Контраст (1/1)

Он не помнил как проснулся. Не помнил как болело все тело и как медсестра перебинтовывала руку медленно и аккуратно, опасаясь того, что наложенные швы разойдутся, а кровь хлынет сплошным потоком. Он осознал себя только когда это уже прошло, но не осталось в памяти. Донхек смотрел на тошнотворные стены перед собой, прокручивая в голове недавние события. И все еще не мог избавиться от ощущения, словно он до сих пор спал.Он помнил яркое пламя, пожирающее и поглощающее все на своем пути. Луну на черном небосводе. Тянущее чувство в груди — Донхек убил невиновного, и собственная совесть не хотела с этим мириться. Но это того стоило. За полупрозрачными дверьми вскоре должен был появиться знакомый силуэт. Должен был сказать о том, какой Донхек хороший и как много он заслуживает. У Донхека появится разом много сил. Он будет трудиться без отдыха, надеясь достичь новых вершин, — нужно только услышать заветные слова.— Как жаль, что ты не умер.Донхек вздрогнул от прорезавшего тишину голоса. Поднял голову, столкнувшись с недовольным взглядом господина Чжона. Тот прошел в одиночную палату и швырнул в парня тяжелую папку. Она врезалась прямо в живот, чуть позже непременно оставив после себя темно-лиловые синяки. Но не страшно. Сейчас весь Донхек — один сплошной синяк.— Но я ведь все сделал так, как того просили вы, — прохрипел Донхек и уставился в чужую спину. Поперек горла встал ком из обжигающих слез. Он верил, что придет день — и господин поблагодарит его за каждую минуту, отданную обучению снайперскому мастерству. И понимал, что этого никогда не произойдет. Донхек сам себе же придумал эту сказку со счастливым концом.Но не существует сказок страшнее тех, что дают ложную надежду.Господин замахнулся. Донхек наблюдал за каждым движением его руки, но сам застыл каменной статуей. Он готовился принять любой удар. Это ведь тоже прикосновение. Пусть и обжигающее бледную кожу.— Любой мой приказ выполнять собираешься, да? — прошептал господин Чжон и посмотрел столь страшно, что Донхек отвел взгляд в сторону и едва заметно кивнул. — Тогда умри, Донхек. Сделай так, чтобы тебя кто-нибудь убил, ведь у тебя никогда не хватит смелости совершить самоубийство. А жаль. Застрелить бы тебя или повесить… только тогда я счастлив буду.Донхек не сдержал жалкого всхлипа.— У меня проблемы из-за тебя! — закричал мужчина и схватил Донхека за медные волосы, заставив посмотреть прямо в глаза. — Если бы ты умер, то никаких проблем не было бы… Знаешь, око за око. Но ты жив, и это еще хуже.Мужчина вырвал рыжий клок волос на голове Донхека. Но это все еще не так больно, как каждое его точное, как пуля, слово. Донхек, наверное, в этой жизни многое бы вытерпел: и пулю в плечо, и сломанные кости, и инвалидное кресло, и смерть из-за какой-нибудь глупости, — но не вечное напоминание о том, что он никому в этой жизни не сдался. Что не существовало на этой земле хотя бы одного единственного человека, готового вспоминать о нем, хоть и не часто.Донхека вырастили собакой, собакой он и помрет.— Обещаю, Ли Донхек, даже если ты будешь умирать прямо передо мной, — я не спасу тебя, — горячо сказал господин и отошел обратно к окну. У него заметно тряслись руки от кипящей злости, и он запустил ладонь в собственные чуть седые волосы.В груди что-то неприятно сдавило. Донхек ему был не нужен. Господин нашел замену, вырастил Джисона и вложил в него все самое лучшее. Но ведь во всем, что Донхек делал, делает и будет делать, — вина только того, кто сломал его несколько лет назад. Оставил эти страшные шрамы на теле. Оставил в голове осознание того, что Донхек нужен только для устрашения и украшения.