Легенда о Черной Розе (1/1)

Довакин находит этот ничем не примечательный томик, когда роется в сейфе Бранд-Шея, а ныне – Брандила Телванни, точно знающего теперь, что родителям было известно его настоящее имя. - ?Песня-исследование о Блэкроузе?, а? Что это еще такое? По лицу Бранд-Шея-Телванни проскальзывает судорога, короткая, но болезненная. - Забирай, герой, - с болью и какой-то даже злобой бросает он. – Из прошлой жизни. Заинтригованный, Довакин тотчас проходит в ?Пчелу и Жало?, просит у Киравы по привычке ключ от своей комнаты – вернее, комнаты, которая давно уже закрепилась за ним, - и поднимается наверх. Только там он позволяет себе открыть книгу, чтобы начать читать. Ныне, во времена правления ?благородных? и ?милосердных? Ан-Зайлиль, история Аргонии – она же Чернотопье или, на протоэльфийский манер, Блэкмарш – переписывается так, что мой учитель истории кусал бы свои чешуйчатые локти – не будь он, конечно, одним из тех луайкулов, которые встретили смерть во время полета Адского Города. Ныне считается, что наше нападение на Морровинд и захват территорий вплоть до Альмалексии был справедлив, был ответом рабовладельцам за тысячелетия рабства; что же, такая трактовка допустима. Но равно допустима и иная трактовка: до трети – а, может, даже и более трети – тех, кто находился в рабстве более десяти лет, были так же презираемы в Аргонии, как и на побегушках у Домов Телванни или Дрес; процент кадров на убой среди аргониан, родившихся в Морровинде (не обязательно в неволе!), даже по официальным сводкам был никак не меньше половины (а по неофициальным достигал около девяноста процентов); месть раскаявшимся за годы до того, к тому же не однажды объединявшимся с нами против общей проблемы, выглядит немного нелепо и кощунственно. Но этого мало; Ан-Зайлиль пытается доказать, что во все Эры мы были единственными и полновластными хозяевами Чернотопья. Ныне все вывернуто так, что подлинные аборигены этих болот, котринги, возможно, погибшие от наших же вероломных лап, оказываются не хозяевами этих земель – но кровожадными захватчиками не хуже данмеров и имперцев. Котринги, красивейший и беспомощнейший из условно-человеческих народов – кровожадные захватчики!.. Но это еще не все, ибо существование других жителей – лилмотиитов, бетмеров-лис, младших братьев каджитов и строителей прекраснейшего Блэкроуза – и вовсе пытаются поставить под сомнение. Самое смешное состоит в том, что я веду переписку с рядом профессоров Синода и Коллегии Шепчущих, и – какая ирония! – они верят этим зайлильским сказкам, верят в то, что крови людей-лис на шипах аргониан нет, ибо лилмотиитов не было. Если вы из таких – Девятью прошу: закройте книгу! Но если вы верите в них, у Альд-Шей есть для вас текст из Эт‘ада знает как сохранившейся книжки, повествующей о людях-лисах. Я не умею писать; все тринадцать лет до того момента, как какая-то храбрая тетенька помогла нордам и данмерам, чтобы мы стали друзьями, я провел в услужении Дому Дрес. Сейчас мне пятнадцать, после битвы у Якоря я не чувствую ног и хвоста – а целительница и бывшая госпожа, Мавис Дрес, что-то пишет, почему-то плачет и просит меня рассказать ту сказку, которую я очень просил ее записать. Говорит, что так мне там будет спокойнее. Я не знаю, где это там, но расскажу. Шепчущий-на-Ухо был старшим из всех нас. Он много за кого заступался и любил говорить правду, и поэтому его часто били плетьми. Когда его не били, он любил приходить к младшим и рассказывать сказку. Всегда одну – других он не знал. Он рассказывал о том, что до того, как предки его предков его предков его предков снесли свои яйца, а, может, и еще раньше, на юге наших болот жили люди-лисы, лилмотииты. Они были похожи на каджитов, только лисы. Они и жили, как каджиты, только стаями побольше, зато без самого-самого главного. Но однажды они ее выбрали – и