Убийство не сойдет тебе с рук (1/1)

Минхен смотрел в стеклянный затылок темной машины и не видел петляющей дороги, ведущей в ад. Бледные пальцы с болью застыли на кожаном руле, нога?— на педалях. Минхен чувствовал, как волны страха жаром омывали его сокрушенное тревогой тело?— не спасало даже опущенное до упора окно.Все это только ради Донхека, сказал господин Чжон, прежде чем они вышли из его украшенного золотом и белоснежной лепниной дома и сели в разные машины. Все это только ради его безопасности, напомнил Джонни, прежде чем вложил во внутренний карман его черного пиджака пистолет. Минхена сотрясло осознанием того, что отныне биться придется только ему одному. Вложенное в карман оружие прожигало кожу на груди там, где оно соприкасалось с тонкой белоснежной рубашкой.—?Не показывай ран,?— сказал Чжон. —?Ты должен быть холоден.Ради Донхека, повторил Минхен, услышав, как оглушительно заревела машина. Ради Донхека, прошептал он в тишину и пустоту, словно долгую мантру, и посмотрел на высокое стеклянное здание, отражающее солнечный свет и мигающее красными огоньками на головокружительной высоте, прежде чем вышел из своей машины, громко хлопнув дверью.—?Познакомься,?— с улыбкой на лице сказал Чжон, запрокинув голову и ткнув пальцем непонятно в какой этаж?— сейчас было пасмурно, и густой туман скрывал последние этажи в своей грязной белизне. —?Через два месяца именно здесь пройдет аукцион.?И зачем я здесь??, хотелось вырваться из Минхена, но он укусил щеку изнутри, царапнув слизистую острым клыком и почувствовав, как рот наполнился металлическим привкусом. Зачем он сопровождал господина Чжона, зачем его закутали во все дорогое?— шелк рубашки холодил кожу; часы на запястье столь тяжелые, что Минхену казалось, будто он поднимал гири; в начищенных до блеска ботинках слабо виднелось собственное отражение,?— и зачем Джонни дал ему пистолет.О котором Чжон прекрасно знал.—?Убери,?— строго сказал он, кивнув на пиджак.Минхен сунул оружие за край ремня.—?Мне помнится, мы договаривались, что вы обучите меня стрельбе из винтовки,?— медленно сказал Минхен. Чжон был диким зверем, и с ним опасно общаться на повышенных тонах. Стеклянные двери впустили их в прохладное фойе, до которого не доходил солнечный свет, скользящий в разрывах высоких облаков.—?Это было до того, как в твои руки попало мое самое лучшее оружие,?— ответил, нажав кнопку вызова лифта.Джонни молчаливо следовал за ними, и Минхен чувствовал его внимательный взгляд затылком.—?Будет немного странно, если я буду обучать своего конкурента,?— он покачал головой, пока сердце Минхена ухнуло вниз?— и вряд ли из-за лифта, поднимающего их к небесам. Затем его лицо переменилось, словно смягчилось. —?В следующие встречи я обязательно тебя чему-нибудь научу.Краем слуха выловил классическую мелодию и прислушался к ней, пытаясь остановить набатом бьющееся сердце. Не спасал даже стоящий за спиной Джонни. Который в случае опасности будет охранять именно Минхена, иначе Донхек точно спустит с него кожу. Осознание этого ничерта не помогало. Минхен выловил в отражении зеркала лукавый взгляд Чжона. Конкурент… но в чем? Чжон искусный бизнесмен, под его рукой процветали несколько ночных клубов и строительных компаний, а по версии журналов и тех немногих интервью, которые он некогда давал, он отличный семьянин, воспитавший Ченлэ знаменитым музыкантом, взявшем не одну награду в многочисленных конкурсах.Минхен ему не ровня.У него был Донхек, а у Чжона?— целая мафиозная семья.—?Я стану твоим покровителем,?— сказал мужчина, ступив из тесного, душного лифта в узкий светлый коридор. —?Как некогда моим покровителем был Чхве.Ждал, пока Минхен выйдет к нему, а Джонни?