ЧАСТЬ 8 (1/1)

В снятой Доном квартире убийственно тихо. Он пробует включать музыку, но её звуки обманывают так, что становится хуже: время от времени кажется, что он слышит окликающие его детские голоса. Он близок к тому, чтобы звонить Ханне и умолять позволить ему хотя бы услышать их. Но не звонит, вместо этого задерживается на работе.Он отчаянно скучает по детям и, что неожиданно, скучает по Ханне тоже. Какие-то темы, которые он с ней обсуждал, ещё крутятся в голове, а обсудить их теперь не с кем.Но на следующих выходных приезжает Познер, и это?— какой-то другой уровень отношений: видеть Дэвида не в обезличенном гостиничном номере, а в доме, который он успел даже немного обжить?— прекрасное чувство. Поз заходит в квартиру, озирается по сторонам, потом разворачивается к Дону, прижимает его спиной к входной двери?— и целует, не сняв куртки, даже не сразу вспомнив бросить на пол дорожную сумку. В душé Дональда, рядом с болью разлуки с детьми, поселяется что-то, похожее на покой. Ради этой встречи ему не пришлось никому врать. Это, безусловно, прогресс.Они почти не выбираются из постели в эти выходные, но оба соглашаются, что было бы неплохо получить ещё какой-нибудь совместный опыт. В конце концов, они в Лондоне, в одной из мировых культурных столиц. Глупо не разнообразить программу своих вечеров. Хвала Интернету, многое можно теперь выяснить без труда: они выбирают спектакль и бронируют билеты, Дону нужно будет только подъехать и выкупить их. Дональд видел этот спектакль, и ему не терпится побывать на нём вместе с Познером. Есть там пара моментов, которые не смогут не задеть его за живое. И актёры очень хороши. Дон уже в предвкушении.Проводив Дэвида на вокзал, Дон отправляет ещё одно сообщение Ханне: ?Имей в виду, что предложение помощи всё ещё в силе?. Ответа от Ханны нет.***Мать Дона огорчена, услышав о такой серьёзной ссоре. Он отчасти ожидал, что родители знают уже всё от Ханны, но это не так. Видимо, звонить родителям мужа и жаловаться им на него по-прежнему не в её характере. Он не рискует сказать сразу всё. Признаётся, что виноват, но все-таки жить с ней как с супругой больше не может. Обещает рассказать подробности позже, когда они улягутся в голове. Мать не торопит его. ?Я чувствую, у тебя тяжело на душе. Есть ли кто-нибудь рядом, кто тебя поддерживает?? Дон говорит, что есть, но в подробности опять не вдаётся. Мать с отцом, скорее всего, решат, что это Дейкин?— в качестве друга, конечно. С любовницей они его вряд ли представят, не говоря уже о том, что есть на самом деле. Дон вздыхает. Строго говоря, умолчать?— не значит солгать… И потом, вывали он им все сразу факты?— кто знает, как бы это подействовало на стариков? ?Ой, только не прикрывайся милосердием?,?— слышит он у себя в голове голос?— совести? —?подозрительно напоминающий интонациями голос Ханны.***После посещения спектакля Дону неожиданно приходится столкнуться с тем, что Дэвиду всерьёз западает в душу образ одного из актёров. Поз пытается сдерживаться, опасаясь обидеть Дона, но тот всё равно замечает, и это его невероятно веселит. После очередного оборванного на полуслове ?Ты видел, как он… то есть… я про тот момент…? Скриппс начинает смеяться:—?Я видел, Поз, ну конечно я видел. И если бы ты не обратил моё внимание, то я бы не заметил, но не могу не согласиться: руки у него просто шикарные.—?Правда же?.. То есть… В смысле…—?Ну Поз, я как-то не падок на внешность у незнакомцев, но я же помню, что ты всегда любовался красивыми людьми. А актёр он действительно классный. Хочешь, ещё на что-нибудь с ним сходим? Я видел его в ?Кошке на раскалённой крыше?, чуть не плакал,?— Ханна плакала, вспоминает Дон, но вслух этого не говорит.Познер смущённо улыбается:—?Хочу. Давай сходим. Ничего не могу с собой поделать… Когда вижу такую красоту?— превращаюсь в девочку-фанатку. Извини уж.—?Да ладно тебе. Это мило,?— смеётся Дональд и про себя решает в следующий раз потащить Дэвида после спектакля к служебному выходу. Может быть, получится взять автограф.