Harry Potter: Барти мл./ОЖП (1/1)

Большинство слизеренцев никогда не кичились своей чистокровностью, да им и не нужно было лишний раз об этом напоминать. Дороти знала, что ей?— магглроженной?— ни за что не попасть в элитный клуб, который образовывали волшебники вроде Блэков или Лэстрейнджей, и её это угнетало.Учителя советовали больше времени уделять чарам?— а она украдкой наблюдала за чистокровными магами, и ей до скрипа в сердце было интересно, о чем они разговаривали, чем жили или во что верили.Наверное, поэтому круг её друзей катастрофически таял: те, кому меньше повезло с чистотой крови?— презирали Дороти за эту её пассивность, а те, кому повезло больше?— обвиняли в родословной и в том, чего она изменить была не в силах.Так прошло несколько лет одинокой учебы: до тех пор, пока она не встретила человека, которому на свое привилегированное положение было насколько же наплевать, как и Дороти на то, что она его не имела.Барти Крауч Младший никогда не выказывал неодобрения ни тем, ни другим: он был, как и она, инертен, плыл по течению учебы и хотел стать хорошим волшебником. Об этом он ей и сказал в первый день знакомства. За этим последовали годы крепкой дружбы.Они делили меж собой все?— начиная от маленьких детских тайн, и заканчивая огромными скелетами в шкафу каждого, они делили еду, знания и даже друзей пополам, как и полагалось близким людям.И Дороти хотела верить, что это продлится вечно.Но затем поползли слухи. О неком темном волшебнике, который собирал последователей, о преступлениях, которые они совершали. Газеты пестрили волнующими заголовками: министерство собирало силы, в Лондоне найдены еще несколько мертвых магглов. Очередная черная метка над Дерби взволновала округу. Группа черных магов, именующих себя ?Пожирателями?, нападает на правительственный объект.Утренняя совиная почта перестала быть радостной. Когда приходило время завтрака, все присутствующие?— и ученики, и преподавательский состав,?— затаивали дыхание, ведь в следующее мгновение в Большой Зал, разбрасывая перья, врывались сотни, тысячи сов, и едва ли одно послание из ста было хорошим.Словно большое грозовое облако, они разделялись, и на обеденные столы дождем падали всевозможные свертки, рулоны с газетами и письма.Мишель Медоуз во вторник получила весть о смерти матери от рук темного волшебника, и у Дороти сжималось сердце от её плача. Она хотела помочь, но не знала как, поэтому лишь глубже утопала в книгах, готовясь к предстоящим экзаменам. Ей было не стать аврором, но еще было много путей.Никто из тех, кто копал неглубоко, не знал ни грамма лишнего, но все как один твердили, что в этом замешан факультет змей. В библиотеке Дороти ловила на себе взгляды: озадаченные и презрительные, словно её шарф мог бы определить её судьбу. Это были всего лишь разговоры, но девушка делилась каждой своей мыслью с Барти, который всегда знал больше, чем она.Дороти никогда не чувствовала себя одинокой, но она ощутила укол беспокойства, когда впервые увидела своего друга в обществе Люциуса Малфоя. Барти обещал ей, что никогда не станет относиться к ней иначе, и он не стал. Он обещал ей, что никогда не будет общаться ни с кем из тех, кого обвиняли ученики, но этого обещания он не сдержал.Вскоре Дороти осталась одна. Она никогда не чувствовала себя одинокой, но теперь ощущала огромную пустоту, когда при встрече Барти лишь кивал ей, и их общение ограничивалось одной библиотекой. Так продолжалось почти до конца весны.Накануне экзаменов Барти незаметно подсел к ней в столовой и, сделав вид, что поправляет мантию, попросил держаться подальше от всех чистокровных учеников, и Дороти точно знала, кого он имел в виду.?И от тебя тоже???— спросила она, и ответ сделал ей мучительно больно.Она не понимала, что происходит.