ГЛАВАДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ (1/1)

Вечером Сэлтон сидел дома, просматривая фотоотчет своего детектива. На удивление, кадры прощания в аэропорту получились очень даже неплохие. "Такое теплое семейное прощание, аж зависть душит", — думал Джеймс. Но на самом деле, его душила не только зависть, а больше злоба и ненависть. На фото он видел ребенка, о котором ничего не знал и даже не догадывался. По розовой одежде с бантиками и оборочками он предположил, что это девочка. Возраст точно не знал, но понимал, что ей больше полугода. На ножках была какая-то легкая детская обувь, да и на руках она сидела очень уверенно. Сэлтон нашел фото девочки крупным планом, где ее держала Бихтер. Он даже невольно залюбовался. Во взгляде девушки было столько любви и нежности. С такой безграничной любовью смотрят только мамы. Сомнений не было — это дочь Бихтер. Но почему же Бех также ласково целует малышку...и эти золотистые кудряшки. Джеймс примерно предположил возраст ребенка, прибавил еще девять месяцев и простой математический результат взорвал его мозг. "Оказывается беременность у Бихтер наступила, когда она была в браке с Аднаном! — сделал вывод Сэлтон, — а может Аднан и есть отец ребенка? А Бихтер его скрывает от бывшего мужа". То, что малышка светленькая и больше вероятность, что может быть дочерью Бехлюля, его не смущало. Многие дети в этом возрасте со светлыми кудряшками. Он даже вспомнил свои детские фото. Такой же блондинчик. Но первые волосы состригают, и потом растут уже более темные. Да и вообще, какая разница, главное посеять зерно сомнения, а дальше это уже головная боль Аднана. Пусть сам разбирается в отцовстве. Но так же Сэлтон понимал, что если отец Бехлюль, то этот будет бороться за ребенка, как дикий зверь, до крови, до последнего вздоха. Джеймс, как не прискорбно это сознавать, видел его любовь к Бихтер — сумасшедшую и собственническую. А если любимая женщина подарила ему ребенка, то отцовская любовь будет такой же, а вероятнее всего, еще более безрассудной. Сэлтону вспомнился разговор на вечеринке о кольце Бихтер. Бехлюль что-то говорил о "неоценимом подарке", а это кольцо стало его ответом. Теперь вся картина дополнялась сама собой. Эта малышка и есть тот "неоценимый подарок". Любое украшение или вещь имеют свою цену. А вот ребенок — он действительно бесценен. Он становится дороже собственной жизни. "Но я не Бех, для меня все имеет свою цену, — думал цинично Джеймс, — и даже хорошо, что так. Тем дороже будут торги с Зиягилем." Он заказал себе на утро билет на Стамбул, забронировал номер в отеле, приготовил чемодан и довольный проделанной работой, лег спать.Бехлюль отогнал свой байк к приятелям байкерам, объяснив, что долгое время не сможет им пользоваться из-за отъезда. Друзья пожелали ему удачи и хорошей дороги, обещая присмотреть за "железным братом". Взяв такси, парень вернулся домой, где его ждал Энгин: --Бех, ты снова отключил телефон. Что опять случилось? Ты проводил Бихтер? --Да, проводил. Я потом немного покатался, заехал к приятелям, оставил у них мотоцикл и вот вернулся...все нормально. --Да? А по тебе этого не скажешь. Тебя что-то тревожит, я же вижу. Бехлюль знал, что его тревожит. И это был не отъезд Бихтер. К этой мысли он постепенно привыкал, а сейчас ждал ее звонок. Поделиться с другом своими мыслями он решил после разговора с Бихтер. --Бех, ты сегодня ел что нибудь? — позвал его из кухни Энгин. Но парень не слышал друга. Он прилег на диван и глаза закрылись сами собой. Бессонные ночи давали о себе знать. Энгин заглянул в комнату и увидев спящего Бехлюля, улыбнулся и решил повременить с ужином. Но вдруг раздался звонок на телефоне Бехлюля. Он вскочил: --Алло, Бихтер? Добрый вечер, милая, как ты? Как Бирсен? Вы хорошо долетели? Бихтер попросила включить ноутбук и поговорить по скайпу. Но это сделал догадливый Энгин ,и через секунды они уже говорили по скайпу и с любовью ловили каждое слово и взгляд друг друга. Наговорившись вдоволь, влюбленные попрощались до завтрашнего вечера, так как днем должен быть перелёт, и телефон Бехлюля будет отключен. Бехлюль довольный, но уставший нашел Энгина на кухне: --Вкусно пахнет, дружище. Что там у нас на ужин? Я голодный, как волк. --Я так и знал, что ты не ел целый день. Кстати, ты похудел за эту неделю. Давай, присаживайся, буду тебя откармливать. Быстро вымыв руки, Бехлюль вернулся на кухню и оценил старания друга: --Энгин, брат! Ты, как всегда, на высоте. Ужин прекрасный. Только свечей не хватает. --Да ну тебя, ешь давай. Свечи ему подавай. Лучше скажи, о чем сейчас у тебя голова болит? Бехлюль подумал немного, глянул в глаза верного друга и выпалил: --Я завтра лечу в Стамбул. Энгин застыл с открытым ртом и стаканом в руке на весу. --Куда ты летишь? --В Стамбул. --А почему не в Париж? или в Лондон? --Энгин, я не шучу. Я уже все решил. --А как же Вашингтон, работа? --Здесь ты меня выручишь, дружище. Поговоришь с Викторией, все ей объяснишь. Я не думаю, что буду там долго. Нужно закрыть кое-какие счета. Вернее получить по счетам. Я должен поговорить с Аднаном и все ему рассказать. Нихал согласна на развод. Я говорил с ней, она обещала завершить все, как можно скорее. Но Аднан...с ним должен поговорить я лично. Откладывать больше нельзя. Я не хочу строить свою семью на лжи и тайнах. Пусть о моем предательстве он узнает от меня. --Бехлюль. А может ему не надо все знать? С Бихтер он давно в разводе. Ты ведь понимаешь, что разговор не будет легким? --Я все понимаю. Поэтому и хочу быстрее все это закончить. Скорее всего, он вычеркнет меня из жизни , в чем будет прав. Но все, что случилось, уже не изменить. Одна девушка сказала, что я должен изменить себя и закончить правильно то, что не правильно начал. Вот я и хочу правильно закончить эту страницу в своей жизни. Иначе нельзя .--Я даже не знаю, что сказать, Бехлюль. С Викторией, я думаю, проблем не будет. У нее к тебе особое отношение, это я уже заметил. Но твой внезапный отъезд...все равно не понимаю. Бехлюль молчал. Конечно, Энгин был его другом, не раз доказывавший свою преданность и верность. Он был открыт и честен во всем, и его поддержка всегда была важна для Бехлюля. Он и сам всегда был искренен с Энгином, потому что знал, что друг всегда поймет и все услышанное сохранит в тайне. Вот и сейчас Бехлюль знал, что о мучающих его страхах он может открыться только другу: --Понимаешь, вот уже несколько дней меня не покидает одно чувство. То ли тревога, то ли страх. Я не знаю, чего я боюсь. Но это меня гложет, точит, как червь изнутри. Я боюсь что-то потерять. А где-то вот здесь, возле сердца какой то холодок, знаешь, когда ожидаешь чего то плохого, прям какая-то паника внутри. Я не могу понять, откуда это чувство опасности, пытаюсь успокоиться, но не выходит, не получается. --Может это потому, что в твою жизнь внезапно ворвалась твоя любовь, которую ты хранил глубоко в сердце? Появилась Бихтер, да еще и эта новость — ты не просто Бехлюль, ты любимый мужчина и папа маленькой дочки. У тебя сейчас одно желание, свойственное любящему мужчине — ты хочешь их защитить. Возможно, это ты их боишься потерять.А здесь еще эта ваша разлука. Может в этом все дело? --Не знаю. Возможно ты прав. Но лететь в Стамбул все равно нужно. Я чувствую, что мои страхи идут оттуда. Там я должен от них и избавиться. По другому никак. --Хорошо. Что я могу тебе еще сказать? Только пожелать удачи...