Помоги мне исполнить это (1/1)

?Как жаль, что ты не умер?Не умер?Разве он не умер??Я почему-то рад, что вы живы?Подобный контраст пугал не на шутку: обжигающий лед и неконтролируемое пламя. От первых слов хотелось съежиться где-то в углу, ощущая, как все внутренности покрываются тонким слоем инея. Другая же фраза изломала сознание: у Донхека внутри клубился жаркий, пугающий своей непокорностью огонь, и слова, льющиеся в уши ангельской музыкой, заставили этот огонь показать тем, кто этого не был достоин. Кто воспользуется им, осветив собственный путь, и оставит погибать, подобно сердцу Данко.Но кто рассыпал эти слова, заставив Донхека нанизать их на нити судьбы? Судя по отголоску сознания, они принадлежали разным людям. Но кому? Донхек попытался сосредоточиться, глубже проникнуть в себя и дотянуться до едва ускользающих воспоминаний. Если не ухватиться за них, то едва ли парень останется собой. Первый голос был старым, охрипшим от вечного курения и холодным, словно льды Антарктиды. Он отталкивал одним лишь своим звучанием; человек говорил так, словно ему было лень даже раскрывать рот, но при этом он желал задеть за самые слабые места. Он давил на больное, явно получая от этого садистское наслаждение. Он был влиятельным и он прекрасно знал об этом. И он умел этим пользоваться только себе во благо.Но второй голос… завораживал. Донхек прокручивал его в голове снова и снова, из раза в раз удивляясь его мелодичности и плавности, его мягкому тембру и тихому, проникновенному звучанию. И смыслу, вложенному в эти слова. Сердце зашлось быстрым ритмом, рождая в груди новое чувство… то было восхищение? благодарность? симпатия? Он не знал этого в точности, ведь он едва ли мог чувствовать что-то кроме вечного пожирающего страха и поклонения, граничащего со Стокгольмским синдромом.Кому же принадлежал этот голос? Кто из всего окружения Донхек мог быть действительно рад тому, что он, никому не нужный, остался в живых… Юта? Он бы мог радоваться этому, но он вряд ли стал бы говорить напрямую. Он видел все, просто не обо всем говорил. Джисон? Этому придурку Донхек нужен лишь для того, чтобы достичь вершины снайперского мастерства, и от этого злость вскипела в венах. Ченлэ? Но это точно не был его высокий, музыкальный голос.Так кто же? Кто? Этот голос заставил искать смысл жизни?— и Донхек, вроде как, нашел. Просто не помнил. Но нужно вспомнить. Ведь это важно, это чертовски важно. Ведь если он вспомнит?— он найдет владельца этого голоса… ведь он был ему дорог? Кем бы ни был… он явно имел огромное влияние на Донхека, куда огромнее, чем обладатель первого голоса, которому хотелось подчиняться во что бы то ни стало, но которому?— Донхек был в этом уверен как никогда прежде,?— парень подчиняться не стал.Но вокруг была одна лишь темнота. Донхек ощущал себя так, словно у него не было тела. Он что-то бесплотное и эфемерное?— одно лишь сознание. Вокруг клубилась чернота, но он смог вызволить и из этого какие-то краски. А затем и размытые сцены.Будто сквозь толщу воды, он услышал, как у кого-то перехватило дыхание. Лишь со временем понял, что он сам ошибся, от чего его?— его же, так? —?тело отреагировало шумным вздохом и долгим выдохом.Перед глазами взорвалось самое яркое воспоминание, и в этот раз раздался какой-то тихий звук, словно на экран вывели стук чужого сердца. И, судя по этому звуку, сердце попало не в привычный такт. Донхек ничего не помнил и даже не понимал того, что он этого не помнил,?— у него в голове вились только воспоминания о каждой детали собственной смерти.