ЧАСТЬ 9 (1/1)

Им удаётся снять квартиру с фортепиано, хотя Познер по дороге на первую встречу с хозяйкой ворчит, что обычно то, чего больше всего хочется, либо не достаётся, либо оказывается хуже, чем представлялось…—?Либо приходится ждать этого лет пятнадцать,?— усмехается Скриппс.Познер смущается:—?Да, либо так.Дон, наученный горьким опытом, оставляет обручальное кольцо дома. Хозяева квартир, с которыми ему доводилось общаться, смотрели на женатого человека, снимающего квартиру только для себя, очень по-разному, так что рисковать не стоит. Неловких вопросов пожилая леди, скорее всего, не задаст, но запросто может из-за этого отказать. Дэвид же перед встречей почти так же тщательно одевается и причёсывается, как для похода в клуб, но, конечно, с другим посылом: не соблазнительно, а скромно и аккуратно. И это, похоже, срабатывает, вместе с упомянутой мимоходом трогательной историей об их дружбе со школьной скамьи, которая, как и выбранный Познером образ, по большей части правдива. К концу встречи хозяйка совершенно очарована мистером Познером, неожиданно для Дона взявшим инициативу в переговорах на себя, и настолько не хочет даже и думать о других жильцах, что предлагает им приличную скидку. Когда они выходят на лестницу с копией контракта и взятым для приличия временем на размышление, триумфальная улыбка Познера освещает тесный подъезд куда ярче пыльных мерцающих лампочек. Дон смеётся:—?С каких это пор ты похититель сердец одиноких старушек?—?Это очень полезный навык, Скриппси, советую научиться. Тем более, что у тебя есть для этого все данные,?— Поз подмигивает, но продолжает с чуть слышным вздохом:?— Если она нас полюбит, это поможет ей смотреть сквозь пальцы на все признаки того, что спим мы только в одной спальне из двух. А она это заметит, если вдруг решит нанести нам визит.Дон не может не согласиться.Квартира невелика, да и расположение не слишком удобно, но гостиная хорошо освещается солнцем, пока оно есть, и коммуникации в хорошем состоянии. И фортепиано вполне приличное, да.***Дэвид весьма методично подошёл к переезду, так что вопреки опасениям Дона никакой суеты и паники не случилось. Вещей перевезти надо было не так уж много, если не считать книг и пластинок, так что Поз всё тщательно упаковал и нанял белый фургончик*. Насчёт Мисс Беннетт тоже договорился заранее?— как ни странно, с миссис Линтотт, к которой заходил попрощаться. Она согласилась приютить бедняжку и обещала баловать её побольше, чем когда-то учеников. Так что к первому сентября всё готово, и в первый свой рабочий день Познер отправляется в Беллерби уже из их нового дома.Глядя, как Дэвид расставляет по квартире свои книги, настольную лампу и кое-какую посуду, Дон немного скучает по оставленным в их с Ханной доме вещам?— привычным и потому удобным. Но, если честно, это с лихвой компенсируется в тот момент, когда он садится на скрипучий вращающийся стул и поднимает крышку фортепиано. Касается клавиш, сначала робко, потом смелее, берёт аккорды, слушает чуть нестройное гудение струн. Пальцы припоминают несколько тактов шутливой простенькой пьески, и, хотя они вскоре сбиваются, Дон после этого чувствует прилив энергии и энтузиазма, желание горы свернуть. Он действительно скучал по инструменту, просто как-то всё не мог собраться его приобрести. Дональд мысленно прикидывает, как и когда будет удобно вызвать настройщика?— и замечает улыбку Дэвида, глядящего на него с другого конца комнаты, склонив голову набок. Ответная улыбка Дона самому ему кажется такой бестолково-счастливой, что его не удивляет желание Познера немедленно подойти, взъерошить его волосы и крепко обнять. И слов никаких не нужно. Всё ясно и так.Бытовые привычки Дэвида почти не изменились с прошлых лет, замечает Дон. Он всё так же любит сидеть на не предназначенных для этого поверхностях вроде спинки дивана, столешницы или подоконника, непостижимым образом сливаясь при этом с обстановкой. Впрочем, в этом сейчас, пожалуй, не осталось былого стремления съёжиться и занимать как можно меньше места, теперь это больше о комфортном растворении в пространстве. Дон не может не вспомнить, как однажды Адиль, поняв, что в упор не заметил тихо что-то читающего Познера на кресле в собственной гостиной, предположил, что Дэвид на самом деле просто человекообразный кот. Дон никогда не держал дома кошек, но Адилю насчёт их повадок он верил.