Глава 10 (1/1)

Эрик украл еще пару часов сна, сам не зная, как смог уснуть после увиденного, но, к счастью, больше ему ничего не снилось. Полноценный отдых разума и тела. Он чувствовал себя куда более отдохнувшим, отправляясь на кухню. Разум тут же атаковали мысли, которые он смог вытеснить ночью, чтобы дать голове отдохнуть.Конечно, он предполагал, что за столько веков у Чарльза были хозяева куда хуже, чем сам Эрик, который, может, и не был образцовым владельцем чайника, но все-таки держал джинна за волшебное создание, а не последнюю шелудивую шавку. От воспоминаний об Убаре сжимались кулаки и начинал барахлить холодильник. Эрик знал кое-кого столь же отвратительного, наслаждающегося чужой болью, кто любил смотреть сверху вниз и усмехаться. Только вот во взгляде доктора Шмидта всегда был холодный интерес, его улыбка была отстраненной, он загорался азартом лишь, когда видел, как Эрик двигает металл, или сгибает ложку, или устраивает бурю. Он любил ставить опыты, но он делал это, чтобы добиться своих целей: развить дар Эрика, сделать из него бойца. Убар мучил просто так. Эрик видел это в его взгляде, в его улыбке: он наслаждался каждой гримасой боли, каждым криком, текущей из ран кровью, шрамами и синяками. Ему нравилось, что кто-то так зависим от него, всецело в его власти. Было бы скучно, если бы Азизи покорно выполнял все приказы, опустив глаза в пол и хныча от страха. Он хотел, чтобы Азизи сопротивлялся, хотел ломать его каждый раз снова и снова, раня тело, разрывая душу. Раны затягивались, ведь облик джинна состоял не из плоти и крови, а из воды. Но что было с его сердцем?Жертва никогда не забудет своего мучителя и те муки, через которые она прошла. Эрик знал это по себе. Он задавался вопросом, смог бы он забыть Шмидта и концлагерь через годы? Видимо, нет, раз даже джинн, проживший не один век, прекрасно помнил одни из худших лет в своей жизни.Яичница успела сгореть, пока Эрик пялился в створки шкафа, пытаясь перестать стискивать кулаки и думать об ублюдке. Он выбросил испорченные яйца в корзину и разбил новые, даже не побранив себя, будто так и надо было.Тридцать лет… Эрик был в концлагере всего год, и на всю жизнь это оставило глубокий шрам в его душе. Азизи жил с жестоким садистом треть человеческой жизни, не имея возможности управлять даже собственным разумом и телом. Сама сущность джинна разрывала его на куски, заставляя сопротивляться и подчиняться приказам одновременно. Было невыносимо ощущать это даже со стороны, даже пропуская через фильтры времени и сновидения. Эрик чувствовал, что спятил бы. Возможно, Азизи тоже так думал.Образ Чарльза, веселящегося в казино, совсем переставал вязаться с тем, что Эрик видел в своих снах. Как давно это было? В каком веке? Было трудно представить, сколь долго Чарльз был в руках Эн Сабах Нура?— эти картины пронеслись в разуме Эрика невнятной чередой. Он не припоминал из курса истории что-то о правлении мутантов в Древнем Египте. Быть может, это было так давно, что свидетельства не дошли до наших дней, а те, что дошли, трактовались иначе?— как катаклизмы, природные катастрофы.Да бог с ними…На этот раз Эрик снял сковороду с огня вовремя.То, что случилось с Азизи, было ужасно…Как будто с ним одним! —?внутренний голос пытался образумить. Сколько рабов было на Земле во все времена, которых мучили, насиловали, пытали, не говоря о том, что считали их за скот и могли продать, обменять или убить неугодного. И все-таки раб сохранял свою волю. Да, он был бесправен, но он мог покончить с собой, мог сбежать, мог повиноваться или бунтовать. Азизи не мог. Тот, кто создал это заклинание, был самым жестоким садистом, которого Эрик мог представить. Он лишал таких, как Азизи, свободы воли, и пока джинн показывал зубки, он мог рассчитывать, что его будут хотя бы замечать. Еще шаг в сторону повиновения, и джинн бы обратился сгустком магии, волшебной палочкой?