Часть 7 (1/1)

Ни один из узников не догадался о том, что ?нападение? на замок было коварным планом Роджера Мортимера. Хьюго прислали лекаря, который долго возился с травмами и следами побоев. Но хуже телесных ран были раны душевные. Несчастный лорд Диспенсер убедился, насколько велика ненависть народа к нему. Он знал, что многие имеют на него зуб из-за выманенных у короля земель, но не думал, что люди будут рваться в замок, рискуя собой, чтобы растерзать его. Он начал бояться всего: оставаться один, находиться под присмотром стражей, говорить, проявлять эмоции, выходить из комнаты. Весь мир казался ему враждебным и полным чудовищ, и единственным существом, которое не отвернулось, несмотря на все прегрешения, был Эдуард.Пару дней Хью вообще почти не вставал с постели, и Эд сам помогал ему есть и по возможности ухаживал за беднягой. Наконец Хью слегка оправился, по крайней мере, физически. На Эдуарда он смотрел с преданностью подобранного на улице животного.Эд все думал, как заговорить о коронации, а Хью вообще побаивался начинать разговор первым. Перенесенный ужас оставил глубокий след в душе бывшего всемогущего камергера. Диспенсер осознал, что никто не поможет. Нигде. Совсем. Он знал, что его недолюбливают, но с такой концентрированной ненавистью Хью столкнулся впервые. Если бы он был в состоянии думать, он бы сложил два и два и заметил бы нестыковки: Мортимер прибыл слишком быстро, толпа взбунтовалась без повода, Ланкастер и его люди не сдерживали нападающих… Но Хью просто не мог рационально рассуждать о случившемся.—?Я на днях отрекусь от престола,?— тихо сказал Эд. Хью вздрогнул и поднял глаза.—?Я хочу попросить тебя… Быть рядом, когда это случится,?— продолжил король.Хью съежился, скомкал в пальцах одеяло. Ему было безумно страшно вновь появиться перед людьми, которые его знали и ненавидели. Ему вообще было страшно появляться перед людьми, но он прекрасно понимал, что иначе никак, что он более не волен контролировать свою судьбу и следовать своим желаниям. С ним никто больше не считается.Отречение Эдуарда было окончательным крахом всех надежд, и видеть это будет больно. И в то же время Диспенсер понимал, что не имеет права отказывать своему королю.Эд пристально смотрел на своего любовника. Бледный, встрепанный, несчастный, измученный ожиданием неизвестности… Вздохнув, король провел ладонью по волосам Диспенсера. Тот поднял на Эдуарда больной взгляд.—?Я им не позволю тебя обидеть,?— тихо сказал король.Хью доверчиво кивнул, хотя сам прекрасно понимал, что не в силах Эдуарда его защитить.Церемонию отречения решили провести на втором этаже замка, в котором держали пленников. Никто не собирался делать это мероприятие показательным?— уж очень оно было спорным. Высокие своды темной необъятной залы давили, как и нехватка света, что проникал из узких окон и которого было недостаточно даже днём, чтобы осветить помещение полностью. Бурые камни стен, кое-где прикрытые гобеленами, но в основном голые, усугубляли тяжёлое впечатление. Король, одетый просто и скромно, сидел в глубине залы в высоком кресле, прикрыв глаза и откинувшись на спинку. Хью стоял рядом, опустив взгляд, его бледная ладонь с длинными красивыми пальцами лежала на плече Эдуарда, завитые волосы обрамляли лицо, тронутое усталостью. Насыщенный темно-зеленый бархат короткого камзола, который раньше так шел Диспенсеру, сейчас ещё сильнее подчеркивал нездоровую бледность Хьюго и синеву под глазами. Оба с ужасом ждали церемонии. По другую руку короля стоял в окружении слуг Генри Ланкастер.Никто не знал, как проводить ритуал отречения от престола, поскольку такое случилось впервые за много лет. Народ много лет терпел вечные войны, грызню баронов, выжимание денег на крестовые походы, но сейчас терпению англичан пришел конец. Засуха и неурожай прошедшего лета тоже вменялись в вину несчастному королю: даже природа восстала против дурного правления.В помещение трое епископов внесли корону и скипетр на бархатной подушке. Эдуард вздрогнул, поник всем телом.Следом за церковниками вошли те, кого Эдуард и Хью желали видеть меньше всего: ее Величество Изабелла, Роджер Мортимер и сам наследник престола. Вообще можно и нужно было обойтись без королевы и предводителя мятежников, но они не могли отказать себе в удовольствии наблюдать поверженных врагов. В отличие от мужа и его фаворита королева сияла свежестью, победой и драгоценностями, возвращенными в ее сундуки из сундуков Диспенсера. На точеной шейке королевы, скрытой высоким, расшитым золотом воротником?