— молчаливо, тихо, словно он был лишь тенью,?— шагнет за ним за секунду до того, как дверцы закроются, ржавые шестеренки издадут звук и лифт опустится вниз.—?Ты познакомишься с ним сегодня,?— загадочно улыбнулся Чжон.Холодный ужас застрял в горле комом. Минхен на негнущихся ногах шел за мужчиной. Оружие за спиной прожигало не только тонкую ткань рубашки, но и кожу. Никогда еще сердце не билось так?— с перебоями, быстро, громко,?— хотя Минхен попадал и не в такие ситуации. Гораздо страшнее должно было быть в узких темных переулках или в заброшенных зданиях. Но здесь коридор заканчивался залом, занимающим весь этаж. Алым бархатом на высоких спинках стульев, золотом ножей, вилок и ложек и белым шелком скатертей на столах. Тихой музыкой. Такими же тихими разговорами. Мягким смехом официантов.Здесь не было окон, и Минхен впервые ощутил, как опасно надвигались на него бетонные стены.В одном из зеркал, висящих на стенах в позолоченных рамах, разглядел свое бледное, лишенное каких-либо красок лицо. Минхен выглядел испуганным, и Чжону это не понравилось. Он схватился за локоть, больно впившись в кожу, и склонился к самому уху:—?Тебя никто не убьет,?— и, хмыкнув, добавил. —?Пока ты не покинешь этот зал.А в голове только удары церковного колокола: ?Ради Донхека, ради Донхека, ради Донхека…?Нескладный молодой официант попросил их пройти к столу. Если он и увидел испуганный взгляд, то не подал виду. Минхен его понимал. Лучше не втягиваться в мир, которого слабо касаешься, пусть только по работе. Сам Минхен увяз в этом болоте по сжимающееся от страха горло.Первым он увидел Куна, стоящего в метре от господина и скучающе разглядывающего копии известных картин, висящих на стенах зала. Они столкнулись взглядами. За спиной бесшумно передвигался Джонни. У Минхена была опора на тот пугающий случай, если его захотят убить. Нужно просто выдохнуть все напряжение. Успокоить изорванное в клочья дыхание и дрожащие пальцы. Сделать невозможное?— проникнуться тяжелой ролью. Вылепить из себя новую личность, если потребуется, и сделать ее сильной, словно закованной в стальные латы. Изобразить из себя того, кем Минхен никогда не был.Чхве был старше. Намного старше. Если в волосах Чжона совсем недавно появилась зима, у Чхве редкие волосы покрывали бледную, натянутую на череп тонкую кожу. Его желтое лицо пробороздили глубокие морщины, в глазах не осталось цвета?— прежде они могли быть насыщенного шоколадного, сейчас же больше походили на кофе с молоком. Его иссохшее, скованное старческими болезнями тело издавало сладковатый запах разложения.Чжон мог убить его одним пальцем?— и почему-то не спешил делать этого.Минхен протянул ему руку и склонился, прежде чем сел за стол.—?Ты моложе, чем я думал,?— прохрипел Чхве. —?Как я могу обращаться к тебе?—?Марк,?— выдохнул он. —?Марк Ли.Расправил плечи. Выпрямился в спине. Страх сковывал конечности. Взгляд у мужчины скользкий и липкий. Но Минхен боялся не Чхве?— живой труп ничего ему не сделает. Он боялся Чжона. В особенности его испепеляющий взгляд.Чхве улыбнулся ему натянутой кожей губ и виднеющимися прогнившими зубами. Он был страшно богат?— на узловатых пальцах сверкали украшения с бриллиантами,?— но деньги были бессильны перед смертью.—?Милый мальчик,?— прохрипел он. —?Слишком красив для такого мира…Он перевел взгляд на Чжона.—?Почему не твой сын?В зале было жарко и душно, и Минхен потянулся за бокалом воды и осушил его в несколько глотков.—?А почему я? —?ответил Чжон. —?Ты никогда не рассказывал, почему выбрал меня. Почему решил, будто именно я должен пережить все это, а не твои кровные дети.Чхве ему не ответил. Только сильнее сжал пальцы на деревянной трости в своих руках.