и помни, я всегда тебя поддержу, дружище. --Спасибо тебе. Бехлюль крепко пожал руку друга и уже веселее подмигнул: --Ничего...прорвемся. Потом он по интернету заказал себе билет в Турцию. К сожалению, на прямой рейс в Стамбул мест уже не было, только через Анкару. Но это не смутило Бехлюля, он был настроен очень решительно и остановить его уже было невозможно. Одно, о чем он просил Энгина, ничего не говорить Бихтер о его поездке в Стамбул. Ему не хотелось ее зря тревожить, потом он собирался ей все рассказать, но это после возвращения. А сейчас нужно было сделать еще массу дел, собрать вещи, приготовить документы и , в конце концов, постараться успокоиться и лечь отдохнуть. Бехлюль чувствовал, что просто валится с ног от усталости и напряжения.***В Стамбуле Сэлтон решил остановиться в том же отеле, что и год назад. Забронированный заранее номер вполне устраивал, привыкшего к комфорту Джеймса, правда и стоил не дешево. Но это уже издержки задуманного предприятия, а экономить на себе он не хотел. Сегодня Сэлтон отдыхал от перелета и продумывал свои дальнейшие шаги. Он понимал, что запросто заявиться в холдинг Зиягиля он не может. Встречаться с кем либо еще, кроме Аднана, было нельзя. А там можно было встретить госпожу Арсен, которая была как-то близка с госпожой Эдже, да и к Бехлюлю питала теплые чувства. О его визите сразу станет известно в Лос-Анджелесе, а этого допустить нельзя. Только тайный звонок Аднану и встреча на нейтральной территории. Вроде все продумано, компроматы приготовлены, осталось самому настроиться на этот диалог с Аднаном. Здесь поможет только уверенность в себе, а еще лучше нагловатость. Но все это будет завтра, а сегодня только отдых и эмоциональный настрой. Он уже мечтал, как господин Аднан расправится с этим, мешавшем ему, Хазнедаром. Возможно, потреплет нервы и Бихтер. Вот тогда и появится он, тот, кто подставит растерянной девушке свое мужское плечо и поддержку, окружит ее заботой и любовью. От этих мыслей у Джеймса кружилась голова и перехватывало дыхание. Он вспомнил, что у него давно не было женщины. Все думы только о Бихтер. Но сейчас он не станет размениваться на дешевые связи и интрижки. Он решил, что дождется "свою" женщину. Всю свою страсть он отдаст ей. Сон сморил мужчину как раз на этих сладких грезах. А в это время Бехлюль, вылетевший в Анкару на несколько часов раньше Сэлтона, ехал в такси из родного аэропорта Ататюрк в поместье своей тети Арсен. Конечно, для нее это будет сюрприз, но он знал, что тайну его визита в Стамбул она сохранит. Бехлюль смотрел в окно и узнавал знакомые места. Он не был в Стамбуле почти год и сейчас понимал, что скучал по этому городу, где провел свое детство, юность, где встретил свою любовь. Прошел всего год, но с тем темпом жизни в Нью-Йорке, казалось, что пролетело десять. А здесь, до боли, все знакомое и родное. Они ехали по дороге, ведущей в поместье. Скоро тот злополучный поворот. Бехлюль обратился к водителю: --Здесь, пожалуйста, помедленнее. Впереди очень опасный поворот. --Спасибо, я видел знак. --Знак — это просто знак. Он не показывает всей опасности...вы поймете потом. Водитель, прислушавшись к совету своего пассажира, снизил скорость. Когда поворот остался позади, водитель спросил: --Здесь часто случаются аварии? --Да, часто... Бехлюль не хотел больше говорить об этом. Воспоминания прошлого и так не отпускали душу парня. Впереди показалась главная аллея поместья тети Арсен. "Я дома", — вдруг подумал Бехлюль. То, что подсознательно сидело у него в мозгу, наконец-то вырвалось наружу. Он удивился сам себе. Ведь жил то он в особняке у дяди, а вот домом, по сути, было это имение с его любимой тетушкой, ее заботливым и любящим сердцем. Так поздно госпожа Арсен гостей не ждала. Увидев в гостиной Бехлюля, она просто остолбенела: --Сынок! Что случилось? Почему ты здесь? — И тебе добрый вечер, тетушка, — Бехлюль нежно обнял ее за плечи и поцеловал в щеку. --Успокойся, ничего не случилось. Я тебе сейчас расскажу, почему я прилетел. Но для начала покорми меня. Я ужасно голодный.--Конечно, конечно родной. О, Аллах! По-моему ты еще больше похудел. Почему плохо ешь? --Да я хорошо ем, просто редко. А в последние дни все как-то навалилось, времени не хватает ни на что. --А как ты хотел? Ты стал отцом! Это же такая ответственность. Ну и Бихтер рядом. Вас же было не оторвать друг от друга. --Нет, тетя, дело не в этом. Они мне не мешали. Наоборот, давали моей пустой жизни стимул. Без них я теперь не могу. А скучаю как! Кто бы знал! В самолете со мной летела пара с таким же ребенком. Так я не сводил глаз с него, родители, наверное подумали, что не нормальный. Как там мое солнышко без меня? --Я звонила им. Все хорошо. Только Бихтер очень тихая. Значит грустит. --Она мне звонила, наверное. Я же телефон отключил. Тетя, она не знает, что я здесь. Не говори им, пожалуйста. Я потом сам все объясню. Договорились? --Хорошо. Сейчас иди в душ, потом я тебя покормлю. Но после ты мне все объяснишь. Только тогда я решу — договорились мы или нет. Бехлюль очень любил воду в любом ее виде — будь то море, озеро, бассейн или банальный душ. Вода всегда возвращала ему силы. После бодрящего душа и вкусного ужина, вытянув на диване свои длинные ноги, парень уже собирался прикрыть глаза, но тетя была очень настойчива: --Сынок, я тебя слушаю. Почему ты проделал такое путешествие? --Я приехал, чтобы поговорить с господином Аднаном. --С "господином", а почему не с "дядей". --Это я привыкаю, тетушка. После моей исповеди он не позволит называть его дядей ... наверное. Я хочу ему все о себе рассказать. Пусть узнает от меня о моем предательстве и о моей любви. Это мой грех...и отвечать за него тоже мне. --Я не понимаю. А зачем это делать прямо сейчас? Бехлюль помолчал. Он и сам не понимал, что с ним не так, только чувствовал это. --Знаешь, тетя, у меня вот уже несколько дней какая-то тревога внутри, вот здесь, в сердце холод, колючий и острый, — он снова ненадолго умолк и подняв глаза, продолжил, — это страх...я боюсь, вдруг что-то случится. Мне плохо от этих мыслей...очень плохо. Арсен присела рядом и, как в детстве, погладила рыжеватые волосы, провела ладонью по небритой щеке и заглянула в такие родные и печальные глаза: --Ты просто устал, сынок. Может, нужно просто отдохнуть. Ну чего тебе бояться? Сейчас ты не делаешь ничего плохого. А прошлые ошибки ты давно осознал, даже пытаешься исправлять. Если ты считаешь, что должен поговорить обо всем с Аднаном — значит поговори. Как странно...ты уже не тот мальчик Бехлюль. Ты мужчина. Делай, как просит сердце. Просто береги себя. Ты мое счастье, а вернее одно из него. Бехлюль улыбнулся: --А я помню эти твои слова про счастье...Ах, вы же мои конспираторы! Ты уже тогда знала, что скоро родится еще одно счастье. --Знала, знала. Но это была не моя тайна. А теперь ты просишь сохранить в тайне твою поездку. Тетя Арсен — хранительница тайн. Что скажешь? --Скажу, что тебе можно доверить любую. Я просто не хочу, чтобы Бихтер зря волновалась. Она же сумасшедшая, может и сама сюда прилететь. --Ты прав...