Неисповедимы (1/1)

Ченлэ поднял на них усталый взгляд, словно в любой момент мог заснуть. Тревога, ворочающаяся внутри, забрала все силы. Он не надеялся, что они вернутся. Он поднялся на дрожащие ноги, пока Джисон держал его за руку. Донхек правда не понимал, как ему следовало себя чувствовать прямо сейчас. Он ни в чем не виноват. Его просто в который раз принудили сорваться в темный омут.Первым в себя пришел Юта. Он весь побитый, из рваной раны на брови сочилась кровь, заливая лицо красным. Он тихо прокашлялся и сделал неуверенный шаг.—?Извините, господин Чжон. Это я виноват…—?Не нужны мне твои извинения, Юта, потому что тебе не жаль,?— процедил сквозь зубы Ченлэ. У него дрожал голос, словно еще немного — и он точно сорвется в истерику. Но этого не произошло, хотя глаза наполнились слезами. —?Вы знали, что это засада. Знали, что просто так не выберитесь. И все равно, наплевав на мои слова, пошли за ним.Винвин чуть заметно и ощутимо вздрогнул.—?Он стоит того, чтобы его спасли,?— тихо ответил Юта. —?Мы все этого стоим.—?Ты будешь идти против моего слова?Вряд ли Юта собирался пойти против него. Ченлэ не такой строгий, как его отец,?— его не за что ненавидеть. Пока что не за что.—?Никогда, господин Чжон,?— ответил Юта. —?Но если одному из членов нашей семьи грозит смерть…Ченлэ отреагировал раздраженным взглядом.—?Господин Чжон…Шаг вперед сделал Джонни. У него стекал пот по шее, скрываясь за воротом спортивной кофты, и его горячее, тяжелое дыхание было подобно разорвавшимся бомбам в тишине. В одной руке он держал арбалет, в другой?— тонкие, пропитанные смертью стрелы.—?Я понимаю ваше недоумение, ведь сам задавался таким вопросом,?— выпалил Джонни и шумно сглотнул. —?Но Винвин изъявил искреннее желание перейти в нашу семью задолго до того, как за ним пришли. Он выдал нам всю информацию про семью Чхве и не выдал ничего своей бывшей семье, когда был у них в плену. Его пытали, но он ничего не рассказал.—?Джонни,?— устало выдохнул Ченлэ и упал обратно в объятия Джисона. Он нервно потер шею, разминая ее. —?Винвин один раз уже предал свою семью. Что же не позволит ему сделать это снова?У Джонни перехватило дыхание, и он опустил взгляд в пол, становясь обратно в линию. В этот раз зашевелился Винвин. Темно-фиолетовые синяки на его лице были похожи на цветы. Во взгляде Юты отзывалась боль. Они посмотрели друг другу в глаза?— долго, непозволительно долго,?— и Ченлэ увидел все те светлые чувства, что испытывал сам. Он поменял положение, потянулся вперед, желая услышать чужую историю.—?Господин Чжон,?— начал Винвин, сделав свой голос совсем бархатным. От этого у Юты по спине побежали мурашки. —?Я хочу остаться… остаться и служить вам. Я предал свою семью?— признаюсь, это самый страшный грех в моей жизни,?— но я никогда бы не смог считать ее действительно семьей. Я появился в семье Чхве неосознанно, без желания, под влиянием страха. Меня вырастили в условиях тотального террора, и я возненавидел каждого человека… Поэтому я предал их. Но ваша семья… она другая. Вы добрее друг к другу, терпимее, и даже вы, господин Чжон, не пытаетесь показать себя страшным человеком, вы знаете свои и чужие возможности и не заставите кого-то делать что-то смертельное. Я думаю, это правильно. Вы ощущаетесь как дружная семья. И я хочу стать вашей частью…Донхек резко вскинул голову, разглядывая остальных. Доен попытался что-то добавить, Ченлэ внимательно слушал его, но смотрел отстраненно в пол и молча принимал все те прикосновения, что давал Джисон. Юта приобнял Винвина и прошептал успокаивающие слова; сквозь неразборчивый лепет Донхек уловил ?я защищу?, ?ты останешься? и ?я уйду?. Шум нарастал в голове, и Донхек устало упал в кресло, разглядывая свою винтовку и лаская ее; холодный металл чуть потеплел от кончиков пальцев.