Пришел, увидел, забрал (1/1)

Прежде чем выстрелить, Донхек собрался с мыслями. Посмотрел на мишень. Она висела ярким кругом на противоположной стене. Донхек раньше стрелял и не с такого расстояния. Но каждый раз он переживал все как в первый. Сложно было привыкнуть к винтовке — она ведь грозная, даже если красивая. Донхек пытался чувствовать ее продолжением собственных рук. Он поднял ее на уровень глаз. Врезался ею в предплечье. Металл вобрал частичку его тепла через пальцы, впивающиеся в корпус. Донхек приложился щекой. После того, как прицелился, задержал дыхание.Он так и не выстрелил. Опустил винтовку к ногам. Посмотрел внимательным взглядом на мишень. Донхек видел на ее месте окровавленного господина. Даже если она ничем его не напоминала. Донхек просто в прицеле всех видел окровавленными. Услышал звук, которого, в идеале, быть не должно. Но он был. Мягкие приближающиеся шаги. Затем — тихий, отраженный эхом от высоких стен голос:— Ченлэ не хочет менять своей позиции.Донхек даже не вздрогнул — только повернулся к Юте и заглянул ему в глаза.— Господин Чжон, — поправил парень, но почувствовал, как самого его прошибло мурашками от этих слов. Он не готов был так обращаться к Ченлэ. Даже если так правильнее. Ченлэ ведь сам не особо хотел. Ни тернового венка на голове, впивающегося в голову до выступающих яхонтовых каплей крови, ни семьи, которую он, даже если любил, готов был распустить, подобно клубку нити, ни тяжелой ноши, упавшей на плечи и придавившей к земле.Юта слабо улыбнулся. Вряд ли он сам готов был так обращаться к новому господину. Ченлэ не рождал в груди трепет и восхищение или же скрытый под кожей липкий страх. Ему не хотелось подчиняться.— Он уже несколько дней не выходит на связь. Говорит, что не хочет этого всего, — Юта запустил руки в карманы свободных штанов. — Но как мы без него? Куда? Я как-то теперь… и другой жизни и не представляю. Ты тоже. До сих пор тренируешься до изнеможения.Донхек пожал плечами, надеясь, что старший не увидит его дрожащих пальцев.— Я тоже как-то по-другому не могу.Юта понимающе кивнул.— У нас ведь… если не пистолеты в руках, то наручники на запястьях, — прошептал Юта. — Я убил слишком много, чтобы мне можно было простить. А ты и того больше.— И что ты предлагаешь? — Донхек едва заметно усмехнулся, когда столкнулся взглядами с Ютой. — Гнить в тюрьме я не собираюсь. У нас есть липовые документы. Сколько-то лет на них можно прожить.— А дальше? — перебил он.— А ты собираешься долго жить?Юта нахмурился.— Разве ты не хочешь завести семью? Связать себя узами с человеком, который будет любить тебя и которого будешь любить ты?Донхек не ответил, лишь посмотрел на винтовку под своими ногами. Он давно связал себя с ней, даже если никогда не хотел этого. Связать себя с кем-то живым… намного сложнее.— Меня учили убивать, — прошептал парень, а затем поднял тяжелый взгляд. — Учили с повязкой на глазах и в кромешной темноте попадать прямо в цель. И выживать в опасных ситуациях — тоже. Но любить, Юта, любить не учили. Поэтому я не знаю, что это такое. И не знаю, хочу этого или нет.Юта нервно улыбнулся и подошел ближе. Донхек позволял из всех только ему. Юта ласково приобнял его одной рукой — и развернул к высокой стене. На ней располагалась фреска. Где-то краска откололась, где-то просто выцвела. Но Донхек прекрасно видел то, что хотел показать ему Юта. И то, что он никогда до этого не замечал просто потому, что в зале для тренировок он мог фокусироваться лишь на винтовках.— Любовь не похожа ни на одно чувство, что ты испытывал до этого, — прошептал Юта, и Донхеку оказалась нужна одна лишь секунда, чтобы понять. — Ты испытывал радость, когда попадал в мишень; злость, когда у тебя ничего не получалось снова и снова, и ты снова и снова хватался за оружие; отчаяние, когда понимал, что задание сорвано; липкий тревожный страх перед господином. Но любовь невозможно описать лишь одним чувством. Это и тепло, разливающееся по всему телу, словно лежишь на мягкой траве под палящими лучами солнца; и чувство невесомости, словно у тебя за спиной крылья, и ты в любую секунду можешь оторваться от земли и взлететь; это и бабочки в животе, которые щекочут изнутри; это и разряды электричества, которые пронзают насквозь, когда любимая касается тебя.