— Но я ведь, — заикаясь, начал Донхек и чуть сильнее сжал папку в руках. — Я ведь сделал то, что вы просили… я…— Ты навлек на мой клуб ненужное внимание полицейских. А на мою семью — гнев семьи Чхве.— Но я… исполнял ваш приказ…Господин улыбнулся одним уголком губ. В сердце у Донхека все болезненно сжалось: он знал эту улыбку и знал, что за ней следовало.Ничего хорошего.— Хочешь сказать, что это я виноват? — прошептал господин Чжон и подошел ближе. Он заполнил своей устрашающей аурой буквально всю комнату, и от этого напряжения Донхек не смог сделать полноценного вдоха, именно поэтому он урывками хватал воздух.— Нет, я… я не…Но Донхека перебил вошедший в палату Доен. Он был бледен, под глазами пролегли глубокие темные мешки. В его темных глазах отразилось несколько противоречивых чувств, но как всякий человек, переживающий за сохранность собственной жизни, он сделал вид, словно не заметил жалкий взгляд Донхека.— Господин Чжон, у вашего сына сегодня отчетный концерт, на котором вы обязаны быть.При одном только упоминании Ченлэ господин заметно расслабился. Он выпрямился в спине, сменив устрашающую маску на маску полную любви. Прежде чем он вышел из палаты, он посмотрел Доену прямо в глаза.— Займись им.Донхек не знал, что с ним могут сделать. Одно дело господин: тот всегда был постоянен в пытках, они всегда были особо жестокими и кровопролитными. И всегда оставляли после себя невообразимо глубокие раны — вон какое поле боя у Донхека под футболкой. Но чего ожидать от других членов семьи Чжон Донхек абсолютно не знал. Каких страданий ожидать от своих коллег не знал тоже. Только молился, чтобы не так больно, как это обычно случалось. У него уже не было живого места, одна огрубевшая и потерявшая любую чувствительность кожа.— Господин Чжон в который раз попросил меня составить тебе поддельные документы и переделать биографию. Можешь ознакомиться.Донхек долгие секунды тщетно пытался успокоиться. Всхлипнул и кивнул, раскрыв папку. Первое, что бросилось в глаза, — копия поддельного паспорта. Практически ничего не изменилось, не считая даты рождения. Донхек нахмурился, оглядывая новую цифру. Прибавили почти два года. Он поднял взгляд на севшего на диван Доена, но тот выловил его взгляд и быстро ответил:— Ты был в клубе, — пожал он плечами. — Мы решили перестраховаться. Мы внесли не слишком серьезные изменения. Вообще-то все осталось на своих местах, только если раньше в твоей поддельной биографии господин Чжон был дальним родственником, который из своего доброго сердца приютил тебя после смерти родителей, то теперь господин Чжон был просто владельцем ночного заведения, в котором ты работаешь барменом. Вернее, работал. Если у тебя будут спрашивать насчет детского дома, то говори, что пробыл там до совершеннолетия, а затем прошел собеседование на работу. Все понятно?Донхек кивнул и протянул папку обратно, Доен подхватил ее и встал на ноги.— Будет лучше, если ты сам позвонишь им. Ты должен делать вид, что тебе страшно и ты боишься, что это снова случится с тобой. Хочешь найти защиту, именно поэтому просишь их побыть с тобой и выслушать, потому что не можешь держать в себе весь ужас.Доен устало потер глаза, а затем и шею.— На самом деле, у тебя задача одна: прощупать почву для переговоров. Господин Чжон после случившегося тоже хочет незаконной поддержки со стороны полиции. Он готов отдать любые деньги.— И что мне делать? — выдохнул Донхек. Прежде ему не давали таких сложных заданий. Одно дело — обхитрить и безжалостно убить, но совсем другое — обхитрить и заставить поверить в придуманную историю. Заставить поверить в каждое вырвавшееся слово. Донхек не умел быть столь убедительным.