Подари нам свободу (1/1)

Синяки на его теле растекались под тонкой кожей подобно тому, как неаккуратно, рваными пятнами растекалась густая гуашь по бледному, некогда чистому полотну. Донхек обводил взглядом каждую темную отметину, пока Минхен аккуратно и сосредоточенно наматывал на руки черные эластичные бинты, сидя в одних лишь спортивных штанах. По краям синяки были грязно-зелеными, где-то?— более мелкие?— уже давно желтели, но самые страшные?— практически черные, едва-едва становящиеся лилово-бордовыми,?— покрывали впалый живот и хрупкие ребра.Донхек опустил голову и осмотрел обтянутые черными бинтами руки, словно увидел их в первый раз. Периферийным зрением наблюдая за Минхеном. Как тот поднялся, и тонкая кожа натянулась на костях. Как перекатились вздувшиеся мышцы рук. Как он просунул голову в ворот футболки и скрыл рваные и бордовые узоры под черной тканью. Раздевалка была не особо маленькой, но Донхеку хватило одного шага и вытянутой руки, чтобы прикоснуться к затылку, запустить пальцы в волосы и встретиться с потемневшим взглядом Минхена через отражение в зеркале.—?Тебе не будет больно? —?спросил Донхек, опустившись подбородком на его плечо. Волосы у Минхена были мягкие и шелковистые, и перебирать их?— одно сплошное удовольствие. Другая рука скользнула ниже?— к животу. Донхек не прикоснулся, но замер напротив одного из самых темных и больших синяков.Минхен с мягкой улыбкой на губах закатил глаза.—?Донхек,?— сказал он,?— я умею, ну, хотя бы кричать, если мне невыносимо. И терпеть я тоже умею. Тебе не нужно так сильно обо мне переживать,?— и развернулся, заглянув в глаза. —?Это тебе нужно бояться,?— хихикнул он, и Донхек пропустил сквозь себя этот тихий смех. —?Я, между прочим, занимался рукопашным боем.Донхек игриво вскинул бровь.—?Хорошо,?— кивнул он. —?Посмотрим, выдержишь ли ты против наемника мафиозной семьи.В итоге Донхек три раза из трех уронил Минхена на маты. Глухой удар разнесся по пустому залу эхом. Вечернее солнце проникало в помещение через высокие, покрытые пылью окна, и падало на золотистую кожу, взмокшую у края волос. Минхен долю секунды рассматривал потолок, пытаясь наполнить легкие воздухом, и затем перевернулся на живот. У него едва заметно дрожали колени, но выглядел он все еще хорошо для человека, которого три раза прижали к твердой поверхности мата.—?Еще,?— выплюнул Минхен. Горячий пот прозрачными каплями стекал по тонкой и плавной линии его шеи.—?Ты меня не слушаешься,?— пожаловался Донхек. —?Не нужно сразу же идти с кулаками на противника. Ты должен быть хитрее,?— Донхек постучал пальцем по голове. —?И ты должен чувствовать своего противника, понимаешь?Минхен неопределенно пожал плечами.—?Бой похож на танец,?— сказал Донхек, оттолкнувшись от мягких канатов ринга. —?Это ведь тоже искусство, пусть и… не для всех. Как и в танце, ты должен знать каждое движение твоего партнера. Если же не знаешь?— догадывайся. Куда твой противник встанет, какой рукой нанесет удар, в какую сторону отступит. Многие из наемников, с которыми мне приходилось драться, следовали по одной и той же схеме?— просто их так учили. Они целятся в голову, но в последний момент уходят в сторону и наносят удар в бок, а затем сбивают с ног. С такими опасно иметь дело, но…—?Но ты сейчас так делал со мной,?— выдохнул Минхен. Болело все тело. Особенно синяки, растекшиеся под кожей. Они слабо пульсировали, как если бы через них пропустили ток.У Донхека были рыжие волосы, и в свете заходящего солнца они походили на тонкий нимб.—?В большинстве случаев именно так сражаются наемники семьи Чхве. Но в зале будут и другие. Мелкие, не такие укрепившиеся на преступной арене, еще совсем слабые, но это не значит, что наемники этих семей ничего не умеют. Я бы даже сказал,?— Донхек задумчиво коснулся подбородка,?