Срединный мир (1/1)

Роланд Дискейн, сын Стивена Дискейна, правителя древнего Гилеада, давно смирился с мыслью, что он последний. Последний из своего рода, последний выходец своей страны, последний стрелок. Когда его путь завершится, когда он дойдет до конца тропы и ступит с нее на пустошь, с ним завершится и история его родного мира, который ныне сдвинулся с места и никогда уже не станет прежним.А вот с чем ему было мириться крайне трудно, так это с осознанием, как же, оказывается, легко собственное сознание готово выдавать желаемое за действительное. Роланд всегда полагал себя человеком наблюдательным, стремящимся видеть вещи такими, какие они есть. Этому его с детства учили, и в последующем он оттачивал и совершенствовал свои навыки. Но только лишь дойдя до границы Срединного мира и готовясь ступить в мир Крайний стрелок, наконец, в полной мере признался себе, что его спутница совсем не та, за кого себя выдает. Роланд и раньше ощущал — с девушкой не все было в порядке. Но ловко оправдывал это перед самим собой связью с ее Даром и только с ним.Когда последний стрелок настиг, наконец, человека в черном, которого знал под именем Уолтер, и который в иных мирах больше был известен под именем Рэндалл Флэгг, вместо финальной схватки произошел разговор. Конечно, самого Роланда такой расклад не устраивал, и он с гораздо большим удовольствием пристрелил бы Уолтера, чем вел с ним беседы, но, увы, в той ситуации он ничего не решал.Человек в черном гадал ему на таро. Он предрек Роланду долгий и трудный путь, в конце которого его ждала смерть и Темная Башня. Гибели Роланд не боялся, даже принимал ее неизбежный приход как данность. Да и что еще мог ему нагадать этот грязный предатель, как не бесславный конец. Но вот Башня... Более всего на этом свете Роланд Дискейн желал дойти до нее, пройти по полю алых роз, окружающих эту великую громаду, выкрикивая имена тех, кого он потерял по пути, и увидеть, наконец, что находится за последней дверью на самом верху строения. А дальше... дальше Роланд загадывать просто не смел. Человек в черном предложил ему выбор, повернуть назад и жить, или продолжать искать Башню и погибнуть. Ответ стрелка был однозначным и решительным, и совершенно не удивил Уолтера, словно он слышал его уже тысячу раз. — В таком случае, стрелок, твой путь определен. Но один ты не сумеешь пройти его до конца. Тяни карту, — человек в черном перетасовал колоду и протянул ее Роланду. Тот вытянул одну карту, и было потянулся за второй, но Уолтер остановил его, убрав колоду. — Не в этот раз, стрелок. Твоим спутником станет... Многоликая. Она не из этого мира и одновременно из этого. Она прекрасна и отвратительна. Невинна и порочна. Тьма и Ужас сражаются в ее душе, и пока что Ужас побеждает. Изменишь ли ты что-то в этом раскладе? Неизвестно. Но ясно одно — ты можешь это сделать. И без нее тебе не дойти до Башни. — Мне следует найти ее?— Нет, стрелок. Такие, как она, всегда находят сами. Затем Роланд заснул, а проснувшись, увидел, что минуло много лет, а может и столетий, кто знал. Тело Уолтера рядом с ним превратилось в скелет, но стрелок отчего-то не сомневался, что его давний враг на самом деле никуда не делся. Роланд продолжил свой путь, который в очень скором времени едва не окончился навсегда на берегу моря. Недооценив агрессию и силы местной фауны — чудищ, больше всего смахивающих на омаров — он лишился пальцев на ноге и, что гораздо хуже, на правой руке. А еще умудрился замочить свои пистолеты и часть патронов. Более того, тварь, искалечившая его, оказалась ядовитой, и постепенно самочувствие его ухудшалось. Дело обстояло скверно, и более чем.Каждый раз, впадая в забытье, Роланд не был уверен, что уже проснется. Но он просыпался. Все более измученный, обессиливший, иссушаемый лихорадкой, он уже не видел надежды. И только знал, что даже если дни его сочтены, то погибнет он на пути к Башне и это его немного утешало.Но однажды все изменилось. Очнувшись, Роланд увидел рядом с собой девушку. Голубоглазая, с длинными, светлыми, вьющимися волосами, непривычно чистой и незагорелой кожей, одетая в странную, незнакомую одежду — она показалась ему не более чем плодом больного воображения. Ну какая девушка, скажите на милость, будет носить штаны, подобно мужчине, чтобы любой незнакомец мог видеть то место, где сходятся ее ноги? Однако Роланд приходил в себя вновь и вновь, и раз за разом видел ее рядом с собой. Все же, для галлюцинации это было чересчур. Он желал спросить ее имя, но был слишком слаб и плох, а потому так и не смог этого сделать.Девушка, тем не менее, исправно разводила костер, готовила на нем пищу, боги знают, где и как раздобытую, и пыталась накормить ею Роланда. А еще запихивала ему в рот какие-то таблетки. Неясно, что именно в итоге помогло ему, но через некоторое время лихорадка начала отступать. Роланд еще не мог двигаться дальше, но уже мог говорить, и ему было о чем расспросить незнакомку.— Кто ты и откуда?— Мое имя Абра Стоун. Я из Эннистона, штат Нью-Гэмпшир. Это город, он находится очень далеко отсюда. Не в этом мире. А ты, значит, Роланд.— Откуда ты знаешь мое имя, Абра из Эннистона?— Ты бредил. Много бредил и всякого наговорил. Правда, не знаю, что из этого истина, а что нет. А кто такая Сюзан? И Сюзанна? Мне показалось, это разные женщины.Роланд помрачнел и замолчал. Он не знал, о какой иной Сюзанне говорит Абра, но вот Сюзан, свою потерянную возлюбленную, помнил даже слишком хорошо. И лишний раз ворошить эту память совсем не желал.