Глава 25. Пациент приходит в себя (2/2)
Все вокруг теряет свою красоту, когда я не вижу блеска в твоих глазах. Твои губы, мягкие, податливые — это космос, а поцелуи цветные всполохи вселенной. Детка, я готов остановить весь мир, если только ты сойдешь со мной.Знаю, что в последнее время мало говорил о том, что чувствую к тебе. Мне плохо дается произносить некоторые вещи вслух. Но это не значит, что я стесняюсь искры, которая возникла между нами, и сделаю все, чтобы тебе было хорошо. Ничто в мире не оторвет меня от тебя. Каждый день я хочу говорить тебе ?детка, я твой, только твой? и будить поцелуями.Мне так больно, что я обманул твои ожидания, я гибну, видя, как ты плачешь и говоришь мне ?прощай? вместо приветствия. Я знаю, что облажался. Что тебе пришлось оттолкнуть меня.Я не имею права ни о чем тебя просить, но ничего не могу с собой поделать, ведь хочу слышать от тебя ?Ты мой??.Сложить пополам и разорвать, а затем еще и еще, пока не возникло соблазна перечитать его послание во второй, третий раз... пока не поверю, что каждое его слово искренне, только для меня, до этого их не успела присвоить толпа фанатов, растащить на цитаты по твиттерам и тамблерам.Схватившись за штатив для капельницы, я осторожно встала на целую ногу. Надо было избавиться от последних следов Алекса Тернера в моей жизни, причем немедля и обязательно превозмогая боль. Героически и жертвенно, как наша любовь ебаная.Один неосторожный шаг стоил мне такой адской боли, что я выкричала весь воздух из легких, упав на одно колено. Сраный рыцарь печального жанра. И когда первая волна боли отступила вместе с выступившими на глазах слезами, на смену ей пришел гнев. Давно сдерживаемый, неуправляемый, совершенно безумный. И вот это уже крик злости. На саму себя, письмо, Алекса, всю эту долбаную ситуацию, добровольной заложницей коей я стала.— Ненавижу, — прошипела сквозь зубы, чтобы не разрыдаться, и крепко схватила штатив, чтобы подняться на ноги. — Ненавижу!На полу вокруг разбросаны ошметки его признаний, если их можно таковыми считать, ведь он так и не сказал, что любит.А я — Революция с французских полотен, только вместо флага в руке кусок больничного железа.Imagine Dragons — Next to Me— Всратая любовь! — выругалась я, отшвырнув штатив. Хотелось крушить и ломать все, что попадется под руку, но под рукой, как назло, ничего не было, и приходилось неловко швыряться ругательствами: — Напыщенный себялюбивый ублюдок! Трижды проклятые чувства!
Крича и давясь слезами, я осела на пол и принялась собирать письмо Алекса по кусочкам, надеясь таким образом хоть что-то в своей жизни сохранить в целостности.— Как же больно... — всхлипнула я. — В жопу вашу любовь клепаную!— Ну вот, а я думал, у нас все еще могло получиться. Твоя девичья влюбленность, мои импозантные седины. А ты все сразу и в жопу. Кошмар!Когда Том Круз на пороге твоей больничной палаты толкает такую прочувствованную речь, тут уж впору офигеть даже без коронных ?я люблю тебя, ты дополняешь меня?. Что я на пару мгновений и сделала. Блаженные секунды тишины, когда в палату несмело заглянули две медсестры, которых Круз жестом отослал прочь. Итан Хант спасает девушку в беде. Давно не было таких сюжетов. И не будет на хрен!— Всю ее к такой-то матери до последней капли! — без жалости отрезала я и отшвырнула собранные было куски бумаги. — Вообще все туда же!— Дело дрянь, — пробормотал Том и умудрился вместить мои пространные диагнозы в два слова. — Но давай мы тебя сперва вылечим, а потом будешь посылать кого и что вздумается по всем известным направлениям. Хоть роман об этом напиши.Признаться, я даже призадумалась. Как ни крути, но ?В жопу любовь? прекрасное название с маркетинговой точки зрения. С таким названием можно продать и мемуары о том, как я неудачно встречалась с рокером, и откровенный бесталанный маразм. Тому следовало бы на этом и остановиться, я с тараканами еще минут десять обсуждала бы все плюсы и минусы нового проекта и как бы помягче сообщить о нем Финчеру. Но нет…— Позволь мне тебе помочь, — сказал он и протянул мне ладонь.— Сама себе помогу! — огрызнулась я, ударив его по руке. — Сама в это дерьмо вляпалась, самой и разбираться.
