Глава 17. На круги своя (2/2)
– Очень смешно, Алекс. Просто а-ха-ха-ха. А теперь, может, объяснишь, что здесь происходит?– Так все это… – он оглянулся по сторонам, обводя жестом пространство зала, – Погоди, я думал… Мне недавно на почту пришло любопытное письмо. Приглашение на книжную ярмарку. Знаешь, мне много бреда шлют, но такое… Короче, я погуглил что к чему и обнаружил тебя среди участников. Подумал, что ты наконец приняла мои извинения и готова поговорить.– Извинения? – перебила его я. – Это что-то новенькое.Все заворожено следили за нами, боясь проронить и слово и ожидая разрешения конфликта. Представители организаторов смотрели на меня щенячьими глазами и были готовы разрыдаться и пасть в ноги, лишь бы я просто замолчала. Никто не хотел терять такого гостя как Алекс Тернер.– А что я, по-твоему, делал все это время? – Алекс тоже начал выходить из себя. – Каждый гребаный раз я говорил о тебе в интервью, надеясь, что ты наконец меня услышишь.– А это был не отличный пиар?– Твою мать, Ана! Какого хера я вообще тут пытаюсь тебе что-то доказать? Если ты решила вести себя как бессердечная сука, то мне ничего не стоит закинуть гитару на плечо и свалить из этой жопы. Вещи я еще не распаковывал.Тернер демонстративно развернулся на каблуках и направился к выходу.– Алекс! – крикнула я ему вслед.
Возможно, точнее, вероятнее всего, это был просто очередной эмоциональный шантаж, он рассчитывал, что я окрикну его, как в дебильной мелодраме, и повешусь на шею, покрывая лицо поцелуями. И он был прав, я просто не могла отпустить его. Не после того как он появился вот так через столько недель и вывалил на меня все это дерьмо с извинениями. Не после того как он обозвал меня бессердечной сукой.
Я не такая. Анаис Шарпантье никогда не будет похожа на свою мать. Никогда и ни при каких обстоятельствах.– Тернер, подожди! – Я пошла ему навстречу. – Ты хотел поговорить?
– Я рассчитывал на более теплый прием, – прошептал он мне на ухо, – но можно начать и с разговоров.Разговоры закончились, так и не успев начаться. Я вела себя как наркоман в завязке, потерявший все свои жетоны трезвости. Сначала мы выпили несколько стаканов бурбона, а потом я очнулась, когда Алекс вдавил меня в дверь номера, пытаясь одновременно целовать и попасть карточкой по сканеру. Получалось дерьмово.
– Твои шорты, Ана, – его горячий шепот заводил покруче выпивки и пресловутой южной жары, – это гребаное преступление против человечества.Нетерпеливые поцелуи, его руки, беспорядочно скользящие по моему телу, я готова была бесстыдно стенать и отдаться ему прямо в коридоре, благо, остатки стыда остались в баре вместе с оплаченным счетом.– Просто заткнись и открой эту чертову дверь, – проворчала я, сражаясь с пуговицами рубашки.
Звонок лифта сообщил, что на нашем этаже вышли постояльцы, еще поворот – и нас словят на горячем. Я вырвала карточку из рук Тернера и уронила ее на пол. Классика жанра, чтоб ее. Сползая вниз по двери, Алекс ведь не сообразил отодвинуться, я краем глаза увидела, как в нашу сторону приближается целая компания студентов колледжа на каникулах. А разве у них сейчас вообще каникулы? Мне было решительно без разницы, беспокоило другое, то, что они могли нас узнать. Я быстро подняла карточку и с первого раза открыла дверь.Алекс схватил меня за руку и заволок в номер как раз вовремя, чтобы захлопнуть дверь прежде, чем ребята поравнялись с нами.
– Ана! Ты там жива? С тобой все в порядке? – следом за стуком в дверь голос Финчера вернул меня к реальности несколько часов спустя.Нехотя отлепившись от кровати, я завернулась в халат и босиком пошлепала открывать Брайану, про себя молясь, чтобы никого за дверью не оказалось. Выходить из номера совершенно не хотелось. Выйти из номера означало вновь вернуться в реальную жизнь, где хипповское Make Love Not War не прокатывает. В реальной жизни все по апокалиптик фолку: Make Love AND War. Через сколько недель, дней или часов мы вновь разругаемся в пух и прах. Сроки были лишь вопросом случая. И мне чертовски не хотелось нарываться на этот случай еще долго.– Там конец света? – спросила я, опершись о дверной косяк.– Нет, хуже. Через полчаса ты читаешь.
– Дерьмо, – проворчала я, пытаясь пальцами зачесать назад растрепанные волосы.– А твой парень сразу за тобой поет, – крикнул Финчер куда-то вглубь номера и чуть тише, чтобы его слышала только я, добавил: – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Ана.– Если бы, – прошептала я, закрывая дверь.Возможно, тогда я просто предпочитала не знать. Но уверенность в том, что я делаю что-то правильное, росла и крепла во мне с каждым днем. Алекс улетел в ЛА утром следующего дня, сославшись на то, что ему надо продолжать работу над альбомом, и взял с меня обещание, что я прилечу к нему, как только в графике появится свободное время.Мы больше не говорили о том, что произошло на Рождество, мы вообще не затрагивали тему отношений и намерений. Он не пытался рассказывать мне о своих чувствах текстами собственной группы, а мне не приходилось делать вид, что я верю каждому его слову. У каждого из нас была своя правда. У каждого из нас была своя ложь. И пока меня вполне устраивало то, что я хотела считать правдой.
Он прилетал ко мне так же часто, как и я к нему. Я слушала десятки вариаций очередной его песни и засыпала прямо на диване, он с тем же любопытством выслушивал все мои возмущения о трудностях переездов и так же засыпал на ковре в гостиной, устроившись у меня на коленях, пока я перебирала его волосы и думала о том, как завтра ускользнуть на встречу в студию.Методом проб и ошибок мы создали искусственный микроклимат, в котором наши отношения были максимально недостижимы реальному миру. Я не рассказывала ему о том, что проект ?Частности жизни? получил зеленый свет на Фабрике грез, он умалчивал обо всех трениях с группой. Я прекрасно видела, насколько он вымотан, насколько на грани, но серьезные разговоры приводили только к ссорам. Мы выбрали окольный путь. И рано или поздно он все равно приведет к конечной точке.
Главное, что не сегодня.