—?Через два месяца я официально представлю Ченлэ как своего приемника,?— продолжил он и расстегнул верхние пуговицы на рубашке. По его шее стекал пот. —?Он будет хорошей заменой мне.—?Лучше, чем Донхек?Минхен застыл испугом и прострелившей сердце болью.—?Лучше,?— уверенно ответил Чжон. —?Донхек лишь пешка, которая ничего из себя не представляет.—?Так отдай его мне.—?Он мой.Минхен сам не понял, как это тихое, но железное ?он мой? вырвалось из его бледных, дрожащих губ. Он вскинул голову, вглядевшись в стеклянные глаза Чхве, и странная уверенность наполнила каждую клеточку его тела раскаленным железом. Он чуть улыбнулся, когда тихо продолжил:—?Я выкупил его. И теперь он мой.—?Да, забыл сказать,?— подхватил Чжон, ухмыльнувшись в бокал густого и темного вина. —?Я продал его Марку. Теперь Донхек не принадлежит мне.Было что-то странное в их взглядах. Что-то дрожащее, сверкающее, похожее на ток и молнию. Минхен чувствовал, как от напряжения сводило все тело и как воздух застревал в горле. Уверенность в своих словах пропала. Зато появилось четкое осознание того, что его слова вызвали смертельный шторм. Донхек нечто большее, чем просто снайпер, просто убийца и просто бывшая игрушка в руках Чжона. И Минхен должен был догадаться раньше. По одному лишь требованию Чхве отдать ему Донхека.Он хотел им обладать.—?Интересно,?— хмыкнул Чхве. —?Ты никогда не выставлял его на аукцион, никогда никому не предлагал купить, оберегал и защищал его,?— улыбнулся,?— своеобразно защищал… и спустя столько лет продал?.. Неожиданно. Чем же молодой человек,?— вязкий взгляд чуть дольше задержался на спокойном лице Минхена,?— так тебя пленил?Чжон пожал плечами.—?Я хотел избавиться от Донхека. И решил, что Минхен для этого подойдет как нельзя лучше.Минхен был втянут в тихую, спокойную, но всеразрушающую войну в тот же день, когда свежие кровавые раны, оставленные его руками, покрыли шею Донхека поверх прежней метки.И отныне он не мог из нее выбраться.—?Значит,?— голос был больше похож на голос мертвеца,?— ты решил познакомить меня с главой новой мафиозной семьи?Внутри все обледенело от беспощадной вьюги. Взгляд Чхве прожег на коже дыру. Минхен тщательно избегал смотреть ему в глаза. Но ничего не вышло, и им пришлось столкнуться подобно тому, как тяжелые снаряды сталкивались друг с другом.—?Ты думал, что это будет Донхек? —?Чжон склонился ближе, перехватив внимание старика. —?Он ведь тебе понравился с того дня, как ты его впервые увидел в моем детском доме. Тихий, незаметный, глаза вечно мокрые от слез. Возомнил себя последователем Юнга? Считаешь, что только перенесший муки может стать мучителем?—?Он убил моего сына,?— спокойно ответил Чхве, словно это не вызвало в нем никаких эмоций. Даже наоборот?— ему это нравилось. Минхена бросило в едва заметную дрожь. —?И ты сам помнишь, как это было. Сначала он попросил Доена вытащить из него всю самую сокровенную информацию. Потом он,?— стеклянный взгляд на секунду скользнул по силуэту застывшего Джонни,?— избивал его медленно и мучительно, с каждым днем ломая все больше и больше костей. И только затем Донхек приступил к нему сам. Он достал столько наркотика, сколько я не продавал за месяц. Вводил маленькими дозами, с каждым днем увеличивая количество?— ты ведь видел потом его руки? На них не было живого места. А когда у моего сына развилась зависимость, он позволил ему ощутить ломку во всех ее самых болезненных проявлениях. И через несколько дней дал ему умереть от передозировки.Улыбка у него гнилая, играющая черными дырами там, где зубы раскрошились и выпали.—?Ты ведь об этом знал, Марк? —?перевел свой безумный взгляд. К горлу подкатила обжигающая кислота. Минхен не знал, но он удивительно спокойно пожал плечами.