— и только.Эрик должен был признаться самому себе, что не хотел бы видеть сны о таких временах, а они, скорее всего, были. Ведь Чарльз говорил ему тогда в парке, что он потеряет облик, если не будет общаться с Эриком. Что если от самого Эрика остался бы только один металлокинез? Безсловный, подчиняющийся кому-то другому. Перед мысленным взором Шмидт отдавал ему приказ убить десяток евреев, стоящих в шеренгу перед могильной ямой, а Эрик, подобно безвольной кукле со стеклянными глазами, равнодушно поднимал руку и отправлял в полет десятки пуль?— идеальная траектория, ни одного промаха, ни одного лишнего движения. Механизм, отточенный до совершенства.От этого мурашки бежали по коже, волоски вставали дыбом. Эрик отхлебнул горячего кофе, обжигая язык, и принялся жевать свой завтрак, чувствуя лишь половину вкуса.Выполнил ли Убар свое пожелание насчет мертвой девушки? Яичница встала колом в горле. Этого не было во сне, но картины сами рвались в голову против воли Эрика: длинный караван, худая фигура в грязных штанах, бредущая по песку, прикованная цепью к лошади, несущая на руках разлагающийся от жары труп, в котором уже копошатся личинки. Эрик практически почувствовал отвратительный, удушающий, тлетворный запах; как гниющая плоть течет по его голому животу и рукам, впитываясь в ткань штанов; как мухи и мошкара, охочая до мертвечины, кружит вокруг, то садится на тело, то лезет в лицо, тычется в глаза и в уши. Как долго караван терпел бы эту вонь и отслаивающиеся гниющие куски плоти, падающие на песок под ноги лошадей?Эрик с трудом подавил дурноту, с сомнением смотря на свой завтрак.Можно ли после такого не двинуться умом?Он отложил вилку, присасываясь к чашке с кофе, в попытках запить мерзкий комок, вставший в горле. Об этом не хотелось даже спрашивать. Он не хотел знать, было это на самом деле или нет, и как Чарльз смог стать собой после случившегося.За окном светило солнце, гладь озера была спокойной, и о ночном дожде напоминали только грязные лужи на тропинке. Эрик поставил в микроволновку замороженную лазанью и засыпал в форму готовую смесь для лимонного кекса, который Чарльз лопал за обе щеки везде, где находил.Что делать дальше?Уже по привычке в минуты сомнения Эрик коснулся скарабея, спрятавшегося под футболкой.Если поначалу Чарльз просто развлекался без цели и смысла, то теперь они который день бежали вперед, будто пытаясь поймать мифическую морковку, висящую на веревочке перед упряжкой. Куда они едут? Нет, не едут, скачут из города в город! Лос-Анджелес, Малибу, Сан-Франциско, теперь Клирлейк?— дольше двух дней они нигде не задерживались, хотелось бы остановиться здесь, в этом отдаленном от шумных городов месте, и замереть хоть ненадолго. Вытравить из мышц усталость, выветрить из головы Чарльза нервозный азарт, охвативший его в последние дни.Поначалу Чарльз не был таким. Не в меру веселый и не знающий на каком бокале остановиться?— да. Но Эрик тоже праздновал бы месяц, если бы смог сбежать из тысячелетнего плена! После казино, где ими заинтересовались, он словно сломался.Испугался.Если чайник попадет к кому-то другому, вернется ли все на свои места? Эрик не знал ответов, но что, если так? Что если достаточно просто дать чайник в руки другому человеку, и их связь разрушится, он снова станет свободным, а Чарльз вернется в свою тюрьму?Это заставило его заерзать на стуле, пока он смотрел на таймер микроволновки, но не более. Если бы эта мысль пришла ему в голове раньше, Эрик сиганул бы в окно вместе с чайником, отдал бы его Дорис или любой девице, которая оставалась с Чарльзом на ночь.