— что в таком случае прежде всего отбираются самые способные… и самые преданные. Кто защитит кулаками или же собственным телом.Его взгляд, обращенный к солнцу, на миг, на самый крохотный миг сделался пустым. Минхену потребовалась лишь доля секунды, чтобы, вздрогнув, понять, о ком Донхек говорил. О ком же, если не о себе. Он был одним из первых. Выбранным случайно, больше подкинутым, слабым и ни на что не способным,?— просто пушечное мясо. Глупая облезлая собака, у которой из личного остались только изуродованное тело да разрушенное будущее.Но Минхен любил его. С ним было приятно. Говорить, молчать, слушать, восхищаться, наблюдать. В этом необъятно огромном мире существовал один единственный человек, с которым Минхен чувствовал себя настоящим, сбросившим все оковы, и имя у этого человека было Донхек. Все тело у него изрезано и сшито из лоскутов, перекроено и перекрыто, перестроено и разрыто, но Минхен видел за оболочкой чистую, светлую, добрую душу, и он был готов сражаться за нее до последнего вздоха.Донхек краем глаза проследил за тем, как рука Минхена опустилась на его золотистую голову и зарылась пальцами в волосах,?— а затем он весь исчез.Минхен почувствовал, как в его икры врезалась чужая сильная, почти стальная нога. Мир снова ушел из-под стоп, спина врезалась в твердый мат, выбив весь воздух из легких, а помутневший на мгновение взгляд уперся в высокий бетонный потолок.—?Правило первое: никогда не жалей своего противника,?— раздался над ухом тихий голос Донхека.Минхен вымученно застонал.—?Я думал, что первое правило: бей хотя бы для того, чтобы не продуть всухую.Его лицо появилось неожиданно. Минхен замер взглядом на его растянувшихся в улыбке пухлых вишневых губах. Он был прекрасен. До невозможности. Его темные родинки на шее и лице соединялись в причудливые созвездия. Минхен бы хотел обвести пальцем каждую звезду, а затем перенести рисунок на ночное небо, и разглядывать, разглядывать, разглядывать то, как свет в них пульсировал, и чувствовать, как рядом прижимался Донхек и как он восхищенно выдыхал в пустоту, и знать, что впереди их ждало безграничное будущее.Минхен подавился признанием, но тихие слова он все еще мог прошептать:—?Пусть я и не хорош в рукопашном бою, но я все еще полон надежды на то, что совсем скоро все это закончится.Улыбка на губах Донхека померкла. Взгляд наполнился странной серьезностью. Как Донхек сам не мог чувствовать того, что неизбежное стремительно приближалось, но впервые оно не пугало, как делало это прежде, и впервые сердце не замирало на самой верхушке американских горок, готовое в любой момент сорваться вниз?— сорваться и разбиться на миллион осколков?—?Я не знаю, как это описать,?— быстро проговорил Минхен, проведя кончиком языка по пересохшим от частого дыхания губам. Донхек внимательно проследил за каждым движением, и взгляд его все еще был полон серьезности. —?Но в груди растет ощущение, каким оно бывает незадолго до вступительных экзаменов в разгар жаркого лета?— словно бы плевать, какие трудности нам придется еще пережить, главное насытиться солнечными днями, пока не наступила осень. Ведь за осенью всегда следует холодная зима…—?Зима тоже прекрасна,?— тихо ответил Донхек. —?Она оставляет ажурные рисунки на тонком стекле, заставляет достать теплые одеяла из глубин шкафа и закутаться в них, сидя перед телевизором и выпивая ароматный глинтвейн.—?Тогда, быть может, эту зиму мы проведем вместе? Как и все остальные зимы после.Донхек охнул, и Минхен резко потянулся вперед, толкнул его в плечи, заставив упасть на тяжелый и твердый мат, и сам навис сверху, удивившись тому, каким загнанным и испуганным выглядел Донхек?— словно потерял все силы разом, хотя Минхен нисколько не будет удивлен, если узнает, что младший был способен оставить на нем синяки похуже существующих одним лишь пальцем.