она может. Когда ты поедешь в особняк ? --Завтра утром. Хочу застать его дома. Он ведь в холдинг поедет после завтрака? Кстати, Нихал ему не говорила о разводе? --Нет, мы решили связаться с адвокатами, подписать доверенности, а потом уже сказать. Может и хорошо, что ты приехал. Сам займешься разводом. --Ладно, там посмотрим. Но мне нельзя здесь долго оставаться. Надо возвращаться к работе.Госпожу Арсен все же терзали сомнения. Стоило ли Бехлюлю ехать к Аднану с этим разговором-откровением? Как поведет себя брат? Но повлиять на решения своего Бехлюля она не могла, да если быть честной, то и не хотела. В прошлом они уже наделали ошибок со своими советами. Она понимала, что ее любимый сын стал мужчиной, способным принимать решения в своей жизни и отвечать за свои поступки. Если он считает, что этот разговор должен состояться, значит так тому и быть. Ей оставалось только поддержать Бехлюля, понимая, что разговор будет жестким. А сейчас ему нужно хорошо отдохнуть. --Все, сынок. Иди спать. Я приготовила тебе комнату Бихтер. Бехлюль вскинул на нее свой беспокойный взгляд: --Ох, тетя! Можешь же ты "успокоить нервы". Как я там засну...без нее? Надеюсь, что подушки не сохранили ее запах. Иначе я сойду с ума. --Да ты же мой родной влюбленный! Кто бы мог подумать? Столько сердец разбил у девушек, а сколько из них прошли через твою постель? А? И на тебе! Влюбился по уши! Бехлюль улыбнулся и хитро прищурил свои ярко-голубые глаза: --Я похож на отца? Арсен не ожидала такого вопроса, но ответила: --Очень похож, только еще красивее. --Вы сильно любили? --Да...сильно...ах, если бы нам тогда вашу с Бихтер смелость...Кто знает...может тебя бы родила я... — Арсен смахнула слезинку со щеки. Бехлюль задумчиво посмотрел в ее глаза и серьезно сказал: --Я твой сын, ты меня вырастила...ты моя мама Арсен...ты же знаешь, как я тебя люблю. --Бехлюль, ты меня никогда так не называл...родной мой. Парень крепко обнял свою дорогую тетушку Арсен, поцеловал ее седой висок: --Я знаю...но всегда этого хотел. Госпожа Арсен неловко откашлялась и пожелав сладких снов своему сыну, пошла в свою комнату, и достав единственное фото своего любимого мужчины, еще долго сидела, вытирая слезы то с лица, то с фотографии. Утром госпожа Арсен встала раньше обычного. Как всегда, должны позвонить из Лос-Анджелеса Эдже и Бихтер. Да и Бехлюля надо разбудить. Но когда она вышла на веранду, то очень удивилась: --Бехлюль, ты уже проснулся? Почему так рано? --Да я почти не спал. Разница во времени, наверное. Но Арсен понимала, что дело не только в этом. Бехлюль очень переживал. Не так просто вот так взять и все о себе рассказать. И все же глядя на тревожное, но сосредоточенное лицо Бехлюля, она понимала, что настроен он решительно и уже не передумает. --Сынок, сейчас приготовят завтрак, а я пойду в кабинет. Наши звонить будут. --Хорошо. Я с тобой...Просто постою в сторонке...послушаю их голос. Во время разговора Бехлюль улыбался. Он слышал нежный родной голос Бихтер, звонкий смех дочери и понимал, что страшно за ними соскучился. Но еще он убедился в правильности своего решения:"Да, Бихтер была права. Наша дочь ни в чем не виновата, и начинать новую жизнь нужно без призраков и тайн прошлого". Как ни странно, но их голоса придали парню уверенности в себе. Даже тетя хотела быть с ним и поддержать. Но убедить ее не ехать с ним в особняк все же удалось.***Аднан с детьми завтракал в саду. Привычки остались прежними. Таков порядок в этом доме. А летом завтрак на свежем воздухе — это прекрасно. Первым Бехлюля заметил Бюлент: --Смотрите, Бехлюль приехал...Точно он! И с криком "Бехлюль!" юноша бросился навстречу брату. --Привет, глазам не верю! Как ты здесь оказался? --Привет, малыш. На самолете прилетел. Что? Сюрприз получился? --Получился? Не то слово! Подожди, ты же должен быть в Вашингтоне? Но Бехлюль не ответил. Он подошел к столу и поздоровался с Аднаном, крепко пожав протянутую руку, и с Нихал, нежно, по-братски приобняв ее за плечи: --Как дела? Все хорошо? --Все хорошо, — весело откликнулась девушка, все еще не веря своим глазам. Бехлюль чуть тише спросил: --Озан звонил? Как он? Нихал смутилась, ее щеки порозовели и опустив глаза, так же тихо ответила: --Звонил, все нормально. Я потом расскажу. Аднан, порядком удивленный этим неожиданным приездом Бехлюля, о котором никто не говорил, а скорее всего никто не знал, рассматривал парня очень внимательно, если не сказать — пристально. Как-то получалось, что он общался по скайпу лишь с Нихал. Если поначалу Бехлюля удавалось изредка застать дома, то потом это было все реже. Аднан уже не мог припомнить, когда видел его последний раз. И вот сегодня он смотрел, но не видел в этом похудевшем, но крепко сложенном молодом мужчине того, прежнего Бехлюля. Серьезный, сильный, уверенный, с открытым и твердым взглядом. --Добро пожаловать, дорогой зять, — с улыбкой приветствовал Бехлюля господин Аднан, — проходи за стол. Вот уж удивил. Я тебя даже не сразу узнал. Ты изменился. Бехлюль, не отводя взгляда, вежливо поблагодарил: --Спасибо, я уже позавтракал...Дядя, нам нужно поговорить. Мы можем сделать это сейчас? --У тебя что-то случилось? Что-то важное? До вечера не подождет? --Да, случилось. И это действительно очень важно. Лучше сделать это сейчас. --Ну хорошо. Я тебя слушаю...или ты хотел поговорить с глазу на глаз? У тебя есть секреты от Нихал? — последняя фраза прозвучала несколько мрачно и без прежней радости. Но Бехлюль ответил: --Теперь нет. То, что я должен тебе сказать, Нихал знает...но ты прав, лучше поговорим только вдвоем. Это можно сделать в твоей мастерской, если ты не против. Аднан, заинтригованный предстоящим разговором, поднялся и первым направился в сторону мастерской. Когда они остались наедине, Аднан предложил Бехлюлю виски. --Спасибо, но я не пью. --Неужели? И давно? --Давно. Уже год. --Ну что же похвально. Чем еще ты меня удивишь. Нихал говорила, что у тебя высокая должность в хорошей компании. Я рад за тебя. Но Бехлюль перебил его: --Не спеши, дядя. Ведь это я тебя вызвал на разговор. Будет лучше, если ты выслушаешь меня...скорее всего, ты не будешь так рад моим успехам. --Странно...я тебя слушаю.Выждав какое-то мгновение и сделав глубокий вздох, Бехлюль начал говорить: --Я тебя предал... То, что я сделал, не прощают. Я это знаю... и ты не простишь...и будешь прав. У меня есть любовь. Она для меня все — она мое дыхание, моя жизнь и мое счастье. Она моя единственная женщина, ради которой я живу...Это Бихтер. Я влюбился в нее давно, но не мог даже себе в этом признаться. А потом внезапно ты привел ее в дом. Я боролся с этим чувством. Я хотел ее ненавидеть — но не смог. Я хотел уехать из дома, но и здесь оказался слабее. Она не отвечала на мои чувства, никак не отвечала. Так продолжалось очень долго...А потом...потом мы оба перестали себе сопротивляться. В том, что произошло, вина только моя и грех только мой...Но дальше...