***Время идёт. Дон привыкает к одинокому быту, работает вечерами над книгой. Так же звонит Познеру иногда, только уже из дома. И теперь так же часто Дэвид звонит ему.После одного из таких звонков телефон почти сразу звонит снова. И это Ханна.—?Здравствуй,?— говорит он ей.—?Привет,?— несколько мрачно отвечает она. —?Что-то ты перестал предлагать свою помощь, как я погляжу.Дон считает до трёх, прежде чем ответить. Если он станет огрызаться, она бросит трубку просто из вредности.—?Я готов помочь. Что нужно сделать?Ханна вздыхает.—?Я уже замоталась просто. Не могу. Каждый день, всё-таки, это уж слишком. Забери их хотя бы из школы завтра. И в четверг. Я с Лиззи ключи передам.—?Хорошо.—?И не вздумай мозги им пудрить опять! Называть свои извращения ?любовью?, додуматься надо!—?Я не собираюсь им говорить того, о чём они не спросят. Но если спросят?— скажу то, что думаю. Если тебя это не устраивает?— боюсь, это твои проблемы. Так мне приезжать за ними?Ханна фыркает, но отвечает ?Да?.Дон закрывает глаза и глубоко вздыхает. Завтра он увидит их снова, после почти месяца сомнений и неопределённости. Не так долго, как он опасался… но в их жизни произошло очень много событий, наверняка. Событий, о которых ему ничего не известно. Непривычное ощущение.Он подходит к школе, дети ждут его в их обычном условленном месте. Генри выглядит так, будто хотел бы побежать ему навстречу, но Лиззи держит его за руку, и он сдерживается. Дочь смотрит на Дональда без улыбки и чуть исподлобья. Он старается отодвинуть в сторону чувства, охватывающие его при этом зрелище.—?Привет,?— говорит он им так же серьёзно. Он слишком уважает их, чтобы пытаться заискивать.—?Привет,?— хором отвечают они. —?Пойдём,?— добавляет Лизз.Он чувствует, что они приглядываются к нему. Он не мешает им. Что же Ханна им такое сказала, что они думали, что он будет выглядеть по-другому?.. Впрочем, может быть, и не в этом дело.Тронувшись с места, Дон рискует нарушить молчание:—?Как вы, ребята? Как жизнь?Лиззи начинает рассказывать о своих отметках. Генри, потупившись, молчит. Дон качает головой:—?Лизз…—?Что? —?спрашивает она.—?Я не спрашивал о твоих оценках.—?Нет?—?Это хорошо, что в школе дела неплохо. Но мне все-таки гораздо важнее?— вы сами. Что вы чувствуете? О чём думаете сейчас?Лиззи в ответ тоже опускает глаза. Дон ругает себя, пугаясь, что всё испортил. Но вскоре он слышит тихий голос Генри:—?Без тебя всё не так.И Лиззи подхватывает:—?Без тебя всё совсем не так! Зачем ты ушел от нас, папа?—?Мама плачет,?— пускается Генри в рассказ. —?Теперь уже реже, а сначала?— вообще каждый день! И она устаёт нам читать и не успевает играть с нами. Почему ты не хочешь вернуться домой?—?Ты нас больше не любишь? —?с обидой в голосе предполагает Лиззи.Дон останавливает машину у их дома. Глубоко вздыхает и как можно спокойнее старается ответить:—?Я люблю вас. По-прежнему очень сильно люблю.Голос все-таки, конечно же, дрожит. Дон прижимает руку к губам. Дети настороженно молчат на заднем сидении. Он вздыхает ещё раз и оборачивается к ним.—?Мы приехали, ребята. Пойдёмте в дом.Он не берёт ключи у Лиззи из рук, а предлагает ей самой открыть замок. Ей нравится роль взрослой, он помнит это. Она серьёзно и важно запускает их в прихожую, сама вешает ключи на место. Робко подходит к Дону… и крепко-крепко обнимает. С другой стороны его обхватывает Генри. Дональд опускается на колени, чтобы не возвышаться над ними,?— и понимает, что не сможет сдержать слёз. Дети тоже всхлипывают, конечно. Он так скучал по ним.—?Я… хотел бы не расставаться с вами. Уйти от вас мне было тяжело. Но всё же жить с вами здесь, в этом доме, мне больше… неправильно.—?Потому что ты согрешил? —?серьёзно спрашивает Лизз.—?Знаешь, нет, я думаю, что не поэтому,?— отвечает он. —?Просто… продолжать жить с мамой, когда я люблю совсем другого человека?— это как-то… нечестно.—?Мама не говорила, что ты любишь кого-то.—?Она не верит, что я люблю.—?Но почему?—?Я не могу отвечать за неё, Лизз. О том, что мама думает и во что верит, может рассказать только она.—?Она обо всём этом какими-то загадками говорит.—?Может быть, у неё есть причины для этого. Может быть, вы поймёте её слова позже, со временем.