Victor Frankenstein: Виктор/ОЖП (1/1)

Эбигейл дождалась вечера, чтобы ускользнуть от своих служанок: её нельзя было назвать эксцентричной, но вот из окна второго этажа по скользким выступам еще ни одна леди не сбегала.Свет в фамильном особняке погасили еще давно, и весь дом погрузился в абсолютную тишину. Девушка решила, что земля достаточно близко, и прыгнула, непременно поскользнувшись и упав в тугие кусты. С неспокойно колотящимся сердцем она еще с минуту сидела без движения, прислушиваясь, а затем с тихим шорохом скатилась с кустов на мокрую после дождя землю.В доме Виктора свет не горел?— обычно мужчина заканчивал свои исследования и в это время приступал к ужину, но третье слева окно гостиной было черным, и в сердце уколол страх, такой беспочвенный и такой женский.Девушка огляделась по сторонам, прежде чем постучать?— Виктор никогда не давал ей ключей, зная, что если без спросу в дом вторгнется Эбигейл, то вещи точно перестанут лежать на своих привычных вещах, и многих из них он просто не досчитается в необходимый момент.На стук никто не откликнулся, зато в глубине дома появился тусклый огонек свечи, который быстро приблизился. Дверь приоткрылась на несколько дюймов, и только благодаря свечке Эбби увидела настороженные мальчишеские глаза.—?Вы кто? —?девушка сама не заметила, как перешла на испуганный шепот, ожидая увидеть совсем не это лицо.—?Могу… спросить Вас о том же? —?в тон ей прошелестел незнакомый мальчонка. —?Я… Игорь.Эбигейл показалось, что у нее сердце ухнуло в пятки. Она испуганно округлила глаза.—?Т-тот самый? Сосед? Мне казалось, он был постарше.—?Хватит пугать девушку,?— крикнули откуда-то из глубины дома. —?Отойди уже от двери и веди себя как джентльмен, черт подери!Эти чертыхания Эбби узнала бы из тысячи, и когда неожиданно помолодевший Игорь посторонился, она тихо скользнула внутрь, снимая плащ. Из подвальной лаборатории полоской скромно пробивался свет, но когда девушка повесила верхнюю одежду на крючок, то крышка шумно откинулась, и Виктор живо выскочил наверх, попутно снимая с себя фартук и бросая вниз.—?Ты рано, любовь моя. Помешала… творческому порыву,?— с ехидной ноткой заметил мужчина, поравнявшись с девушкой.Вместо ответа Эбигейл развернула скомканный лист, который целый день вертела в руках.—?Твое лицо на всех рекламных столбах города, Виктор! Господи Боже, что ты натворил.Франкенштейн отмахнулся от девушки как от назойливой мухи, зажигая канделябры, и даже не стал поправлять её в отношении бога?— от этой мерзкой привычки сложно избавиться.—?Ах, это… да, нос, волосы, видел?— разочаровался. С такими горе-художниками они меня никогда не найдут. Пока не забыл, Эбби?— это Игорь. Новый Игорь. Мой протеже.—?Это он еще откуда притащил? —?растерянно пробормотала девушка, оглянувшись на мальчика. —?Он тебя откуда-то украл? Боже, Виктор, если окажется, что ты похитил ребенка, то…—?Он меня спас, мисс,?— робко подал голос Игорь. —?Я был…Виктор нетерпеливо перебил:—?Да, там была поистине захватывающая история про цирк, похищение и убийство, бла-бла, Скотланд-Ярд тебе и не такое наплетет, поменьше их слушай. Ну, на самом деле убийство было, и я потерял кое-что… впрочем, тебе это не интересно. Ужинать! Вперед, живее, у нас еще много работы!—?Виктор, ты иногда бываешь очень жутким.***За ужином Игорь почти не разговаривал, больше слушал, потому что втиснуться в беседу Эбигейл и Виктора было просто невозможно. Правильнее будет сказать, что их ужин был одним сплошным монологом.—?Это весьма сомнительная теория, на самом деле,?— любой знакомый Франкенштейна знал, что когда он находит свободные уши, то не успеешь и глазом моргнуть, как он на них ляжет и будет растекаться мыслью по древу, пока не опьянеет окончательно. —?То есть, восемнадцатый век, совсем ведь недалеко, правда? Казалось бы, людям давно пора было поумнеть, но…—?А как вы… —?вдруг спросил Игорь, за что был вознагражден взглядом, полным презрения. —?Извините, как вы с Виктором познакомились?Эбигейл удивленно подняла брови, даже оторвавшись от трапезы.—?Это, должно быть, слишком личное, но… Виктор не очень похож на человека, который может… влюбиться,?— Игорь подавил лезущую некстати улыбку.Франкенштейн раздраженно хлопнул рукой по столу, да так, что посуда задрожала.—?Любовь отвлекает. Да, именно так я ей и сказал.—?И он это очень часто говорил,?— заметила Эбби.- Он говорил это до тех пор, пока…Виктор неожиданно шикнул на своего протеже:—?Вилка и нож, Игорь.—?… до тех пор, пока не понял, что ему нравится отвлекаться,?— терпеливо закончила девушка. —?Мы познакомились, когда Виктор читал лекцию в колледже. Это была лекция по…—?По неврологии,?— перебил Виктор. —?Это была изумительная лекция, Игорь, я рассказывал этим невеждам о…Он неожиданно умолк, потому что под столом Эбби наступила ему на ногу.—?Мне нравится учиться, я часто бываю в медицинском колледже, а в этот день лекцию профессора Уокера отменили, шел сильный дождь, и я решила пойти хоть куда-нибудь, не уходить же без пищи для размышлений, верно? —?девушка улыбалась Игорю почти дружески, и Виктор неожиданно ощутил укол ревности.—?