— правила приличия и мода не позволяли оголять участки тела?— сейчас красовалась тяжёлая нитка дорогущего жемчуга, привезённая Изабеллой из Франции. Этот жемчуг Хью приглядел себе и, как и многие другие вещи королевы, выклянчил у короля десять лет назад, и теперь Изабелла нарочно демонстрировала возвращенный трофей.При виде старшего сына Эдуард побелел. Хью невольно убрал руку и отступил на шаг, жалея, что присутствует здесь и чувствуя себя лишним.Изабелла криво улыбнулась, Роджер оставался невозмутимым, как и наследный принц?— не понять, что думает. Эдуард-младший вообще был скрытным юношей.Король заметался взглядом по комнате, то глядя с мольбой на сына, то пытаясь заглянуть в глаза Ланкастера, то ища поддержки у Хью, который был близок к обмороку. Напрасно: Хью сейчас напоминал затравленное животное, принц казался безучастным, Ланкастер невозмутимо-равнодушным. На жену и своего злейшего врага Эдуард смотреть попросту боялся.Орлетон начал зачитывать текст отречения. Хью поймал на себе взгляд Изабеллы?— многообещающий взгляд, словно говорящий: ?Одна ошибка, Хью, и я выполню свою угрозу??— и отступил ещё дальше, в тень кресла, оставив своего Неда совсем одного. Каждое слово било Эдуарда как плетью:—?…Народ Англии не хочет, чтобы вы были его королем, поскольку вы под влиянием ваших приближенных советников,?— тут Орлетон выразительно глянул на Хью,?— нанесли вред государству. Бросили в тюрьмы знатных сеньоров, отняли у них земли…Несмотря на ужас ситуации, Хью с трудом сдерживал истерический смех. Народу Англии было плевать на то, кому принадлежат земли: Мортимеру, Беркли или Диспенсеру. Или нет?Хью вспомнил перекошенные лица нападающих, чужие ногти, впивающиеся в плечи, и смеяться расхотелось.Кажется, им было не все равно. Кажется, они все желали одного?— его смерти.—?Поднесите мне корону,?— Эдуард не выдержал, умоляюще протянул руки. —?Довольно, пожалуйста… Я отказываюсь от всех прав на престол, возлагаю корону на голову моего сына и прошу прощения за все вольные и невольные прегрешения,?— его голос сорвался, он вцепился в подлокотник кресла, бледный до синевы. Хью сорвался с места, рухнул на колени около кресла и сжал ладонь Эдуарда. При этом порывистом жесте Изабелла чуть оскалилась, принц слегка поморщился, Роджер изогнул бровь с искренним любопытством.Эдуард прикрыл лицо рукой, часто и прерывисто дыша. Орлетон молчал, держа перед собой бархатную подушку, на которой возлежала корона.Справившись с собой, король продолжил:—?Я всегда любил свой народ, но оказался никудышным королем. Простите меня, милорды, за все те бедствия, что я вам причинил. Я отказываюсь от прав на королевство и освобождаю своих вассалов от клятв.Он сжал корону в пальцах, покрывая поцелуями холодный металл, а потом поднялся на ноги не без поддержки Хью и возложил символ власти на голову склонившегося перед ним сына.Эдуард-младший чувствовал, что Диспенсер нарушает своим присутствием важность этого момента и смотрится рядом с креслом короля нелепо. Принц вспомнил, как король сжимал ладонь этого худощавого темноволосого красавца на мессе в церкви и снова почувствовал прилив ненависти к Диспенсеру: этот белокожий зеленоглазый (не обошлось без колдовства) человек погубил его отца, уничтожил его и опозорил как короля, из-за него сейчас Эдуард вынужден унижаться и…Хью быстро глянул на теперь уже нового короля Англии и отвел глаза.—?Я желаю тебе быть лучшим правителем, чем был я сам,?— голос Эдуарда срывался,?— молись за меня. Я теперь уже ничто.—?Не все грехи можно отмолить,?— с намеком сказала Изабелла.—?Особенно если, отмаливая, совершать новые,?— добавил Мортимер, выразительно глянув на фаворита.Эдуард не посмел ответить, молча украдкой сжал ледяные пальцы Хьюго, кротко взглянув на жену.Развода с ненавистным супругом Изабелла не требовала, и бывший король не понимал, почему, зато понимал Мортимер: слишком муторно и поставит под сомнение законность происхождения их общих детей. Да и зачем? Она считала себя вправе любить барона Мортимера, особенно теперь.Первый камергер Уильям Блаунт сломал о колено резной жезл?— символ занимаемой им должности, как будто царствование Эдуарда кончилось и тело короля покоилось в могиле. Эдуард, абсолютно опустошенный, рухнул в кресло, не в состоянии подняться. Хью прильнул к его ногам. Вид у обоих, к полному удовлетворению королевы, был невероятно жалкий.—?Что ж, милорды, церемонию можно считать оконченной. Король умер, да здравствует король,?— издевательски нарушил молчание Мортимер.—?Я бы попросил вас, барон, оттачивать остроумие в другом месте в другое время,?