из-за своей трусости и стыда, боясь позора и разоблачения перед тобой, я предал и ее, свою любовь. Я отказался от нее. Потом события стали опережать время. Мне сказали, что меня любит Нихал, что я должен на ней женится. Начались шантаж, угрозы, строгие предупреждения, и я, как последний подлец и трус, склонив голову не смел никому возразить. Никому, кроме Бихтер. Я ее бросил, солгав, что ей нет места в моей жизни... Бехлюль замолчал. Он смотрел в немигающие глаза своего дяди, ожидая ответа. Но Аднан выслушал молча, прищурил глаза и зло произнес: --Дрянь. Грязная, мерзкая дрянь. Так вот в чем все дело. Вот почему она безропотно согласилась на развод. Таким же холодным тоном он обратился к Бехлюлю: --Чего ты от меня ждешь? Прощения? Понимания? Что я должен сделать после всего? --Во первых, не смей о ней говорить а таком тоне. Я же сказал, что во всем виноват только я один...Я не жду твоего понимания, а о прощении... Я все сказал, как есть. Это мой грех, мне за него и отвечать. Но я никогда не брошу Бихтер. Она моя. --Значит вы и сейчас вместе? Не могу поверить! Ты подлый, бесчестный, как ты мог? Ну ладно я! А Нихал? Получается, ты предал ее? Аднан уже начал срываться на крик. Он не мог здраво рассуждать. Единственным желанием было уничтожить Бехлюля. Руки тряслись от злобы и ненависти: --Ты предал мою дочь...за это ты ответишь. Это и есть твоя благодарность за все, что я для тебя сделал? Я растил тебя, как сына в своем доме...Неблагодарный подлец... Набрав воздуха, Аднан громко крикнул, указав на дверь: --Вон отсюда! Видеть тебя не хочу. Не смей никогда появляться здесь...Можешь убираться к своей шлюхе. Бехлюль ожидал примерно такой реакции и не собирался оправдываться, зная, что прощения не будет...разве такое возможно простить. Он молча выслушал все оскорбления в отношении себя, давая Аднану выпустить пары...но Бихтер... Сжав кулаки и сцепив зубы, он медленно подошел к Аднану и глядя в глаза, но стараясь держать себя в руках, проговорил: --Обо мне можешь говорить все, что считаешь нужным, но не смей оскорблять Бихтер. Я не позволю. Слышишь! Я тебя предал...Я! Если бы ты любил Бихтер, она бы никогда от тебя не отвернулась! Никогда! Когда ты привел в свою постель эту девочку, ты же знал, что ее надо любить! Знал! А что делал ты? Где была твоя любовь? Тебе она нужна была, чтобы тешить свое "Я" в твоем деловом мире... Тебе просто льстило в твоем обществе, что жена молода и красива, как редкий экспонат коллекции....а дома? Где было ее место в этом доме? Кто с ней считался дома? Да ты Сулеймана больше ценил, чем ее! А разве ей было место в твоей жизни? Там все было занято, все места, в строгом порядке — дети, бизнес, дом и слуги. А она? Где ее место было в твоей жизни? Она, так же, как и я, была просто рядом и хотела найти во всем твоем часть себя и свое место. Но никто не дал этой возможности, ни мне, ни ей! А тебя все устраивало. Все в доме в порядке! А что ты знал о ней? Какие цветы она любит, какую музыку слушает, какие книги читает? Что ты знал? Ты сам не смог ее удержать... Да, по сути, и не пытался!... А теперь, если она не с тобой — значит дрянь? Не смей так говорить о ней...--Я не собираюсь больше слушать эти оправдания ни для нее, ни для тебя. Это была измена, а измену в браке оправдать невозможно! --Ваш брак был только в твоей голове, а должен был стать браком в сердце, в душе. Вот тогда это называлось бы изменой. --О, Аллах! Чему я удивляюсь ! Конечно, только такой предатель, как ты, может защищать и оправдывать супружескую измену. За этот грех вы еще получите сполна! --Значит измена? А как же насилие? Разве ты имел право на насилие? Я и так знаю, в чем мой грех... А ты?...или твое насилие над той девочкой не было грехом?...Вот теперь зови в помощники Аллаха и расскажи ему о своих грехах...Со мной делай, что хочешь, но Бихтер...не смей ее порочить...я не позволю тебе этого...И еще, мы с Нихал разводимся. Не вздумай препятствовать этому. --Ах вот оно что! Значит ты приехал за разводом? Ты не получишь развод. Ты так и будешь жить со своей.....в грехе и позоре. Глядя в яростные глаза Бехлюля, Аднан не рискнул еще раз открыто оскорбить Бихтер. Этот громила, не дай Аллах, может не сдержаться. Аднан был просто поражен поведением Бехлюля,его смелостью, его уверенностью в себе, каких раньше не было. Но Бехлюль не отступал: --Развод будет. Этого хочет и сама Нихал, а приехал я не за разводом. Я приехал, чтобы обо всем, что произошло, ты узнал от меня самого. А развод...неужели, чтобы утешить свое самолюбие и наказать меня, ты будешь продолжать жертвовать жизнью дочери, не дав ей шанса построить и прожить жизнь так, как она хочет, и с тем, с кем хочет...Где же твоя отцовская любовь? Где забота? Зачем оставлять ее в фиктивном браке с таким ничтожеством, как я? Бехлюль уже не мог остановиться, разговор становился все громче, взгляды злее и ненавистнее. Он понимал, что Аднан прав в своей ненависти, но не жалел ни одной секунды о том, что полюбил, о том, что был любим и о том,что сознался во всем. --Заткнись, подонок! Что ты можешь знать об отцовской любви? Я один, слышишь, один! вырастил этих детей, я им посвятил всю свою жизнь. Я все делал, чтобы они были счастливы. --Тогда не противоречь себе и отпусти Нихал. Не закрывай ее молодую жизнь в своем склепе. Аднан вдруг подбежал к двери, распахнул ее и закричал, что было сил: --Нихал! Нихал, иди сюда! Бехлюль , немного понизив голос, устало спросил: --Зачем ты ее зовешь, зачем тревожишь? Она все знает, но зачем ей слушать эти крики. Но Нихал, услышав встревоженный зов отца, уже подбегала к мастерской. Они с Бюлентом слышали крики и спор, понимая, о чем приехал поговорить Бехлюль. Девушка подбежала к отцу: --Папа, успокойся, прошу тебя. Ну что случилось? --Нихал, ты все знаешь о своем, так называемом муже? --Да, все. Он все мне рассказал. --И что ты решила? --А что здесь решать? Мы разведемся, и как можно скорее. --И ты так легко простишь этого подонка? --Отец! — Нихал нервно вздохнула, — Бехлюль никогда не был для меня подонком. Он всегда заботился обо мне, как брат...так было всегда, так все и осталось. Мы разведемся, и ты мне не помешаешь. Это и мое решение тоже.--Он что? Угрожал тебе? Запугивал? --Папа, опомнись! Ты о чем говоришь? Да он целый год опекал меня и заботился, как заботится любящий брат. Пойми же наконец! Он не муж мне...и никогда им не был. Он мой старший брат и это не изменить...это навсегда. Ты не можешь мне запретить быть его сестрой. А то, что он и Бихтер...здесь я не могу никого судить. Если они любят друг друга, пусть будут вместе. Я им не судья. --Дочка, что ты говоришь? Ты их поддерживаешь? Не меня, своего отца, а их, подлых предателей? Значит поэтому он упрекает меня в том, что я плохо забочусь о вас, как отец. --Папа, ну что ты такое говоришь? Ты хороший отец, лучший. Я очень люблю тебя, как ты можешь сомневаться в этом. Но Бехлюль прав в том, что нам не нужен этот брак. И если ты меня любишь так же, не останавливай меня. Но успокоиться Аднан не мог. Лютая ненависть, казалось уже растеклась по всему телу. Он тяжело дышал и бросал яростные взгляды на Бехлюля, который хоть и молчал, но ни на миг не опустил головы и не отвел глаз. Это еще больше выводило Аднана из состояния равновесия: --Надеюсь, на этом утренние "сюрпризы" окончены? Все всё сказали? Бехлюль не знал, как ему поступить. Во всех этих грязных разборках он ни слова не сказал о своей дочери. Понимая, что все равно Аднан рано или поздно узнает и об этом, парень уже намного спокойнее ответил: --Нет, господин Аднан, сюрпризы не все, — он посмотрел на Нихал, как бы спрашивая, правильно ли он поступает. На что девушка только утвердительно кивнула. --У нас с Бихтер есть ребенок. Девочка. Ее зовут Бирсен. 