смогли построить целый город. Лисья королева, Липтикти, была красивого и очень редкого, почти черного, окраса, и очень любила розы. Поэтому не думая назвала построенный город Черной Розой. Это название привлекло даэдра, который почитал себя ценителем красоты: Сангвина. Он гулена и пьяница, этот Сангвин, но все равно подлый, хитрый и тянет руки ко всему, что красиво и блестит. Черная Роза была красива и блестела, как и шерстка Липтикти; Сангвин же был раздосадован тем, что ему не достались души многих из исчезнувших народов: неверцы-двемери не подпускали его к себе, как и чтящие-трех-кимери, как и скатившиеся в безумие фалмери, как и будто бы уничтоженные йокумери, как и падшие, чтившие Мерид айлейди. Сангвин знал, что лилмотиитам быть следующими; он не мог упустить шанса, да еще и такого прекрасного. И потому, в день почтения к одному из забытых богов лисьего пантеона, на зов явился он. И обратился к Липтикти: - О ты, прекраснейшая из лисиц, что я видел! Ты также умнейшая их королева, построившая этот прекрасный город. Но ваша жизнь в топях безрадостна. Они так и норовят утянуть в свою пучину, они веют смрадом и нагоняют тоску… Но не волнуйся! Я – божество веселья и красоты, и, если вы станете поклоняться мне, веселье не покинет вас никогда, даже после смерти! Липтикти замолчала, во все глаза глядя на Кота Крови. В тот же самый момент на него смотрела еще одна великая женщина, пораженная его наглостью. Ее звали Азурой, и она была не совсем женщиной, а Лордом даэдра. Но все равно она была уязвлена; ведь каджиты говорят, что она создала каджитов и дала им лунный сахар и скуму. А лилмотииты – младшие братья каджитов. Значит, должны поклоняться ей, Азуре… Но наглый Сангвин пытается увести их из-под самого носа! И тогда она тоже явилась Липтикти и заговорила: - Не слушай его, смертная! Я Азура, богиня закатов, рассветов и пророчеств, и из нас двоих – Я та, что известна под именем Королевы Роз! И, если уж на Нирне расцвела новая Роза, невиданная, каменная, черная, она должна поклоняться мне, а не ему! Взамен же я дам вам, лилмотиитам, дар предвиденья, чтобы вы могли уберечь себя от опасности. - Что это за дар, тупая лисья шкура?! – ответствовал ей на это Сангвин. – Зачем им смотреть в будущее, [если будущего у них нет]? Лорды сцепились друг с другом взглядами – и уже не расцепились. Смотрели друг на друга, склеенные, будто собаки во время гона. Затем с их уст стали срываться самые страшные в мире проклятия: проклятия даэдрические. Они осыпали друг друга оскорблениями, кичились силой своей, даже решили призывать легионы… - Хватит, - сказала тогда Липтикти, опасаясь развязки этого спора. – Я королева людей-лис, и я скажу так: мы выберем не того из вас, кто сильнее, но того, будет больше заботиться о нас. Ваши обещания заманчивы, но заманчивы равно; поэтому уйдите сейчас и придите на исходе лун, чтобы показать нам новые подарки. Так Липтикти в первый раз спасла свой народ от гибели. Оба Лорда пришли в назначенный срок. Первым выступил Сангвин, вновь пришедший первым: - Я обещал вам веселье, но Азура была права: одного веселья недостаточно. Каждое веселье должно иметь своего охранника. Потому возьмите этот посох, цветущий, как Роза – и в момент опасности он призовет к вам армию, темную, как ночь! По рядам лилмотиитов прокатился зачарованный вздох. Затем вперед выступила Азура. - Я обещала вам знание будущего, но Сангвин был прав: знание будущего – ничто, если в этом будущем никто не будет помнить о вашем прошлом. И потому, чтобы все народы Нирна вечность помнили о лилмотиитах и Черной Розе, я создала это… Азура раскрыла трепетно сомкнутые руки – и лисы ахнули опять: в ладонях богини расцветала настоящая темная роза!.. - Хах, - отозвался Сангвин, - всего и делов-то, что смешать сотни разных роз для того, чтобы добиться такого цвета! - Ох, - вторила ему