Когда оба они одновременно работают в кабинете, в который превратили одну из спален, умудрившись втиснуть туда второй письменный стол, особенно заметна становится привычка Дэвида к одиночеству. Он иногда прыскает от смеха или тихо удовлетворённо хмыкает, вчитываясь в ученические работы, но не сразу вспоминает о том, что кто-то, с кем можно поделиться смешными или, наоборот, удачными отрывками, сидит теперь от него всего в двух шагах. Дон подкатывается к его столу на своём рабочем кресле, заглядывает через плечо?— и Дэвид улыбается ему, показывает исписанные листы, что-то комментирует. Очень заметно, особенно поначалу, что Дэвида от этого накрывают разом все воспоминания о собственной учёбе, когда он часто работал с Доном бок о бок?— так блестят его глаза, такой задумчивой становится улыбка. И всё-таки постепенно он привыкает и начинает время от времени зачитывать достойные внимания отрывки. Иногда даже размышляет вслух о теме следующего урока?— и приходит в восторг, если Дон вдруг подсказывает новый взгляд на тему, напоминает о какой-то параллели или малоизвестном факте, способном зацепить внимание учеников. А Дон прежде очень редко работал дома, у него и не было никакой привычки, с этим связанной. Но такая возможность в любой момент попросить совета и получить немедленный отклик от Поза ему тоже очень нравится. И воспоминания, конечно, накатывают и на него.На своей шкуре прочувствовав, какие тяжёлые последствия порой наступают из-за банального нарушения режима дня, Дэвид ещё в университетские времена начал стараться вовремя есть и ложиться спать?— и заставлять друзей делать то же, благослови его Бог. Вот и сейчас он не даёт Дону засидеться за работой дольше разумного?— правда, тактика его несколько изменилась. Закончив свою работу, освежившись перед сном и несколько раз безрезультатно окликнув Дона, Дэвид подходит, протискивается между ним и его бумагами и присаживается на край стола с вызывающим видом. А если Дон имеет наглость изобразить недовольную мину, Поз переходит к радикальным мерам и аккуратно ставит ступни в тонких домашних носках на его бёдра, в дразнящей близости к паху. И при этом у него такое выражение лица, что Дону просто ничего другого не остаётся, кроме как поддаться желанию, раздвинуть ладонями колени Дэвида, наклониться и вжаться лицом в его пах, вдохнуть его запах, едва заметный после душа, выдохнуть горячий воздух, прижимая раскрытые губы к его члену, подрагивающему под мягкой тканью брюк. Удовлетворенный вздох Дэвида, его мгновенно реагирующий член, его рука в волосах Дона отвлекают от работы очень эффективно, просто никаких мыслей не остаётся в голове. Чаще всего Познер всё же тащит его в спальню, но и прямо на письменном столе они, честно говоря, тоже сделали это пару раз, не смогли удержаться.Дональд и сам понимает, как важно не переутомляться даже любимым делом, потому, наверное, совсем не чувствует раздражения. И если иной раз он, дописав строку, задерживается над листом бумаги дольше необходимого… Что ж, результат устраивает обоих, а значит это не манипуляция, не так ли?Дону смешно вспоминать, когда он впервые подумал о том, чтобы коснуться губами члена Познера. Куда раньше, чем познал вообще любые ощущения от настоящего секса с партнёром. Он даже насчёт времени года уже не уверен, но это было в Магдален, в комнате Поза, как раз зачитывавшегося страшно нудным учебником сравнительной политической экономии, о котором студенты прошлых лет даже сложили пару уничижительных лимериков. Дон одолел эту книгу только благодаря привычке к самодисциплине, но Поз так явно ей наслаждался, что Скриппс не смог удержаться от пары мягких подколок на этот счёт. Познер, перелистывая страницу, отозвался задумчиво:—?Мда, это наверное как с минетом: кому-то и представить противно, а кому-то делать нравится…Скриппс тогда вскинул брови, не отрываясь от своей книги:—?Серьёзно? Я думал, предполагается удовольствие только одного участника этого действа.Краем глаза он заметил, что Познер повернул к нему голову, и обернулся в ответ. Поз приподнял одну бровь и смотрел искоса, так порочно улыбаясь, что Дон просто не выдержал и расхохотался:—?Боже, Поз, вот ты ни слова не сказал, а уже выдал Слишком Много Информации! У Дейкина научился?..