30 ноября ей исполнится один год. Так что чувство отцовства мне знакомо. Я знаю, что такое настоящая отцовская любовь, в этом можешь не сомневаться. Аднан такой новости не ожидал. Он нервно глотал воздух, не в силах вздохнуть полной грудью и сказать хотя бы слово, но мозг лихорадочно работал, и очень хотелось "ужалить" Бехлюля побольнее: --А ты уверен, что это твоя дочь? Судя по возрасту ребенка, ее мать забеременела будучи моей женой. Бехлюль снова вспыхнул: --Она моя дочь! Не смей даже строить никаких предположений. Но Аднан, поняв, что попал в самую точку, решил не останавливаться: --Я бы не был таким уверенным. Слова этой женщины — всего лишь слова. Все может случиться. --Нет, не может. Я уверен в этом. Бирсен — моя дочь, — не успокаивался Бехлюль. Но Аднан уже понял, что парню на себя плевать, а своих Бихтер и дочь он будет отстаивать до конца, и потому тоже не унимался. --Ну это твои бездоказательные утверждения. Я подам в суд на Бихтер и отсужу у нее ребенка. Ты никто ей, и тебя слушать не станут. Бехлюль взбешенный услышанным и сжав кулаки, уже собирался "ответить" Аднану, как увидел, что в мастерскую вошел Бюлент. Милый, верный маленький друг и братишка своим появлением остановил Бехлюля, не дав тому отойти от своих же принципов и совершить непоправимое. Юноша слышал весь этот громкий разговор. Он очень любил отца и понимал, что с ним поступили, мягко говоря, плохо. Но сегодня он услышал еще кое-что, о чем не только не знал, но и даже не догадывался и не мог предположить, что такое могло случиться у них в доме...Насилие... И это все случилось с людьми, которых он очень любил. Любил отца, любил Бихтер...и Бехлюля очень любил. Любил той детской, братской любовью, когда взамен не просят ничего, а просто отдают свое детское сердце. А когда он услышал, что отец хочет судиться с Бихтер и сделать разменной монетой за все грехи эту маленькую девочку, то смолчать не мог: --Отец. Бирсен — дочь Бехлюля, в этом нет сомнений. Я видел ее. Она же, как две капли, у нее глаза Бехлюля. --Бюлент! — гаркнул Аднан, — выйди вон и не вмешивайся в разговор взрослых. Ты еще мал, чтобы что-то понимать. Парнишка печально посмотрел на отца: --Папа, ты ведь не такой... Ты не сделаешь этого... Зачем тебе суд, зачем эта девочка? Ты хочешь их разлучить, чтобы она стала сиротой?... Как я?... Тебе меня мало?... Ты же не знаешь, как я во всех женщинах нашего дома искал маму. В госпоже Дениз, в служанках, даже в Нихал... Я не находил ее, потому что не помнил ее голос, не знал, как смотрят ласковые глаза... не знал, как пахнет мама. Ни в ком я не находил этого. Поэтому у меня вот здесь, в сердце всегда была пустота. Только когда пришла Бихтер, эта пустота заполнилась сама собой. В ее голосе, в ее глазах, в ее запахе я чувствовал маму, и не важно, что она была лишь немного старше меня и больше походила на сестру. В ее душе я нашел маму. Она понимала меня и всегда поддерживала. Мы много с ней разговаривали, стали друзьями. Поэтому я знал о ней все. Ну или почти все. Хотя бы за это ты должен ее простить... Если ты сделаешь ей больно, то мне будет еще больнее... Не трогай ее, а тем более Бирсен. Этот детский крик души все слушали, не смея перебить или остановить. А Бехлюль с нежностью подумал "Мой маленький братишка. Есть ли предел твоей верности и любви? Как же тонко ты все чувствуешь" Но Аднан был рассержен на Бюлента за такую поддержку: --Нихал, уведи брата в дом. --Бюлент, пошли отсюда, — позвала сестра, — Бехлюль, подожди потом меня. Я хочу с тобой поехать к тете. --Я тоже поеду, твердо сказал Бюлент. После их ухода, Аднан со злостью, но без крика обратился к Бехлюлю: --Все, довольно лирики. Мальчик перенервничал, и в этом твоя вина. Это ты довел всех нас до нервного срыва. Но можешь не обольщаться словами Моего Сына, — Аднан намеренно выделил последние два слова, — я все равно обращусь в суд и заберу ребенка. Бехлюль, которого слегка успокоили слова брата, снова завелся: --Господин Аднан! Только попробуй потревожить мою семью, только попробуй! --А я попробую! И что ты сможешь мне сделать? Что, побьешь меня? Бехлюль смерил оценивающим взглядом пожилого мужчину: --Нет, я не бью стариков, женщин и детей. Я сделаю другое...Я заберу у тебя твоЮ семьЮ. Дети меня любят и понимают, и наши чувства взаимны. Я всегда был к ним ближе, чем ты. Они всегда были моей семьей...вот так будет и дальше...только без тебя...А ты...ты останешься один доживать свои дни в этом огромном доме, со своим покоем и порядком...тебе даже стакан воды некому будет подать. Вот подумай об этом так! Услышав такое, Аднан не сдержался и как зверь прорычал: --Подонок! Да как ты смеешь! Пошел вон! Не смей здесь больше появляться! И в поместье Арсен тебе места нет! --Не кричи. Я и так уже ухожу. А про поместье...не тебе это решать. Всего доброго. Видит Аллах, я не хотел скандала. Я хотел лишь сознаться в своем грехе...и я сделал это. Круто повернувшись, Бехлюль вышел из мастерской и быстрыми шагами направился через сад к воротам. Там его уже ждали Нихал и Бюлент. --Ну что, братцы? Ловим такси? — он старался выглядеть веселым бесшабашным Бехлюлем и не показывать, что внутри у него все дрожит. Но это был не страх. Теперь Бехлюль знал это наверняка. Это было стремление любыми своими силами защитить свою семью и сберечь свою любовь.***Уже прошло достаточно времени, а Аднан все сидел в мастерской за своим столом и смотрел в одну точку. Немного успокоившись, он перебирал в уме весь этот разговор — признание Бехлюля, детскую исповедь Бюлента, утешения и упрямство Нихал. Он старался вспомнить те дни, когда Бихтер пришла в его дом, ее чувства, ее поведение. Но все попытки вызывали обиду и горечь. О Бехлюле думать не хотел совершенно. Его он вычеркнул из своей жизни. Даже промелькнула мысль, что напрасно он взял его в свою семью. Но тогда он все равно остался бы у Арсен. Сестра никогда бы не отказалась от этого паршивца... Невероятно...прошло столько лет, а прошлое до сих пор не отпускает. Уже не раз Аднан задумывался, а правильно ли он поступил тогда с сестрой? Что же теперь происходит? Получается поступки Бехлюля ни что иное, как месть за своего отца, за разбитую жизнь его сестры. Но ведь мальчишка вряд ли знает о том прошлом. Значит сама судьба так распорядилась. Зло порождает зло, даже через десятки лет. Аднан пытался отогнать от себя воспоминания, все забыть, не думать о прошлом, не думать о Бехлюле. Но совсем о нем не думать не получалось. Ведь он был очень убедителен в своих угрозах, а значит опасен. Аднан понимал, что этот Бехлюль не тот слизняк и бабник, которого он помнил. Перед ним предстал бесстрашный, уверенный в себе молодой мужчина. От него так и веяло силой. И говорил он очень смело, ни разу не отвел глаз и не опустил голову, как будто виноват Аднан, а не он сам. "Откуда у этого подлеца столько решимости? Пришел, во всем сознался, да еще обозвал себя трусом? Где он черпает эту смелость — смотреть мне в глаза? — думал Аднан, — а вдруг он и правда исполнит свою угрозу. Дети ведь так к нему привязаны. Бюлент просто в рот заглядывает от восхищения. А Нихал! Должна же ненавидеть, а сама, как кролик перед удавом. Чем он их покорил? Чем приманил? При таком положении они сами выберут его, этого подлеца, ему и делать ничего не надо будет. Да, определенно он очень опасен", — уже более хладнокровно рассуждал Аднан и решил сегодня же поговорить с обоими детьми. Вдруг зазвонил телефон. Из-за этого скандального утра у Аднана вылетело из головы, что его ждут в холдинге. И глянув на незнакомый номер, удивился, но ответил на звонок: --Доброе утро, господин Аднан, — на английском его приветствовал звонивший. --Было доброе...