—?Мне важно, чтобы он мог убить для меня,?— ответил он, и стальные ноты вплелись в его тихий голос. —?А что он делал до этого?— меня не волнует.Ухмылка Чхве вышла громкой.—?А ты умный мальчик.Не вырвавшееся ?жалко будет тебя убивать? тоже оказалось громким.И Минхен понял одну простую истину.Это никогда не было ради Донхека.***На светофоре несколько раз ударился лбом о кожаный руль. Просто чтобы окончательно прийти в себя. Тело все еще сотрясало от тошноты и некогда захлестнувших волн страха. Сердце до сих пор стучало в горле. Это все неправильно, думалось ему.Ты ведь убил моего последнего сына?Минхена разбила крупная дрожь, когда машина позади него громко засигналила,?— на светофоре давно сменился цвет. Минхен ехал непонятно куда. Просто видел дорогу перед собой и длинные белые линии?— и не съезжал с намеченного пути.Только куда он его приведет?Где ты закопал его тело?Голос мертвеца звучал в голове кашлем разъетых болезнью легких. Минхен долго сидел на стуле, рассматривая картину на противоположной стене, и каждый раз, когда Чхве кашлял, его белоснежный платок орошали кровавые брызги.В лесу.Минхен знал это место.На северо-западе.Он был там не один.В месте, где давно закрыты шахты и где не ходят люди.Донхек там оставил винтовку и Юту.Тот мир, что воцарился после смерти Винвина, был настолько хрупким, что мог разломиться в любую секунду.Медленно Минхен приобретал способность ясно мыслить. Что-то было не так. В словах, взглядах, действиях. В том неозвученном, что проскальзывало в их репликах. И нужно было это неозвученное выхватить из плотного полотна и пропустить сквозь себя, словно рассматривая давно известную историю чужими глазами. А в голове только покрытое кровью и мокротой: ?где мой последний сын… последний сын?. В лесу, там, где Донхек его закопал и где война ненадолго прекратилась.От волнения свело челюсть. В одной лишь рубашке и пиджаке было невероятно холодно. Пальцы выстукивали по рулю непонятную мелодию. Минхен не сразу заметил движущую за ним по пятам машину.Куда бы он ни свернул, она неизбежно преследовала его. Все стекла, кроме лобового, оказались затонированы, но Минхен не мог разглядеть лица водителя. Пришедшее на телефон сообщение заставило экран пробудиться, осветив салон собственной машины. Минхен дрожащими пальцами ввел пароль.?Это Кун?Минхен безуспешно пытался скрыться в бесконечном потоке машин.?Тебя преследует один из наших солдат?Спасать следовало не Донхека, а самого себя.?Он один из самых слабых из нас. Тебя хотят лишь проверить. Сегодня?— проверить?Пистолет за пазухой горел неконтролируемым огнем.?Надеюсь, ты знаешь, как пользоваться такой информацией?Пробирающий до мурашек страх вырвался из горла хриплым безудержным смехом. Чхве хотел убить его просто чтобы добраться до ранее недосягаемого Донхека. И Чжон об этом знал, иначе бы просто не взял с собой на сегодняшнюю встречу.—?Он знает о нас,?— сквозь смех прошептал Минхен. —?Черт, он знает…Знал, что Донхек не стерпит смерть Минхена. Знал, что будет убивать все на своем пути, не побрезгует даже друзьями, если те перейдут дорогу. Донхек терпел всю жизнь муки не для того, чтобы у него забрали то единственное, что он заслужил. Смерть Минхена изломает в нем последние остатки человека. Он уже никогда не будет прежним.Минхен запустил пальцы в волосы и вдавил ногой в педаль газа.Нужно оторваться. Уехать туда, где они будут вдвоем. Где Минхен успеет приготовиться. Где никто не заметит и где никто не пострадает. Что-то темное, безлюдное и узкое. И мертвое.И Минхен увидел.