Яркие, наполненные злостью и ненавистью глаза Тэна. Его блеснувшее при лунном свете длинное, чуть изогнутое лезвие с изящной рукояткой. Привычная боль. Холод, пробирающий до дрожи. Обилие крови на покрытой снегом поляне, утопающей в серебре. Купол неба, словно высеченный из черного янтаря, белоснежные крохотные жемчужины и мраморный диск над головой.Донхек не мог не помнить собственное убийство. Сначала ему перерезали живот?— неглубоко, заставив скулить от дикой боли. Затем отсекли несколько пальцев?— на тот момент он уже не осознавал себя. Потом Тэн стал невероятно милосердным и добрым и позволил ему упасть на лед, разглядывая созвездия и космос. Он бил наотмашь, пытаясь вытеснить каждым ударом всю дурь?— Донхек лишь слабо улыбался, чувствуя приближение неизбежного. Но пусть приближается и пусть захватывает в свои ласковые объятия. Тэн не давал ему и секунды на передышку, от этого сознание быстро сорвалось в забытье. И лишь затем, проснувшись на поляне и увидев спокойное лицо Тэна, на дне глаз которого плескалось тихое море, Донхек?— не сразу,?— понял: сейчас настанет долгожданный конец.Пугающее своей пустотой и глубиной дуло пистолета оказалось у глаза. Донхек ничего не успел?— ни прошептать молитву, ни выдохнуть имя?— имя… какое же? —?имя, которое заменило бы всякие куплеты отпевания. Он лишь увидел, как палец Тэна соскользнул на курок?— и услышал тишину.А затем наступила смерть.Но…?Как жаль, что ты не умер?.Донхек задохнулся, ощущая, как его утратившее любой контроль тело сжало в руках ткань?— возможно, то ему лишь показалось, может, это были просто глупые галлюцинации умирающего сознания.Но затем он почувствовал нечто другое. Давление на руку?— едва заметное, но Донхеку, чье тело способно было реагировать разве что только на боль, это показалось слишком ярким прикосновением. Кто-то гладил его кожу, утратившую любую чувствительность, чуть выше запястья, но ничего не говорил.Донхек казалось, что он вовсе не умер.И голос в голове сделался громче, зазвучал набатом.?Как жаль, что ты не умер?.Жаль. Действительно жаль. Потому что он желал этого. Он стремился к смерти, наивно полагая, что это сделает его свободным. Он стремился к ней, глупо считая, что только так он поможет тем, кто был дорог ему.И он ведь получил эту смерть. Прекрасно помнил, как его сердце перестало биться. Он истекал кровью, она казалась водопадом с ее бурным и опасным потоком?— на Донхеке не было живого места, одежда пропиталась насквозь, а снег под ним окрасился в цвет ликориса. Но было кое-что еще,?— и он помнил это слишком отчетливо.Он словно… видел себя со стороны. Стоя у края леса. Его тело лежало в самом центре поляны, освещаемое серебряным лунным светом. Он казался таким же белым, как и снег за пределами бордового ареала, а, значит, пролежал слишком долго. Тэна на поляне уже не было, но были другие люди… хорошо знакомые ему. Ченлэ, Юта… Они рыдали, складываясь пополам от съедающей изнутри боли, и едва ли могли сдерживать громкие крики и долгий скулеж.Донхек хотел бы крикнуть им, что он здесь, совсем рядом, нужно только посмотреть в его сторону, но он не мог заставить голос вырваться из горла, не мог заставить голосовые связки работать так, как надо?— их у него и вовсе не было.А потом он оказался здесь. В этой темноте. И, возможно, проведет здесь огромное количество времени до самой смерти Вселенной. В тишине и спокойствии. Наедине с собой.?Я почему-то рад, что вы живы?.Но вряд ли ему позволят. Ведь голос?— второй, напоминающий церковную песнь,?— словно взывал к себе. Просил вернуться. И Донхек правда хотел вернуться лишь для того, чтобы увидеть обладателя голоса, услышать новые слова, узнать того, кто подарил ему надежду. Но он не мог сбежать, не мог уплыть, не мог выбраться из этого места. К тому же у него не было ни рук, ни ног, ни тела. У него были только мимолетные ощущения, порожденные воображением, но даже за них можно было ухватиться и выползти, и прорваться в реальный мир.