— Для начала попытайся не рассказывать всего, а, допустим, только начало и конец. Так ты оставишь надежду на следующую встречу. И в следующий раз расскажи то, что даст полиции думать, что это было не просто нападение, а нападение с целью мести… но это уже потом. Сейчас твоя задача — заинтересовать их. Хорошо понимаешь?Донхек запоздало кивнул и посмотрел на прикроватную тумбочку. Еще утром, едва проснувшись, он заметил на ней записку и выведенные аккуратно цифры — номер телефона Минхена.Доен проследил за его взглядом и довольно улыбнулся:— Это тот самый полицейский, который помог тебе?Донхек кивнул и взял бумажку в руки, параллельно потянувшись к телефону.— Не забудь, что с тобой будет, если ты свяжешься с ним.Донхек знал. Это было первое правило, которое он выучил, когда только присоединился к семье Чжон. Не заводить связей с представителями полиции. В лучшем случае даже не общаться. Не привлекать к себе их ненужное внимание.— Удачи, Донхек. Она тебе понадобится.Донхек поджал губы и набрал номер на телефоне сразу же, как только дверь за Доеном закрылась, а в палате стало совсем тихо — так, что даже за стенами послышался голос одного из пациентов. Это ненадолго успокоило парня, но когда пошли долгие гудки, Донхек начал кусать ногти.— Здравствуйте, это Ли Донхек… — запнулся он, едва гудки прекратились. — Вы оставили мне ваш номер телефона и… я…Донхека трясло. У него заплетался язык, как после пары бутылок алкоголя. Мыслями он был совершенно далек от разговора. Его голос звучал столь тихо, что чуть позже превратился в тишину.Но ему быстро ответили:— Ли Донхек? — переспросил удивленный Минхен. — Рад слышать вас!— С-спасибо, — заикнулся Донхек и укусил щеку с обратной стороны. — Вы просили, чтобы я позвонил вам, как только мне станет легче и я смогу дать показания…— Вам точно уже легче? — голос у него показался обеспокоенным, и Донхека это сбило со всего привычного. — Вас прооперировали совсем недавно…— Я готов дать показания, — перебил Донхек. — Я хочу, чтобы виновных поймали и наказали как можно скорее.— Хорошо. Я скоро буду. Спасибо вам за сотрудничество.?Это сотрудничество меня когда-нибудь убьет?, — подумал Донхек.Минхен приехал через час. Донхек словил себя на мысли о том, что он… он ждал. Он хотел увидеть его лицо при свете дня. Минхен должен сиять. Внутри разлился жар в тот самый момент, когда Минхен постучался в дверь и только после разрешения Донхека вошел в палату.— Доброго дня, Ли Донхек, — улыбнулся он и подошел к кровати.Донхек захотел ответить. Даже попытался. Но в тот момент, когда поднял взгляд, сердце пропустило удар. Монитор, стоящий у кровати, издал громкий звук. Минхен обеспокоенно посмотрел на кривую линию.— С вами точно все хорошо? Мне вызвать кого-нибудь?— Все нормально, — прохрипел Донхек. — Давайте… приступим?Минхен ему явно не поверил, но он кивнул и достал из кармана темно-синей униформы маленький диктофон; взгляд Донхека наполнился удивлением, и полицейский, мягко улыбнувшись, тихо пояснил:— Так гораздо легче, чем записывать каждое слово. Быстрее будет. Начнем?Донхек кивнул, и тогда Минхен нажал на красную кнопку.— Ваше имя?— Ли Донхек.— Дата рождения?— Шестое июня одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года.— Что вы делали в ночь с двадцать третьего августа на двадцать четвертое?Донхек задумался.— Я работал в ночную смену в клубе. Работаю барменом.— Что вы делали, когда началась стрельба?Донхек не позволил себе ответить сразу же: он чуть скосил взгляд в сторону, словно вспоминая недавние травмирующие события, и просидел так почти минуту. Но даже когда он ответил, его взгляд не сделался осознаннее.