И что дальше?Кто-то заберет чайник, Чарльз снова вырвется, а если новый хозяин будет не достаточно силен, то умрет, и так до тех пор, пока чайник не попадет в руки кого-то вроде Шмидта. Кто найдет ему прекрасное применение, а заодно удовлетворит все свои садистические желания, выместив злость на Чарльзе. Поступить так, значило вернуть Чарльза?— такого же одаренного или мутанта как сам Эрик,?— обратно в вечную тюрьму, где он был лишен возможности контролировать даже свой разум. Как бы Эрик ни хотел освободиться, как бы Чарльз ни бесил его своим поступком и своим поведением, после всего, что он узнал и пережил, он не мог просто отмахнуться.Он не хотел быть таким же как Шмидт или Эн Сабах Нур. Мутанты и так были одиноки против человечества. Эрик всегда думал, что как только правда о его даре всплывет, то любой ученый, любой политик или военный захочет препарировать его и ему подобных. Разобрать, как и Шмидт, на детали, изучить, поработить тело, разум, его дар. Потому что люди любопытны и трусливы в той же степени, в какой желают прижать к ногтю все, что может им угрожать даже в перспективе. Азизи стал опасен, и его сразу же отправили туда, где на него нашлась управа. Такие как они должны были держаться вместе, а не пытаться уничтожить еще и друг друга.Печь пикнула, возвещая о том, что кекс готов, в микроволновке стояла горячая лазанья.Эрик заглянул в спальню Чарльза, тот уже не спал, лежал на животе под одеялом, постукивая ногой по постели и что-то записывая в дневнике. Отсюда Эрику было видно, что он писал на арабском.—?Ты будешь завтракать?—?Завтрак в постель? —?из-под одеяла высунулась хитрая морда, словно никаких ночных кошмаров или нервозной чесотки у него и не было.—?Еще чего, иди на кухню. Все горячее и ждет тебя,?— он помедлил прежде, чем выйти из комнаты. —?И я тоже жду. Есть разговор.Улыбка с лица Чарльза пропала, но Эрик уже покинул спальню, пока не потерял настрой на беседу.Оказалось, что начать было труднее, чем ему представлялось. Чарльз сидел в плетеном кресле, забравшись в него с ногами, держал тарелку с лазаньей на коленях, ел и так настороженно смотрел на Эрика, будто тот собирался отобрать у него еду или вывалить тарелку ему на голову. Эрик просто сидел с другой стороны стола.—?Я хотел поговорить.—?Ты уже сказал это,?— Чарльз откусил огромный кусок от булки, заняв рот, так что даже при желании не смог бы ответить ни на один вопрос Эрика, а потом так же стремительно запихал огромный кусок лазаньи.Его щеки стали похожи на хомячьи.—?Я хотел… —?Эрик оборвал себя, понимая, что начинает уже вторую фразу с одного и тоже, отвел взгляд. Ляпнул первое, что пришло в голову:?— Как ты выбрался от Убара?Чарльз проглотил то, что у него было во рту, и хмуро уставился в ответ. Щекотки не было, значит ли это, что Эрик рыл себе могилу вопросом? Никто не любит, когда в их ранах копаются.—?Почему ты спрашиваешь? —?голос у Чарльза был такой же настороженный, словно он сидел в клетке с диким зверем, хотя единственным опасным существом тут был он сам.—?Надеялся, что ты убил его, отомстив за то, что он с тобой делал,?— Эрик бросил на него короткий взгляд и снова вернулся к рассматриванию пятен на микроволновке.Тарелка стукнула о столешницу, Чарльз оставил свой завтрак, обхватывая колени руками.—?Зачем тебе это? Ты меня жалеешь?—?Я тоже был в плену, если ты не забыл, и знаю, что такое быть на крючке у какого-то ублюдка, который управляет тобой как марионеткой, дергая за ниточки, и…—?Ты ничего не знаешь,?— Чарльз оборвал его на полуслове, в его голосе звенела злость. —?