Тот пожал плечом и вернулся к учебнику, посмеиваясь про себя. А Дон, пользуясь тем, что он отвернулся, постарался незаметно поправить в штанах недвусмысленно отреагировавший член… и привычным усилием воли переключил внимание на собственную работу.Как ни странно, во взгляде Поза тогда не читалось того, что он очень хотел бы сделать минет именно Скриппсу. Может быть потому, что это казалось совершенно нереальным, и Дэвид никогда не думал об этом всерьёз. Но именно тогда Дон впервые поймал себя на мысли, что сам, пожалуй, хотел бы попробовать. Хотел бы узнать, что же в этом такого… Что ж. Теперь он знает.***Так уж получилось, что общая их квартира случайно относилась к той же церкви, что и та, которую Дон снимал сам, так что снова менять приход ему не пришлось. Он был этому рад, ведь успел уже привыкнуть: поначалу он посещал эту церковь даже чаще, чем свою прежнюю. Когда вернулись его обязанности с детьми?— и когда приехал Познер?— он перестал ходить туда каждый день, конечно. Но ректор** этого прихода успел обратить на него внимание. Дон, хотя и был теперь, мягко говоря, постарше, всё же отличался от типичных прихожан и возрастом, и, в общем, даже полом. Основным контингентом церквей?— по крайней мере не в праздничные дни?— в Лондоне, так же как и в Шеффилде, были пожилые люди, по большей части женщины. Священник даже подошёл к нему однажды после службы и спросил, что заставляет его приходить так часто, и не нужна ли ему какая-то более серьёзная помощь. Дон был тронут, но подробности рассказывать всё же не стал, признался лишь, что в самом деле переживает трудный период в жизни, но его частые визиты?— не признак каких-то невероятных испытаний, а для него скорее возвращение к норме, привычный, успокаивающий ритм.Он упоминает, что ходит сюда, когда они проходят мимо вместе с Познером, но совсем не ожидает после этого однажды воскресным утром обнаружить его стоящим у ограды с книжкой в руках и пакетом продуктов, висящим на локте. Они оба расплываются в улыбке, завидев друг друга, и Дон впервые едва сдерживается, чтобы у всех на виду не поцеловать этого сентиментального придурка?— такого же, видимо, как он сам.—?Где же велики? —?со смехом спрашивает он. —?Только их и не хватает в этой картине.—?А что, можно будет и великами озаботиться со временем. Они входят в моду,?— подмигивает ему Поз. —?А пока пройдёмся пешком. Я специально так старался подгадать, чтобы успеть к концу вашей службы. И ведь правильно же помню, смотри-ка! Сколько лет прошло…?А сколько лет впереди…??— с надеждой думает Дон. Он очень бы хотел, чтобы их было много.Так что Поз теперь иногда встречает его вот так, не каждый раз, но довольно часто. От церкви домой они, как правило, идут под ручку. ?Как два пенсионера?,?— смеётся Дэвид. В остальном же они с осторожностью прикасаются друг к другу на людях. Иногда переглядываются, задевают друг друга локтями невзначай, стоят друг к другу ближе, чем стояли бы к остальным своим знакомым. Ловят друг друга на том, что любуются исподтишка. В театре, в кино, в каком-нибудь кафе немного расслабляются, порой берут друг друга за руку, особо не прячась, но и не афишируя. Обычно никто не обращает на них внимания, но всё же ни один из них не рискует нежно обнять или поцеловать другого. Впрочем, прилюдно выражать влечение Дон и так не имеет привычки. Дэвид хотел бы, пожалуй, иногда очень заметно, что он хочет Дона поцеловать прямо сейчас… но привычки такой нет и у него. Если бы им очень уж хотелось не сдерживаться на людях, для этого сгодились бы клубы, в Лондоне их достаточно. Но их обоих как-то не тянет туда.***Дэвид понемногу осваивается на новом месте работы, благо различия между столичной и шеффилдской школами не так уж разительны, на самом деле. Даже сюрпризы, которые преподносят ученики, в общем-то не являются для него чем-то новым… Хотя иногда застают врасплох. Как застенчивый?— или кажущийся застенчивым на уроках?— парень по фамилии, кажется, Томпсон, осторожно заглянувший к нему в кабинет на одной из перемен. В этот день у него, вроде бы, нет урока истории, и чутьё Познера подсказывает, что речь пойдёт не об учёбе. Он прислоняется к оконной раме, жестом приглашая ученика присесть.—?Мистер Познер, мне кажется, у меня проблема,?— произносит тот тихо, и Дэвида охватывает стойкое дежа вю. Паренёк продолжает:?— Похоже на то, что я гей.