Ниже некуда (1/1)

Донхека не трясло уже давно. Минут пятнадцать точно. Его лицо накрыла непроницаемая маска безразличия; бледную кожу оросили капли крови; в руках покоились пистолет вместе с возможностью вершить чужие судьбы без мешающих наставлений. И Донхек сам судил их, своих врагов. Он сидел за барной стойкой и чувствовал яркий аромат, поднимающийся от разбившихся бутылок с алкоголем. От такого резкого запаха захотелось закрыться, и Донхек прижал к бледному лицу влажную ладонь, но затем опустил ее к карману на толстовке. Пересчитал оставшиеся патроны.Но там — что даже не удивило — оказалось пусто.Последнюю пулю в голову получил почти старик, который просто не вовремя выскочил из своего укрытия. Донхек даже бровью не повел, выстрелил и попал в голову на уровне привычек. И теперь просто ждал, когда другой — последний из семьи Чхве — даст о себе знать. Донхек пересчитал сколько их было в этом зале и сколько из них прямо сейчас лежало в луже собственной густой крови. Четыре из пяти.Донхек промахнулся непозволительно много раз и сам едва не словил пулю в лоб, но та просвистела над головой и врезалась в одну из бутылок с яркой и светящейся в темноте жидкостью. Осколки порезали щеку, но Донхек ничего не почувствовал: адреналин еще бурлил внутри, заставляя руки немного трястись, а зубы стучать друг о друга.Со второго этажа послышались приглушенные крики, а со стороны улицы — звуки сирены. Донхек на секунду закрыл глаза, а когда открыл, то посмотрел на стену, отделяющую его от внешнего мира. У него в голове не было никаких мыслей, кроме одной: ?Быть убитым членами другой семьи не так позорно, как попасть в руки полицейских?.Именно это заставило его подхватить с пола осколок от одной из бутылок и медленно подползти к краю барной стойки. Он задержал дыхание — по въевшейся в голову привычке снайпера, — и выглянул из-за угла. В темноте были видны разве что только маленький кусок танцпола и несколько тел. И густая жидкость под ними. Она переливалась в темноте из-за единственного источника света — сплошной белоснежной стены с многочисленными полками под алкоголь. Совсем недавно это выглядело красиво.Донхек высунулся чуть дальше и оглядел все помещение. С правой стороны от барной стойки располагался черный выход, впереди, буквально в нескольких жалких метрах, находились двустворчатые двери. То был главный выход. За которым его уже ждали.Донхек снова оглянулся. У него не было пуль, не было защитного снаряжения и даже глупого плана, — у него, если честно, вообще в этой жизни ничего не было, кроме странного желания выбраться из этой адской ситуации.Такая безнадежность выбила бы почву из-под ног, но Донхек и так уже сидел на полу, и совсем рядом с ним растекалась лужа крови. Он упал за барную стойку и потянул руку к сохранившейся бутылке абсента, валяющейся совсем рядом, и аккуратно положил рядом с собой. Он нашел тряпку и смочил ее жидкостью, протолкнув в узкое горлышко.Донхек умел выживать в трудных ситуациях, его учили этому с самого детства. Инстинкт самосохранения как у диких животных, и Донхек действительно почувствовал себя диким, когда нашел в кармане одежды зажигалку — вещь не то, чтобы нужная в его повседневной жизни, но он всегда таскал ее с собой чисто потому, что когда-нибудь она бы точно спасла ему жизнь. И сейчас был именно такой момент.Он поднес огонь к тряпке, и та вспыхнула синим цветом.Донхек выпрыгнул из своего укрытия и бросил бутылку прямо в чуть раскрытые двери главного выхода. Стекло разбилось на части, и жидкость брызнула на дерево, поглощая доски пламенем. Это дало Донхеку несколько драгоценных секунд для побега.И он бросился к черному выходу.Дыхание сбилось от темноты, бега и незнания коридоров. За спиной послышался высокий крик, а затем — отчетливые выстрелы. В голове пронеслось лишь отчаянное: ?Господи, не дай ему попасть!?.Но никакие божественные силы не спасут от того, что уготовано самой судьбой, и Донхек понял краем сознания, что со следующим выстрелом плечо обожгло болью. Это выбило остаток воздуха из легких. Донхек свалился на пол — нога врезалась в другую ногу, а из горла вырвался предательский крик. Донхек успел прислониться здоровым плечом к стене, прежде чем окончательно потерял всю землю под ногами. От крышесносной боли Донхек зажевал губу, уже не просто ощущая пальцами кровь, но и чувствуя ее на кончике языка. Металлический привкус во рту все же был получше, чем сорвавшийся крик или стон.Но он позволил себе всхлипнуть, когда поднес руку к глазам, пытаясь убедиться, что рана не слишком серьезная. Но кого он обманывал? Вся ладонь — это сплошной яхонт, и Донхек, похоже, начинал ненавидеть этот цвет всем сердцем.— Тут пожар! — послышался незнакомый голос, и это ненадолго отрезвило.Донхек приподнялся и продолжил бежать, но резкая боль в плече ослепила, и перед глазами заплясал не темный коридор, а раскинулось ночное — впервые звездное — небо. На черном куполе, продырявленном яркими огнями, луна казалась огромной. Она стремительно приближалась, становилась больше, а затем неожиданно исчезла с небосвода.