Не знаешь, что такое быть джинном, Эрик. Я добр и терпелив к тебе и никогда не сделаю с тобой того, что делали со мной. Я хороший хозяин, и поэтому ты никогда не узнаешь, что такое быть джинном на самом деле. Так что не говори мне, что ты понимаешь меня или…?— Ты думаешь, я просто увидел твой сон, Чарльз? —?Эрик резко развернулся, микроволновка не могла вынести эмоций в его взгляде, а для Чарльза они прибавляли вес его словам. —?Я был там, был внутри твоей головы, я все слышал и чувствовал. Наверное, на всей планете ты сейчас не найдешь такого человека, который понял бы тебя, мудака, больше, чем я. Так что… —?Эрик ткнул в него пальцем,?— не говори, что я чего-то не понимаю.Щеки Чарльза горели, он кусал и так красные губы, не зная, что сказать. Его пальцы бессознательно заскребли по предплечьям, расчесывая зудящие вчера места. Он ничего не говорил, и Эрик тоже замолчал: вот как с ним вообще диалог вести? Прокручивать слова в голове всегда было проще.—?Я убил его,?— голос Чарльза слегка дрожал, но глаза смотрели зло. —?Если тебе действительно интересно.Рот Эрика открылся сам собой.—?Но как?.. Ты ведь не можешь…—?Джинн не может убить хозяина, но в тот момент я больше не был его джинном. Это был единственный раз, когда я убил кого-то своими руками. Убар проиграл в битве, и победитель забрал мой кувшин. Я попросил дать кинжал, чтобы я мог расплатиться, и мне было позволено. Так же как ты я думал, что если отомщу за годы моих страданий, мне станет легче хотя бы на капельку воды. Но мне не стало,?— он отвернулся к окну, чтобы уставиться на озеро.—?Ты говорил, что не можешь убивать.—?Я не сделаю этого по приказу хозяина, но на самом деле это в основном формальность. Все находили обходные пути, с помощью которых мои действия приводили к чьей-то смерти. Даже ты, Эрик, заставил меня помочь со Шмидтом. Но тогда мне не приказывали, я сам этого хотел.—?Откуда взялось это правило? Про убийство? —?Эрик невольно дернул рукой в сторону жука на шее, но спохватился и не стал лишний раз акцентировать внимание.Лицо Чарльза изменилось, разгладилось, он казался задумчивым, поколупал зацепку на штанах на коленке.—?Может, это прозвучит смешно, но я на самом деле не знаю. Просто не могу убивать и все. Это… противоречит моей природе. Я говорил тебе об Ифритах?— их создавали специально для убийства, они не такие могущественные как марида-джинны, но все равно опасные. Вот это в их природе, а в моей?— нет.—?К чему ты устроил тот спектакль с отвращением к убийству в нашу первую встречу? Все равно же видел столько смертей. Ты не мог блевать каждый раз, когда попадал на войну.Чарльз закатил глаза.—?Я же говорил, я вел себя так, как ты хотел, чтобы я себя вел.—?Я хотел, чтобы ты помог убить Шмидта.—?Нет, не хотел. Не хотел, не хотел! —?Чарльз повторил как попугай, пока Эрик совсем не закрыл рот, чтобы перестать возражать. —?Не хотел, ясно? Ты хотел другого. Хотел видеть свою противоположность, которая принимала бы тебя со всеми твоими недостатками, чтобы ты перестал, наконец, быть один.Эрик скрестил на груди руки, Чарльз сжал губы?— они смотрели друг на друга, словно участвуя в зрительном состязании.—?Я не был один…—?Нет, был.—?…а ты никак не моя противоположность.—?Возможно, я был не очень хорош,?— Чарльз улыбнулся, отводя глаза.—?Да, не очень. Чтобы я не забыл, что у тебя тоже есть чувства и ты не хочешь быть облаком пара.Чарльз снова увял, уставившись куда-то в столешницу и натягивая длинные рукава кофты себе на пальцы.—?Тебе… Это часто случалось? Ну, с другими хозяевами,?— Эрик внимательно следил за лицом джинна, тот сделал вид, что ему все равно.—?Бывало периодически. До того, как я встретил тебя, я почти сто лет просидел в чайнике.—?