Он оставил машину на безлюдной проезжей части и сорвался в сторону дома. Пальцы обожглись холодным металлом. Врезался ногами в железные прутья и подтянулся на руках. Кто-то должен был заметить его, пробирающегося на закрытую ото всех территорию, и тогда этот чертов солдат просто не сможет открыть огонь.Но когда Минхен перемахнулся через ворота, над головой просвистела пуля.Она попала в бетон?— он раскрошился на мелкие острые осколки. Минхен врезался некогда начищенными до блеска ботинками в замерзшую землю. Удар выбил весь воздух из легких. В груди разрастался пожар. Опасно-близко взрывался воздух. В полумраке ничего не было видно, но Минхен отчаянно прорывался через заросшие кусты прямо к зданию.Врезался плечом в отсыревшее дерево старого здания. Под ногами зашуршали опавшие листья и черепица. Белесый дым вырывался из рта и застилал обзор. Пока глаза привыкали к мраку, Минхен на ощупь пробирался через коридор. Спрятаться, спрятаться… нужно спрятаться. В шкафах, под лестницей, за диван или под кроватью. Где угодно.Его нужно убить. Непонятно кого и непонятно как. Но если он покушался на жизнь Минхена, сам он едва ли стоил того, чтобы жить дальше. Минхен оправдывал это самообороной. Пока выхватывал пистолет, протиснутый между брюками и ремнем. Снял с предохранителя. Огляделся.В разбитом окне, как бродячий призрак, мелькнуло бледное лицо.Минхен уже не понимал, что собственное сердце билось так, что это походило на разрывающий тишину выстрел.Он поднялся на второй этаж рывком, пока дерево взрывалось у него под ногами, и нырнул в первую попавшуюся комнату, прижавшись спиной к двери. Все здесь напоминало о том, что некогда в этой узости жил ребенок. Потемневшие от беспощадного времени обои, ближе к полу разрисованные разноцветными маркерами. Разнесенный на части покрытый грязью плюшевый заяц с пробитым животом?— из дыры торчали внутренности. Пожелтевшие, когда-то яркие рисунки устилали пол.Пол с таким же пробитым, как и у зайца, животом.Минхен посмотрел в зияющую чернотой дыру, пытаясь понять, что под этой комнатой находилось.Выглядело как кухня?— Минхен мог судить только по той части, что виднелась через прогнившие, рухнувшие доски. Сделал шаг вперед в попытке рассмотреть силуэты мебели. Стол и стулья. Это была гостиная?— вдали бликами лунного света игрался старый дутый телевизор. Минхен поднял с пола игрушечную машинку из дерева и бросил прямо на укрытый грязной скатертью и осколками стекла стол, и в вязкой тишине дома этот звук разнесся эхом.Где бы солдат ни находился, он должен услышать это.Потребовалось прождать несколько минут, чтобы он пришел глухими, но отчетливыми звуками; тяжелые ботинки утонули в сгнивших коврах. Заскрипели половицы под тяжестью его веса. Минхен выловил его силует в мутном отражении выпуклого телевизора. Ближе, подумалось ему. Ближе…И когда он лысым затылком оказался прямо под дырой, Минхен упал на него всем весом, придавив к земле.Падение вышло неуклюжим. Словно со стороны донесся громкий крик и тихое рычание. Они врезались друг в друга локтями, коленями, всем телом. По швам затрещала дорогая одежда. Минхен не хотел его убивать. Пытался бить в голову, лишь бы лишить сознания. Так будет легче. Легче, чем достать пистолет и приставить к подбородку.Минхен пытался держаться, лишь бы не выхватить оружие. Медленно тело покидали все силы. Мужчина был намного крупнее, и руки его, обхватывающие горло, способны сломать шею. В груди от нехватки воздуха легкие сгорали дотла. Минхен кусался, смыкал зубы на коже до истошного крика, и за это солдат одним точным ударом сломал ему нос.Кровь брызнула на белоснежную рубашку.Боль пульсировала по всему лицу вместе с тем, как толчками кровь вытекала из разбитого носа. Черт с ней, с этой человечностью. В условиях дикой игры глупо оставаться одомашненным.