— Тут пострадавший! — послышался крик совсем рядом, и луна озарила бледное лицо Донхека. — Он ранен!Незнакомец чертыхнулся, подошел ближе и — Донхек почувствовал это весьма отчетливо, почти как почувствовал попавшую в плечо пулю, — запустил свои руки под его толстовку и резко поднял, аккуратно снимая со стороны раны. Донхек зашипел, когда боль пульсацией распространилась по всему плечу, и тот, другой, спешно извинился.Под толстовкой у него оказалась светлая футболка, и на ней хорошо было видно, как много крови он потерял. Донхек видел и больше. Намного, намного больше. Он не испугался. Он был почти спокоен. Незнакомец это понял по-своему. Он громко хмыкнул.— Не волнуйтесь, я обработаю рану, все будет хорошо…?К черту твои слова?, — захотелось закричать Донхеку, но он не сдержался, когда чужие руки оказались под его футболкой:— Н-нет! — резко выдохнул Донхек.Под одеждой находилось то, что обычные люди не должны были видеть. Даже когда Юта — в конце концов убийца — впервые заметил эти шрамы, покрывающие абсолютно весь живот и всю спину парня, он еще несколько часов сидел молча и смотрел пустыми глазами куда-то перед собой, не цепляясь взглядом ни за один предмет.Донхек с силой оторвал от себя чужие руки и чуть застонал, когда боль, как беспощадная волна, накрыла с головой.— Мне нужно оказать первую помощь, прежде чем транспортировать в ближайшую больницу…Донхек покачал головой. Судя по голосу, ему помогал парень чуть старше его самого. Но знал ли он, кому именно ему пришлось помогать?— Вы потеряли много крови, если не остановить кровотечение, то у вас будет травматический шок…— Не снимайте одежду, — выдохнул Донхек, не найдя в себе даже крупицы желания продолжить спор. Он чувствовал себя уставшим. Потерявшим разом все силы.— Не засыпайте, — попросил незнакомец, и сразу же после звука его голоса послышался едва различимый щелчок. — Говорите о чем-нибудь.— О чем? — Донхек вскинул прямую бровь. Для него разговоры — непозволительная роскошь. Он и сейчас слишком много рассыпал слов, даже не особо задумываясь, что с ним сделают в семье, узнай старший, с кем именно разговаривал Донхек.Но… с кем? Донхек сфокусировал внимание на человеке перед собой, но случайно скользнул взглядом ему за спину. Там ярким светом горел ослепительный огонь. Длинные языки пламени лизали темные плотные шторы на окнах. Пожар стремился охватить весь зал. Он не скоро доберется до них.— О том, почему вы не отключаете смущение в данной ситуации, когда на кону стоит ваша жизнь? — предложил незнакомец, и Донхек услышал в его голосе скрытую насмешку. Ну да, глупо получилось… Что там пострадавшие обычно делали? Бились в истерике? Просили обезболивающее?— Я не…— Минхен!Донхек отчетливо почувствовал шаги приближающегося человека.— Больше никого. Там пять трупов… а на втором этаже еще несколько. Но это сами нападавшие… Ничего не понимаю.— Пострадавшие еще есть? — спросил Минхен. Он накладывал на рану Донхека давящую повязку.— Нет, — удивления в голосе оказалось столь много, что Донхек позволил себе на секунду представить смешное лицо с открытым ртом и подбородком на уровне пальчиков ног. От глупой картины в горле заклокотал смех. — Только, получается… он.— Сколько машин скорой помощи на улице?— Пять. Рассчитывали на большее количество…— Как хорошо, что это количество не оправдалось, не так ли, Лукас?Парень не ответил, а вскоре и вовсе ушел прямо в сторону очага возгорания. Донхек чувствовал, как с каждой пройденной секундой становилось труднее держать глаза открытыми, а веки налились свинцом. Такую тяжесть не поднять, и мгновением позже Донхек прикрыл глаза.— Эй, спать нельзя, держитесь. Я почти закончил, вас нужно вывести на улицу и отправить к хирургу. Он, быть может, проведет операцию, вытащит пулю так, что даже шрама не останется.Донхек едва улыбнулся уголками губ и открыл глаза, заглядывая в чужие. Черные. Вернее, темно-карие. Почти как горький шоколад.?И почему ты такой?? — хотелось спросить Донхеку, когда Минхен слабо улыбнулся ему в ответ, и в темноте эта улыбка заменила все небесные светила.— Вам даже не страшно, — тихо сказал он. — Это похвально, но не нужно геройствовать. Сейчас не та ситуация.Минхен туго затянул узелок бинта и собрал свою маленькую аптечку, цепляя ее на ремень. Он быстро юркнул Донхеку под здоровую руку и помог подняться. Колени предательски задрожали, когда парень сделал первый шаг.Когда пропитавшийся запахом гари душный воздух сменился на свежий ветер, Донхеку стало холодно. Даже пальцы на руках словно покрылись тонким слоем инея.Донхека окружила куча людей и вырвала из рук Минхена, аккуратно, но быстро затолкнув в машину скорой помощи. Последнее, что успел увидеть Донхек, прежде чем окончательно провалиться в сон под чужой женский крик, оказалось бледным лицом Юты, мелькнувшим в редеющей толпе.