ?своим парнем?. Кацуки любил его, как брата. —?Давай, вздрогнем, наша ты роковая телка. Уф, как тебя Никифоров-то год терпел, а? —?Кацуки опустил глаза, и блондин хохотнул, поднося рюмку ко рту. —?Ну, не тормози. За тебя, ?лапуля?,?— передразнил Виктора и выпил.Японец молча вначале пригубил, а после и до самого дна опустошил рюмку, после причмокнул и удивленно поглядел на Юрио.—?Вкусно! —?воскликнул он, а Плисецкий прыснул и зашелся приступом смеха.—?Ну е-мое! —?прокричал он. —?Один в один Витька! Помнишь, как он твой суп попробовал? Вот так же выкрикнул! ?Вкус-но?! Ой, дурачье вы наше! Не могу!Кацуки улыбнулся, припомнив тот случай, но тут же с тяжелым сердцем уставился на свое отражение в сером окне. Тем вечером Виктор впервые провел его в комнату, где стоял мольберт. Когда-то на одном из свиданий Никифоров шутки ради (как решил тогда Юри) признался, что пишет картины. Кацуки и думать об этом забыл, а тут вдруг…У них в той особой комнате многое произошло. Ту ночь Юри запомнил. А больше всего запомнил, как на простынях, брошенных на пол, они оба уснули в обнимку, и там же встретили очередной рассвет.—?Э, нет-нет-нет, братуха, была команда не загоняться,?— пощелкал пальцами перед носом Юри повеселевший Плисецкий. —?Сейчас картошечки навернем. Ты, смотрю, селедочки прикупил,?— сцеживая воду из кастрюли, приговаривал блондин, а Юри, подперев рукой подбородок, сонно моргал и любовался дорогим ему человеком.—?Юр, он кольцо отнял,?— вдруг по-детски обиженно и немного пьяно пробормотал Кацуки.Плисецкий не заморачивался?— ссыпал картофель в большую глубокую тарелку, щедро присыпал солью, сверху бросил ломтик сливочного масла и поставил эту красоту на стол. Рядом плюхнул упаковку сельди. Вскрыл и принялся нарезать, придерживая полоски филе вилкой.—?А я видел,?— ответил он наконец,?— и понял сразу, что ты выбесил его основательно. Ну, а теперь,?— Юрио отложил нож и вилку, покончив с нарезкой,?— бери рюмку, пей и начинай рассказ о своих танцулях и о Чуланонте, на котором мозги Витька и поехали. Что смотришь? Не удивляйся, у меня ж Бек есть. Он в отличие от тебя со мной не шибко секретничает. —?И Плисецкий изобразил крайне неприличный жест, утирая уголки губ пальцами, мол, я ему там кое-чего сделал, он и раскололся. Однако стоило только лицу Юри вытянуться от удивления, как зеленоглазый демон не выдержал и загоготал в голос. —?Дурачок ты! Веришь всем сходу! Шучу я. Отабек просто в двух словах поведал о причине злости Никифорова. Там фамилия та и фигурировала. Выпей. Потом рассказывай.Видимо, Юри только это и было нужно. Посидеть вот так с Юрой, выпить, хорошо поесть, а потом, завалившись на большую кровать, сбивчиво и путанно, но вполне четко признаться во всем. И Плисецкий, который был в это утро куда адекватнее переутомленного Кацуки, ошарашенно глядел в потолок, понимая, что даже он не решился бы во всем признаться Виктору. Хотя бы потому, что тот просто перережет всем глотки за события с Юри. Более того, все это имело прямое отношение к легальному бизнесу Никифорова и просто-напросто, если Кацуки поднимет разговор, вылившаяся наружу информация приведет к настоящим криминальным разборкам авторитетных личностей этого города. И у Виктора будут проблемы, и у Юри, и даже у семьи Плисецкого.Кацуки давно сладко спал, сопя в подушку, а Юра размышлял над тем, что мог бы поговорить с Алтыном. Однако он понимал, казах непременно обо всем доложет Виктору. Понятно, что Юри стерпел все, чего там наговорил ему Витька, ведь его зад и прикрывал. А еще боялся всей той деловой, так сказать, резни, которая последовала бы за признанием. А так помог ему Чуланонт, вот Юри и отрабатывает. Лжет напропалую Никифорову, делает вид, что он правда шлюха, что ему все это в удовольствие, пусть даже и любит танцевать, но вот уж точно Юрка знал, Кацуки отнюдь не в восторге выставляться напоказ. Разумеется, во всей этой истории более приземленного и прагматичного Плисецкого напрягала такая фигура, как Пхичит Чуланонт. Ну, скажите на милость, какой человек возьмет и поможет незнакомцу, которого подставили? То, что Юри подставили, сомнений вообще не вызывало. Удивительно, что из троих попавших ?под раздачу? парней, именно Кацуки и помог таец. Вероятно, это как раз из-за связи с Никифоровым.В общем, ломая над этой задачкой голову, Юрио ни к чему не пришел. Умаялся в итоге и уснул сном младенца. Однако единственная мыслишка успела проскочить: правильнее всего будет поговорить с Отабеком.