Донхек ощущал себя маленькой планетой на самом краю солнечной системы. Он чувствовал только вечный холод. Теплые обжигающие лучи не касались его замерзшего в лед тела. Донхек разучился согревать сам себя. Струящаяся в жилах зима будет царствовать очень и очень долго, пока Донхека не опустят в такую же промерзшую землю. Чтобы сердце, тронутое инеем, не окаменело до хрупкого льда, Донхеку потребовалось вытянуть из себя тонкие нити воспоминаний.Тренировки на свежем воздухе. Небо насыщенного голубого оттенка, едва ли отличается от сапфира. Знойный ветер остужает горячую кожу, покрытую тонким слоем липкого пота. Донхек старается только ради того, чтобы заслужить чужую похвалу. Тогда у него еще был смысл жизни. Тихие, от того не менее проникновенные разговоры с Ютой. Запах железа, ощущение онемения во всем теле от неудобной позы, боль в плече из-за отдачи?— Господи, как же долго он не убивал.Одно воспоминание заставило задохнуться. Яркая, заменяющая сотни солнц улыбка Минхена возрождала в нем жизнь. Он не понимал, какое сильное влияние оказывал на Донхека, слабеющего под его взглядом. Как глубоко он пустил корни, хотя ему для этого не нужно было делать ничего особенного. Только улыбнуться. Только заметить его, одинокого, почти прозрачного.И прежний мир Донхека стал похож на руины, покрытые песком и временем.Вряд ли он сможет существовать дальше без этой улыбки, чувствуя себя героиновым наркоманом. Прошло всего несколько часов, но Донхека уже ломало до хруста в позвоночнике. Хотя в реальности он даже не двигался. Только смотрел на стол перед собой, вырезанный из темного дерева. Нити, которые он пытался вытянуть, готовы были рассыпаться в руках.Вот он бежал, а под ногами взметался прах уничтоженного здания. За бетонными балками были видны яркие огни Сеула. Перед собой Донхек не видел ничего, только короткий коридор между двумя зданиями. Он забыл напрочь о собственной безопасности. Следовало остановиться и хотя бы отдышаться, став дрожащей тишиной. Прислушаться?— биение сердца, пусть и чужого, невозможно не заметить, особенно когда все здание отзывалось пустотой. Донхек долго чувствовал себя застигнутым врасплох. Неизвестные силы манили его, и Донхек оказался достаточно слабым, чтобы не послушаться.Он почувствовал, как в него врезался другой человек. Эта сцена перед глазами пронеслась быстро. Удар выбил воздух из легких; мысли?— тоже. Спиной врезался в камень. В то время как руки уже прижимали к бетону. Донхека считали убийцей, и поэтому сначала обошлись ужасно. Затем Минхен его увидел. Хватка стала уже не такой яростной. Он разжал пальцы. Что он чувствовал в этот момент? Донхек хотел бы видеть его лицо?— и в тот же миг понимал, что он бы не смог. Минхен в нем разочарован. Он видел его истекающим кровью, бледного и слабого, и видел на фоне тошнотворных больничных стен. Он рисовал образ жертвы. Увидев Донхека настоящим, таким, каким его вырастили и для чего оставили жизнь, образ разрушился. Минхен не знал, что ему следовало чувствовать. Вряд ли ярость, может, он на нее вовсе не способен. Лично Донхек не сделал ему ничего плохого. Но и относиться к нему, как прежде, он не сможет. Они враги.Они всегда будут врагами.Нити уже другие. Минхен позвал его по имени, но Донхеку показалось, что он позвал его из этой пучины. Он хотел выбраться. Он хотел снова увидеть улыбку на лице Минхена. Снова почувствовать его доброе отношение к себе. Снова посмотреть в эти темные глаза. Снова вглядываться в это лицо, пытаясь выжечь его с обратной стороны век,?— чтобы этот образ был перед глазами, даже когда они закрыты.Донхека потрясли за плечо, и он вздрогнул и сонно посмотрел на Джисона рядом с собой; тот сел на подлокотник, прижавшись боком к спинке кресла. Младший резко одернул руку, и это вина самого Донхека?