—?Хм. Может быть.—?Но нас-то ты точно любишь? —?уже заскучав от разговоров, переспрашивает Генри самое главное.—?Точно,?— улыбается Дон.—?Тогда, может быть, ты нам почитаешь?—?Ух ты, а я уже думал, вы никогда не попросите!Подхватив за руки, дети увлекают его показывать свои новые книжки.Дождавшись Ханну в тот день, он практически сразу уходит. И в четверг поступает так же. После этого, должно быть, она начинает чуть больше ему доверять, потому что такая его помощь становится регулярной. Дон с удовольствием посещает весеннюю школьную ярмарку и несколько матчей Элизабет, даже пару раз гуляет с ними в парках развлечений и ходит в кино. Ему иногда кажется, что они гораздо чаще теперь просят его о каких-то подарках и сладостях, чем было прежде. Он сначала поддаётся, но потом догадывается уточнить у Ханны насчет какой-то очень нужной им игровой приставки… и выясняет, что они уже получили вместо неё похожую, чуть попроще, но действительно хорошую. Он вздыхает и качает головой: дети явно пытаются получить выгоду от ситуации, а заодно и заглушить свою тревогу, заставив родителей доказывать любовь… вот таким способом. Дональд решается посоветоваться с Познером: тот всё же педагог. Дэвид подтверждает, что время от времени видит со стороны подобные истории. И может точно сказать, что никакие подарки не делают таких детей счастливыми. Помогает только проводить с ними время, столько, сколько возможно. Дон говорит об этом с Ханной, и она разрешает детям ему звонить. Они теперь часто болтают по вечерам, и он снова в курсе их дел, новостей и пристрастий. Они снова расспрашивают его обо всём.Некоторые вопросы оказываются очень трудными. ?Пап, почему же ты всё-таки нам так долго врал? И почему ты, ну… изменил маме??,?— спрашивает Лизз, сидя с телефонной трубкой в своей комнате, с Генри под боком, чтобы ему тоже было слышно. Дон, конечно, понимает, почему ребят так волнует этот вопрос. Им сейчас нелегко: один из столпов их мироздания вдруг перестал выглядеть надёжным и устойчивым. Они не могут понять: то ли папа плохой и его нельзя любить (а они любят!), то ли эти поступки для хорошего человека в принципе допустимы. Им трудно представить неоднозначные ситуации, оттенки между чёрным и белым. Он отвечает так честно, как может, хотя и не уверен, что они понимают всё, что он надеется донести. После этого вопрос Генри ?Папа, а ты правда извращенец?? вызывает сначала даже приступ веселья, но Дон сдерживается: вопрос ведь был задан всерьёз. Он думает над ответом. Извращенец?— это вообще-то кто? ?Я… не получаю удовольствия, делая с людьми что-то против их воли, если вы об этом. Но то, что я чувствую к Дэвиду… многие считают это извращением любви, неправильной любовью, понимаете? Вот только сам я никогда так не считал. Даже когда не знал, что это и меня касается.? Он чувствует, что этим ответом порождает десятки новых вопросов вроде ?Не знал? То есть можно не знать, а потом узнать?? или ?Так значит, мама тоже думает, что у тебя извращение любви??, но дети их не задают. Видимо, информации к размышлению им пока достаточно. Дон надеется, что к тому времени, когда они будут готовы эти вопросы задать, они не утратят к нему доверие?— например, сопоставив образ отца и передающиеся из уст в уста в виде школьного фольклора подробности о том, в чём конкретно заключается извращённость такой любви по мнению обывателя.***Приезжая в квартиру к Скриппсу, Дэвид видит маленькие бытовые подробности его жизни, которых не было заметно в гостиничных номерах. Что-то из этого даже знакомо ему по визитам в комнату Дона в университетском общежитии: распечатки статей, разложенные главным образом на полу, где их удобно охватить одним взглядом, или домашний свитер Дона?— не тот самый, конечно же, но очень похоже растянутый и поношенный… Запасные очки, забытые в самых неожиданных местах, и чашка из-под чая, которую то и дело можно обнаружить на любой горизонтальной поверхности. Эти находки вызывают улыбку и водопады воспоминаний, но встречается и что-то, чему он прежде никогда не был свидетелем. Например, он не видел, как Дон готовит что-то серьёзнее бутербродов?