—?Правило второе,?— улыбнулся Минхен. —?Умей застигать противника врасплох сладкими речами.Тонкие узловатые пальцы Донхека впились в предплечья?— в то единственное, что не пульсировало в Минхене ноющей болью.—?Хорошее правило,?— прошептал Донхек. —?Но я слышал о другой его интерпретации.Врезался локтями в твердый мат, сам потянулся вперед, сильнее сжав тонкую ткань черной футболки. И накрыл губы Минхена жадным поцелуем. Выдохнув горячий воздух. Зарывшись пальцами в взмокшие волосы и заставив упасть на себя, придавив к поверхности. Если Донхеку это нравилось, Минхен это даст. Он даст ему и другое. Он скользнул широкими ладонями по изогнутой, плавной линии талии, пока не коснулся края толстовки. Донхек поцеловал шею. Провел языком по выступающим венам под горячей, соленой кожей.А уж затем заставил Минхена упасть на спину.Перекинул ногу через его тело и уселся сверху. Выпрямился в спине, пока ладонями уперся в его вздымающуюся от частого дыхания грудь. Минхен впился ногтями в бедра. Кружило голову. Легкие полнились запахом геля для душа, которым пользовался Донхек. Освежающий, чуть сладкий, изумительный. Внимательный взгляд напротив заставил поперхнуться воздухом. У Донхека радужка больше походила на золотое обручальное кольцо?— или же на ангельский нимб, каким он бывал, когда солнце мягко подсвечивало его рыжие волосы.—?Ты снова проиграл,?— хихикнул Донхек.Минхен проиграл уже тогда, когда впервые понял, что бесповоротно влюбился.—?Поцелуй меня,?— попросил он, словно это было его единственным желанием.Донхеку не потребовалось повторять дважды. Он склонился ближе. У него было свежее, мятное дыхание, щекочущее разгоряченную кожу лица. В этот раз он лишь мягко прижался, и от этого сладкого и тягучего поцелуя волнительно замерло сердце. Минхен ответил. Запутавшись пальцами в его волосах. В горле заклокотал звук?— легкий, тихий стон. Он его не сдерживал?— ни тогда, когда Донхек смыкал зубы на его шее и старательно зализывал укус, ни тогда, когда его холодные пальцы пробрались под футболку и коснулись подрагивающего живота.—?Так, стоп, ребята,?— неожиданно голос разнесся по всему пустому помещению. —?Вы собирались заниматься рукопашным боем, а не голландским штурвалом.Минхен закатил глаза. Донхек резко выпрямился в спине, но все еще продолжал сидеть сверху, и его взгляд наполнился испугом вперемешку с яростью, как если бы маленький котенок решил пойти в бой против голодного тигра.—?Что-то случилось, Лукас? —?спросил он. Минхен рассматривал его внимательное, сосредоточенное лицо, любуясь тем, как золотистая кожа натягивалась на его остром кадыке.—?Да,?— голос друга уже не казался веселым, каким он был несколько секунд назад. И он прозвучал гораздо ближе. —?Кун звонил,?— Донхек пропустил выдох. —?Нас сегодня ждут гости.***Минхен ощущал себя странно уверено, пока теплый, маленький Донхек жался к его телу, сидя на диване по правую руку. Нужно было лишь его молчаливое присутствие, чтобы Минхен чувствовал себя непобедимым. Особенно сейчас, пока тихая музыка лилась из динамиков, но не достигала второго этажа зала. Они сидели рядом, скрытые за полупрозрачным тюлем, и их сердца бились в унисон, волнительно и быстро.—?Это чертовски странный план,?— выдохнул Донхек.—?Это чертовски гениальный план,?— ответил Лукас, стоящий за его спиной. Его лицо было скрыто черной маской, и грубая ткань приглушила его спокойный голос. —?Во-первых, владелец этого клуба уже давно не в лучшем списке у полиции, во-вторых?— ваш Доен очень хороший парень, с которым приятно сотрудничать. К тому же, он действительно мастер своего дела?— вряд ли кто-то заметит подмену документов.Донхек нахмурился.—?Брось, Донхек, это все пустое,?— добавил Лукас. —?Янян следит за территорией через камеры, а Джисон стоит у лестницы?