Донхек посмотрел на рисунок. А затем тяжело вздохнул.— Винвин?— Ты не знал, но мы с ним уже давно были знакомы, — согласился Юта. — Еще до того, как мы оказались в мафиозных семьях. Только я не знал о том, что он наш враг. А теперь, когда узнал… что же мне теперь делать? Джонни не оставил на нем живого места. Винвин никак не показал того, что он узнал меня. Но вчера мы, наконец, поговорили…Донхек спокойно ждал, когда Юта продолжит. У него заметно дрожал голос:— Я вывел его на улицу и разрешил немного пострелять. Вы, снайперы, от этого зависимы. Он стоял под деревом. Солнце ласкало его поврежденную кожу, а ветер развевал еще не до конца высохшие волосы. Шумела листва, и вместе с этим звуком был слышен его тихий смех. Он смеялся от радости оказаться на свободе. И тогда он посмотрел прямо на меня. Я понял, что упал в эту бездну без шанса выбраться. Что позволил ему засесть слишком глубоко. Сколько лет мы знакомы с ним… больше двадцати? Но я впервые понял, что, кажется, любил его всю жизнь…— И ты… ждал ответа?— Я ничего не ждал, Донхек. Спасибо ему, что позволил мне почувствовать это прежде чем я умер.Донхек заметно напрягся.— Не понимаю я тебя.Юта улыбнулся.— Подожди немного, — пообещал он. — И ты поймешь.***Упал на мраморный пол, больно ударившись затылком до черных звезд перед глазами, в которые бился яркий свет от ламп. Шумное дыхание раздавалось эхом от высоких стен. Сердце стучало не только в груди; в горле — тоже. Донхек потратил много сил на ненужные тренировки. Он ведь свободен, даже если его будущее туманно. Может касаться пальцами не только винтовки. Гитары, тонких кистей, мастерски вырезанных из камня скульптур. У Донхека никогда не было таланта к снайперскому искусству, — но он может обучиться другому.Приподнялся на локтях, чувствуя, как все тело невыносимо болело. Из всех искусств он выбрал одно из самых сложных. Ножи, короткие или длинные, — уйдут годы, прежде чем он укротит их. И все же Донхек всем сердцем хотел. Пусть даже руки тряслись. Это пока что. В первое время у Донхека тряслось все тело.Сложил ножи, разбросанные по полу, на место. Долго обрабатывал их. В абсолютной тишине выключил весь свет, слыша, как тихие шаги множатся до оглушающих, пока пересекал зал. В холле уже было не так. Донхек поднялся по лестнице с одним лишь желанием оказаться в душе. Спортивная форма — широкая футболка да темные штаны — пропиталась потом.До спальни он так и не дошел.Замер на площадке, наблюдая за странной картиной — он прежде такого никогда не видел. Два силуэта в темных одеждах. Дрожащий голос, сорванный рыданиями, Донхек узнал сразу же. Джисон пытался что-то сказать. Его внимательно слушал Ченлэ — заметно похудевший за эти дни, побледневший так, что тон его кожи практически совпадал с белой лепниной на потолке, и повзрослевший; эта аура чувствовалась даже на расстоянии.Ченлэ был сыном своего отца, и он многое мог перенять от того ненароком. Желание обладать. Потребность в контроле. Любовь к кровавым пыткам. Он уже перенял немногое: твердость в своих убеждениях, отчужденность от эмоций, это чертово спокойное выражение лица, словно сердце уже давно покрылось льдом.Он не слышал их разговора. Только уловил краем уха высокие крики Ченлэ, когда тот скрылся за дверью в свою комнату, и глухой удар о мраморный пол — это Джисон упал на колени, сгибаясь пополам от жуткой, разъедающей изнутри боли.Впервые Донхеку стало действительно жаль его. Он медленно поднялся к нему, боясь спугнуть. Джисон был больше похож на дикое животное, готовое в любой момент сорваться в сторону. К нему следовало относиться бережно. Донхек так не умел.— Пойдем, — сказал он и потянул несопротивляющегося Джисона за собой.Посадил на диван в гостиной, в которой оказалось темно, и ушел на несколько минут за стаканом воды. Джисон за это время успел немного успокоиться. Но лицо его все еще оставалось влажным от пролитых слез. ?Что же происходит в твоей жизни?? — подумал Донхек, но вслух ничего не сказал, лишь протянул в руки стакан.Так и сидели. Джисон смотрел на свои пальцы. Донхек — на ночное небо за окном. В тишине было слышно, как в горле клокотал звук — Джисон порывался что-то сказать, но так и не решился. Рядом с ним можно было спокойно существовать, особенно теперь, когда между ними не было особой разницы — оба ведь сломленные, давшие трещины, оба теряли нечто-то драгоценное, спрятанное в душе.