— когда только научился? Дэвид не ожидал, что сдержанный интерес к кулинарии?— ещё одна их общая черта. Как гладит рубашку на завтра?— быстро, но аккуратно и как-то вдумчиво. Как молится вечером перед сном.Наверное, раньше запланированное или случайное присутствие Дэвида в гостях с ночёвкой было для Дона поводом отступить от обычного ритуала, всё же это происходило редко. А теперь Дэвид видит и это. Просто однажды выходит из душа, вытирая полотенцем волосы, заскакивает в спальню?— голым, потому что забыл захватить трусы?— и видит Дона на коленях у изголовья кровати. Тот закрывает глаза ладонью, как всегда, так что Дэвид как можно тише достаёт одежду и выходит. Ситуация знакома в чём-то, но в чём-то бесконечно нова. Сколько раз Познер ждал приятеля у дверей церкви, натянув наушники и прислонив свой велик к ограде. Иногда он заглядывал внутрь и видел его, сосредоточенного на внутреннем мире?— или на мире горнем?— неподвижного, отгороженного от реальности не только рукой, обхватившей лицо. Чем-то бóльшим. Дэвид, не удержавшись, заглядывает в комнату и сейчас. Дональд не выглядит умиротворенным. Иногда он бывал таким и в церкви, в трудные, переломные моменты: он взволнован, будто старается сделать что-то, чего-то добиться, ?достучаться до небес?. Дэвид тут же чувствует неловкость и отходит от двери, но образ всё ещё стоит перед его глазами. Есть в этом что-то, что он не может выразить словами. Дон, обращённый к Богу?— в этой спальне. Уже практически в их спальне. На коленях у их постели. На которой они не раз уже делали… Бог знает что. Дэвид усмехается: шуточка в духе Скриппса. Если Бог есть, он ведь действительно знает. И Дон не видит никаких противоречий в этой ситуации. В их первую встречу в Манчестере это отношение уже бросилось Дэвиду в глаза?— далеко не сразу, слишком зашкаливали эмоции?— но всё же в первую же ночь. Тогда в тусклом свете ночника на груди Скриппса блеснул нательный крестик. Почему-то это смутило Дэвида, он же всегда знал, какой символизм заключается для Дона в этом предмете. И то, что Дон не снял, не спрятал этот символ, ложась с ним в постель, неожиданно глубоко тронуло. Это ведь вполне могло означать, что Дон, несмотря ни на что, не намерен прятать эту связь от своего Бога, не намерен отрицать её. Дэвид ещё не рискнул бы тогда утверждать, что Дона влечёт к нему именно любовь, а не минутная слабость или запоздалое любопытство. Но блеск этого крестика странным образом подарил ему надежду на то, что для Дона всё это может значить так же много, как и для него самого. Прежний Познер извёлся бы весь, пытаясь догадаться, что творится в этой вихрастой голове: не просит ли Дон, случайно, сейчас прощения за свои чувства к Дэвиду?.. Но, к счастью, он давно понял, что это дело более чем вредное. Всё равно не догадаешься, но иллюзию понимания себе заработаешь, а это очень скользкая дорожка. Лучше этого избегать. Он старается просто принять то, что есть. Принять Дона и его веру?— и его открытость и безбашенность в сексе, его любовь. Вот такой он сейчас. Что будет после?— время покажет.Скриппс выходит из спальни через несколько минут и выглядит немного вымотанным, но спокойным. Дэвид надеется, что ему удалось достучаться куда он хотел или хотя бы прийти к миру с самим собой. Он подходит, и Дон обнимает его, просто ласково и тепло, и они стоят так с минуту, положив головы друг другу на плечи.—?Я пойду ложиться,?— говорит Дэвид и неожиданно сладко зевает. Дон смеётся:—?Давай, я сейчас в душ и к тебе. Я скоро,?— он ласково целует левый глаз Дэвида и отходит. Дэвид улыбается, укладываясь в постель. Если этот его Бог и знает, что они делают, он наверняка ведь так же знает, почему. Вряд ли стоит беспокоиться об этом.***Когда Дон случайно называет Дэвида ?солнце? (?иду, солнце? или ?спасибо, солнце?, брошенные в задумчивости из соседней комнаты), тот догадывается, что это значит. Больше даже по тому, как спохватывается Дон, чем по самому обращению, хотя в глаза тот его так ни разу не звал. Дэвид не акцентирует внимание на этом, не укоряет и ничего не спрашивает. Он знает силу привычки, сам пару раз воскликнул вместо ?