Азура, - всего и делов, что отщипнуть от себя маленький кусочек сущности! Спор разгорелся опять – и опять Липтикти пришлось успокаивать богов. - Хватит! – сказала она. – Ваши дары искусны, но мы, простые смертные, не в силах оценить их. Для этого потребуется бог Искусств. Бог Искусств – это Шеот, давний враг Азурах. Но Сангвин, опьяненный этим, согласился на условие, и Азура не отказалась из страха стать проигравшей. - Отлично, - ответила Липтикти. – Тогда придите к нам в день, когда он спускается с небес. Так королева лис спасла свой народ во второй раз. Призыв Бога Безумного Искусства состоялся не в день его призыва, но во время ближайшей грозы – ни Азура, превозмогшая ради лис страх дождя, ни Сангвин не хотели медлить. Этот Бог обладал телом и голосом недского старика. - Зачем я нужен вам, лисички-сестрички, Азука-гадюка и Сангвин-павлин? Как вы смеете отвлекать меня от моих поклонников?! - Ты нужен нам, чтобы рассудить спор, о Повелитель Искусств, - поклонилась Липтикти и замолчала, давая Азуре и Сангвину наперебой рассказать, в чем же дело. На несколько мгновений чело Безумца искривила задумчивость – но потом на нем засияла улыбка. - А знаете, - простодушно сказал он, - мне лень вас судить. Зато я могу позвать друга. Эй, Реймон Эбонарм… На кульминации рассказ обрывается – очевидно, смертью рассказчика. Но, тем не менее, можно сделать несколько предположений о его дальнейшем развитии. Реймон Эбонарм – это божество из пантеона Йоку, покровитель воинов, ныне чтимый ими повсеместно независимо от расы и вероисповедания. Его также зовут Эбеновой-Эбонитовой Рукой. Он известен своей ненавистью ко всем даэдра, кроме Шеогората – поэтому очевидно, что Сангвину и Азуре пришлось либо бежать, либо сражаться. Если им пришлось сражаться – они, скорее всего, объединились, ибо в одиночку не выстояли бы перед столь могущественной сущностью. Судьба народа лилмотиитов зависит от того, где проходило сражение. Если в Обливионе – очевидно, они были спасены от посягательств. Если в Блэкрозе – они явно были уничтожены. В пользу этой гипотезы говорят фразы об избегании, которые вряд ли ведут к результату ?все хорошо?; скорее, имели нравоучительный характер: ?нужно быстрее выбрать меньшее из двух зол, пока вас не настигло зло, большее тех, взятых вместе?. Против этой гипотезы – тот факт, что Блэкроуз до сих пор стоит. Однако ни веселья – в нем сейчас находится самая страшная в Тамриэле тюрьма, - ни мудрости – лилмотииты все же вымерли, - город не знал. Дата записи истории более-менее понятна: самое начало Вторжения Молага Бала.Над исторической датой происходящего, а также создания данной редакции надо думать – но практически очевидно, что все происходило через несколько (или много) веков после 1Э 808, Исхода людей-йоку, редгардов. О личности автора можно заключить две вещи. Первая: он был невероятно образован, ибо географический охват вымерших народов и знание их покровителей просто поражают даже в наше просвещенное время. Вторая: он был патриотом Чернотопья, ибо в те времена экспедиций по исследованию этносов еще не создавали. А если не патриот – почему с такой тщательностью записывал? Я полагаю, что данная редакция принадлежит перу Зууба, котринга и советника императрицы Тавии. В наступающем году поищу доказательства. Спасибо, Бранд-Шей. Мне важно, что есть хоть один смертный, интересующийся нашей Родиной так же, как и я. Маленькая ящерка, 4Э 49. Довакин зачарован, он хочет продолжить, листает дальше… Но дальше – пустота. Он не понимает. Он перелистывает страницу за страницей, но все они девственно пусты. Ответ находится на последней. ?Памяти моей маленькой, но громогласной бунтарки-сестры, Альд-Шей, последнего великого аргонского историка и последней родной чешуйки, удерживавшей меня рядом с Чернотопьем. 4Э15-4Э50?, - бесстрастно говорит ему размытая надпись.