Несмотря на неожиданность, Познер сохраняет спокойствие?— на самом деле, не только внешне. Возможно, такие признания просто притягиваются к относительно молодым новым учителям.—?Это может быть так или не совсем так… но почему тебя это тревожит?—?Ну как… —?пожимает плечами Томпсон,?— проще ведь быть как все.—?Понимаю,?— вздыхает Познер. —?Отличаться от всех хочется чем-то таким… позавиднее. Умом, например. Талантом. Силой и ловкостью. Но не чем-то, не зависящим от тебя, что ты не можешь ни исправить, ни как-то развить.—?И что не даёт никаких преимуществ,?— бросает в сторону Томпсон.Познер на минутку отворачивается к окну. Ох, как не хочется ему откровенничать с учеником в самом начале года, пока он никого здесь толком не знает. Что за человек этот Томпсон? Что он сделает с такой информацией о новом, малознакомом учителе? Расскажет ли родителям? Друзьям? А кто его друзья, на что способны? Познер ещё не успел заработать здесь ту безупречную репутацию, что способна отчасти защитить от ползучих слухов, не говоря уж об обвинениях, пусть даже ложных. При этом он прекрасно помнит по своему опыту, что говорить с подростками о таких вещах надо тогда, когда они сами тебя спросили: если отмолчишься, то утратишь доверие, и больше уже не спросят. Какая-то часть его малодушно ворчит: ?Не спросят?— и замечательно?,?— но он всё же решается на чуть большую откровенность, чем одобрено регламентом и методистами.—?Не даёт преимуществ?— это ещё мягко сказано. Как бы ни менялись взгляды общества, до полного принятия инаковости в людях ему ещё очень далеко.—?Звучит не слишком-то обнадёживающе.—?Ну, я мог бы тебе сказать, как нас учили, что ?возможно это такая фаза?…Томпсон молчит, но взгляд его красноречиво выражает что-то вроде ?Вы издеваетесь?? Познер невесело усмехается половинкой рта. Открыться ученику?— это риск, может быть даже?— неоправданный риск, но, чёрт возьми, если парню больше не к кому пойти с этим… Любое слово, любая реакция будут для него не только информацией, но и примером: веди себя так. И разумная осторожность, может быть, пример не такой уж плохой. Но своей осторожностью Дэвид только ещё раз подтвердит общее убеждение, что ему, как и Томпсону, действительно есть, чего стыдиться, есть, что скрывать?— просто потому, что он тот, кто он есть. А ведь Дэвид всегда был уверен, что это?— дерьмо собачье. И сейчас он не пишет школьное эссе, в котором можно и покривить душой, чтобы добиться чего-то, казалось бы, важного, а говорит с живым человеком. Он отвечает, будто прыгает в омут:—?Шучу. Когда я сам услышал эту фразу, я уже был уверен, что ни хрена это не временно, извини уж за выражение. Но меня больше беспокоило то, что я жил тогда в Шеффилде.Томпсон нетактично кривится при упоминании города, но не заметно, чтобы он был удивлён тем, что Познер практически сказал сейчас: ?Я тоже гей?. Видимо, ученики действительно всегда это знают?— по крайней мере те, кому это важно по какой-то причине. Пора бы привыкнуть уже, за столько-то лет.—?Хоть в чём-то мне повезло,?— бурчит Томпсон.—?Тебе?— да. Но даже здесь, в Лондоне, если кое-кто из родителей узнает об учителе с не той ориентацией… Директору не нужны скандалы. Попросят уволиться по собственному желанию.—?Почему тогда вы говорите со мной об этом?Познер присаживается на подоконник. Внимательно смотрит на ученика?— и что-то в его взгляде отзывается в глубине души. Скрытая за недоверием отчаянная нужда?— поверить. Что-то вроде беззвучной мольбы о помощи: ?Убедите меня, что вам можно доверять. Что вы меня понимаете. Что я не одинок?.—?Потому что я?— живой человек,?— произносит Познер. —?Настоящий живой человек, какого ты не увидишь по телевизору. И ты меня знаешь лично. И пусть моя жизнь очень сильно подчинена мнению общества о ?таких как я?, но у меня есть жизнь. И в этой жизни есть работа, которая нравится мне. Есть друзья, которые знают?— всегда знали?— и для такого книжного червя, как я, их даже довольно много. Есть любовь.Томпсон фыркает, но, отвернувшись, с напускным безразличием всё же переспрашивает:—?Правда, что ли?—?Да,?— Познер чувствует, что слегка покраснел, но добавляет:?— Я надеюсь, это звучит обнадёживающе.Томпсон меняет тему, спрашивает для проформы что-то о завтрашнем эссе и спешит ретироваться. А Дэвид?— Познер, мистер Познер в этой обстановке?