кто это? --Это я , Джеймс Сэлтон, ваш бывший партнер, не узнали? Аднан теперь был еще более удивлен, так как Сэлтон был по уши в долгах и перед холдингом, и перед ним лично, а поэтому скрывался от Зиягиля. --Не узнал. Ты меня удивил. Зачем звонишь? --Я в Стамбуле. Мне надо с вами срочно поговорить. --В Стамбуле? Ты приехал вернуть долг? Похвально... --Ну можно и так сказать...дело касается вашей семьи. Где и когда мы сможем с вами увидеться? Аднан насторожился: --Джеймс, приезжай в холдинг, там и поговорим. --Нет, я не хочу встречаться с кем либо, кроме вас. Давайте в ресторане, в моем отеле. Вы его помните? Мы с вами там ужинали. --Хорошо...Жди меня в 14-00. Надеюсь у тебя действительно что-то важное и ты не отнимешь попусту мое время. Иначе... --Даже не сомневайтесь, господин Аднан. Разговор действительно пойдет о вашей семье. А что для человека может быть важнее его семьи... До встречи. Аднан отключил телефон и задумался. Ему стало интересно, что он имел в виду, когда говорил о семье. Снова о семье. Аднан еще не пришел в себя от одного такого разговора. Но выслушать этого Сэлтона нужно, потому что просто попить кофе или пообедать не совершают такое длительное путешествие. О чем-то незначительном можно поговорить и по телефону. Настроив себя, как смог в этой ситуации, на рабочий лад, Аднан уехал в холдинг. Но настроения заниматься сегодня делами не было. Это утро он запомнит надолго. Никак не получалось забыть то, что его обманули и предали родные люди, та, которую он, как думал, любил, и тот, которому он дал дом и семью. Да еще без стыда заявился, чтобы признаться в своем грехе. Снова волна гнева заполнила и сердце, и разум Аднана. Ненависть к Бехлюлю росла быстрее, чем работал ум. Но самое обидное было еще то, что Аднан завидовал ему. Даже мысль об этом причиняла боль. Его жена выбрала более молодого и более красивого. "Эта дрянь отдала свое тело, свое сердце, да еще и ребенка ему родила", — задыхался в своих думах Аднан. Он ненавидел их обоих. Единственное, что сейчас хотелось сделать — отомстить. Да так, чтобы они захлебнулись в своей боли. Во всей этой буре событий Аднан забыл о сестре. "А что же Арсен? Она знает об этом подлом предательстве своего любимчика? И если знает, то как давно? — вдруг задумался Аднан. Он уже хотел было ей позвонить, но вспомнив, что там Бехлюль, передумал и отложил звонок до завтра. А сейчас нужно постараться успокоиться и приготовиться к встрече с еще одним малоприятным типом. Аднан откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.***Госпожа Эдже решила сегодня не ехать в холдинг. Никаких совещаний у нее не было, а остальное может и подождать. Сейчас ее волновало только одно — разговор Бехлюля с Аднаном. Когда она увидела подъезжающее такси, то вздохнула с облегчением. Из машины вышли Бехлюль и ее племянники: --Добрый день, тетя, мы в гости. --Добрый день, мои хорошие, я вам всегда рада. не сидится дома? Или соскучились по брату? Бехлюль улыбался, обнимая обеими руками своих младших: --Это моя группа поддержки, мама Арсен. Нихал остановилась и удивленно посмотрела в грустные глаза парня: --Как ты назвал тетю? --Как нужно было давно называть, так и назвал...я ведь для нее не "как сын" , а просто — сын, без всяких условностей. Он подошел к Арсен, заглянул в глаза и спросил: --Ты волновалась? Вижу, что волновалась. Успокойся, все уже прошло, я все рассказал. --А что Аднан? Бюлент не выдержал: --Тетя, они кричали так, что стекла в мастерской дрожали. Бехлюль пристально посмотрел на брата: --Не выдумывай, Бюлент. Да, согласен, повышали голос. Господин Аднан был в ярости. Но я его не виню. Я тоже сорвался. Я не мог молчать, когда он начал оскорблять Бихтер. Виновник всего я один. Пусть свой гнев обрушивает на меня. А потом, когда он сказал, что заберет мою дочь, обратится в суд...пойми меня, как я мог сдержаться. Конечно, меня накрыло с головой. Я никому не позволю тревожить покой Бихтер и Бирсен. Никому...за них я могу пойти на все не задумываясь. Они обе — моя жизнь... Бехлюль замолчал. Было видно, что ему очень тяжело. Не просто было до этого разговора, но и после стало не легче. Глубоко вздохнув, он поднялся со словами: --Я в конюшню, покатаюсь немного. Мне надо побыть одному. Арсен понимающе кивнула. Когда Бехлюль ушел, она обратилась к Нихал: --Расскажи, дочка, как прошел их разговор. Как Аднан, что он говорил? Дети, перебивая друг друга, все подробно пересказали тете. Не забыли поделиться и своим видением этой ситуации, своим отношением к словам и угрозам этих двух взрослых и очень родных им людей. Арсен поняла, что сегодня Бехлюль перестал существовать для ее брата. Этого и стоило ожидать. Даже сам Бехлюль, отправляясь в особняк , осознавал эти последствия. Она понимала, что это еще один груз на душу ее любимому сыну. Жалость сжала ее сердце и взгляд затуманился от выступивших слез. Но ничего уже не исправить. Они оба взрослые люди и имеют право на собственное мнение и решение.***Аднан заметил Сэлтона за столом и не спеша подошел, стараясь скрыть свое паршивое настроение: --Что Джеймс, угостишь меня обедом? А то мне сегодня не удалось нормально позавтракать. Один подлец помешал. --Конечно, господин Аднан. Закажите все, что хотите. Сделав заказ подошедшему официанту, Аднан серьезно посмотрел на Сэлтона: --Я слушаю тебя. Давай без предисловий, переходи непосредственно к сути дела. --Хорошо. Как скажете. Я хочу вам рассказать о вашей бывшей жене, о вашем зяте и племяннике, и об его отношении к вашей любимой дочери. Ну и еще о некоторых фактах из жизни тех двух особ. Аднан удивленно поднял брови и подумал: "Что интересно происходит? Какое отношение этот прохвост имеет к тому, что он услышал утром от Бехлюля?" Но выдавать себя не стал и решил выслушать все, что знает Сэлтон. Но практически ничего нового Аднан не услышал до того момента, пока Джеймс не дал ему свой планшет и открыл видео, где Бихтер и Бехлюль танцуют танго. Вот оно! Снова чувство ненависти, зависти и обиды захлестнуло новой болью. Плотно сжав губы и презрительно прищурив глаза, Аднан досмотрел видео до конца. Их поцелуй — красивый, страстный и вызывающий. Так вот, оказывается, как это происходило у него под носом, в его доме. Как же он сейчас ненавидел Бехлюля! Ему казалось, что в мозгу засело одно слово — месть. Аднан вернул планшет Сэлтону и глубоко вздохнул. Джеймс внимательно наблюдал за реакцией Зиягиля и видел, что все это видеть тому было, мягко говоря, неприятно. --Это все? — хмуро спросил Аднан. --Нет, еще есть фотографии, — и Джеймс протянул желтый бумажный пакет. Аднан рассматривал фото не спеша и очень внимательно. Выражение его лица не менялось, и Сэлтон вдруг уже подумал, что все это совершенно не интересно господину Зиягилю, и он зря проделал такой путь. Пересмотрев все фото, Аднан остановился на одной из них: --Она красивая. --Вы о ком? О Бихтер? --Нет, я о девочке. Очень красивый ребенок. Всегда знал, что у нее будут красивые дети. Бихтер здесь вся светится от счастья. Просто идиллия у них. Он передал фото Сэлтону: --У тебя все? И как я тебя понял, ты собирался продать мне эту информацию за свой долг...