Ну Дон!??— ?Ну Бентси!?, обманувшись той же раздражённой интонацией, которую адресовал в последние годы чаще всего кошке. Дон старается следить за собой и зовёт его чаще всего ?Дэвид? и ?Поз?, а иногда ?свет очей моих?, за что получает либо газетой по макушке, либо поцелуй в нос. Под настроение.***Дональд по секрету ото всех мечтает познакомить Поза со своими детьми. Он понимает, что сейчас, когда они так ждут отца и так скучают по его вниманию, приводить на встречу с ними ещё и Дэвида было бы не очень-то уместно, но это не мешает ему мечтать. Он отвечает на вопросы Лиззи, которая довольно быстро вспоминает, когда впервые услышала имя Дэвида, но, слава Богу, не делает далеко идущих выводов, а просто задаёт ещё несколько уточняющих вопросов вроде ?А он гей??, ?А почему ты с ним живёшь, ты же не гей. Ну, ты не красишься и не делаешь такие жесты…?, ?Как, и он не красится? Ну я же видела по телевизору?. Дон едва удерживается от того, чтобы рассказать ей о том, какие вообще бывают геи (ну это ей действительно знать не обязательно), и ограничивается тем, что они просто бывают разные. Ведь все люди отличаются друг от друга. ?А мама говорила, что по нему сразу видно, что он гей?. О Господи. Насколько проще было бы взять и познакомить их. Но?— увы.Однако жизнь подбрасывает неожиданную возможность, которую Дон упускать, конечно же, не собирается: возникает необходимость раньше забрать из летнего лагеря детей, а Ханна в командировке. Она может прилететь вечером того же дня, но забрать их умоляют утром, потому что произошло какое-то ЧП с канализацией и с водопроводом. Ханна не оставила Дону ключи от дома, поэтому ему придётся отвезти их сначала к себе. Она очень недовольна этим, ?пускать детей в ваше логово порока? (она это серьёзно говорит), но что она ещё может сделать? Она, конечно, ставит условие, чтобы в доме при детях не было твоего ЭТОГО, но Дон ей такого обещания не даёт (хотя и не говорит, что он совершенно точно будет там). Она фыркает, но помощь Дона ей нужна. Ничего не поделать.Познер немного паникует, услышав о знакомстве с детьми: ?А вдруг я им не понравлюсь???К тому же, у него как раз в этот день заключительное собеседование в колледже… Но Дональд всё равно рад. Очень рад, что самые дорогие ему люди наконец встретятся. Он, конечно, и сам немного нервничает, ещё и оттого, что дети могут обидеть Дэвида чем-то, но запрещает себе волноваться о том, чего не было.***Дэвид летит в квартиру Дона как на крыльях. Последнее собеседование пройдено, контракт подписан, всё получилось, как было задумано! Он действительно может остаться в Лондоне с Доном, теперь без сомнений. А это значит, что можно паковать оставшиеся вещи, и надо будет ещё разок сравнить здешние требования к программе с тем, что у него заготовлено, и?— о! Можно будет показать Дону ещё одно предложение о сдаче жилья, которое он видел на днях, там было кое-что интересное… Дэвид возвращается к реальности от своих мыслей и планов уже у двери, и?— Господи! —?привыкнет ли он когда-нибудь к тому, что его за дверью действительно кто-то ждёт, кто-то родной и любимый, кому так же не терпится узнать все новости, как Дэвиду не терпится их рассказать…—?Милый, я дома! —?весело зовёт он?— и осекается: он совсем забыл, что сегодня Скриппс будет ждать его не один. Он прислушивается и слышит тихий смешок Дона и… ну точно! Детские голоса. ?Пап, там кто-то пришел!??— ?Кто там пришел, папа?? Дэвид прижимается спиной к дверному косяку, борясь с недостойным мужчины порывом выскочить за дверь и сбежать. ?Это Дэвид, ребята, я же вам говорил?,?— слышен голос Дональда, и его шаги приближаются. Он появляется в прихожей, ухмыляясь во весь рот.—?Я забыл! —?шёпотом признается Дэвид.—?Ага, я так и понял,?— говорит Скриппс и, мимолётно оглянувшись на комнату, делает шаг, приобнимает его и целует в губы. Отстраняется быстро, но руку с его талии не убирает. Сердце Дэвида бешено колотится в груди.—?Да не бойся так. Всё будет хорошо. Лучше скажи: подписали?