Глава 26. Парень из Колорадо (2/2)
— М-да, тяжелый случай, — Том покачал головой. — В общем, пакуй чемоданы, и мы отправимся в зону вне действия сети.— А как же?..
Предатель Генри и тут, вопреки моим опасениям, чуть ли не сам запрыгнул в переноску, стоило Тому только щелкнуть пальцами. Казалось, все в мире решалось по одному только его щелчку. Даже я меньше чем за четверть часа собрала чемодан со всем, что мне может понадобиться в бункере времен холодной войны. А где еще в наше время может не ловить интернет? Прости, Генри, никаких прогулок по балкону и целебного калифорнийского солнышка, только аромат плесени и противогазы.— Готова?В один момент я планирую, как проваляюсь на диване все выходные, и плачу над своей личной жизнью, в которой Том Круз (не в качестве санитара и укротителя тигров) присутствует лишь в статьях и богатом воображении журналистов, а в следующий подвергаюсь армейским сборам в неизвестность. И между нами воздушное пространство США и небольшая белокрылая ?Сесна?. Предвижу много паники, кошачьего ора, седых волос и вынужденный прыжок с парашютом, когда Тому это наконец надоест, и он выставит нас с Генри на полпути к таинственному бункеру.Не готова я от слова ни хера. Но все равно затравленно улыбаюсь и принимаю помощь Тома в погрузке на борт. Почему ему так легко удается заполучить мое согласие на что угодно?— Пристегнись, — попросил он и сам исполнил все в лучшем виде, закрепив окаменевшую от ужаса Анаис Шарпантье на сидении, — и постарайся расслабиться. Виды из окна того стоят. Как только мы покинем Калифорнию...
Прозвучало в моем ни разу не расслабленном мозгу чем-то вроде ?долетим до полярного круга, а там уж никто, кроме пингвинов, не в состоянии будет пошатнуть твое слабое психическое здоровье, Ана?. Наверное, Шейбона тоже стоит отфильтровать из своего списка чтения, на всякий случай, подумала я и тихонько хохотнула.
Маленький приступ безумия мне простили, если не сказать больше, просто проигнорировали. Том был занят поднятием железной птицы в небо, Генри вжался в переноску так, что мне показалось, будто сама переноска вжимается в меня. Бедный трусливый зайка, как я тебя понимаю. Как могла я утешала его, гладя сквозь прутья решетки, и он был даже не против, что воодушевило меня в надежде сделать из него когда-то нормального ласкового кота. Так вместе мы постепенно успокаивались, и я начала оглядываться по сторонам. Проплывающие под нами пейзажи были действительно волшебными. Стоило подняться в небо хотя бы ради окутанных голубой дымкой Скалистых гор. Не говоря уже об акрах лиственных лесов и озер.
Хочу остаться в этом бункере навечно, подумала я прежде, чем мы приземлились у небольшого ангара посреди этого прекрасного дикого нигде. Спустя два дня я действительно отдала бы многое, чтобы остаться на вилле в Колорадо.
Вокруг пестрит зеленый лес, и в нем столько оттенков этой самой зелени от мягкой полнящейся солнцем майской до глубокой синевы в тени проплывающих облаков, что просто теряешься в ощущениях. И вершины Скалистых гор, сияющие в снеговой шапке. И куда не посмотри — ни следа человека. Кроме аккуратного бревенчатого дома с каменными трубами, жить в котором одно удовольствие, это я предчувствую заблаговременно одной из тех сверхспособностей, благодаря которым меня заберут в школу профессора Тома Икс Круза.Серьезная конкуренция всем бункерами мира. В особенности тому, что в Белом доме. И если в комплекте со всей этой красотой идет еще и полное отсутствие связи с внешним миром, пожалуй, надо рвать эти связи как можно чаще. Как назло, тут же мои иллюзии о хижине на краю мира были разрушены телефонным звонком. Том быстро и деловито отвечал собеседнику, размахивая руками, а я не сдержалась от скептической улыбки.— На случай экстренной эвакуации, — пояснил он, завершив вызов.
