Тринадцать Уроков Сангвина (1/1)

Череда глубокомысленных наставлений и изречений, за сокрытие которых - если бы они были сокрыты - стоило бы отрубать руки, начинается с Урока, который прост, как песни кабацкого пьяницы, но одновременно сложен для вечных и проходящих колесо перерождения, как избавление от головной боли по утрам. Никогда не доверяй Принцу Обмана, не заключай с ним сделок и не играй в его игры. Сангвин, Кот Крови, Тот-кто-умнее-чем-кажется-хотя-и-ненамного, усвоил этот урок несколько кальп и перерождений назад, во время, когда Джиггал все еще был выше иных даэдра, Ур-Дра была старшей и неприкосновенной, Мерид-Нунда светила среди детей Магнуса, и не было в небе упоминаний ни Безумной Звезды, ни Хозяйки Луны-и-Звезды, а Властитель Прыгунов и Господин Дреугов еще не потеряли свои царства, обозлившись за то на смертный План… Иными словами, знал очень, очень давно.

Но Сангвин - на то и Невоздержанность, чтобы, даже зная о проигрыше в Игре, не уметь от Игры воздержаться, а Господин-пса-и-скампа - на то и Обман, чтобы с хохотом запутывать всех самонадеянных в свои загадки и даровать им изощренные кары, которых они хотели сами. - Я придумал тебе достойную кару за проигрыш, Господин Веселья! - рассмеялся Карлик-с-волосами-цвета-Медного-Бога, поглаживая в кои-то веки оставшегося с ним пса. - Я знаю, как невыносима тебе скука - и потому повелеваю как победитель: проведи этот вечер в Плане смертных, в Замке-на-юге-имперского-сердца-окруженном-бетмерами, в гостях у графини, которая славна на весь Тамриэль своей неповторимой унылостью! - Но Хозяин, - Пес-и-Верный, что возвращается после каждого изгнания, воспротивился, - Хозяин, разве не любишь ты загадки, которые прекрасны, как Луны и монеты: имеют стороны темную и светлую, Септима и Дракона? - Замолчи, я просто не дошел до этого, тупая псина! - ответствовал ему невозмутимо Принц Обмана, благословляя слугу между ушей ударом своей величественно крохотной длани. - Я как раз хотел отметить, что есть у этого наказания и светлая сторона: на том не пиру вина, но пиру уныния хранится нетронутая душа одной из прекраснейших женщин Тамриэля - и я, Клавикус Вайл, не буду мешать тебе ее забрать! Тем же вечером, входя в своем смертном обличии под своды замка Лейавин, Сангвин ни секунды не верил в слова-о-второй-стороне-монеты, сказанные Вайлом. Он имел на это право, ведь все же Клавикус был лжецом, а сам он был иногда наивен, но отнюдь не легковерен. Помимо того, Сангвин, побратим-Дибеллы-во-тьме, мнил себя садовником смертной красоты и почитал, что без веселия и любви в прекрасную розу не раскроется ни один цветок. Зачаровав стражника и пройдя внутрь предназначенного для скучных торжеств зала, он оторопел, ибо в этот раз Обманщик не лгал. Она из женщин скользила меж остальных с томной грацией. Лицо ее было прекрасно для этой провинции и этой Эры, кожа - нежна, как лепестки розы, а стянутые в тугой пучок шелковые волосы хотели вырваться на свободу, как и полные груди. Признавая свою ошибку и понимая, что красоту умеют растить не только он и Дибелла - но красота иногда разрастается шиповником - он подошел к ней и спросил: - Госпожа моя, не нужен ли вам небесный покровитель? И Роза, но Дикая, лишь мельком взглянула на него и проговорила: - Я - Алессия Каро, урожденная Валга, и на небесах меня хранят Девять Великих. Когда у них нет времени на это, с подобной обязанностью без тени сомнения справляются мой телохранитель и мой муж. И вообще: кто вы такой и где ваше приглашение? Стража! После этого Сангвин вспомнил-познал сразу три Урока: Не надейся, что там, куда ты пришел незваным, тебя обязательно встретят благосклонно; Клавикус Вайл - действительно даэдрическая подлина, которой не мешало бы свернуть шею; Скучную вечеринку можно оживить, и не прибавляя окружающим