—?Да, да, да!—?Это же замечательно! —?Дональд собирается обнять его по-настоящему, но приходится его остановить: в дверном проёме уже торчат одна над другой две детские физиономии. Дэвид смотрит заворожённо: это две пары совершенно одинаковых внимательных светло-карих глаз, как две капли воды похожих на отцовские, два прямых широких носа, два улыбчивых рта. Русые волосы девочки заплетены в косы, плотно прилегающие к голове, а мальчишка с его светлой шевелюрой кажется и вовсе полной копией школьника Дона Скриппса. Поняв, что их заметили, ребята выходят из-за двери и встают рядом.—?Здравствуйте, дядя Дэвид,?— бойко говорит девочка, а мальчик глядит исподлобья и выжидательно молчит.Рука Дональда всё ещё на его талии, большой палец незаметно ободряюще поглаживает его спину, и это одновременно придаёт Дэвиду уверенности?— и немного пугает. Это совершенно сюрреалистическое ощущение: знакомиться с детьми любимого мужчины в качестве… того, кто ты есть. Ещё одно переживание, которое, как он думал, ему никогда не светило. Дэвид улыбается немного растерянно.—?Здравствуйте, Лиззи и Генри.Брови мальчика взлетают к волосам:—?Вы знаете, как нас зовут?..Лизз толкает его локтем и шепчет: ?Не тупи, ему же папа рассказывал!??— и Генри смущается:—?Ой, точно,?— и совершенно по-скриппсовски чешет затылок. —?Извините, это я того… не подумал,?— он неуверенно протягивает для пожатия руку:?— Приятно, э… познакомиться.—?Очень приятно,?— подтверждает Дэвид, пожимая руки ему и протянувшей после него Лизз.—?Действительно воспитанные,?— вполголоса говорит он Скриппсу.—?Погоди, это они ещё не освоились,?— усмехается тот.***Осваиваются они быстро. Слишком быстро, по мнению Дональда. Пока Дэвид моет руки и помогает накрывать на стол к чаю, он чуть подробнее рассказывает о своём финальном собеседовании и об условиях договора. В это время дети помалкивают и переглядываются друг с другом, когда не понимают, о чём речь. Но когда они садятся за стол, Лиззи сразу же начинает расспросы:—?А о чём это вы говорили?—?Это я на работу устроился.—?А вы раньше совсем не работали?—?Работал, конечно же, только в Шеффилде.—?А вы кто по профессии?—?Я учитель.—?Учи-тель? —?изумляется Лизз.—?Учитель? —?вторит ей заинтересованный Генри. —?А что вы учите?—?Не что, а чему,?— встревает Лиззи. —?И вы не похожи на учителя.Познер смеётся и выуживает из нагрудного кармана очки:—?А так?—?Так получше,?— великодушно соглашается она.—?Я преподаю историю.—?L'histoire est ennuyeux! *?— громко шепчет Лиззи брату.Дональд ухмыляется, предвкушая веселье.—?Triste d'entendre cela, jeune fille, parce que l'histoire est la science au sujet de l'avenir, **?— с безупречным произношением отвечает ей Познер. Лиззи краснеет, а Генри даже рот забывает закрыть от изумления:—?Вы и французский знаете?—?Мы с вашим папой получили очень хорошее образование.—?Так вы же наверное и дядю Стю тогда знаете? —?внезапно складывает в уме факты Лизз. —?Ну, они же тоже вместе учились,?— поясняет она не сразу сообразившему Генри.—??Дядя Стю?? —?переспрашивает Дэвид у Дональда, и выражение его лица?— очень сложная смесь умиления и ехидства. —?Да, я знаю дядю Стю.—?Это здорово! Значит, теперь вы и с ним будете чаще встречаться, у нас на праздниках!Повисает неловкое молчание, Дональд судорожно соображает, как ей объяснить, Дэвид кусает губы, а Лиззи хмурится, глядя на них по очереди, и поясняет:—?Ну, он к нам ведь всегда приходит, на Рождество, и нас с днём рождения поздравляет… Ой, вы что, с ним поссорились?—?Если… —?начинает Дональд, и ему приходится откашляться, чтобы продолжить,?— если мама мне разрешит приходить к вам на праздники, это будет уже большая удача. Ты же помнишь, что она сердится на меня. А Дэвиду она не разрешит.—?А я её попрошу…—?Я не знаю, не рассердит ли это её ещё больше.—?Ммм… ну да, я забыла, что… ой, надо это, как его… сменить тему, да?—?Очень вкусное печенье,?— совершенно серьёзно замечает Генри.Поз качает головой и усмехается:—?Нет, вы всё-таки потрясающе воспитанные дети. Помогите нам убрать со стола?***После чая они садятся играть в скраббл?