— снова изумляется тому, что любовь в его жизни наконец-то действительно есть, хотя он давно махнул рукой и перестал искать её. И вот, на протяжении какого-то года, у него появилась не только любовь?— любимый и любящий мужчина?— но даже, каким-то чудом, любимые дети. Генри и Лизз незаметно стали для Познера кем-то вроде племянников. Они больше не виделись с ним после первой встречи, но их вечерние телефонные беседы с отцом постепенно стали включать в себя и общение с ?дядей Позом??— тайком от матери, разумеется. А когда Генри упросил его почитать им ?Маленького Принца? в оригинале, Дэвид внезапно получил ещё и дополнительную практику французского, Агнес была бы им довольна. ?Sur quoi nous nous sommes arrêtés la dernière fois, mes amis??***?— спрашивает он как минимум раз в неделю, перелистывая страницы. Дон тоже любит слушать его чтение, но иногда к вечеру так устаёт, что дети слышат: ?Шшш… Кажется, ваш папа уснул…??— и, хихикая, прощаются: ?Спокойной ночи, дядя Поз?. Лизз однажды сказала даже: ?Поцелуйте папу от нас?,?— наверное, машинально повторив выражение, слышанное от мамы, а то и бабушки. Дэвид не нашёлся, что ответить. Сказал просто ?Спокойной ночи, ребята?. Но Дона поцеловал.Однако эти новые обретения?— не единственное, что занимает его мысли после разговора с учеником. Собственное безнадёжное увлечение одноклассником, былая уверенность в том, что все его увлечения будут так же безнадёжны?— и все остальные подробности школьной жизни?— возвращаются насмешливым хороводом. Не помогает то, что тема следующего урока?— нападение Германии на Польшу, факт, к которому Дейкин всегда был крайне неравнодушен, Бог знает почему. Описания военных действий не каждый раз напоминают Дэвиду об излюбленной дейкиновской метафоре, но сегодня явно не его день. Из последних сил сдерживая непристойную ухмылку, он тайком от класса нашаривает в ящике стола свой первый новенький сотовый телефон и отправляет Скриппсу смс: ?Ненавижу Дейкина?,?— и едва успевает отключить звук оповещений, ведь учеников он за такое наказывает штрафными эссе. ?Чую новую историю?,?— приходит ответ от Дона с ехидным смайликом на конце. Дэвид улыбается. Есть новые истории и есть кому их рассказать. Если это не звучит обнадёживающе, то что же тогда?***Они вырабатывают некую рутину, у них появляется своё расписание: уроки и школьные дела Познера, работа и обязанности Скриппса с детьми, совместные дела и развлечения. Дону нравится этот ритм, он расслабляется и позволяет себе просто наслаждаться теми радостями жизни, которые доступны ему сейчас. Однако Дэвид не считает, что все вопросы решены и ситуация успешно завершилась. Это, в общем-то, не должно было стать неожиданностью для Дональда, но, к стыду своему, он признаёт, что стало. Всё начинается с того, что Дон как-то замечает, что машинка, которую он взял себе, всё же маловата, чтобы регулярно возить двоих детей. Но продать её и купить другую не так-то просто, потому что фактически она принадлежит Ханне, а ?детский автомобиль? принадлежит ему. Познер ничего не говорит на это, но немного задумывается. Он спрашивает на следующий день, не думал ли ещё Дон о разводе?— и Дон не хочет говорить об этом. Вот просто, не хочет. Всё же, в общем, хорошо и так, разве нет? Он отшучивается: ?А зачем тебе, Поз? Всё равно я тебя никак не смогу сделать честной женщиной. Так ведь и будем жить во грехе, так какая разница?..?Дэвид не смеётся. ?Спасибо большое, предпочитаю остаться падшим мужчиной?,?— очень едким тоном бросает он в ответ, поднимается с места и выходит из комнаты… и минуту спустя Дональд слышит, как тихо хлопает входная дверь.У него сердце обрывается: ушёл! ?О Господи, зачем же я сказал ему такое! Ну кто меня, тупицу, за язык тянул?? Он сам не помнит, как оказывается на улице, озирается по сторонам, панически боясь не успеть, не найти, не догнать… Он видит Поза, удаляющегося быстрым шагом вдоль по улице, ссутулившись и опустив голову, подняв воротник куртки против ветра. Становится немного легче, Дон вздыхает и спешит догнать его. Это не так-то просто среди прохожих: у Дэвида лёгкая походка, а Дон не слишком хорошо соображает в этот момент и второпях натыкается на встречных.—?Стой, Дэвид! Подожди! Постой! —?зовёт он, подобравшись ближе. Познер оборачивается. Он бледен. Он хмурится, окинув взглядом Дона. Но он не разворачивается и больше не пытается уйти. Теперь он ждёт.