Снятый с предохранителя пистолет уперся дулом в переносицу. Минхен много раз стрелял в людей с целью обездвижить и обезвредить, но никогда?— с целью убить. И сейчас от этого тряслись пальцы. Незнакомый мужчина замер. Даже вскинул руки. Это не поможет, подумалось Минхену.Выстрел оглушил мертвое здание.Его бы похоронить как человека. Его отправили на задание просто проверить Минхена, и Минхен эту проверку прошел. В следующий раз будет кто-то сильнее. И опаснее. Кто-то меткий, способный застрелить с высоты многоэтажного здания. Кто-то похожий на Донхека. Бороться за свою жизнь очень трудно. Особенно если это означало, что кого-то придется этой жизни лишить.Минхен не понимал того, что этот мир уже давно сошел с ума.Сплюнул сгусток крови в белоснежный покров, пробираясь через кусты к выходу. С телом нужно что-то сделать. Хотя бы убрать. Облить керосином, поднести зажигалку, заставить вспыхнуть. Пусть вместе с мертвым телом горит такое же мертвое здание. Позже, позже… Машина все еще стояла на перекрестке, никем не тронутая, хотя распахнутая дверь взывала к себе. Минхен молился, чтобы телефон все еще валялся в машине. Холодно… очень холодно. Трясло от ледяного ветра. Экран не слушался. Пришлось зажмуриться, сидя в прогреваемом теплым воздухом салоне, и унять дрожь, разбившую тело на осколки.—?Я скучал,?— выдохнул взволнованный Донхек сразу же, как только прозвучал первый гудок. —?Я так скучал, я так чертовски…—?Я знаю,?— ответил Минхен. Надо съехать на обочину, пока не было машин. Только руки до сих пор не слушались. —?Чувствовал.—?Ты в порядке?Минхен не мог сказать, когда он в последний раз чувствовал себя в порядке.—?Он?.. —?начал Донхек.—?Он не учил меня стрелять,?— Минхену сжимало горло разом навалившиеся эмоции. —?Было что-то… намного хуже.—?Что же? Не молчи.Истерика подкатила смехом. Заклокотала звуком в горле. Минхен не заметил, как начал вымученно улыбаться, и выловил свой блестящий, безумный взгляд в отражении зеркала заднего вида.—?Кажется… кажется, меня хотят убить.Донхеку потребуется время, чтобы осознать услышанное, и поэтому Минхен отложил телефон, разглядывая лицо в отражении зеркала. С разбитой губы, носа и брови сочилась густая и темная кровь, где-то уже покрывшаяся корочкой, стягивающей кожу. На скуле наливался синяк. Минхен аккуратно подвигал руками и ногами и слабо выдохнул. Не сломал. Отделался легче, чем предполагал.—?Убить? —?так тихо выдохнул, что Минхену пришлось прижать телефон к уху. —?Что… я не…—?Я все объясню чуть позже,?— он посмотрел в сторону старого здания. —?Ты только помоги мне, пожалуйста…—?Господи, где ты, я сейчас же приеду к тебе, Минхен, оставайся на месте, никуда не выходи, не подвергай жизнь опасности…—?Я в безопасности,?— ответил он, хотя сам верил в это с трудом. —?Только скажи… как избавиться от мертвого тела?Донхек застыл дыханием. Минхен слышал, как под капотом мягко журчал двигатель. Нужно было звонить Лукасу, потому что Минхен ни черта не понимал. Когда отбрасываешь мораль общества подальше от себя, сложно найти виноватого в том, что случилось. И куда сложнее воспринять себя после чертового убийства. Лукас бы его осудил. Пусть и не сразу. Это ведь статья. Донхек не сможет. Он сам рос вне рамок общества.Но Донхек должен сказать, что Минхен омерзителен. Это было бы правильно. Даже если он сам убивал десятки раз, он должен осудить. Он обязан это сделать, потому что Минхен хотел этого больше всего на свете.—?Можно… —?голос Донхека задрожал. —?Можно… в кислоту, чтобы разъело напрочь… или в воду скинуть… поджечь… я не знаю, я так быстро тебе не скажу…Минхен истерично засмеялся прямо в динамик телефона.