— точнее, устраиваются на полу, кто сидя, кто лежа. Познер немножко поддаётся, Лиззи вертится, прыгает и восклицает, а Генри по обыкновению тихой сапой её обыгрывает, успевая поразить Дэвида своим словарным запасом. Беседой по-прежнему заправляет Лиззи, и Дону немного жалко Познера (несколько раз за вечер он краснеет, как рак), но в то же время очень интересно наблюдать за их взаимодействием. Видно, что Дэвид привык иметь дело с детьми постарше, но его отношение к ним Дону очень и очень импонирует: даже покраснев, Поз отвечает неизменно спокойно, искренне и по существу, и что немаловажно?— без лишних подробностей. ?Necessariam et sufficientem?, *** сказала бы… хм, могла бы сказать Ханна, если бы речь шла не о Познере.—?Дядя Дэвид, а вы правда еврей? Моззи, у нас в классе, тоже еврей, и мальчишки говорят, что у него какой-то не такой пенис. А я не верю, что это зависит от национальности: например, лопоухие уши же не зависят, почему пенис должен зависеть?—?Да, Лиззи, я правда еврей,?— отвечает тот, изо всех сил стараясь не рассмеяться, и, к восхищению ужаснувшегося было Дональда, этого простого ответа оказывается достаточно. Но не надолго.—?А вы прямо здесь живёте? А где вы спите? —?продолжает Лиззи свой допрос. Генри молчит, но видно, как он внимательно слушает.—?В спальне, конечно же,?— пожимает плечами Дэвид.—?Но там же одна кровать.—?А мы её поделили. Подушки-то две.—?Но ведь это получается как мама с папой спали. А так нельзя.—?А почему нельзя? —?вмешивается Дон.—?Ну как… Ну это просто… не по-христиански? Мама говорит, что это грех.—?Так я же еврей, ты забыла? —?Дэвид уже хватается за соломинки.—?Что-то я не думаю, что у евреев сильно грехи отличаются.Познер даже теряется от такой проницательности.—?Ты в кого такая умная?—?В маму,?— нахально заявляет Лиззи (Дональд прекрасно знает, что она считает их с Ханной одинаково умными) и со смехом добавляет:?— а красивая в папу.Скриппс хохочет, ему нравится здоровая ирония, развивающаяся у дочери в вопросах красоты. Познер фыркает:—?Ты ему льстишь. И вообще, хватит уже вязаться к нашей личной жизни.—?Мм, ну ладно. Я же просто разобраться хочу.—?Это хорошо?— хотеть разобраться,?— вздыхает он. —?Просто я смущаюсь от этого.—?Извините, пожалуйста,?— неожиданно серьёзно и искренне говорит ему Лизз. —?Мне все говорят, у меня язык без костей.—?Извинения приняты,?— половинкой рта улыбается Дэвид, и во взгляде его сквозит уважение.Дональду в этот момент очень хочется снять шляпу перед ними обоими. Он никогда ещё не видел, чтобы взрослый человек так достойно и честно признавался Лиззи в том, что она смущает его. Как не видел и того, чтобы Лизз за свою болтливость сама, без напоминаний, извинялась. Правда, шляпы на нём нет, и приходится ограничиться восхищёнными взглядами. Неожиданно Генри осторожно тянет его за рукав. Дональд наклоняется к нему и слышит тихий вопрос:—?Папа, значит ты правда любишь дядю Дэвида?Ошеломлённый Дон кивает и так же тихо отвечает:—?Да. Да, люблю.Генри кивает в ответ и больше ни о чём не спрашивает.Когда Дон уже собирается везти детей домой, к Ханне, он допускает всё же одну роковую оплошность. Дэвид поправляет подвернувшийся воротник его пиджака, и Дон машинально отзывается на это:—?Спасибо, Поз.—??Поз?? —?моментально подхватывает Лиззи. —?Что значит ?поз??—?Ну, это… —?Дон теряется, и Познер делает страшные глаза ему в зеркале. Какого чёрта, после всех сегодняшних разговоров он будет пытаться скрыть это? —?Ну, вы, может быть, слышали, что у Дэвида фамилия?— Познер? Ну, а ?Поз??— это его школьное прозвище. Я привык его так звать.—?Поз, ха-ха, прикольное имя! —?смеётся Лиззи.—?Да, прикольное! А можно вас звать ?дядя Поз?? —?тут же спрашивает Генри.—?Нет, нельзя! —?сердито отрезает Дэвид и шипит Дону:?— Ну держись, Скриппси, я тебе отомщу!Дети приходят в полный восторг:—?Скриппси! Скриппси!—?Меня тоже зовут Скриппси! —?гордо заявляет Элизабет.—?А меня нет! —?не менее гордо хвастает Генри.—?Потому что в тебя ещё никто не влюбился! Меня так Такер зовет, а он влюбился в меня, это точно!—?Боже, что теперь будет… —?смеётся Дон.