— он первым прибежит, если что-то случится. Тебе не нужно так переживать за Минхена, да, Минхен?Легко казаться сильным, когда все удивительно-странно верят в эту силу, струящуюся по венам обжигающей лавой. Минхен почувствовал на себе внимательный взгляд Донхека. Огненный блеск его глаз разлил по всему телу приятное и мягкое тепло. Когда это все закончится, был уверен Минхен, когда это все закончится, он окутает Донхека заботой и нежностью, и Донхек никогда не познает горя, так пылко и страстно его будут любить.—?Все будет хорошо,?— тихо ответил Минхен и летуче коснулся его лица, прежде чем рация на груди Лукаса разнеслась спокойным и тихим голосом Джисона.—?Они здесь.Донхек прикрыл глаза, успокоив сбившееся дыхание.Тюль колыхнулся до того, как Минхен увидел тонкие пальцы, которыми Джисон оттянул ткань в сторону. В клубе было темно, и поэтому тень за его тонким силуэтом едва различима. Но она была и она плавно скользнула внутрь. И, едко улыбнувшись, упала на диван.У него были черные волосы, темные глаза, больше похожие на обсидиан, и бледная, почти болезненно белая кожа. Совершенно не выглядел хищником. Скорее просто человеком, который знал о силе своего богатства. Минхен потянулся вперед, пока не почувствовал, как Донхек замер рядом с ним, и звук в его горле готовился вырваться диким, злобным рыком.Мужчина напротив пришел без охраны, и это заставило Минхена ему слепо довериться.—?Ты совсем не похож на главу какой-то жалкой и маленькой мафиозной семьи,?— выдохнул мужчина. Его спокойный взгляд скользнул по застывшему силуэту Донхека. —?Чего, конечно же, не скажешь о твоих людях.—?Признаться честно, вы тоже не похожи на тех господинов, с которыми мне пришлось встречаться. И уж тем более не похожи на моего покровителя.Мужчина слабо улыбнулся.—?Для меня это комплимент,?— ответил он. —?И все же мне интересно, как у тебя получилось собрать вокруг себя таких выдающихся людей?—?Возвысить какого-либо человека могут только люди, которые ему доверяют, господин Мун,?— мягко ответил Минхен. Его голос не дрожал, хотя сердце зашлось бешенным ритмом. —?Сложно заставить людей верить тебе, но еще сложнее?— сохранить в них жалкое раболепие, если за всю жизнь они познали только боль в попытках заполучить что-то, что им так давно хотелось.—?Не могу не согласиться с твоими словами,?— ответил он. —?Я не особо вливался в преступный мир, но даже до меня дошли слухи о непокорности одного из твоих снайперов. Удивительно, что ты смог его укротить, если этого не удалось сделать господину Чжону. Не удивлюсь, если в конечном счете ты окажешься той еще темной лошадкой, ведь первое впечатление о тебе действительно может быть обманчиво.Он пересел, потянулся вперед, и его взгляд наполнился блеском заинтересованности.—?Но я пришел говорить не с тобой.—?Прежде чем говорить с моими людьми,?— спокойно ответил Минхен,?— расскажите о том, для чего вы решили связаться с моей семьей.Почувствовал, как Донхек на его слова едва ощутимо вздрогнул. ?Моя семья?. Уверенности в голосе Минхена было столько, что никто и не догадывался, что все это?— и клуб, и Лукас за спиной, и вылепленная из смеси адреналина и готовности к неописуемому риску новая личность Минхена,?— все это было искусной ложью и вопиющей клеветой.—?Не думаю, что моя цель отличается от ваших,?— ответил Тэиль, упав обратно на диван. —?Пусть я и вырос едва ли не в самом эпицентре преступного мира, я все еще чувствую себя словно отторгнутым им. Мой отец считает, что я буду хорошим наследником его бизнеса. Я же,?— губ коснулась ухмылка,?— совершенно с ним не согласен. У меня красавица жена и подрастает дочь. Я не хочу, чтобы им было плохо из-за моей работы. Они достойны большего. Они должны жить в мире, где они не будут испытывать липкий страх при выходе из дома.