И в следующий раз, когда пальцев Донхека воздушно и легко коснулась другая рука?— другая обжигающая кожа,?— парень схватился за это ощущение, сконцентрировался только на нем, заполнил им все мысли. В голову полезли воспоминания?— ночь, жар, отголоски удовольствия.Яркий белый свет неприятно бился в глаза. Донхек впервые вгляделся в потолок и, что-то недовольно промычав, закрыл глаза и нахмурился.Жар чужой кожи больше не чувствовался на руке, и на это он тоже отреагировал: сделал несколько быстрых поверхностных вздохов и раскрыл глаза, перед которыми стояла одна лишь мутная пелена. Но затем он ощутил прикосновение к щеке и удивился собственной реакции: он задохнулся. Пропустил выдох. Он заполнил этими прикосновениями?— мимолетными и почти эфемерными?— смысл своего существования.Он ничего не помнил из собственной жизни, но знал на каком-то интуитивном уровне, что того, кто касался его прямо сейчас, необходимо было защищать ценой собственной жизни.Может быть, одну жизнь Донхек уже потерял, пытаясь спасти этого человека.Рядом раздался писк, и звук показался крайне неритмичным. В этот раз лицо обхватили уже полностью, с силой надавили на щеки, приподняли голову, и Донхек увидел другого человека, но не мог сфокусировать взгляд ни на чем, кроме ярких ослепительных ламп.—?Я позову врача,?— раздался голос, тот самый голос, и щек больше ничего не касалось. Темный силуэт исчез, и Донхек сконцентрировался на звуках его шагов.Он провалился в сон, но когда в следующий раз окончательно проснулся, обладателя голоса не было рядом, а свет ламп на потолке оказался сильно приглушен. Донхек разглядывал белый цвет, сжимая в тонких пальцах ткань. В собственном теле он ощущал себя некомфортно, словно все внутренности вынули, проткнули железными спицами, смяли и зашили обратно. Донхеку, привыкшему контролировать каждую незначительную часть собственного тела, показался странным тот факт, что он чувствовал, как его пальцы свободно перебирали ткань простыней.—?Вы проснулись!Женский голос, раздавшийся неожиданно близко и в принципе неожиданно, заставил едва заметно вздрогнуть.—?Как вы чувствуете себя? —?спросила девушка и подошла ближе?— сделала три шага,?— протянула руку, тонкость которой Донхек увидел краем глаза, и коснулась его плеча.Привыкнув к свету, Донхек увидел не только потолок, но и часть выкрашенной в приятный и успокаивающий синий цвет стены.Почувствовав инородный предмет на своем лице, Донхек бездумно вскинул руку и зацепился за кислородные трубки.—?Осторожнее! Вам нельзя их снимать!Донхек со свистом втянул воздух, когда его рук снова коснулись?— и, в отличие от тех прикосновений, эти не заставили его отреагировать. Он послушно последовал за движениями девушки и повернул голову в сторону в попытке увидеть ее.Она оказалась милой. С абсолютно черными волосами и такими же глазами, глубина которых поражала. У нее были бледное лицо и легкий макияж, а также белоснежная форма медсестры.—?Можно будет снять чуть позже, когда мы будем уверены, что вы снова не заснете.Соскользнув взглядом с ее лица на окно за ее спиной, Донхек увидел кусочек шумного Сеула. Вечерело. Небо больше напоминало синяк на бледной коже. Вдалеке зажглись огни высоких зданий.—?Это хорошо, что вы проснулись сейчас,?— тихо сказала девушка. —?Совсем скоро должен появиться ваш вечерний посетитель… он каждый день приходит.Донхек было раскрыл рот, но звуки так и не вырвались из его горла; он разучился складывать буквы в слова, и это почему-то испугало его до дрожи. Но девушка, заметив его реакцию, поспешила успокоить:—?