Я посмотрела на свой смартфон. Нескольких полосочек антенны действительно хватило бы лишь, чтобы в случае чего послать в далекое цивилизованное общество короткое ?спасите наши души?.— Да кому она нужна! — отмахнулась я. — Черт, я бы съехала отсюда только в том случае, если хозяин сам выставит меня за порог. И с новым романом, если у него хватит терпения. Не знаешь, сдается ли дом на долгий срок?Пока я рассыпалась в восхищениях и планировала успешную писательскую карьеру, мой собеседник едва сдерживал смех. Никто прежде, кроме Луи, не пробуждал во мне желание отлупить его тапкой. Но время пришло. Сложив руки на груди, я наградила Тома убийственным, по крайней мере, задумка была такова, взглядом, подумывая тем временем, как бы снять ?конверсы?, не ударить в грязь лицом и сохранить всю серьезность ситуации.— Держи, — он протянул мне ключи, — осмотрись пока. Вдруг решишь, что тебе отчаянно не хватает подушек с глазами. А мы, хозяин дома, поразмыслим над условиями аренды.Вот же дуреха! Я едва не стукнула себя по лбу от досады, но доставлять Крузу еще больше удовольствия не собиралась, потому лишь отчаянно простонала себе под нос и поплелась к дому, обнимая переноску с Генри. Том в кои-то веки проявил чудеса такта и ничего не ответил, занявшись какими-то исключительно важными ангарными делами.Вопреки всем кошачьим законам территории и опасениям ветеринаров, которых Генри очевидно ни во что не ставил, он скрылся из глаз в сплетении комнат, едва я открыла клетку. Мне же напротив вполне хватило гостиной с выложенным камнем камином, огромным панорамным окном с видом на горы, зрелище, которым невозможно насытиться, и предательски мягким диваном. Стоило только сесть на него, обняв подушку, как я опомнилась уже под пледом и едва уловила последние лучи закатного солнца. И чувствовала себя на удивление хорошо. Никакой дезориентации и прочих неприятных последствий дневного сна.Russell Brand & Alec Baldwin — Can’t Fight This Feeling— Здесь, в горах темнеет раньше, — Том ответил на мой немой вопрос, обращенный к часам, которые упрямо не желали показывать больше восьми вечера.Самого Круза я нашла почти сразу за самым супергеройским занятием из всех: приготовлением ужина.
На заднем дворе уютно потрескивал костер. Сквозь приоткрытые двери доносился приятный запах фруктовых дров, но я не дала себя убаюкать всем этим безобразием.
Приоткрытые двери, полудикие коты и огромные открытые пространства плохо сочетались даже в теории. А со всей любовью моего саванны к путешествиям, он уже давно подкатывал в горах к местным пумам.— Генри! — воскликнула я и краем глаза заметила движение на кухонном острове. Пушистый засранец разомлел рядом с миской стейков, недовольно дернул ухом в ответ на резкие звуки, которые то и дело исторгала его истеричная хозяйка, и с упреком посмотрел на Тома Круза, видишь, с чем мне приходится иметь дело каждый день. От такой наглости, а еще от того, что строгий воспитатель диких животных позволил моему коту такую вольность, я моментально растеряла весь свой словарный запас и схватилась за веточку сельдерея, решив, что в данном случае правильнее зажевать все, что бы я не надумала сказать.— Нож для овощей в подставке за тобой. На случай, если захочешь помочь.Заполнить внезапные неловкие паузы я была совершенно не прочь, пускай даже стуком ножа по дощечке. Да только желание занять руки и голову сначала превосходило саму помощь. Мы то и дело неловко сталкивались посреди просторной кухни, я совершенно терялась в новой обстановке и выслушивала терпеливые объяснения Тома, благо, что запороть ничего не могла, ведь готовить основное блюдо ему не позволяла племенная честь. Мясо — прерогатива мужчин.
Казалось, будто мы опять вернулись в то постыдное утро в LAX, когда он ловил меня вместе с сумками и выслушивал безумные фанатские теории о его фильме, провалившемся в прокате. А ведь на съемках мы давно преодолели напряженность в общении. Черт, да я обжиралась на Сморгасбурге, вытирая липкие в мороженом пальцы об его платок без тени стеснения. А теперь чувствую себя так, будто пришла на свидание с парнем, который мне давно нравится, и боюсь наделать глупостей. Буду тихонько сидеть в уголке и есть салат, как трепетная лань, исходя слюной на отменно промаринованный стейк. Может, все дело в том, что теперь мы встретились на его территории и все мои сомнения вновь всплыли на поверхность?— Слишком много думаешь.Я вздрогнула и дернула на себя перечный хвостик слишком резко. Семечки рассыпались по всей столешнице. Генри приподнял голову, понюхал их и недовольно чихнул.— Так ты окончательно замучаешь несчастный перец, — он покачал головой и посмотрел на меня так, будто судьба овоща заботила его куда больше всех моих мыслей вместе взятых, глобального потепления, Греты Тунберг и голодающих стран третьего мира.— Говорит человек, который собирается отправить его на костер, — ловко, как прежде, отбила его подачу и улыбнулась.Суетность постепенно стихла, вместе с ней неизвестно куда делось стеснение и растерянность, и совместная работа потекла так же плавно, как и беседа. Ценой мира и душевного равновесия оказалась веганская инквизиция. Плевое дело!