То есть? Но ты говорил, что магия… —?Эрик опешил, считая, что промежутки между хозяевами были короче.—?Я был при хозяине. При двух хозяевах. Я попал в руки одному китайскому монаху, Хамиру, когда он был еще совсем юным. Но уже тогда он много знал о джиннах и не мог позволить мне его одурачить. И был достаточно силен, чтобы удерживать меня. Все, что он желал, это чтобы я заваривал в своем чайнике самый вкусный чай, которым он угощал своих гостей. Я исправно выполнял его желания, и поэтому люди, которые приходили к нему, всегда были расположены к беседе и охотнее соглашались с тем, что предлагал им Хамир. Хамир умер, и мой чайник попал к его сыну Вонгу. Тот тоже был не дурак, к сожалению,?— Чарльз закатил глаза, раздраженно выдыхая,?— и тоже использовал меня в качестве заварника. К счастью, Вонг не стал жить отшельником как его отец и решил поискать приключений. В одно из приключений он просто зашвырнул мой чайник в какую-то Тмутаракань, откуда я упал в квартиру твоей тетки.*—?Ясно,?— Эрик выглядел ошеломленным.Сто лет служить заваркой?— так себе развлечение.—?Это, конечно, лучше, чем быть грушей для битья, но приятного мало. Как будто ты, не знаю, в летаргическом сне, в коме, под снотворным. Слышишь иногда хозяйские желания и выполняешь, не думая ни о чем. Тем более, что от тебя ничего особенного и не требуется, ствола мозга достаточно, чтобы воду нагреть,?— Чарльз грустно хмыкнул, комкая в руках салфетку.—?И ты не пытался пакостить?—?Поначалу всегда пытаешься, даже когда тебе достается самый покладистый и добрый характер, но это не всегда срабатывает. Ты, например, вспыльчивый и настороженный, дергаешься как заяц от любого звука, ты бы не забыл обо мне.Эрик скривился от сравнения, но Чарльз продолжал:—?Ну, а бывают такие, кому все равно. Они слишком уверены в себе и своих силах, я мог ничего не делать, но они не забывали обо мне, а мог делать, что угодно, но обо мне все равно забывали. Были разные случаи,?— он помолчал, медленно разрывая салфетку и наблюдая за этим, как за самым интересным событием в комнате. —?Убар, например, никогда обо мне не забывал. Никогда. Я не мог сделать ничего, чтобы уйти от него.Эрик почувствовал, что сейчас не должен упустить момент, пока Чарльз открыт и готов к беседе.—?А Гарам?..Чарльз сжал куски салфетки, сминая их пальцами до крохотного комка и поднимая взгляд на Эрика.—?Я сказал, что женщины слабы, чтобы быть хозяевами чайника. Думаешь, я взял это знание с потолка? —?его голос был тихим и злым.Эрик примирительно покачал головой и отвел взгляд.—?Ты хотел узнать, как сбежать из чайника обратно, не так ли? Если так…—?Не так,?— Эрик оборвал его, и Чарльз растеряно замер, его губы так и остались приоткрыты, голубая радужка казалась яркой от солнечных лучей. —?Я хочу избавиться от этого,?— он подергал ногой, цепь звякнула,?— но я не хочу, чтобы ты возвращался в чайник вместо меня или кого-то еще. Я хочу тебе помочь, Чарльз. Освободить тебя по-настоящему, а не так, как сделал это в первый раз. Может, пора перестать голову в песок прятать и заливаться алкоголем, а найти решение твоей проблемы, черт возьми?Эрик вопросительно смотрел на Чарльза, тот растеряно глядел в ответ, пока вдруг не разразился хохотом. Эрик оставался серьезен, и он затих.—?Ты серьезно?.. Ты действительно хочешь меня освободить? —?потом резко перестал даже улыбаться, опустил ноги, наклонился вперед, его лицо выглядело сердитым?— Ну-ка, покажи свою шею.Вот значит как, думал, что Эрик подлизывается?Эрик оскорблено скрипнул зубами, поднялся и содрал с себя водолазку, повернулся спиной.—?Ничего нет, я же сказал, что хочу помочь.Чарльз с сомнением оглядывал его чистый торс и шею, следов превращения в акулу не было. Ему пришлось смириться.