Но все это не стоит таких денег, Джеймс...И потом...ты опоздал. Я все это знаю. Правда ты добавил красок и подробностей...эти фото и видео, но это не столь важно. Джеймсу казалось, что кто-то схватил железной хваткой его за горло, не давая дышать. --То есть, как это? Вам все известно? Вам рассказали ваши дети или госпожа Арсен? И вы так спокойно все принимаете? --А здесь ты не угадал. Мне все рассказал Бехлюль. --Когда интересно он успел? --Сегодня утром. Я же говорю, что один подлец испортил мне завтрак. --Но он же в Вашингтоне. Он вам звонил? --Нет, он в Стамбуле. Он заявился утром ко мне домой. Мы поговорили. И все. --Не могу поверить.. Сэлтон был явно расстроен реакцией Аднана, но сдаваться не собирался: --Господин Зиягиль, вы такой заботливый и любящий отец. Я вас не понимаю. Этот подлец Хазнедар открыто изменяет вашей дочери, ни во что ее не ставя, а вы так спокойно говорите об этом. Узнал и все! А Бихтер? Как же ее измена? Это сейчас вы в разводе. А тогда? Она ведь была вашей женой. За вашей спиной творились такие ужасные вещи!--Подожди, Сэлтон. Я не пойму, куда ты клонишь. Как там у вас американцев? Не прошел план А, значит пробуем план Б. Уж не собираешься ли ты меня шантажировать изменой моей бывшей жены...не советую...мне , конечно, многие посочувствуют, но вреда от этого не будет, а вот за твою никчемную жизнь тогда я не дам и ломаного гроша. Ты не в Америке, ты в Турции...не забывай это, — с поддельным безразличием, не спеша, но четко проговаривая слова, старался прощупать почву Аднан. Он не мог здесь себя выдать и показать, насколько для него болезнен вопрос измены, да и вся шумиха вокруг своего имени ничего хорошего не обещает. И , к счастью, Сэлтон сам опроверг эти подозрения: --Ну что вы, господин Аднан. Зачем мне это нужно? У меня даже в мыслях не было ничего подобного, клянусь вам. Просто, когда вы сказали о Бехлюле...Ведь это он один виновник всего, что случилось...и мне не понятно...вы его так просто простили? Хазнедар теперь будет спокойно строить свою счастливую жизнь с вашей бывшей и очень богатой женой...и возможно с вашей дочерью. --Эта девочка не моя дочь. --Почему вы так уверены? На тот момент Бихтер была вашей женой и можно предположить, что... Но Аднан не дал ему закончить его предположения и перебил: --А почему ты называешь Бихтер "очень богатой женой"? --А вы не знаете? Значит ваш зять выдал вам информацию очень дозировано. Сэлтон взял одно фото и спросил: --Вы знаете эту женщину? --Да. Это Эдже Туглу. Подруга моей сестры. --Значит подруга. Постепенно картинка вырисовывается, — задумчиво произнес Джеймс, — а вы знаете, насколько богата госпожа Туглу? --Какое мне дело до ее состояния? Я знаю о ней то, что и все. Она живет в Америке, бизнес ее процветает. Ее компания "Вертикаль СТ" имеет хорошую репутацию на строительном рынке. Да и сама госпожа Эдже удивительная женщина. Мы с ней встречались в прошлом году у сестры, много беседовали. Одним словом — деловая женщина. --А что рядом с ней делает Бихтер? Вам не интересно? Аднан удивился. И правда, этот вопрос он себе не задавал. --И что же? Сэлтон, не тяни. Если тебе есть что рассказать, то говори. У меня мало времени. --Хорошо...Я не знаю, как так получилось, но ваша жена теперь — Бихтер Туглу. Она живет в Лос-Анджелесе в доме госпожи Туглу, называет ее мама Эдже и является совладелицей компании "Вертикаль СТ" и генеральным директором "Элмас Банка", — он немного помолчал, — она очень богатая женщина, очень. И по видимому ваш зятек положил на все это глаз. Аднан, мягко говоря, был шокирован. Как такое могло случиться, он не понимал. Но то, что должен поговорить с сестрой знал точно. А еще этот Сэлтон подливает масла в огонь, который с утра горит в груди и мозгу Аднана. Прикрыв на мгновение глаза, о чем-то подумав, он снова обратился к Сэлтону: --Джеймс...ну с твоими секретами в шкафу мы как-то разобрались, правильно? Как я понимаю, остались еще тараканы в голове...давай, выпускай и их... я же тебя знаю, ты не просто так пролетел тысячи километров...вот скажи...а в чем здесь твой интерес? Тебе какое дело до всего этого. Только не надо мне рассказывать о заботе о моем добром имени и справедливости.Сэлтон усмехнулся: --Интерес говорите? Все просто...я уже вам говорил. У меня нет таких денег, чтобы вернуть вам долг. Вы человек добрый, но деньги считать умеете. И я понимаю, что если не верну вам долг, то окажусь за решеткой. Но..как я думаю, любая информация стоит денег. Видите, я вам рассказал больше, чем Бех. --Бех? Ты имеешь в виду... --Да, вашего зятя. Его у нас так называют. --Значит Бех...ну что же, это имя ему больше идет. А кстати, почему ты не любишь моего зятя? --Он мне мешает. Он, как кость в горле, как заноза в одном месте. Куда я не обращу свой взгляд — везде он, и всегда на пару шагов впереди меня. Вы знаете, какую должность он занимает? И у меня такая же. Но я к своей шел десять лет, а этот выскочка получил ее за полгода, и что самое невероятное — не через постель. С Викторией такие номера не проходят. Да и компания, где он работает, круче и больше моей. Только я обратил внимание на Бихтер, вы уж простите меня, буду откровенным до конца, а этот любовник уже рядом, томные взгляды, перешептывания, танцы, поцелуи и ...даже дочь. Он очень мне мешает. Аднан все это слушал с полуулыбкой. Он нашел слабое место этого проходимца и был доволен собой: --Если мешает — избавься от него. Сэлтон застыл. --Как избавься? Что вы имеете в виду? --Я ничего не имею в виду. Просто избавься и все. Уничтожь его. --Но как я это сделаю? Он не какой-то там слюнтяй. Вы видели его? Того Бехлюля, который год назад женился на вашей дочери нет и в помине. Этот другой — самоуверенный, наглый, злой и немного сумасшедший. Аднан даже засмеялся. Он видел, что Сэлтон страшно ненавидит Бехлюля и ревнует к нему Бихтер. "Вот оно — орудие мести. Этот влюбленный и алчный придурок и не поймет, насколько помог мне", — подумал он, но вслух сказал: Здесь ты прав. Один на один связываться с ним не советую, он тебе все кости переломает. --Это мне и без вашего предупреждения Бех обещал. --А-а-а! Так ваше противостояние уже началось? И кто же ведет в счете? — снова весело спросил Аднан. --Господин Зиягиль, здесь нет ничего смешного. --Ну хорошо, ты прав. Это я неудачно пошутил. Но зато у меня есть дельное предложение. Я прощу тебе весь твой долг, если ты расчистишь для себя дорогу к Бихтер. Уберешь все препятствия, которые, как ты говоришь, мешают. Делай все, что считаешь нужным, твои идеи и методы меня не интересуют, впрочем, как и итог. Просто избавься от ненужного...Но одно условие есть. В этой "твоей уборке" ни Бихтер, ни Бирсен не должны пострадать. Особенно ребенок — ни один волосок не должен упасть с ее головы. Хотя...Бихтер...немного боли ей не повредит. За все в жизни надо платить. Я ясно объяснил? --Да, господин Аднан. Я вас понял. Но есть вопросы, без которых я мало что смогу сделать. Нужны помощники, он ведь в Вашингтоне, а я в Лос-Анджелесе. С одной стороны это даже лучше, что я далеко. Но этим людям надо платить, а мне...