— Я находился за барной стойкой. Несколько пуль прилетело в стену около меня, но я успел спрятаться… Послышались крики, еще несколько выстрелов, а затем… затем вырубили музыку.Минхен кивнул на его слова то ли соглашаясь, то ли просто одобрительно.— Началась давка, затем еще несколько пуль угодило куда-то в стены, и тогда стрелявшие всей толпе прокричали: ?Ложитесь на пол и не двигайтесь!?. Я лег тоже.Донхек поднял на Минхена затравленный взгляд, а затем посмотрел прямо в стену перед собой.— Я… я не… я не могу вспомнить, что было дальше, — прошептал он и практически почувствовал, как Минхен замер от этих слов.Донхек успел подумать разве что только о том, что он снова — в который раз в своей жалкой жизни — подвел человека. Даже если ему и нужно было поступить именно так и именно так он поможет своему господину, в сердце неприятно кольнуло. Он бы понял, если бы Минхен его ударил прямо сейчас; в его семье всегда так делали, когда от кого-то не было большой пользы. Когда кто-то не помогал или ленился. Донхек бы правда понял.Но Минхен — не они, и реакция у него совершено другая.— Это… — начал он, — это из-за стресса, из-за пережитых событий. Вам нужно было еще немного отдохнуть, прежде чем давать показания.Минхен аккуратно выключил диктофон и сел рядом на кровать. Это определенно неправильно, но Донхек вырос далеко от всего привычного и нормального, и именно поэтому не испугался даже когда Минхен ненадолго сжал его здоровое плечо и улыбнулся так, что монитор снова предательски запищал.— Как я вам уже говорил тогда, геройствовать не нужно. Вы действительно нуждаетесь в отдыхе, и в первую очередь — эмоциональном. Пообещайте мне, что вы полностью восстановитесь и только тогда мы с вами снова встретимся, хорошо??Если ты не ангел, то, похоже, самый милосердный Бог?, — хотелось сказать Донхеку, но он только молча кивнул. ?Ведь только Он может относиться ко мне так, как я того не заслуживаю, — с состраданием и солнечной добротой?.— Извините, что заставил вас напрасно приезжать сюда. Я не прокручивал в голове ту ночь и поэтому не сразу понял, что ничего не помню.— Не извиняйтесь, вы не виноваты.В носу неприятно защипало, и Донхек запоздало понял: вот оно. То, что может его сломать окончательно.Доброта. Обычная и человеческая, незаслуженная и необоснованная. Он никогда с ней прежде не сталкивался. И сейчас это меняло его. Минхен лишь касался изнаночной стороны жизни, Донхек являлся ее неразделимой частью. Они… должны были встретиться. Даже если бы исход всегда был разным. Донхек бы его убил — пусть даже если после этого его внутренний мир полностью рухнул, не оставив после себя ничего.Минхен поднялся на ноги. Поправил одеяло, заглядывая в глаза. Никто так с Донхеком, убийцей, делать не должен, — но Минхен делал, словно за это ему непременно выпишут премию. Хотя Донхек в этом сильно сомневался. Минхен просто оказался соткан из света.— Увидимся, Ли Донхек. Скорого вам выздоровления! И…Донхек услышал паузу и именно в этот момент столкнулся с Минхеном взглядами. Он улыбался. Он всегда, похоже, улыбался.— Я почему-то рад, что вы живы.Это сломало окончательно, и Донхек тихо заскулил, едва дверь за Минхеном закрылась. Боль разлилась в груди пульсацией. Донхек приложил слабые руки к сердцу — почему оно так быстро стучало, готовое раздробить ребра, и почему горло предательски сжималось за секунду до громкого всхлипа?Впервые кто-то действительно проявлял к Донхеку интерес — и именно с этим человеком он должен был распрощаться навсегда.