3 (1/1)

Внутри Канато умирают цветы, что были некой символикой его любви к матери, что он, как кажется, не в силах изменить. И эти розы странного темного оттенка фиолетового не желают оставаться без ?воды?, поэтому уходят тихо и совсем незаметно. Как и его мать.Канато смеется, заполняя непонятное чувство и цветы ядом, становясь счастливым от того, что смог ?согреть? странным пламенем свою мать, для которой последний вздох стал смертью. Но Канато считает, что этот вздох принадлежит лишь ему одному, как и вся Корделия, пусть ее тело исчезает с каждой пройденной минутой.Пусть и так, но для него она навсегда останется любимой и желанной, даже спустя столетия он не разучится ее любить, не сможет отдать всю свою любовь и внимание другому существу. И он почему-то уверен, что даже та девочка из его снов, что является соулмейтом, не сможет заполучить его небьющееся сердце, что стало принадлежать еще с детства его матери. Он не позволить этому случиться.Его печальные глаза провожают мать, пока сам Сакамаки стоит неподвижно, будто бы боясь сдвинуться с места. И пусть в них отражается пожирающее пламя, Канато видит смерть, что сбивает с толку и заставляет о многом задуматься.Последующие минуты он помнит очень смутно и просто ужасно, что не смогли навечно отпечататься в его совсем не глупой голове.Когда осознание вернулось, а странное ощущение ушло, оставив быть может его в покое навсегда, Канато сидел на полу, прислонившись спиной к такой же холодной, как и он сам, стене, обнимая по-прежнему Тедди, который позже был наполнен прахом матери. И что самое удивительное, так это то, что он прекрасно помнил этот момент с прахом. Но вот другие моменты ужасно отпечатались в голове.—?Тедди? —?тихий голос парня быстро прорезал тишину, создавая шум. —?Ты здесь… Очень хорошо…Его руки еще сильнее обнимают медведя, что, если бы был живым, давно задохнулся бы в этих крепких и любящих объятиях. Но быть может он умер бы счастливым, зная, что его так сильно любили.—?Теперь у меня остался только ты, Тедди… —?его слова были наполнены целиком одной лишь известной ему с давних пор грустью, которая, подобна воде, была такой же прозрачной. —?Что, Тедди? Та девочка? Хм, я даже и не знаю…Канато переводить свой взгляд с игрушки на восковых фигур различных девушек, что были облачены в прекрасные платья. И уголки его рта только сильнее опускаются вниз от нахлынувших воспоминаний.—?Тедди, я ждал ее очень долго, но так ее и не встретил. И не узнал имя,?— посмотрев в глаз медведя, Канато попытался объяснить своему другу почему у него только он. —?Помнишь, мама как-то обмолвилась, что я могу ее и не встретить? —?он несколько секунд помолчал, дожидаясь ответа от Тедди. —?Вдруг я уже опоздал? Она могла давно… уйти.Разговор о смерти из-за недавних событий начинал раздражать, из-за чего злость чуть ли не вырвалась на свободу. Да, она осталась внутри, но фактически давно выбралась наружу, начав сеять хаос. Такова жизнь и эмоции человека и других созданий, что имеют разум.Канато помнил свою одну детскую мечту, где он желал подружиться с девочкой из своих снов. Ему тогда казалось, что, раз они оба еще совсем дети и может даже одного возраста, они смогут стать хорошими друзьями. Сакамаки мечтал и представлял то, как они будут вместе играть, говорить о многом и… позже его стали посещать мысли, что ей обязательно надо будет посетить его подвал. И может даже стать очередной безмолвной куклой…Все эти мысли и действия появились из-за одиночества и невнимания, которое он пытался заполучить. Это и породило ненормальность.—?А может она еще даже не родилась. Может пройдет не одно столетие, прежде чем я ее увижу и смогу узнать имя девочки с медведем по имени Альбрехт.Тоска пробивается сквозь оболочку ?все хорошо?, становясь отдельной эмоцией и его проклятием.—?Нет! —?неожиданно говорит четко и серьёзно Канато, сжав в своих пальцах Тедди. —?Мне незачем ждать ее. Я больше не нуждаюсь в друге. Она опоздала.Плюшевый медведь не прерывает Канато, давая сказать то, что пришло в его голову и заполучило разум целиком. Он всего лишь наблюдатель.