Защищать то, что тебе было поистине дорого, требовало огромных сил. Непонятно, откуда человек мог черпать эти силы, но они словно никогда не иссякали.Минхен ради Донхека готов был пойти на любые жертвы. Притвориться холодным, расчетливым главой мафиозной семьи, столкнуться с опасностью лицом к лицу, найти слова поддержки и даже сложить голову в неравной схватке. Донхек ради Минхена готов был на большее?— он готов был разрушить собственное прошлое и на его остатках сотворить чудесное будущее.—?Мне не нужны богатства, что готов оставить мне отец,?— тихо продолжил Тэиль. —?Мне нужна моя семья. Моя жена и мой ребенок?— ни одна драгоценность мира не заменит мне их. Их благополучие и их спокойствие для меня превыше всего. И ради этого я способен предать собственного отца. Именно поэтому я пришел сюда.Донхек впервые двинулся?— всего лишь поерзал на диване, но он оказался сильнее прижат к Минхену. И это было правильно. Тэиль не обратил на их близость никакого внимания. Только на дне глаз мелькнуло понимание.—?У меня есть свой собственный отряд,?— выдохнул Тэиль. —?Люди, которые верны мне?— я проверял их преданность временем. Они пойдут за мной даже в огонь. Я хочу, чтобы они были счастливы. Я никогда не заставлял их убивать?— только охранять меня и то, что мне дорого. Но пришло время сбросить с них те оковы, что держали их рядом со мной. И пусть я никогда не смогу вытравить с их кожи уродливые метки моего отца и изменить их ужасное прошлое, я бы хотел, чтобы они стали свободными. Они этого действительно заслужили.И в следующий раз, когда его голос разнесся в маленькой, скрытой от остального мира комнате, он обращался только к Донхеку.—?Я хочу, чтобы ты руководил ими. Они помогут тебе победить. А когда победишь ты, вместе с тобой победят все угнетенные этого мира. Подари им шанс искупить свою вину. Раскаяние в их душе больше похоже на фантомную боль в отрубленной конечности?— ты никогда не сможешь от этого избавиться. Я прошу тебя?— дай им эту возможность. Они послужат тебе верой и правдой.—?Я не могу обещать им свободу,?— прохрипел Донхек, и голос его полнился сталью. —?Я даже не могу обещать, что нас всех впереди ждет светлое будущее, так как я могу нагло врать твоим людям в лицо?Тэиль мягко улыбнулся.—?Ты ведь сам понимаешь, что свободу можно чувствовать даже в тюрьме. Где угодно, лишь бы не в этом мире.И он был прав. В тюрьме, на свободе, далеко от города, в совершенно другой стране,?— где угодно дышалось легче, чем внутри преступной группировки просто потому, что внутри этой преступной группировки невозможно было даже полностью расправить легкие. Чувства нельзя испытывать?— их нужно проживать. О них нужно кричать, если они накрывают с головой, и их нельзя скрывать, если они только-только распускаются в груди хрупким бутоном.—?Ты знаешь, что будет дальше, но ты ведь все равно не отступаешь,?— сказал Тэиль. —?Тебя еще никто не сбил с пути, и смотри, к чему тебя привела эта дорога. Собрал вокруг себя лучших из лучших, так чем мои люди хуже? Направь их своей рукой, и они пойдут в любую сторону. Стань их голосом, им так надоело молчать… А мне так чертовски сильно надоел этот мир…Тэиль вывел его к ограждению второго этажа. И заставил посмотреть вниз. А они стояли там. Их было много, действительно много?— тридцать или сорок голов. И они готовы были пойти за Донхеком. За Донхеком, который был готов сражаться один, лишь бы сражаться, и который неожиданно обрел поддержку. У которого за спиной Джисон и Лукас, а главное Минхен, Минхен, Минхен,?— Донхек даже не верил, что он доживет до этого момента, но сейчас он осторожно, незаметно для самого же смотрел в свободное будущее, и оно вырисовывалось яркими красками.Все люди под ним подняли головы, а затем опустились на колени.Донхеку казалось, что то, что он переживал сейчас, не иначе как триумфом не назовешь.