— Донхек, — подал голос Джисон спустя долгие годы отсутствия. — Почему ты… так добр сегодня со мной?— Разве я плохо к тебе отношусь?Вопрос оказался глупым. Они вдвоем знали, что да, плохо, просто ужасно. Джисон эту ненависть чувствовал особо остро каждый раз, когда попадался старшему на глаза. Но, не зная причин, не нашел и способа противостоять этому — только старался улыбаться ярко-ярко, чтобы растопить это холодное сердце. Но за долгие годы Донхек покрылся льдом, — и только недавно начал таять.— Я видел, что ты плакал, — вздрогнул Донхек. Разорвал тишину голосом просто потому, что она давила. Джисон не заслужил такого отношения. Им нужно восхищаться, как нормальные люди восхищаются любыми гениями в разных сферах деятельности. Но Донхек мог разве что только завидовать и рождать из-за этого в себе странную ненависть. Она всегда была в его сердце. Просто сейчас ее оказалось намного меньше. Донхек увидел слабого Джисона, и осознание этой слабости родило в груди новое для него чувство, которое он никогда не ощущал до этого, — то было сострадание. — И видел, что ты и Ченлэ поссорились.Джисон вертел в длинных пальцах пустой стакан.— Я пытался вернуть ему веру в себя и собственные силы, — подал он голос спустя минуту тишины. — Но он только сказал, что хочет разрушить семью и забыть нас всех, как страшный сон. И тогда я спросил, хочет ли он забыть меня, и он ответил, что это его самое заветное желание.— Это потому что ты снайпер, так?— Это потому что я убийца.Донхек невольно вздрогнул.— Но ты еще не убивал, — возразил он, на что Джисон ехидно усмехнулся, не отвечая несколько минут. Потом, конечно же, рассыпал слова, от которых Донхек весь покрылся мурашками.— Вот именно, Донхек. Еще не убивал. Но ведь когда-нибудь настанет тот день, когда мне придется…— Не придется, — перебил Донхек. — Семья развалится, а ты быстро привыкнешь к обычной жизни. У тебя ведь… вроде семья есть, так?— Есть, — кивнул Джисон.— Не заставляй твоих родителей стыдиться тебя. Ты же знаешь, как в нашем обществе относятся к мафии.— Они не…Донхек вскинул рыжую голову. Он был больше похож на дикое животное. Донхек прислушался, — зверь бы принюхался к распространившемуся по лесу тонкому запаху грядущей смерти, — и выловил незнакомые звуки. Донхек притянул Джисона к себе, закрыв рот рукой, и на секунду заглянул ему в глаза. В них не оказалось страха, но что-то заставило Джисона вздрогнуть. Закрадывающаяся тревога. Только не за себя. Джисон выдохнул горячий воздух прямо в ладонь. ?Ченлэ?, — понял он. Донхек что-то чувствовал — внутри него долго вызревал инстинкт убийцы, — и Джисон не мог не бояться этого. Старший привык. Он — нет. Он даже не был уверен, что привыкнет после.Донхек выпустил его, поднявшись на ноги и не сводя тяжелого взгляда с двери. Мышцы застыли натянутой струной в тот момент, когда замок в двери щелкнул. Донхек приготовился к нападению. Джисона испугало то, что он оскалился. Донхек лишь казался застывшим; на деле же он весь двигался. Особенно в то мгновение, когда дверь стала медленно раскрываться.Донхек сделал шаг — он готовился сорваться к тени, скользнувшей в комнату, — но неожиданно остановился. В темноте мелькнули белоснежные волосы. Как и прижавшийся к стене силуэт. Ченлэ дышал громко, словно несколько секунд задерживал дыхание.— Ты подслушивал? — прошептал Джисон.— А вы общались? — выдохнул Ченлэ и опустился на пол.— Тогда что?Ченлэ побледнел до цвета собственных волос.— Я видел машину. Думал, что… это все несерьезно. Доен ведь часто заказывает себе еду в ночное время. Но никто не спустился, а машина все стояла на месте, пока из нее не стали выходить люди… с оружием. Они шли к черному выходу. Я не придумал ничего другого, кроме как бежать к вам.Донхек столкнулся взглядом с Джисоном.— Дома только я, ты, Доен и Ченлэ, — перечислил Джисон. — Юта уехал еще утром, Джонни несколько часов назад. И это было запланировано. Кто-то об этом точно знал. И рассказал.— Что насчет госпожи Чжон?— Мама в городе у родственников папы, — прошептал Ченлэ, так и не подняв головы.Его прервал протяжный писк.