Когда Дон догоняет его и пытается сказать хоть что-нибудь, слегка задыхаясь, Дэвид решительно хватает его за локоть и ведёт к ближайшим открытым дверям?— кажется, в какой-то продуктовый магазин.—?Зачем ты выскочил без куртки, Дон? —?сердито вопрошает Поз вполголоса, чтобы не привлекать лишнего внимания.—?Я как-то… не подумал. Испугался,?— признаётся тот. Дэвид горько усмехается.—?Не стоит так бояться. Никуда я от тебя не денусь. Мне… просто нужно сейчас побыть одному. Понадобится какое-то время, чтобы привыкнуть к тому, что ты, оказывается, воспринимал наши отношения немного иначе, чем я.—?Поз, я такой дурак… —?выдавливает Дон,?— прости меня. Я вовсе так не думаю о нас, ты понимаешь? Я не знаю, почему я так сказал, мне самому противна эта шутка! Я знаю, что ты прав, я просто… я боюсь об этом думать.—?Дон, шутки просто так ниоткуда не появляются. Ты можешь так не думать сознательно, но…—?Дэвид, нет, послушай! Да, я за бессознательное не могу ручаться, но?— но я готов на деле показать, насколько ты важнее для меня, чем… страхи, что толкнули меня на такие слова. Я по-прежнему уверен в своих чувствах, Поз. Я…Его прерывает подчеркнутое покашливание от прилавка. Познер бросает взгляд туда, потом снова на Дона?— и вздыхает.—?Ладно, пошли домой. Там поговорим.Дон на мгновение закрывает глаза, мысленно благодарит Бога. Он не решается обернуться к прилавку, выпускает из рук руки Дэвида, вздыхает и выходит из дверей.Его тут же пробирает холодный ветер: стоит как раз один из тех октябрьских дней, которым впору бы быть декабрьскими. Познер матерится одними губами и ускоряет шаг, увидев, как Дон обхватывает себя за плечи. Они почти бегут. Уже на лестнице Дон вдруг припоминает, что захлопнул дверь, а ключ взять и не вспомнил. Дэвид оглядывается на него, резко остановившегося от этой мысли, укоризненно качает головой и достаёт свой ключ из кармана куртки. А Дон думает ещё и о том, что, догоняя Познера в одной футболке, на ветру, он даже не почувствовал холода. Так бешено колотилось его сердце, так резко бросило его в жар от страха потерять, смертельно обидев, человека, ставшего для него таким бесконечно дорогим. Может ли любимый человек в один прекрасный день стать слишком дорог? Дон размышляет об этом, поднимаясь по лестнице. Он не боится любить, никогда не боялся. Но всё же одно дело?— любить, а другое?— назначить вот так одного человека всецело ответственным за своё счастье и даже душевное равновесие. Всё же это слишком, наверное. Похоже на жест отчаянья, на попытку утопающего хоть за что-то ухватиться… А Дон действительно в последнее время то и дело чувствует, что тонет: осознание своей вины перед детьми охватывает его часто, что бы он ни делал, пытаясь это чувство подавить. Роль спасительной соломинки любого может утомить со временем, даже и Дэвида. Пожалуй, он прав: новая официальная договорённость с Ханной могла бы тут помочь. Дону пора вернуть себе почву под ноги, чтобы не виснуть вот так ни на ком. Чтобы самому быть опорой близким, если потребуется.Дома Познер не отстаёт от него, пока он не закутывается в плед и не выпивает полную кружку чая с лимоном. И только после этого садится на другой конец дивана?— боком, поджав по обыкновению ногу?— и начинает разговор. Точнее, продолжает. Он слушает немного сбивчивый и смущённый рассказ Дона о его страхе всё-таки потерять детей тихо и внимательно. И Дон с удивлением понимает, насколько отвык от такой реакции. Ведь Ханна при его попытках серьёзно поговорить о чувствах, сомнениях или страхах, как правило, обижалась. ?Ах так, ты сомневаешься во мне, чем это я дала повод, я опять недостаточно хороша…? Познер же обиделся на шутку, но к серьёзному разговору относится спокойно.—?Я понимаю твои опасения, Дон. Если ей вздумается лишить тебя отцовства?— то, что ты живёшь со мной, не будет тебе на руку. Но у меня сложилось впечатление, что ей нужна твоя помощь, без тебя ей тяжело, и это понятно. Так что есть надежда, что она на это не пойдёт. И кроме имущественных проблем между вами меня беспокоит ещё вот что: пока она твоя жена?— она официально ?ближайший родственник? и ?контакт на экстренный случай? во всех документах, и зачастую ты не можешь указать другого.Дональд задумывается.—?Да, ты прав. Пожалуй, так это оставлять не годится.—?И есть ещё кое-что… уже просто мои личные ?