—?А я тебе говорил! —?бурчит Дэвид.—?Ну всё, дети, прощаемся, ехать пора.—?А мы ещё сюда приедем?—?Мне здесь понравилось!—?Если мама разрешит.—?До свидания! —?улыбается Познеру Лиззи.—?До свидания, дядя Поз,?— Генри уворачивается от шлепка сестры и выбегает за дверь.—?Я тебя ненавижу,?— стонет Дэвид, но явно едва сдерживает смех.Дональд, внезапно решившись, снова приобнимает его, как при встрече, и снова целует в губы.—?Я скоро вернусь.—?Буду ждать,?— шепчет огорошенный Дэвид и улыбается так, словно вечером из-за туч вышло солнце.Если дети и видели этот поцелуй, они его никак не комментируют, продолжая хихикать над именами ?Скриппси? и ?Поз?.***Ханна ждёт их на крыльце, дети радостно бегут ей навстречу, но, к удивлению?— и к облегчению?— Дона, не выкладывают ей сразу о знакомстве с ?дядей Позом?. Увы, уже учатся скрывать информацию. Это?— часть взросления, конечно, и очень кстати подоспевшая, но Дону всё равно немного жаль.Вернувшись к Дэвиду?— домой?— Дон замирает, прислонившись к косяку в дверях гостиной, не зная, что тут можно сказать.—?Ну вот, такие у меня дети.Дэвид поднимает взгляд от газеты с объявлениями, которую разглядывал, усевшись по-турецки на полу.—?Дон,?— говорит он, сияя,?— они потрясающие.Дональд смеётся немного смущённо, а Дэвид поднимается и идёт к нему, чтобы обнять и поцеловать.—?Спасибо, что устроил эту встречу. Я так боялся, но это было… ты оказал мне честь.—?Тебе спасибо, что выдержал это всё! —?возражает Дон. —?Я переживал, что они ляпнут какую-нибудь бестактность, но такого не ожидал… Ты правда не сердишься на Лизз?Познер усмехается, усаживаясь на диван:—?Ну что ты, нет, конечно не сержусь. Хотя, если честно, два таких судьбоносных интервью в один день?— это уже перебор. И потом?— серьёзно, Дон? ?Учителя, что ли, тоже бывают геи?? Ты вообще что ей рассказал?Дон примирительно вскидывает руки, присаживаясь рядом с ним:—?Честное слово, она сама всё по телевизору видела! —?но Дэвид продолжает наступать:—?Ты хоть понимаешь, как тяжело было не брякнуть в ответ: ?Ох, деточка, ты себе не представляешь…?—?Я… догадываюсь, Поз. Ты герой. И извини, что я её не останавливал, просто ты такой милый, когда краснеешь, я отвлекался… —?Дональд смеётся, приобнимая Дэвида, но тот вздыхает, придвигается ближе и склоняет голову ему на плечо:—?Правильно ты не останавливал её, Дон. Ей это было нужно. Проверить меня ?на вшивость?, они всегда это делают. Надеюсь, я прошёл проверку…—?Прошёл,?— тихо отвечает Дон. —?Ты им понравился.—?Правда? —?Познер улыбается, Дональд чувствует движение его губ.—?Да. Лизз сказала, что ты типичный рейвенкловец.—?Кто?—?Да из ?Гарри Поттера? опять. Факультет такой. ?Ума палата дороже злата?.—?М-м.—?А когда Генри узнал, что печенье ты сам печёшь, он так разволновался! Что же мы рецепт не взяли, говорит. Боюсь, он от Ханны теперь не отстанет, пока она не научит его тоже печь.—?А она научит?—?Да, скорее всего. Она любит с ними на кухне возиться… —?Дон прикусывает язык. Довольно о Ханне. —?А что ты мне скажешь по поводу ?Скриппси?, мой друг?Дэвид фыркает и толкает его кулаком в плечо.—?Я ничего тебе не скажу, ты сделал меня мишенью для насмешек, предатель!—?Ну Дэвид, прости. Я не знал, что тебе неприятно, я думал…—?Да ладно, ты знаешь, что я шучу. По большей части. Ты имеешь в виду, не влюбился ли я в тебя ещё в первом классе****?—?Хм, маловероятно, конечно. Но да.—?Должен признаться, нет. Я осознал это как любовь уже в универе. Но мне нравилось так тебя называть. Нравилось, что ты позволял мне. Мне тогда мало кто проявления близости позволял.—?Значит, я раньше влюбился в тебя. Классе где-то в шестом.—?И молчал?Дон смущённо пожимает плечами. Дэвид качает головой:—?Ну мы и два идиота, что тут сказать.—?Ничего тут не скажешь… Ты что-то в газете нашёл?Поз, встрепенувшись, тянется за листом, оставшимся на полу.—?Да-да-да… где же оно. А, вот. Смотри: Ист-энд, две спальни, бла-бла-бла… и тут: сдаётся с мебелью, включая пианино.Они обмениваются очень выразительными взглядами.—?Дэвид Познер, ты просто гений.—?Да, знаешь, в Оксфорд кого попало не берут.