веселья. И еще один, доселе тайный, Урок: лейавинские стражники при задержании беспардонны. Особенно если задержанный пытается скрыться. В тот раз Сангвин бежал. Однако яд, который заронили слова Клавикуса в израненные дикими шипами ладони Несдержанного, начал свое действие: Сангвин возжелал обладать графиней. Так, как обладают приспешниками Лорды, или так, как обладают любовницами любовники, он не решил. Впрочем, это было неважно; главным было подобраться как можно ближе, не уколовшись еще. Здесь Сангвин нашел-в-памяти-и-сохранил-в-памяти еще три Урока: Дверь, в которую однажды вошли без спросу, обзаводится бдительной стражей; Человеческий глаз может узнавать великое, не обращая внимания на мелкие изменения; Получать стрелу в колено - удовольствие ниже среднего. И познал еще один Урок, тайный, но оскорбительный: никому нет дела до того, который глаз у него голубой, а который - зеленый. Но Сангвин - на то и Невоздержанность, чтобы заменой трех букв на одну становиться Несдержанностью. И потому, для достижения поставленной цели он сказал Слог, который, в отличие от Огненного Камня, хранит в тайне, не рассказывая случайным любовникам, чтобы позже они стали богами богов. И после этого божественного слога Князь Веселья - но и Невоздержанности - стал невоздержанно… скучным. После этого он, не узнанный стражей и добывший приглашение ранее через своих высокопоставленных тайных служителей, которым претил двор Каро, вошел в Зал Скучных Праздненств. Он стал своим среди своих, и каждый подходящий готовил ему новую пытку: - Как вы находите сегодняшнюю погоду? - Грязекрабы, мерзкие твари! Ненавижу их! - А вы знаете, что официальной религией на Саммерсете стало даэдрапоклонничество? - Вы были около дома Розентии Галлус? Там так неприятно пахнет! Я считаю, что она должна присматривать за своим домом! Но все изменения окупились сторицей, когда Дикая Роза наконец-то почтила его своим вниманием. О, это была битва битв! Она говорила про политику, и он погружался в анализ исторической картины, выискивая закономерности, которые привели к подобному положению вещей. Он упоминал погоду - и она тотчас сетовала на то, что в последнее время дыр в Обливион и в небесах, и на земле становится все больше и больше, а это, конечно же, не делает ее подданных здоровее. И так, в беседе, они дошли до куда более интимных плоскостей занудства: до обсуждения мировоззрений. - Мы лишь выгадаем, если законопослушные граждане будут преследовать незаконопослушных: жечь, грабить, убивать и уничтожать при всякой возможности. А как считаете вы? К несчастью для себя, Сангвин сказал слог скуки, но не слог ханжества. - Я считаю эти слова лицемерными, ибо нет в них ни аэдрического благочестия, ни даэдрической самоуверенности. К несчастью для себя дважды, Сангвин даже со слогом Скуки оставался Невоздержанностью - и потому не воздержался от правды и оскорблений, раз начал их. - А еще у вас пучок завалился набок и грудь выглядывает так, что охота пожамкать. А еще фасон и цвет платья определенно не ваш. И, сказав это, Сангвин осознал-вспомнил еще три Урока: Не стоит говорить следящей за собой женщине гадостей о ее внешнем виде; Его смертное тело - и некоторые его части особенно - способны чувствовать не только лишь наслаждение, но и боль; А голос-то у этой Алессии препоганый. И еще один тайный до поры Урок раскрылся перед ним во всем своем великолепии. Пора делать ноги. Но не была бы записана эта Проповедь, если бы Сангвин, Тот-кто-умнее-чем-кажется-но-ненамного, не нашел способа отравить графине-ханже праздненства-без-веселья, ибо пришел к его статуе Чемпион - и Чемпион понес срамное заклинание его отмщения. И конец слов, которые Сангвин сказал своему нечаянному-паладину, был таков (хоть и неслышим): - Не дала себя попялить - так хоть на сиськи ее попялюсь.