Не хочу! Не буду! Я вела себя хуже капризного ребенка, неловко поднявшись на ноги, продолжала кричать, подвывая от боли, отбиваться и ненавидеть весь мир. Может, идея с санитарами не так уж плоха?— Анаис Мари Шарпантье! — осадил меня мужчина, когда ему явно осточертело смотреть на то, как я сама себя мучу. Видимо, ему было просто невдомек, что с того злосчастного Хэллоуина я поднаторела в этом не хуже Алекса Т. И все же я подняла на него взгляд. Почти осознанный. Мари. Второе имя, данное в честь бабушки по отцовской линии. Дажемоя собственная мать забыла о его существовании, и, сказать по правде, я ее в этом не виню. Бабка была первоклассной сукой и могла довести до истерики даже Клодию. Да откуда суперагент Круз все обо мне знает? — Я сейчас возьму тебя за руку, уложу в постель и схожу за врачом. И чтобы все это время ни писка. Революции с эмансипацией будешь проводить после того, как тебя отсюда выпишут. Ясно?Свое ?херасно? я благоразумно проглотила, потому что поддерживать линию поведения воинствующей амазонки не хватило бы сил, все они вылетели в трубу вместе с криками и проклятиями.
— Я так устала, — доверилась Тому, безвольно повиснув на нем.— Все обязательно изменится к лучшему, — он крепко обнял меня за талию, помогая сохранить равновесие.
Человек прямоходящий, стоит только повредить конечность, стремится ползать, а не летать. Эволюция, выкуси, напыщенная ты сука!— Вот уж ни хера, — возразила я и разразилась слезами.— И где та блестящая умная молодая писательница, с которой я познакомился как-то в аэропорту?— Не знаю.Вышла в окно. Финита. Давай, Ана, оплачь еще и ее следом за своей личной жизнью. К удивлению недобитых остатков самоуважения, нынешней не очень блестящей и совсем не умной писательнице себя наконец-то стало жаль еще больше, чем обмудка Тернера. Аллилуйя, возрадуемся! Новыми потоками горьких слез, естественно.— Надо бы поискать ее на досуге, что думаешь?Что я умру от обезвоживания, выплакав всю доступную в организме жидкость.От тепла и заботы в его голосе было почти больно. Я совершенно отвыкла от нормальных человеческих отношений и все равно тянулась к ним. Сильнее прижавшись к мужчине, я положила голову ему на плечо. Он гладил мои волосы и позволял всласть насладиться его объятиями. И, пожалуй, лучшее из всего то, что он не думал в это время о том, как бы написать об этом песню. Даже тихие всхлипы сошли на нет, когда он поцеловал меня в макушку. Так хорошо. Почти нереально. И сказал:
— А теперь давай вернем тебя на место, пока врачи не хватились.И под ?вернем? он конечно имел в виду ?верну?, подхватив меня на руки так ловко, что я даже и не пискнула, и так же осторожно опустил на кровать навстречу постельному режиму. Поправил подушку за спиной и сел рядом, положив ладонь мне на колено.
— Давай договоримся, что ты больше не будешь ставить на уши персонал больницы. Твоя мать уже напугала их на недели вперед.— В этом я не сомневаюсь, — хмыкнула, прикрыв глаза, и усмехнулась. — Кстати, Клодия до сих пор считает меня лгуньей, потому что не верит истории про аэропорт, представляешь?— В следующий раз, когда мне выпадет честь общаться с ней, я во всем признаюсь, чтобы больше не порочить твое доброе имя.Выпадет честь? Я едва не ахнула от сего дивного эвфемизма, означающего нечто вроде ?падет неотвратимый рок?, и с восхищением уставилась на мужчину. Вот с кем в соавторстве я бы написала что-то остро сатирическое на грани фола и абсурда, как моя жизнь. Улыбка начала медленно сползать с лица, и Том тут же заметил смену настроения, добавив:
— Или же тебе наоборот не хватает в жизни порока? Гляди, какая грустная стала. Не те пошли нынче рокеры, что во времена моей молодости, — вздохнул Круз и, хитро улыбнувшись, продолжил: — Теперь я понимаю, при чем здесь Стейси Джекс. Над этим мы тоже поработаем.— Просто немыслимо! — фыркнула я, пряча лицо в ладонях.
— Кризис миновал, — подытожила доктор, встряв в наш разговор до того, как Том похерил бы все границы неловкости во всех выдуманных и реально существующих вселенных. Она остановилась в дверях и, опершись об стену, тщательно и не без удовольствия изучала своим профессиональным взглядом мистера Круза, который, вопреки всем больничным правилам, так и не слез с моей кровати. — И знаешь, беру свои слова обратно, этого можешь не выставлять. Он сам кого надо выпрет.— Что ж, — мужчина грациозно поднялся с моей постели, — не буду мешать вашим врачебным делам. Чем раньше ты поправишься, тем быстрее мы приступим к нашим.Мисс Доктор Года одарила меня похабным взглядом и нагло подмигнула Тому на прощание.
Уже к вечеру в палате дышать было нечем из-за цветов, и я, как испорченная суперзвезда, попросила у персонала больницы все их вынести с глаз долой. Букеты прислала студия, мое нынешнее и даже бывшее издательство (надеялись, что букетик решит вопрос с правами на мои книги в Англии, корыстные засранцы), охапка цветов от съемочной группы и более скромная композиция от отеля, из которого нас с Генри чуть не выперли — столько прекрасных людей в моей жизни — сплошные официальные ?надеемся, что вскоре вы будете чувствовать себя гораздо лучше, мисс Шарпантье?.