Не волнуйтесь, вам, вероятно, придется снова учиться речи и в целом нормальной жизни. Это в порядке вещей, вы месяц находились в этом состоянии и это, разумеется, сказалось на вас. Прямо сейчас вам нужно отдохнуть и, быть может, побыть с тем, кто вас вытащил буквально с того света?Донхек кивнул, прикрыв глаза,?— движение, о сложности которого парень и не задумывался в той, прошлой, жизни, оказалось ему не под силу прямо сейчас.—?Мне необходимо приподнять вас в полусидячее положение,?— мягко сказала девушка и протянула руки к кнопкам в изголовье кровати. Прошло некоторое время в тишине, прежде чем Донхек увидел голубой пол. —?Дайте мне знать, если вы почувствуете себя плохо.Донхек осторожно прислушался к собственному телу, кажущемуся ему необычайно чужим. Он понял, что чувствовал только легкое головокружение и тошноту, но и с этим он справился. Он едва заметно кивнул и уловил взглядом мягкую улыбку медсестры.—?Меня зовут Сохи,?— тихо, почти застенчиво добавила она, и Донхек удивленно посмотрел в ее красивое лицо.Сохи… Знакомое имя. Не его ли он слышал незадолго до смерти? Потому что парню казалось, будто он уже слышал это имя и, возможно, голос этой девушки. Но кем она была? И как была связана с прошлой жизнью Донхека, о которой он ни черта не помнил?Это испугало его. Едва девушка скрылась за дверью, Донхек прикрыл глаза и попытался схватиться за некоторые воспоминания; но что из них были явь, а что сон? Где правда и где ложь? Он вспомнил немногое. Вечные пытки и кровь. Это заставило его вздрогнуть от ужаса и сжать пальцами простынь под собой. Он нашел в глубине собственного сознания семью; у него их было две: для начала семья детского дома, где каждый ребенок одновременно чувствовал себя частью их маленького общества, но при этом стремился к тому, чтобы покинуть этот дом навсегда, разорвав все связи; а затем семья, состоящая из одних убийц.И Донхек был убийцей тоже.Он чуть слышно заскулил, когда перед глазами стоп-кадрами всплыли самые безжалостные из всех пытки, а так же мертвые, облитые кровью тела им же убитых людей. Это заставило кровь стынуть в венах, а дыхание сделалось поверхностным.—?Он проснулся?Голос. Донхек услышал только голос. Он стремительно распахнул глаза, высвобождаясь из почти окутавших его оков сна. Хватит с него спать. Нужно скорее вспоминать то, что он узнал, иначе… кто знал, куда его приведет эта жизнь?—?Да, да,?— кивнула Сохи и и поднялась со стула у кровати Донхека, освободив место. Донхек не помнил, когда она вернулась. —?Совсем недавно. Но он не говорит и еще слишком слаб. Потребуется несколько месяцев на реабилитацию… Не засиживайся долго, Донхеку нужен отдых.—?К нему так никто и не приходил? После новости…Голос проник в голову и доставил странное удовольствие; Донхек едва сдержался от того, чтобы замурчать. В груди росло нечто огромное, проникая в каждые сосуды и капилляры и растекаясь по всему телу необъяснимым теплом.—?Был один парень, но он быстро ушел. Представился другом. Больше никого,?— голос Сохи прозвучал дальше, чем обычно; она стояла у двери, лишь половину которой Донхек мог увидеть, и, пожав плечами, тихо ушла.Они остались вдвоем в палате. Тишина прерывалась только ритмичным писком со стороны мониторов. Под такой звук сильно хотелось уснуть, но у Донхека чуть болела голова, и он, концентрируясь на этом, держал свое сознание на поверхности и не давал сорваться обратно в темноту и пустоту.—?Привет,?— выдохнул парень, присев рядом. Донхек обернулся и напрочь забыл о том, что ему нужно было дышать; только благодаря кислородными трубкам он не упал в обморок.Потому что лицо, которое он увидел, невозможно было описать обычными словами. И голос?— голос, заливающийся в уши тягучим и сладким медом,?