тараканы?, но раз уж мы говорим об этом…Дон усмехается:—?Да уж, давай выкладывай. Я тебе своих показал.Дэвид усмехается в ответ:—?Ну просто я… —?он вздыхает. —?Понимаешь, я очень устал?— от сомнений и от… неопределённости. Да, я верил тебе, Дон, с самого начала верил, но когда мысли, чувства, надежды сталкиваются с действительностью… Очень сложно заткнуть этот противный голосок, нашёптывающий: ?Ты по-прежнему ему никто, ты ничего не значишь, ты всё бросил и приехал, как дурак, а здесь ты просто лишний, ты обуза…?—?Боже, Дэвид…—?Гм, ну да, по части страхов и ?тараканов? со мной по-прежнему бессмысленно тягаться…—?Я люблю тебя, мой дорогой скептик, со всеми твоими страхами. И я согласен, что эти вопросы надо официально решить. Давай, что ли, Дейкина в гости позовём. Он давно напрашивался. Вот пусть заодно с делами нам поможет.Дэвид улыбается и поднимает бровь:—?А давай.***Дональд открывает дверь и впускает Дейкина в прихожую.—?Здорово, Дон,?— Стюарт жмет ему руку и скидывает куртку. —?Хей, Поз! Здорово, Поз.—?Привет, Стю. Проходи,?— откликается тот из кабинета.—?Нормальная квартира, молодцы,?— авторитетно заявляет гость, оглядывая комнату.—?Ну всё, ему понравилось,?— смеётся Дон.—?Какое счастье,?— язвит Познер, не оборачиваясь.—?Да ладно вам, я просто так сказал. О, пианино! Круто. Наценка за него была?—?Нет, скидку дали. Правда! —?смеётся Дон. —?Поз сделал вид, что нам оно мешает, а хозяйке оно, видишь ли, дорого как память…—?Ох и хитрый же ты еврей, Познер!—?На том стоим…—?Ты чего там делаешь вообще? Иди сюда.—?Немножко погоди, эссе допроверяю…Дон заглядывает на кухню, чтобы посмотреть, как дела у их совместного творения в духовке. Из кабинета ожидаемо доносится радостный голос Дейкина:—?Проверяешь? О! Дай посмотреть! Что за тема? Ха! Я это помню! Ты помнишь, Скриппс? —?Стю принимается зачитывать отрывки вслух, наверняка через плечо Дэвида.—?Ну не мешай! —?возмущается тот. —?Дай мне закончить!Дон усмехается. Десятка с лишним лет как не бывало.—?Стю, отстань от Поза,?— кричит он.—?Ну как всегда,?— бурчит тот, но, видимо, отстаёт. Через минуту заглядывает к Дону на кухню.—?Дай выпить, что ли. Только не шампанского и не эту вашу гейскую ?маргариту?!—?Будешь выпендриваться?— водки налью,?— грозится Скриппс.—?Фу, точно как в гей-баре. Пиво есть?—?Конечно есть, есть пиво и вино, про остальное я шутил. А, джин ещё.—?Джин для печенек! —?кричит из комнаты Дэвид.—?Не отвлекайся, Поз! —?кричит в ответ Дон. Тот что-то недовольно бурчит.Стю морщит лоб:—?Каких ещё печенек?—?А вот, попробуй,?— Дон пододвигает к нему тарелку. —?Рецепт его матери, он без них неделю прожить не может.—?Всё ясно, кто из вас жена,?— ржёт Стю, и Дон машинально брякает в ответ:—?Мы меняемся,?— и только потом соображает, что сказал. Это уже привычная шутка у них с Дэвидом, и Дон не сразу понимает, что ему впервые довелось пошутить об этом с кем-то ещё. Но Дейкин, разумеется, не может не экстраполировать эту информацию на их сексуальную жизнь и многозначительно изгибает бровь. Дон чувствует, что покраснел, и смущённо смеётся:—?Отъебись, Стю.Не то чтобы он был неправ.—?Ну и как вы вообще, освоились друг с другом?—?Ну да, вполне. Мы же давно уже не чужие люди, знаешь.—?Ну всё равно, жить вместе?— это другое. Ты вспомни, как мы притирались. Правда, так и не потрахались тогда, а… —?ой! —?восклицает он, потирая ушибленный затылок. —?Больно же!—?Я не собирался с тобой трахаться, представь себе.—?Да я с тобой тоже, вообще-то, это я так… Имидж поддержать.—?Мы с Позом твой имидж знаешь где видели…—?Знаю,?— вздыхает тот. —?Вам даже пыль в глаза не пустишь, как с вами общаться?—?Да мы и так тебя любим, без всякой пыли,?— Дон дружески толкает его плечом. —?Пошли уже в комнату.—?Там Познер,?— кривится тот.—?Да он сейчас закончит уже. Знаешь, как он с ними расправляется! Без церемоний.Они садятся на диван.—?И что, ты снова играешь? —?кивает Дейкин на пианино.—?Да, вспоминаю понемножку. Руки деревянные…—?Нормальные у него руки, не слушай его,?— встревает Дэвид, не оборачиваясь. Дейкин ехидно ухмыляется:—?Вот эти вот подробности мне были даром не нужны!—?Пошляк.—?Ой, можно подумать, ты не в этом смысле сказал,?— смеётся Дейкин.—?В этом, конечно,?— оглянувшись через плечо, поводит бровями Познер. —?Но пошляк всё равно ты.Скриппс хохочет.—?Ну наконец-то всё,?