Но я все это ворчу почем зря, ведь на следующий день ко мне завалились Пол и компания. Имоджен, как всегда, отпускала шуточки на злобу дня про неудачный заход в клуб 27, на Тома мне после фееричной истерики и смотреть было страшно, а вот миллениал пинк Дэйв едва не расплакался, увидев мой больничный лук, и завел свое фирменное ?мисс Анаис?. Сэм просто сидел и наблюдал за происходящим, поглощая принесенные мне кем-то вкусняхи, которые тут же забраковала к употреблению строгий врач. Все оказалось совсем не так безнадежно, как я придумала себе вчера. Черт, да я сама готова была пустить слезу, так тронула меня их забота. Единственное, что сдерживало — внимательный испытующий взгляд мистера Круза. Не хотелось, чтобы он еще что-то там взял на карандаш и напомнил об этом в самый неподходящий момент.Сколько я не уговаривала Луи (который в порыве героизма, о котором пожалел на следующий день, после того как свел более близкое знакомство с Генри, обещал заботиться о моем коте) не тратить на меня отпуск, он все равно каждый день упрямо приходил в больницу. Как-то даже с цветами.— И ты туда же? — За последние несколько дней поток цветов так и не иссяк.— А это не тебе, — ответил он и хитро улыбнулся, отказываясь отвечать на дальнейшие расспросы.Elton John — The Bitch is BackНе иссякали и публикации в прессе. Сначала об этом заботился прекрасный Алекс, который не забывал о нашей величайшей любви из всех, даже пребывая по ту сторону Атлантики на музыкальных фестивалях. Потом в какой-то желтой газетенке появилась сенсационная новость о том, что скандально знаменитая Анаис Шарпантье была если не под кайфом, то под мухой точно, и сама во всем виновата. Я была зла. И готова рвать и метать, только мой лечащий врач опять была другого мнения, отключив доступ в сеть. Последние новости о несостоявшейся наркоманке Шарпантье я узнавала дозировано и от посетителей. Ник, кстати, когда приходил в последний раз, предложил сбежать и набить всем там в этой редакции морды. Мировой человек!Война в соцсетях между теми, кто считал, что я законченная наркоманка, как все писатели, и кто защищал мою честь и здоровый образ жизни, была в самом разгаре, когда меня выписывали. Неудивительно, что у входа в больницу прессы было столько, будто они собрались освещать торжества на Четвертое июля.— Ты точно хочешь выйти через парадный вход? — спросил меня Луи раз в пятый. За последние полчаса.— А я от кого-то прячусь? — не скрывая раздражения, спросила я, и вручила ему сумку со своими скромными пожитками.
Луи пожал плечами и открыл двери на волю, где на меня тут же набросились дикие голодные звери с камерами. Галдеж был хуже, чем на птичьем рынке. А мое раздражение тем временем начинало медленно закипать. Я одернула руку, только Луи попытался благоразумно протащить меня мимо ненасытной толпы, и замерла, рассматривая этих обезумевших стервятников, которые за неделю решили разодрать меня на куски, чтобы я больше не выбралась ни из одной больницы. Они с жадностью смотрели на меня в ответ.— Мисс Шарпантье, LA Today, сюда пожалуйста! — закричала тщедушная брюнетка в костюме ведущей теленовостей. — Скажите, а вы собираетесь продолжить дальше лечение в реабилитационной клинике?— А ваше издание выплачивать многомиллионный иск за распространение неправдивой информации?Кто следующий будет спрашивать меня о наркоте? ?Нью-Йорк Таймс? или ?Форбс?? У них тоже такое затишье в межсезонье, что и писательница средней паршивости сойдет?— Не из-за наркоты, так по психическому состоянию, — вклинился урод в дырявой футболке и ткнул мне своим телефоном прямо в лицо. — Говорят, что вы разгромили свою палату в первый день, как поступили сюда. Неплохо для пострадавшей в аварии, правда? Я Билл Кинсли из подкаста ?How’s your day, LA?, кстати.Твоя рожа просит кирпича, кстати, подумала я, гневно пощурившись.— А те же источники не говорят, что тебе надо поменьше рыться в дерьме? А то пачкаешь все, к чему прикасаешься?Луи что-то шептал мне на ухо, пытался увести в сторону, но я была зла и хотела возмездия. Хотели плохую девчонку с отвратительными манерами и привычками? Получите, сволочи!— А киска Алекса Тернера умеет царапаться, — усмехнулся хрыч в кепке Marvel из-за объектива своей зеркалки.— Не надо, Ана, — взмолился Луи, — этот парень тебя провоцирует.
Но было уже поздно. Звонкая пощечина на мгновение оглушила всех вокруг. Развернувшись на каблуках, несколько шагов прочь я сделала в полной тишине. И лишь потом на меня обрушился новый шквал вопросов и оскорблений.— Черт, а я ведь обещал доставить тебя в отель без приключений, — пробормотал Луи, догоняя меня. — Зря ты так.— Пожалуй, ты прав, — согласилась я. — Надо бы вернуться и расквасить ему нос.