— заворожил настолько, что потребовал от себя повышенное внимание, и Донхек подарил это внимание, вслушавшись в каждое слово. Он бы хотел ответить, да только разучился говорить. Но с этим парнем, похоже, и не нужно было вести диалог?— он словно сам все знал, словно чувствовал каждый незаданный вопрос.—?Хотите знать мою личность, ведь так? —?мягко улыбнулся незнакомец?— хотя на самом деле Донхеку казалось, что он знал этого человека или его образ лучше себя самого. —?Иначе это выглядит немного странно, да?Донхеку пришлось кивнуть.Он не знал этого человека, он не мог ничего вспомнить о нем, но в груди расцвели цветы, когда он посмотрел в темный омут и увидел свет в конце тоннеля. Этот парень что-то значил. Он был нужен. Он сотворил немыслимое… но что? Кем он был и кем являлся для Донхека, у которого, казалось, не было никого, кроме мафиозной семьи. Донхек попытался нырнуть глубже в себя, собирая осколки картин-воспоминаний на самом дне, но и это его не спасло. Такое ощущение, что парня, сидящего перед ним, попросту не было в той, прошлой жизни. Но где же он был тогда?—?Меня предупреждали о том, что у вас может быть частичная или полная амнезия… Но я ведь и недостоин того, чтобы находиться в ваших воспоминаниях, ведь знакомы мы с вами,?— губ коснулась ухмылка,?— от силы несколько минут, проведенных в узком коридоре ночного клуба. Я спасал вашу жизнь. Но, видимо, плохо, раз уж вы не смогли справиться… Не помните? —?Донхек отрицательно мотнул головой в стороны, но взгляда с парня так и не сводил; он сфокусировался на его губах, растянутых в мягкой улыбке. —?Вы тогда еще запретили мне снимать с вас футболку и проявляли скромность даже в такой ситуации. И хладнокровность?— тоже.Донхек склонил голову к плечу и чуть нахмурился; увидев это, парень не сдержал смешок.—?Вы оказались единственным свидетелем того, что случилось в стенах клуба, поэтому… я узнал, в какой больнице вы находитесь и пришел сюда, но мне сказали, что вы так и не проснулись. Врачи говорили, что все ваши показатели были в норме, создавалось ощущение, что вы просто спали и видели сладкие сны… но мне казалось, что вы видели кошмар?— иногда вы прерывисто дышали и сжимали в руках ткань. Но даже видя этот кошмар, вы не спешили просыпаться… словно не хотели возвращаться в этот мир. А я… разузнал о вас чуть больше. Вы выросли сиротой в детском доме, а затем, вступив во взрослую жизнь, пытались найти работу и устроились барменом в том клубе… Поэтому вы были там… И… так как вы оказались одни, то я решил, что, возможно, смогу чем-то помочь. Я не знал о ваших друзьях и даже ни разу не пересекался с ними за весь тот месяц, что вы находились в коме.Донхек внимательно слушал его рассказ, разглядывая его лицо. Парень смущенно отводил глаза в сторону и ломал пальцы.—?Мне сказали, что даже если вы ?спите?, вы все равно слышите голоса… и, возможно, постоянный разговор поможет вам выбраться из этого заточения. Я не нашел никакой другой темы разговора, кроме как начать рассказывать о себе… Может быть, вы помните… Я говорил о работе, о некоторых инцидентах, которые случились со мной, о коллегах, о том, как мы проводим смены… о кофейне недалеко от участка, где я каждый раз покупаю латте и ореховый пирог… о том, как двигается дело, в котором я выступаю как собиратель информации… о том, какая моя семья, моя мама… о моих увлечениях… Мне кажется, я рассказывал вам все о себе, каждую мелочь…Донхек протянул руку?— действие далось с невероятной тяжестью, отозвалось болью в мышцах,?— и накрыл холодной ладонью чужую щеку, удивляясь мягкости кожи. Удивляясь в принципе тому, что он был способен чувствовать это.—?Вы помните? —?