На лекциях этого зазнавшегося самодура ты никакой пищи не получишь, ему бы собак препарировать, да и то, скорее всего их ждет… печальный итог.—?Виктору досталась такая… маленькая, самая скрипучая аудитория во всем колледже, там было мест на человек ну… сорок, вроде бы,?— на этих словах мужчина скривился и потянулся за бутылкой виски. —?Пришла я и еще парочка зевак, которые в дождь не смогли найти извозчика. Как я потом поняла, такого количества слушателей у Виктора не было еще никогда.—?Ну хватит меня унижать. Да, я перенервничал. Да, немного растерялся.—?Растерялся? Виктор, ты название своей лекции выговорить не смог, когда увидел меня.***—?Как проходит эта твоя… учеба, Эбигейл?Строгий голос выдергивает из мыслей, и девушка просыпается как ото сна, снова оказываясь в насущном мире, в мире оживленного огромного Лондона.В городе чрезвычайно душно и жарко?— откуда-то с запада ползла огромная черная туча, предвещающая дождь, вдалеке уже гремело во всю, а люди, тыкая в неё пальцами, спешили скорее закончить со своими делами, чтобы убраться по домам быстрее, чем ливень их настигнет. Эбигейл постоянно отвлекалась от происходящего, занятая изучением окружающего её мира, поэтому вопрос отца застал врасплох?— он очень редко интересовался её жизнью дома, а уж на улице они вообще почти никогда не разговаривали.—?Замечательно, отец,?— отрапортовала девушка, стараясь как можно быстрее окончить нелепый обмен любезностями. —?Вчера была в зале суда, а затем на вскрытии.—?Очаровательно.—?А как дела на твоей работе, отец?Мистер Остин взглянул на Эбигейл так, точно она спросила, отчего небо голубое, а затем сквозь зубы проскрипел:—?Женщине твоего положения неприлично интересоваться мужской профессией.—?Очаровательно,?— беззвучно произнесла Эбигейл, снова упираясь взглядом в носки туфлей.На этом потрясающей вежливости беседа была завершена, и почти всю дорогу до кэба отец молчал. Эбигейл тоже не желала впутываться в разговор, в котором отец еще раз упомянет бессмысленность её так называемой ?учебы? и тяги к знаниям. По мнению отца, женщина должна быть лишь украшением мужчины, не раскрывать без нужды рта, улыбаться и получать приглашения в салоны.А единственная дочь будто на зло считала себя независимой, имела собственное мнение по поводу и без, и последний раз посещала бал еще при живой матери, много лет назад.Уже подходя к транспорту, Эбигейл заметила знакомую фигуру на противоположном конце улицы: Виктор как обычно широким шагом куда-то спешил, и, заметив Эбигейл, даже виду не подал, лишь слегка приподняв край шляпы тростью. Девушка с трудом сдержала улыбку?— они никогда не заговаривали на людях, предпочитая камерные диалоги, и этот скромный жест был приветствием, который, никто не заметил. Игорю приходилось почти бежать вслед за Франкенштейном, только вот он не знал о тайне приветствия и, увидев Эбби, искренне улыбнулся и помахал, за что получил удар тростью под дых, но было поздно.Мистер Остин, приподняв брови, остановился, оглянувшись на девушку, и та попыталась съежиться, чтобы исчезнуть совсем, но, какой бы земля не была горячей, она не смогла бы принять её всю за это мгновение.—?Вчера поход на вскрытие, а затем общение с мужчинами, Эбигейл?Полное имя из уст отца звучало до нелепости дико и непривычно, так что девушка даже не смогла парировать.—?Мистер Остин, я полагаю? —?Виктор появился рядом внезапно, как снег на голову, и Эбигейл вздрогнула, с натянутой улыбкой отворачиваясь. Разговор мог приобрести ледяной оттенок в любой момент, и она хотела бы быть где-нибудь в другом месте.—?Это Виктор фон Франкенштейн, отец, сын доктора Франкенштейна, который…—?Член королевской коллегии врачей,?— перебил Остин, притворившись, что не услышал свою дочь. —?И человек, порочащий имя своего отца своей… богопротивной репутацией.Виктор был из тех людей, что молча и с гордостью могли снести любое оскорбление, что мужчина и сделал, непринужденно улыбнувшись.—?У нас с вами, мистер Остин, разные взгляды на богопротивность, да и на бога, если уж на то пошло.—?Я полагаю, у нас с вами разные взгляды абсолютно на все. Так это на ваши бессмысленные лекции повадилась ходить моя дочь?Эбигейл закусила губу, осторожно переводя взгляд с Виктора на отца, но она зря боялась?— пусть Виктор и был дебоширом, пусть у него и была ?богопротивная репутация?, но все же его воспитание оставалось безукоризненным, когда он сам этого желал.—?Полагаю, что мисс Остин не только мои лекции посещает, за что ей отдельный поклон, и прошу заметить, что они не бессмысленные,?— Франкенштейн быстрым взглядом окинул Эбигейл, у которой сердце было готово вырваться из груди.—?Надеюсь никогда на них не побывать.—?И это прекрасная идея, мистер Остин,?— Виктор обращал на невероятно оскорбительную прямоту отца внимания не больше, чем на макаку в цирке, что его, несомненно, злило. —?Прошу нас простить, мы приглашены в салон, не хочется опаздывать из-за таких пустяков.Мужчины двинулась в разные стороны почти одновременно, больше не сказав друг другу ни слова, и Эбигейл протянула наугад руку, на прощание незаметно сцепляясь пальцами с Виктором, почувствовав в своей ладони шероховатый клочок бумаги.