Она перестала его узнавать.Барти стал тенью самого себя: угнетенный с двух сторон, родителями и слизеренцами, он словно сжался и посерел, из худого нескладного юноши превращаясь в болезненного и забитого человека, нисколько не похожим на того Барти, которого Дороти знала. Он избегал её и почти всех, кого знал до этого.Ей было страшно принимать правду.После выпуска их общение неожиданно завершилось. Барти не отвечал на письма, но Дороти уперто писала снова и снова, пачкая руки в чернилах. У неё закончились силы писать, когда среди погибших от рук Пожирателей оказались её родители.Через несколько месяцев она, обрывая все концы, переехала в глухую деревню под Питербором, игнорируя призывы министерства к войне. Ей было страшно принимать правду.Она не была трусихой, но боялась умереть, и бежала, бежала, пока не почувствовала, что оказалась в безопасном месте.Той ночью она проснулась в холодном поту от какого-то кошмара. Лето 1981 было жарким и душным, и словно давило её, мешая проснуться.Скованная страхом и чем-то еще, липким и вяжущим, она подошла к окну, прислушиваясь к далекому лаю собак. Чувство беспокойства заставило её достать из пальто, висевшего на двери, волшебную палочку и выйти на крыльцо дома в одной ночной рубашке.Ночь была темной и луна, словно желтый блестящий галеон, пряталась за медленными тучами. Дороти, сжимая палочку, сошла с лестницы и остановилась почти у самых ворот, наблюдая за ночной улицей: собачий лай с соседней улицы переместился чуть ближе, и он подхватывался везде, оживляя глухую деревню.Дороти почувствовала, как её тело наполняется магией, теплой и покорной, и это придало ей уверенности, но лишь на мгновение?— пока она не увидела, как кромешная тьма неторопливо слизывала последний уголёк фонаря у соседнего дома.Начищенная монета луны выскользнула на мгновение, и Дороти почувствовала, как по спине бегут мурашки, когда ей показалось, что редкие тучи сложились на мгновение в знакомый череп. Собачий лай заглушал её внутренний голос и взволнованный стук сердца. Девушка моргнула, и показавшаяся ей черная метка стала расплываться на глухом небе и через мгновение исчезла, словно её там никогда не было. Словно все это было затянувшимся плохим сном.В эту же секунду громкий удар о ворота заставил её подскочить?— неожиданно стихло все, словно кто-то выключил звук напрасно шумящего радио, и в голове стало пусто и страшно.Направив палочку в сторону ворот, Дороти потянулась к замку.Железная дверь прогнулась под весом человека, который едва не упал?— девушка, выронив волшебную палочку, успела его подхватить.—?Они рядом. Закрой дверь.Голос она узнала еще раньше, чем обратила внимание на лицо: Дороти бесцеремонно сдернула с пришедшего капюшон, и луна залила светом мышиного цвета выгоревшие волосы, бледное, почти белое лицо с россыпью веснушек, и голос у неё дрогнул.—?Ты…Барти попытался встать на ноги, чтобы дотянуться до ворот, и снова едва не упал. Дороти закрыла высокую калитку сама и повернула засов. Она не заметила, когда он успел поднять с земли её палочку, и отступила на шаг, заметив, что Крауч направляет её на девушку.Долгая напряженная пауза между ними была мучительно долгой. Дороти успела вспомнить, каким Барти был раньше, еще в школьные годы, и сердце болезненно заныло от этих воспоминаний.Крауч взмахнул палочкой, и с неба, словно купол, поползли маскирующие чары. Дороти краем уха услышала громкие вспышки, словно хлопки, и скулеж соседской собаки.Они были на войне, и человек, смотрящий на неё уставшими глазами в черных впавших глазницах, человек, который раньше улыбался, а теперь был лишь тенью себя прошлого, был её врагом. Но он протянул руку с лежащей в ней палочкой, и Дороти поняла, что не сможет разделить двух этих людей.