восхищенно выдохнул парень, на что получил легкий кивок. Донхек действительно помнил. Он, казалось, сам прожил это, сам через это прошел. —?А мое имя… имя помните?Но как его можно было забыть. Донхек улыбнулся, ощутив, как опасно натянулась кожа на потрескавшихся губах. Он проследил за действиями парня; тот прикрыл глаза и прижался к его руке, словно котенок, и выдохнул горячий воздух в ладонь. Он накрыл его руку своей и отнял от щеки, переплетая их пальцы?— жест свел с ума, и Донхек задохнулся; он оказался к такому непривыкшим.—?Минхен…Минхен ярко улыбнулся.—?Почему это делает меня таким счастливым? —?прошептал он.Он вздрогнул, развернулся, но не расцепил их руки, когда в палату без стука вошла Сохи, чуть запыхавшаяся от бега.—?Ты все еще здесь? Я же говорила, что Донхеку нужен отдых.—?Он назвал меня по имени,?— удивленно-счастливо ответил Минхен, и в глазах его заплескался солнечный свет. —?Он сказал первые слова, он… Сохи, можно мне еще немного с ним побыть? Пожалуйста?..—?К нему пришел другой посетитель,?— ответила она и открыла двери. —?Донхек умница, он делает первые шаги так быстро и это все только благодаря тебе, Минхен, но давай на сегодня обойдемся этим? Ему нужно отдохнуть.Нехотя кивнув, Минхен развернулся к нему, выловив его беспокойный взгляд. Он несколько секунд жевал нижнюю губу, прежде чем приблизился к нему и прижался горячими и сухими губами ко лбу. Кожа на тот месте, где Минхен оставил поцелуй, вспыхнула огнем.Когда они расцепили руки, в груди созрело чувство тревоги?— было странно, но такую сцену Донхек отчетливо помнил. Казалось, им уже приходилось расставаться. Каждая их встреча пролетала секундной сценой. Минхен было в жизни так мало, что Донхек хотел, чтобы он никогда не уходил от него. Но, улыбнувшись, Минхен поднялся на ноги.—?Увидимся завтра? Я приду после смены, хорошо? Дождешься меня??Я готов прождать тебя всю жизнь?, подумалось парню, но эти мысли испугали его, и он отвел взгляд, стремительно покрывшись красными пятнами, и заметно кивнул.Новое, до нынешнего времени неизвестное ему чувство ярким цветком расцвело в груди.На место Минхена упал другой человек. Донхек отреагировал на знакомое лицо слезами и судорожным дыханием; Юта потянулся к нему и приобнял, уткнувшись носом в шею. Они не двигались несколько минут, прежде чем Юта сам отстранился и улыбнулся.—?Я скучал по тебе, мелкий.От него пахло чем-то родным: порохом и клубничной жвачкой. Он был привычным настолько, что Донхек многого стоило снова не заплакать.—?Я приходил к тебе часто, боялся, что с тобой что-нибудь случится, а ты… а ты спал,?— нервно засмеялся Юта и неловко почесал затылок. —?Без тебя совсем не то, понимаешь? По тебе все скучали… кроме сам знаешь кого.И Донхек знал. Первый голос. Тот, кто сожалел о том, что он выжил. Тот, кто угнетал его столько лет?— и тот, кто, несомненно, заслужил ненависть Донхека.Сон, показавшийся сначала сказкой, быстро сменился на кошмар; на то, что раскрыло Донхеку глаза. Всю жизнь он посвятил себя заботе о других людях, всю жизнь прислуживал, прислушивался и прогибался; был тряпичной куклой в руках искусных кукловодов?— карусель, в которую Донхек попал, могла закончиться только с наступлением его смерти. Выбраться из порочного круга помогло лишь то, что он умел ошибаться. Умел делать себе хуже. Но отныне?— отныне нужно было действовать. Нужно было продумывать каждый шаг, каждую деталь.И в этот раз Донхек желал начать с того, что полностью доверится другим. Ведь он постоянно был один?— и за это поплатился собственной жизнью.Именно поэтому он раскрыл рот и заново научился строить звуки; получалось плохо и почти непонятно, но Юта ловил каждую букву.Донхек просил о малом. Всего лишь:—?Я… хочу… убить… мафию.