Искры от костра поднимались в небо, усыпанное звездами, будто звездопад наоборот. Была бы во мне хоть толика поэтического дара, я бы обязательно воспела эту красотищу в стихах, но, увы и ах, по части рифмоплетства я так же бездарна, как в музыке и живописи. Все, кому не посчастливилось услышать меня в караоке, уже никогда не смогут это забыть. Зрелище жуткое и жалкое одновременно. Но раз уж мы заговорили о поэзии, то отдельного панегирика заслуживает еще и гриль.— Даже не знаю, что хвалить больше: стейки или баклажаны с перцем, — принялась я за старую привычку, говорить с набитым ртом, и, облизав пальцы от томатного соуса, добавила: — Нет, овощи все-таки лучше.— Вероятно потому, что это целиком и полностью твоя заслуга.Вот не пойму, то ли я стала глуховата к иронии, то ли насытилась вкусной едой и горными пейзажами настолько, что потеряла интерес к военным действиям любого масштаба.— Это место — настоящее волшебство, — сытость порождает банальности, скажет вам любой художник и писатель.— Я приезжаю сюда каждый раз, когда происходит слишком много всего, и надо разгрузить голову. Горы очищают, а тишина помогает отсечь все лишнее. Ты тоже в этом нуждалась, и я рад, что Колорадо пошел тебе на пользу.— Кажется, будто в сравнении со всем этим величием, остальное второстепенно и неважно. Как большое панно в галерее. Оно подчиняет себе все пространство вокруг. Размещать на той же стене работы поменьше просто бессмысленно. И здесь то же. Только горы и ветер. И ты словно чистый лист.В кострище перегорали последние угли, оставляя по себе слабое красное мерцание. Самое время для откровенных разговоров, где философское общее становится личным и частным. Час не менее откровенный мыслей… и ночной прохлады, которая впивается в разнеженные калифорнийским теплом тела, заставляет вздрагивать и поеживаться.— Ночи в горах бывают холодными.Ничему не скрыться от пристального взгляда агента Итана Ханта, даже если кажется, будто он целиком и полностью поглощен нашей общей медитацией о природе.— Позволь.На спинке бревенчатой скамейки прямо за мной висел аккуратно свернутый плед. Тот самый с этническими мотивами американских индейцев, который не дал мне замерзнуть, пока я дрыхла, как суслик, на диване в гостиной. Неразлучная связь. Осталось только проследить некоторые причинно-следственные связи, что было первое плед или крепкий сон.Том наклонился вперед за пледом. Отстраняться значило бы безрассудно тратить драгоценное тепло. Позволить ему ухаживать за мной было чересчур хорошо, чтобы вспоминать о личных границах. Он сделал высокий ворот из отворота ткани и потянул за ее края, плотно укутывая меня.— Вот так, — прошептал Круз, разглаживая складки на моих плечах.Так, мысленно согласилась я, подняв голову, и коснулась щекой его щеки. Так близко, так предельно. Хорошо. Никто из нас не спешил отстраняться. Я закрыла глаза, чтобы лучше запомнить ощущения, и совсем чуть-чуть из страха оттого, что собиралась сделать. Его волосы скользнули сквозь мои онемевшие пальцы, и рука замерла на затылке. Прерывистый вдох. Мое сердце пропустило удар.— Ана?.. — Том провел рукой по моей скуле, заправил за ухо те самые непослушные кудри, из-за которых журналисты сорвались с цепи и ударились в сравнения, но мне было наплевать на все, кроме его зеленых глаз.
Ответ на вопрос, в какие бы слова он ни был обличен, был предрешен. И дело было совершенно не в моей подростковой одержимости Джеком О’Грином, над которой совсем недавно потешалась мать. А в мужчине, в которого я умудрилась влюбиться, сама того не понимая. В той постыдной встрече в аэропорту, не менее позорном спасении из бара отеля и десятке других раз, когда ему приходилось спасать меня. Но больше всего в том, что несмотря ни на что, он не считал меня ни дамзелью в беде, ни препятствием своей великой карьере, ни поводом написать песню (в зависимости от настроения и в произвольном порядке).Закрыв глаза, чтобы помешать его пронзительному взгляду прочесть слишком многое, я медленно вдохнула, позволив себе отдаться ощущениям. Магия момента, как ни банальна была моя очередная метафора, была вполне реальной. Почти материальной. А его поцелуй мягким и неторопливым. Как я себе и представляла.
Никаким искрам не сравниться с искренностью и ласковой заботой. И стоило столько раз посылать Алекса по всем известным направлениям, чтобы в итоге он одним только воспоминанием испортил всю хрупкую красоту момента. Как призрак неразрешенного дела, которому давно стоило провести сеанс экзорцизма. Что бы ни значил наш с Томом поцелуй, мне надо было объяснить Тернеру на понятном ему языке, что у нас все окончательно и бесповоротно замкнуло и кончилось.Невысказанный вопрос повис в воздухе, и я поспешила спрятаться от него, положив голову Тому на плечо.— Слишком хорошо, чтобы говорить, — ответила немного погодя, и сказанное было по большей части правдой, по крайней мере, в той части, где мы теснились под одним пледом, слишком маленьким для двоих.