— Джисон ведь всегда ждал, когда Донхек его ударит.—?Ты в порядке? —?прошептал Джисон, заглядывая в глаза, но казалось, что он и вовсе хотел пробраться в самую душу. И у него бы это получилось, правда получилось бы, но у Донхека за глазами просто не было никакой души.—?Да,?— коротко выдохнул он и обвел взглядом комнату. Они остались втроем: сам Донхек, Джисон и Джонни, все?— невероятно уставшие. Самый старший из них дремал, лежа на диване с закрытыми глазами, не ощущая жжения в костяшках пальцев.Джисон тыкнул пальцем в плечо.—?Ты уверен??Нет?,?— усмехнулся Донхек в своих мыслях, но лицо осталось каменным; не дрогнула ни одна мышца.—?Да. Где все остальные?—?Ченлэ убежал в свой кабинет,?— на имени голос задрожал. —?а Доен пошел за ним. Юта пошел собирать свои вещи, потому что он уходит из семьи…Донхек поднялся на ноги, резко и неожиданно, пугая Джисона, который сжался, стараясь стать незаметным,?— но Донхек его видел. Он навис сверху. Он не мог поверить ни одному звуку его голоса. Какие страшные слова он сейчас обронил? Это могла быть просто глупая шутка, и Донхек правда надеялся, что губы младшего дрогнут в улыбке. Но никому не было смешно. Во взгляде застыл страх.За такое своеволие господин Чжон заставил бы Донхека убить Юту.Но его нет. Есть Ченлэ, который жаждал того, чтобы все нажитое отцом развалилось; он не готов ни физически, ни морально удерживать противозаконный бизнес. Он еще совсем юн, и в голове вертелись только невозможные мысли о светлом обществе. В котором нет преступности. В котором нет мафии. В котором нет их самих.—?Уходит из семьи? —?прошептал Донхек, пытаясь не разбудить Джонни, и заглянул в глаза напротив. —?Навсегда?..—?Да? —?ответил младший, но это прозвучало больше как неуверенно заданный вопрос. —?По крайней мере, именно это он сказал…—?Да все мы уходим,?— протянул Джонни и сел на диване, зевнув и прикрыв рот кулаком.—?Мы не можем уйти,?— сказал Донхек и чуть заметно потряс головой.—?Я понимаю тебя,?— кивнул Джонни и посмотрел прямо на него. —?У меня тоже нет кого-то, к кому бы я мог вернуться. Пока что нет. У всех остальных есть хоть что-то за душой: у Доена?— братья и сестры, у Юты?— родители в Японии, у Джисона?— семья. Самая настоящая семья. А у нас с тобой, Донхек, никого. Но, в отличие от тебя, я получил образование. Я вырос не под жестоким контролем мафии. И у меня есть то, чем я смог бы заниматься, если бы все-таки покинул семью. А у тебя и этого нет. Ни семьи, ни хобби, ничего… Ты будешь долго привыкать к обычной жизни, но еще дольше?— к жизни без убийств. А может быть и не привыкнешь вовсе, и первым из нас всех хоронить мы будем именно тебя…Донхек действительно не сможет по-другому. Он привык к вечным тренировкам, к ощущению опасности, к повышенному адреналину в крови, к острому зрению, к застывшим позам и к молчанию. Со всеми этими своими привычками он ничего не сможет сделать в обычном мире. Его всю жизнь воспитывали служить мафии. Жизнь эта должна была оборваться намного раньше, но Донхек вырвал время у судьбы. Когда-нибудь она попросит вернуть долг.Прежде чем Донхек успел ответить, дверь в гостиную раскрылась, звонко ударившись о стену. В комнату влетел Ченлэ, а за ним и Доен. Оба выглядели немного потрясенными. У младшего и вовсе тряслись руки, когда он приложил их к бледному лицу.—?Джисон, можешь сбегать за Ютой и Винвином? —?мягко попросил он.Джисон сразу же исчез за дверью. Джонни заметил настроение других и чуть нахмурился, поддавшись вперед.—?Что вы придумали? —?спросил он, на что Доен только качнул головой, прикрыв глаза, и упал в кресло. Ченлэ тоже не ответил, наматывая круги по всему периметру. На третьем круге он подошел к Донхеку совсем близко.—?