Донхек прикрыл уши. Он посмотрел на Джисона, словно пытался найти ответ. Сигнализация затихла так же резко, как и началась, оставив после себя только звенящую, дрожащую тишину.— Нам нужны пистолеты, — сказал Донхек. — И ножи, — неуверенно добавил.Ченлэ поднялся на ноги, привлекая к себе внимание, и подошел к камину. Донхек не запомнил того момента, когда его рука исчезла в темноте. На камень со звоном упали короткие ножи. Как и черные пистолеты. Рука Ченлэ оказалась вымазана в саже. В его музыкальных пальцах пистолет выглядел как изящное дополнение.— Они пришли за Винвином, — сказал Джисон. Донхек и Ченлэ одновременно вскинули головы. Говорящий только пожал плечами. — Это логично. Просто так никто не стал бы нападать на нас.— Мы потеряли господина, — напомнил Донхек. — Без него мы ослаблены. Все хотят подавить нас. Кто-то должен предупредить Доена. Я пойду в сторону Винвина.— Один ты не справишься, — покачал головой Джисон. — Их много. Мы не знаем, чем они вооружены. У них могут быть не только пистолеты и ножи.— Это опасно, — подтвердил Ченлэ, забрав у Донхека пистолет и проверив количество патронов. — Но и разделиться нам нужно. Кто-то должен предупредить Доена. Кто-то — проверить черный выход. Донхек из всех нас больше готов к убийствам, так что ему и следует отправиться к Винвину. Я могу проверить черный выход. А Джисон предупредит Доена.— Тебя могут убить, — Джисон задохнулся от возмущения.— Я тоже могу, — спокойно ответил парень. — Я же рос в семье мафии.Донхек знал, как именно он рос. Джисон долго не соглашался, — пока не услышал первый выстрел.— Только аккуратно, — прошептал он. — Если чуешь опасность…— Я знаю, Джисон. Меня не надо оберегать. Я не отец.Донхек сорвался первым. Ожидая услышать оглушающие выстрелы над головой. В коридоре звенела только тишина. Донхек знал дом как себя самого. Он спускался по лестнице, а когда не мог больше ждать, то перепрыгнул через перилла.Донхек… скучал. По этим ощущениям, когда весь заменяешься на что-то первобытное, сгорающее в груди ослепительным огнем. Существование приобретает смысл — добраться, вцепиться в глотку и вырвать кусок мяса. Тело перестает подчиняться разуму, — только животным инстинктам, которые Донхек очень и очень долго учился распознавать.Он прижался спиной к бетонной стене, чувствуя, как дрожали колени. Не только от адреналина, но от липкого страха тоже. Он ведь знал, что мог просто не выбраться. Что за дверью его мог ждать не только Винвин. Пальцы застыли на пистолете; Донхек отдал много лет на то, чтобы оружие никогда не дрожало в его руках. Даже если это пистолет, который он так и не смог до конца приручить. Он не слышал ничего, словно там, за этой дверью, никого не было.Донхек толкнул плечом тяжелую дверь. Она врезалась в бетонную стену. Сейчас Донхек как никогда прежде готовился услышать выстрел, — но тот не произошел. Чернота застилала обзор. Он обвел взглядом помещение. Пистолетом — тоже. Щелкнул выключателем; единственная лампа под потолком вмиг осветила малую часть. Но и этого оказалось достаточно.Винвина нигде не было.Как и всех остальных. На полу оказались разбросаны веревки, больше похожие на длинных змей. Опрокинутый стул валялся у дальней стены. Больше они ничего не потревожили. Донхек сделал шаг вперед, вместе с этим шагом выдыхая всего себя. Он присел и протянул руку к веревкам, словно они могли что-либо рассказать. Тихий голос Джисон отразился от стен эхом:— Донхек!Он его таким и нашел.— Донхек, — менее уверенно. — Их нет.Винвина тоже. Свитые веревки таили в себе секрет, и Донхек правда хотел этот секрет распутать. Он потянул веревки, одну за другой, развязывая узлы, накладывая друг на друга. Пока между ними не померещился светлый клочок бумаги. Донхек бережно сжал его, словно боялся потерять.— Что это? — Донхек не понял, о чем именно спрашивал Джисон. Прежде он никогда не бывал в этой комнате. Прибитые друг к другу доски вызывали странную тревогу, как и никогда не сходящие с пола выцветшие следы крови.Донхек развернул шелестящую бумагу, ожидая увидеть что угодно, но не схему строения неизвестного здания с ярким красным крестом поверх спортивного зала. Джисон выхватил лист из его рук и принялся рассматривать, долго и внимательно, пока не вскинул голову и не протянул схему обратно.— Они хотят, чтобы мы последовали за ними.