ну вы понимаете. Громко вздохнув, Аднан воскликнул: --О, Аллах! С кем мне приходится иметь дело? Снова деньги...Хорошо, я дам тебе нужную сумму. Но не вздумай снова все проиграть и лишиться того, что сможешь получить, как награду в конце предприятия.--С этим у меня больше проблем нет. Я не играю. А вот на счет Беха? Насколько я должен "расчистить" дорогу? Какой результат вас бы устроил? --Любой...Не знаю, что у тебя получится, но он должен, как минимум оказаться в центре ада и это место должно казаться ему раем, в сравнении с его дальнейшей жизнью...или не жизнью. А вообще то уничтожить человека можно по разному. Его можно оболгать, без права оправдаться, можно опорочить, подставить, посадить, я имею в виду надолго посадить...ну или..., да чего только в жизни не случается. После этих слов Аднан пристально посмотрел на Сэлтона: --И еще хорошенько запомни. Не в твоих интересах афишировать нашу встречу и этот разговор. Ты сегодня же получишь деньги и немедленно улетай. Нечего тебе здесь светиться. --Хорошо. Я все понял. Тогда прощайте. Сэлтон поднялся, чтобы проводить Аднана, но тот его остановил: --Сиди, пока я не уйду. И помни — я отдаю тебе только "его"... но ребенок — не дай Аллах! из под земли достану. Запомни это. Джеймс, довольный своей идеей прилететь в Стамбул, сидел и не спеша потягивал вино, щедро оплаченное господином Зиягилем, вспоминая подробности разговора. Все складывалось, как нельзя лучше. И Бех ему помог со своим раскаянием перед дядей. Просто замечательно, что Аднан явился уже взвинченный неприятными новостями. Сэлтон был уверен в своей победе над ненавистным Хазнедаром. Для него теперь главной задачей было все правильно продумать и просчитать, найти нужных людей. Спешить в этом вопросе нельзя, так как второго шанса не будет. Он подумал о Зиягиле :"Как-то быстро он согласился на все. Может сам что-то задумал? Ведь у него было время с утра и до обеда. Было о чем подумать. Но в то же время, откуда он мог знать, о чем пойдет речь. Нет, если бы что-то хотел сделать сам, то не стал бы откровенничать" Джеймс прекрасно понимал, на что Аднан намекал словами "уничтожить Беха", но вслух это слово не произнес ни разу. "Да, хитрый лис. Ну ничего. Игра стоит свеч. На кону приз — Бихтер. Да еще и бонус - богатая Бихтер" Допив вино, сытый и довольный Сэлтон поднялся к себе в номер и заказал билет на Нью-Йорк. Аднан ехал домой. Все эти события немного выбили его из привычного рабочего ритма и нужно было отдохнуть, расслабиться и еще раз обо всем подумать, но уже на холодную голову. Еще ему не терпелось поговорить с сестрой. Но все же решил подождать, пока уедет Бехлюль. Вспомнил он и о детях. Сейчас они в поместье. Аднан понимал, что с ними нужно все спокойно обсудить и так все преподнести, чтобы они не сильно идеализировали своего старшего брата. Он не мог допустить, чтобы дети отвернулись от него. А ведь Бехлюль был так категоричен в своих угрозах. Но и Аднан был настроен решительно. Сама судьба послала ему Сэлтона. "Этот недоумок теперь будет землю рыть, чтобы уничтожить Бехлюля. Видимо, Бихтер стала его женщиной-мечтой. А противник серьезный. Он прав, Бехлюль стал другим и чего от него ожидать — неизвестно. Жаль, конечно, что дурачок не понимает, что не видать ему Бихтер, как своих ушей. Но это даже хорошо, это придаст больше злости и решительности в действиях. Пусть их противостояние продолжается" Так в мыслях и рассуждениях Аднан не заметил, как оказался дома. Устало поднялся по ступенькам, вошел в дом и остановился. В доме стояла звенящая тишина. Где-то внизу на кухне хлопотали слуги, занимаясь своими делами. Мадемуазель жила в своей квартире, дети сейчас у сестры. Ему вдруг стало жутко от этого одиночества. И если Бехлюль выполнит угрозу — то это чувство навсегда поселится и в доме, и в душе, и в сердце. Но допустить это невозможно. Снова в голове огонь, злость и ненависть к племяннику. Аднан, так и не поднявшись в комнату, выскочил из дома, сел за руль и выехал со двора. Он не хотел ждать и направился к сестре, чтобы забрать своих детей.Иначе — пустота... Машина въехала на главную аллею поместья и Аднан заметил на веранде Арсен, Бехлюля, Нихал и Бюлента. Они пили чай, разговаривали, даже смеялись. Снова горечь больно сжала сердце. "Как они могут веселиться после всего случившегося?" — грустно подумал Аднан. Бехлюль заметил машину, как только она показалась из-за поворота, и немного напрягся. Он не ожидал сегодня его приезд. Знал, что приедет для разговора с тетей, может завтра, но не сейчас. Но Аднан уже приехал и Бехлюль решил молчать, чтобы больше не поднимать больную тему. Да и что еще говорить? Он рассказал все и прощения не ждал. Арсен поднялась навстречу брату: --Добро пожаловать, дорогой. --Здравствуй, Арсен. Я приехал, чтобы забрать детей. --Аднан, я думала, что ты сегодня в холдинге. --Я был там недолго. После обеда уехал домой, а потом сюда к вам. Бюлент подошел к отцу: --Папа, мы с Нихал, наверное, завтра приедем домой. Останемся сегодня у тети. Можно? Аднан очень печально глянул на сына. Конечно, он понял, что им хочется остаться с Бехлюлем. "Что он интересно делает такого, что дети просто липнут к нему?" В своей злобе он не хотел видеть братскую любовь и привязанность. --Бюлент, мне очень плохо. Я хочу, чтобы вы были дома со мной. Дети не ожидали, что отец так открыто признается в своих душевных переживаниях. Нихал с Бюлентом переглянулись и оба посмотрели на Бехлюля. Парень только молча кивнул. Он поднялся, крепко обнял брата, похлопал его по плечу: --Все нормально, малыш. Звони. Нихал сама подошла и заглянула в глаза Бехлюля: --Не грусти, брат. Верь мне, ладно --Хорошо, милая. Как вернешься в Нью-Йорк, обязательно дай мне знать, договорились? Он ласково поцеловал ее в лоб, а потом с улыбкой взъерошил волосы. Аднан с грустью наблюдал за прощанием детей :"Почему для них ничего не изменилось сегодня?" - Но ответа на свой вопрос не находил и обратился к Арсен: --Ты приедешь к нам завтра? --Обязательно, нам нужно поговорить. --Да, нужно. Также устало он сел в машину и они уехали. Лишь когда Аднан с детьми сел в машину, Бехлюль посмотрел в их сторону и проводил взглядом, пока они не скрылись за поворотом. --Мама Арсен, я завтра улетаю в Вашингтон. Если что-то случится у вас, обязательно сообщи. Вообще, звони мне почаще, рассказывай о себе, о Бюленте. И не тяните с разводом. Сделайте все, как можно быстрее. Нихал настроена решительно и на уговоры отца не согласится, я знаю. Просто не хочется, чтобы он и ей нервы трепал. Злится на меня, а срываться будет на ней. Ей то за что это. Помоги ей, хорошо? --Не волнуйся, родной. Я все сделаю. Все как-то наладится. Ты себя не изводи, а то заболеешь. Знал же, что будет нелегко. Что уж теперь. Бехлюль обнял ее за плечи и уткнулся лицом в волосы: --Я буду скучать...спасибо тебе...спасибо за все, за поддержку, за доброту и понимание. Спасибо... --Ну что ты, мой хороший. Так говоришь, как будто прощаешься навсегда..., — голос Арсен предательски дрожал. Она уже скучала за ним, за своим взрослым сыном, которого любила и которому все прощала, как родная мать. --Я же завтра улечу...вот и прощаюсь...но не навсегда.