Доен сказал, что ты имеешь определенные связи с полицией,?— прошептал он. —?Это так?Донхек распахнул глаза и раскрыл рот, но слова не хотели вырваться с его пересохших от частого дыхания губ. Это опасно?— иметь связи с полицией, неважно какие. За них могли убить.—?Нет,?— соврал парень и почувствовал, как Ченлэ сжал его холодную ладонь.—?Я не собираюсь ругать тебя за это. Я хочу, чтобы ты нам помог… с последним желанием моего отца.Донхек ненадолго впал в ступор и не сразу нашел что ответить. А когда все-таки обрывки мыслей собрались воедино, в комнату вошли трое: Джисон бросил взгляд на соединенные руки Донхека и Ченлэ, Юта следовал за младшим с раздраженным видом, а Винвин, опустив голову, шел за ним беспрекословно.—?Все в сборе,?— тихо сказал Ченлэ, отстранившись от Донхека и встав прямо посередине комнаты. В дрожь бросило от воспоминаний: совсем недавно Ченлэ стоял перед ними в точно такой же позе, с таким же взглядом, но в черном костюме; тогда был страшный траур, но он нашел в себе силы вынести решение, о котором думал необычайно долго.—?Я прошу у вас немного внимания. Я…У него сорвался голос, и он прочистил горло, прежде чем продолжил.—?Я и Доен пришли к одному неожиданному решению. Возможно, подавляющая часть вас не знала, но мой отец прямо перед смертью наказал некоторым из вас добиться уважения у полиции. Добиться того, чтобы мы заключили с ними договор. И, немного поговорив об этом с Доеном, я пришел к такому выводу: мы заключим с ними договор. Не для того, чтобы иметь их покровительство для расцвета нелегального бизнеса отца, а для того, чтобы разгромить семью Чхве… и в конце распасться самим.На несколько секунд повисла плотная тишина. Она легла на плечи неподъемным грузом?— слишком тяжелое бремя, чтобы нести его в одиночку.Первым в себя пришел Джонни:—?Ты хочешь, чтобы полиция имела все… возможности убить сразу двух зайцев?—?Я хочу отомстить семье Чхве за отца,?— спокойно ответил Ченлэ. —?Но для этого нам необходима помощь полиции. Мы пообещаем им, что распадемся сразу же, как все закончится. У полиции появится больше опыта для устранения семей мафии, у нас?— свобода. Даже если ее сложно будет так называть. Сеул избавится от двух самых влиятельных семей мафии. У людей больше не будет страха перед завтрашним днем. Я все еще надеюсь на то, что никто не посмеет забрать наши жизни, а мы, в свою очередь,?— чужие. Это все, чего я хочу. Вы со мной?Донхек держал молчание. Никто не ответил Ченлэ, только Джисон зашевелился и подошел ближе.—?Это приказ,?— добавил господин Чжон. —?Мой первый и последний приказ.Когда ему не ответили и в этот раз, парень тихо проговорил:—?Спасибо за сотрудничество.Ракурс, профиль Ченлэ, его тихий хриплый голос и нежелание слышать отказ,?— все это напоминало Донхеку умершего господина Чжона. Даже если Ченлэ пытался не быть строгим, тяжелый взгляд не оставлял выбора. Донхек отдал много лет слепому служению. Вряд ли со смертью господина что-то изменилось. Все так же дергали за тонкие нити, заставляя играть привычную роль убийцы. Только Донхек не знал, кого он боялся больше. В Ченлэ клубилась темнота. Он еще пытался сдерживать ее, но она просачивалась наружу в те моменты, когда он смотрел Донхеку в глаза.Донхек понимал, что не вынесет встречи с Минхеном. Сердце, рухнувшее вниз, разобьется на осколки. Они вопьются в пустую оболочку, оставшуюся от некогда цельного Донхека. Слова ненависти, брошенные Минхеном, способны его убить. Сколько раз над головой он слышал свист пуль,?— и все же пули Минхена пугали сильнее всего.—?Нам конец,?— проговорил Джонни, едва Ченлэ покинул их. Он закрыл лицо руками и шумно выдохнул. Донхек оказался с ним согласен.Это только начало конца. Они ступили на неправильный путь.Кто знает, куда он их приведет.