— повысил голос юный Эдуард. —?Выйдите, господа, и вы, матушка, тоже. Я хочу поговорить с отцом наедине.С низкими поклонами священнослужители и лорды покинули комнату. Королева бросила на сына предостерегающий взгляд и вышла последней. Хью бы тоже вышел, но не нашел в себе сил подняться на ноги.—?Матушка сказала, из-за кого ты согласился на отречение,?— негромко произнес Эдуард-младший, игнорируя Диспенсера. —?Почему, отец?Эдуард Второй долго молчал, прежде чем ответить с неожиданным благородством:—?Право быть королем я потерял уже давно. Но если я отрекусь от того, для кого я?— последняя надежда, я потеряю право зваться человеком. Прости сын, но так будет лучше и для Англии, и для меня.Эдуард-младший скептически и проницательно глянул в глаза отца:—?Ты его любишь? Так, что отказался от всего: семьи, короны, почета и уважения?Диспенсер вскинул острый подбородок, глядя в лицо короля-отца снизу вверх, словно для него ответ на этот вопрос был важнее всего на свете. Впрочем, так оно и было. Эдуард пожал плечами.—?Даже если бы я позволил растерзать Хью на потеху толпе, это бы меня не спасло. И я бы остался совсем один. Не суди меня строго, сын, я знаю, что ты не сможешь меня понять. Никто не сможет.Эдуард Третий хотел было утешить отца, дать ему надежду и пообещать покровительство, но не стал кривить душой. Разумеется, он сделает для низложенного короля всё, что может. Когда станет полноценным правителем. А пока, разумеется, несмотря на то, что формально королем был он, править страной будет королева и регент Мортимер.—?Мы ещё увидимся, отец,?— пообещал юноша и покинул зал.Хью прерывисто выдохнул.—?Бедный мой бедный сир,?— выпалил он. Замолчал, уткнулся в колени короля, снова начиная давиться всхлипами. Эд рассеянно провел ладонью по волосам Диспенсера?— в темных кудрях были заметны намеки на седину. Странно, раньше Нед этого не видел. Или это Хью состарился за последние недели? Несмотря на возраст, стройный Диспенсер смотрелся юнцом, не зря его величали младшим. Старость будто обходила его стороной, и вот теперь… Впрочем, неудивительно, учитывая несчастья, навалившиеся в последние дни.—?Мой король,?— поднял голову Хью.—?Я больше не король,?— тихо напомнил Эдуард.—?Это ничего не значит,?— с жаром выдохнул Диспенсер,?— слышишь? Они не имеют права, никто не имеет права лишать тебя того, что принадлежит тебе по рождению! Ты король по крови…—?Хью, мы тоже не имели права… —?начал было Эдуард, но Хью прижал тонкие пальцы к губам короля.—?Молчи, милый. Это никого не касается. Никто не смеет судить. У вас дети, ты выполнял супружеский долг, ее никто не лишал статуса королевы, понимаешь? Это она нарушила все мыслимые и немыслимые моральные и божьи законы, она пошла против повелителя и супруга, наплевав на клятву. Она в свое время обвинила в измене мужу свою невестку, говоря, что жена не вправе любить другого, помнишь? А сама в открытую пошла на адюльтер, проклятая француженка. Да и черт бы с ней, почему она просто не сказала, что хочет завести любовника?Хью вскочил, заметался по комнате, нервно теребя пальцы. Эдуард только устало улыбнулся.—?Как будто мы бы ей позволили.Хью резко остановился:—?Ах, ну да. Это невозможно, с учётом того, что женщина может родить ребенка не от супруга, что в твоём случае поставит под сомнение законность прав твоих детей на престол. Ну тут уже не наша вина.—?Хьюго,?— Эдуард не сдержал грустной улыбки,?— какой смысл рассуждать о несбыточном?—?Ты прав?— сразу как-то поник Диспенсер,?— но зато мы живы, в конце концов. Они оставили нас в покое, замок надёжно защищен стенами, а Генри Ланкастер благосклонно относится к тебе как к родичу.Диспенсер сам нашел хозяина замка и робко попросил заказать хороший ужин и разжечь камин в их комнате?— слуги напрямую Хьюго не подчинялись.Генри сам заглянул к своим пленникам поздним вечером. Они лежали вдвоем прямо на полу на медвежьей шкуре, не раздевшись. В камине потрескивали догорающие дрова, рядом стояли кубки из-под вина и остатки ужина на блюде. Эдуард трогательно прижимал к себе Диспенсера даже во сне, а лицо Хью, пристроившего голову на плече короля, казалось очень женственным и юным.?Неисправимы?,?— со вздохом подумал герцог Ланкастер. Хью всхлипнул во сне, и Эд, не просыпаясь, обнял его крепче.?А стоит ли исправлять что-то???— Генри сам ужаснулся крамольности этой мысли. И все же он не мог отделаться от ощущения, что эти двое обнимающихся мужчин абсолютно счастливы вместе даже в изгнании, а идти против чужой любви так же мерзко, как и нарушать божьи законы.