— Дэвид встаёт из-за стола, потягиваясь, снимает очки и трёт усталые глаза.—?Я тебе пива взял,?— говорит Дон.—?Спасибо,?— Дэвид присаживается на подлокотник дивана рядом с ним, принимает бутылку из его рук и привычно целует его в губы.—?Эй, вы, не разгоняйтесь,?— протестует Дейкин. Поз закатывает глаза.—?Слушай, ну можно уже хоть тебя не стесняться, а? —?спрашивает Дон, и Дэвид без труда продолжает его мысль:—?Заебались уже всех стесняться, ей-богу.Стю кивает:—?Весомый довод. Ладно, не стесняйтесь. Просто… непривычно как-то, что у вас?— и вдруг любовь.—?У нас всегда была любовь,?— уверенно заявляет Познер, и это прозвучало бы пафосно, если бы не его печальная усмешка. —?Может быть, в других формах, но была. Даже когда я по тебе сох.Дон улыбается воспоминаниям и с удивлением понимает, что вполне согласен с этим утверждением. Стю качает головой.—?Ладно, ребята,?— говорит он,?— что за дело у вас ко мне было?Познер молчит, предоставляя Дону самому рассказать об этом.—?Мне нужно оформить развод, Стю. И ты понимаешь, что это будет непросто.—?М-да. Адвоката ищешь?—?Угу. Может, посоветуешь кого-нибудь? Или ты своим знакомым такую ?свинью? не хочешь подкладывать?—?Да знаешь, в общем-то могу. У вас, поверь мне, ещё не самый запущенный случай. Ты-то вполне адекватно себя ведёшь, это Ханна немного того… на нервах. Так-то она тоже вполне разумная женщина. Может быть, всё ещё обойдётся. Но знаешь… пока не забыл: у тебя есть в телефоне функция записи разговоров?—?Ну, есть…—?Ну вот, как начнёте переговоры?— ты все разговоры записывай, пригодится.—?Зачем?—?Ну так… Если вдруг она будет тебе угрожать, или Позу, чтобы у тебя были доказательства.Дон качает головой.—?Да не может быть всё так плохо,?— не верит Познер.—?Ну может и нет, но знаешь… Во время развода люди часто ведут себя непредсказуемо. Особенно жёны с детьми.Дон задумчиво трёт подбородок. Нет, никак нельзя обойти это, он понимает. Но как же не хочется втягивать в эту мясорубку детей… Они ведь не виноваты. Но они уже втянуты, этого не изменить.Познер ласково перебирает пальцами волосы Дона.—?У него потрясающие дети,?— с печальным восхищением замечает он. Дональд усмехается, на душе у него становится немного теплее.—?Ты их видел, что ли? —?изумляется Дейкин.—?Видел как-то… один раз,?— вздыхает Познер. —?Теперь я тоже по ним скучаю.—?Да, есть у них такой эффект.—?Ну да, рассказывай,?— смеётся Дональд, легонько толкая Познера головой. —?Посмотрю я на тебя после парочки новых вопросов от Лиззи. Опять на стенку полезешь!—?Вопросики?— да, это было нечто… —?усмехается Познер в ответ. —?Но вообще-то мне вечер с ними понравился.—?Да, вплоть до того момента, когда…—?Я тебя придушу! —?взвивается Дэвид. —?Если ты ещё и Дейкину это расскажешь!..—?Ладно-ладно, молчу.В этот момент в кухне срабатывает таймер.—?Я достану! —?Познер подскакивает и бежит к духовке.?Жена?,?— артикулирует Стю, а вслух возмущается:—?Что за секреты от старых друзей?—?Нет, не скажу. А то спать мне на коврике под дверью.—?Ты всё правильно понял, милый! —?мелодично отзывается с кухни Поз.—?Строгий он у тебя.—?Да вообще. По струнке хожу. Оставайся на ужин, поучаствуешь в нашем кулинарном эксперименте. На нас находит иногда…Стюарт кивает, окидывает его задумчивым взглядом прищуренных глаз и замечает с улыбкой:—?Я не видел тебя таким счастливым лет пять, наверное… если не семь.Дональд вздыхает.—?Счастье?— понятие относительное…—?Может быть. Но когда его долго нет?— это очень заметно.***Дон не обиделся на Стю из-за его шутливого навешивания ярлыков, хотя оно не было очень уж остроумным. Но оно подозрительно походило на неуклюжую попытку защитить свою житейскую философию, отказавшись принимать всерьёз очередное доказательство существования глубоких и сильных чувств, без которых Дейкин сам прекрасно обходился, но по-прежнему не очень понимал, как себя вести, с ними сталкиваясь. Дон тоже был не без греха в этом смысле: ему было теперь даже неловко оттого, что сам он прежде как бы в шутку намекал, что Стю уже, так сказать, пора остепениться, хотя образ жизни товарища никак его касаться не мог. Эти намёки явно были проявлением очень похожей защиты со стороны Дона?— не слишком красивой попыткой убедить себя самого, что в сравнении со Стюартом он выглядит куда успешнее, а то и счастливее. Так что этот камень в Дейкина Дон бросить не мог.