—?Ладно, садись. Но неужели ты думаешь, что за столько лет я не искал выхода? —?Чарльз поставил локти на стол и сцепил пальцы, положив на них голову, он смотрел с любопытством, Эрик ощущал себя на экзамене. —?Мы перепробовали все, что только можно: разбивали сосуд, пытались уничтожить цепь, пробовали колдовство, пытались выпарить меня, убить. После я пытался покончить с собой самыми разными способами десяток лет?— ничего не сработало!—?Мы? Ты и другие джинны?—?Нет,?— Чарльз отвел взгляд. —?Не другие джинны. Один из моих хозяев.—?И как давно это было?—?Достаточно давно, но, видимо, слишком поздно, чтобы найти какие-то источники знаний о джиннах.—?Так может, с тех пор стало известно что-то новое? —?Эрик не мог вот так просто смириться, когда он только что решил действовать.—?Новое? —?Чарльз ухмыльнулся. —?Ты, когда меня увидел, думал, что свихнулся. Мир никогда не был так далек от магии и знаний о ней, как сейчас. Я уже говорил.Он снова уставился в окно, выглядя довольно печальным. Эрик постукивал пальцами по столешнице. Да мало ли что там пытался Чарльз выяснить тысячу лет назад! Сейчас у людей были огромные библиотеки, целые склады знаний, археологи находили каждый день не то плиты, не то скрижали. Неужели нигде не найдется информации о джиннах? Тем более, что Чарльз говорил на стольких древних языках, он мог прочитать любой источник, который был недоступен людям.—?Что это был за хозяин? Ты уверен, что он хотел освободить тебя, а не водил тебя за нос?Чарльз хлопнул по столу так резко, что Эрик вздрогнул, сердце пропустило удар.—?Я уверен! Он хотел мне помочь в отличие от всех, кто держал меня до или после. Я не буду говорить с тобой о нем.—?Ладно, я понял, он был святым, но, возможно, вы что-то упустили? Тогда еще не было технологий, которые есть сейчас, и стоило бы рассмотреть…—?Он погиб из-за меня, ясно? —?весь гнев вышел из Чарльза, как воздух из шарика, и он снова уставился в свои колени, подтянув их к себе поближе и опять пряча руки в рукава, словно пытаясь забраться в раковину.?Спрятаться в свой чайник?,?— подсказал внутренний голос.—?Он предпочел умереть, чтобы я не попал в руки к его врагам. Так что не говори, что он был лжецом! —?голос Чарльза снова сорвался на крик, и кухонный кран жалобно заскрипел под напором.Вода хлынула во все стороны, пока вскочивший Эрик стремительно запаивал полетевшие детали. Чарльз следил за ним нечитаемым взглядом, даже не шелохнувшись, будто ничего не случилось. Погода за окном начинала портиться, и Эрик решил, что пора заканчивать разговор. Он подзабыл, что душевное равновесие Чарльза было расшатано в последние дни.—?Окей,?— он стер с лица брызги воды, чувствуя, что это слегка привело его в порядок, хотя голова была набита информацией и вопросами под завязку. —?Я все равно не собираюсь больше сидеть сложа руки. Ты можешь продолжать заниматься, чем хочешь, но я бы хотел иметь доступ к книгам. Я не могу просто бездействовать, таскаясь из города в город и боясь, что опять что-то случится.—?Неприятно, когда не можешь ничего контролировать, правда? —?Чарльз не насмешничал и не язвил, скорее констатировал факт.Эрик ничего на это не ответил.—?Не думаю, что в твоем положении отказываться от помощи?— разумно. Кто еще ее тебе предложит, если не я?—?Почему ты решил, что мне нужна твоя помощь?Щекотка пробежалась за грудиной, подначивая.—?Потому что ты просишь ее у меня, разве нет?—?Тебе, видимо, приснилось. Я хотел, чтобы ты составил мне компанию для развлечений,?— Чарльз усмехнулся, скрестив руки на груди.Эрик тоже:—?Нет, ты хотел другого. Чтобы я стал твоим другом, который поддержит тебя, даже несмотря на то, что ты мудак.