— Ладно, это был неуместный вопрос, Роланд. Лучше поешь.— Откуда это мясо?— Омары. Я ставлю на них силки, а потом камнем разбиваю им головы. Абра была хорошим бойскаутом в детстве! — девушка подняла руку в странном, неизвестном Роланду знаке и рассмеялась, словно хорошо пошутила.Уже тогда он видел, что вся веселость его спутницы напускная, а за беспрестанной болтовней, шутками и остротами прячется что-то мрачное и темное. Но он не придал этому того значения, какого следовало.Такие как она всегда находят сами.— Значит ты Многоликая.— Кто-кто?— Это долгая история и я расскажу ее тебе, когда появятся силы. А сейчас ты скажи мне, как ты нашла меня?— Дверь. Я через нее прошла. Она закрылась за моей спиной и упала на песок, — Абра пожала плечами. — В моем мире такие штуки еще называют порталами. А как узнала... Видишь ли, есть у меня кое-какие способности. Не знаю, как их называют в вашем мире, но в моем они зовутся сиянием. Я могу видеть то, что творится в голове у человека, или предугадать, какая будет погода. И еще много всякого. Я бы рассказала, но ты явно не в состоянии слушать, пока что. — Дар. В моем мире это называется Даром. У моего... друга детства, Алана, был такой же. Только у тебя сильнее.— Сильнее. В этом и проблема. В своем мире я лишняя, Роланд. Подобных мне очень мало, и они скрываются, потому что наша сила считается ненормальной. Пугающей. А таких сильных, как я, вообще нет. Ну, я сама не встречала и не ощущала, по крайней мере. Я не хвастунья, Роланд, поверь, когда тебя боятся свои же... это жутко. Она не из этого мира, и одновременно из этого.— Здесь твоего Дара тоже будут бояться. Но не я. Значит, твой Дар привел тебя к двери?— Да, и он же подсказал, что лекарства тоже будет не лишним захватить. Только я не думала, что все будет так скверно. Знала бы точно, наверно пришлось бы аптеку грабить, не меньше, — девушка снова рассмеялась, а потом вдруг очень серьезно посмотрела на Роланда. — Не только Дар позвал меня. Башня. Темная Башня. Я видела ее во сне. Я хочу до нее добраться. Ты поможешь мне, Роланд?И без нее тебе не дойти до Башни.И именно после этой фразы настороженность Роланда начала сходить на нет. Потому что для стрелка, фанатично желающего дойти до великой твердыни, ее Зов объяснял все. И за стремление узреть Башню он оказался готов закрыть глаза на многие странности Абры. Они двинулись в путь. Роланд был еще слаб, и часто Абре приходилось тащить его на самодельной волокуше, и, на удивление, хрупкая на вид девушка легко с этим справлялась. А еще Роланд просто не мог не отметить значительного уменьшения поголовья омароподобных чудовищ на побережье. И однажды он увидел, как жуткое, паукообразное существо раскидывает свои сети на берегу, а потом жадно пожирает тех омаров, которые попали в них. Но все это было невероятно смутно, как во сне, и Роланд не смог бы поручиться за реальность увиденного. Тем более, при виде существа он к стыду своему испытал доселе неведомый, сводящий с ума ужас, а в следующий момент обнаружил себя на своей лежанке у костра, с совершенно ясным разумом. Словно выключили и включили свет. Абра предположила, что это связано с теми таблетками, которые она давала Роланду, и яркими, реалистичными сновидениями, которые они вызывают. А сокращение численности омаров произошло, скорее всего, из-за приближения к Срединному миру, где у монстров просто заканчивался ареал обитания.В итоге Роланд принял версию Абры, как наиболее правдоподобную. Хотя в глубине души и чувствовал, что жуткие звери бежали вовсе не от этого, ибо в голосе тех из них, кто остался, явственно звучал животный страх. Путники продолжали свой путь, и Роланд принялся учить Абру всему, что знал сам. Девушка впитывала знания словно губка, и довольно быстро научилась обрабатывать шкуры, шить из них одежду и сумки и заготавливать мясо на длительный срок. Стрелок рассказал ей о тех травах, которые были ему известны и их целебных свойствах, и как ориентироваться по звездам. Абра понимала все с первого раза. И в этом он не заметил подвоха. Хотя стоило бы насторожиться. Ведь никому, даже ему самому, знания не давались столь легко.Роланд рассказал Абре о своей погоне за человеком в черном и о тех землях, которые он пересек, о побоище в городе под названием Талл и долгом переходе через бескрайние пески, о последнем разговоре с Уолтером и той судьбе, которую человек в черном предрек ему. Абра же поделилась своей историей, рассказала о своих родителях, погибших от рук наркоманов, о дяде алкоголике, но, притом, талантливом и таком же, как она, сияющем. О том, как она убила того, кто попытался ее изнасиловать, и какое при этом испытала удовольствие и как в последующем поняла, что ее саму считают монстром.Она прекрасна и отвратительна. Невинна и порочна.Абра даже показала Роланду, как она может силой мысли двигать предметы, и рассказала, о чем тот думает в данный момент. Но, конечно же, клятвенно пообещала не лезть ему в голову без крайней на то необходимости.Ощутив всю мощь дара Арбы, Роланд уже не удивлялся той скорости, с которой она училась.Так же он пытался обучить Абру стрельбе, научить кодексу стрелка. И вот тут впервые вышла заминка. Пистолеты категорически ей не нравились. Она при любой удобной возможности старалась избежать их использования. Даже в охоте она предпочитала ставить силки и ловушки, и загонять зверя в них, и уже тогда, искалеченного и перепуганного, зарезать, чем быстро и легко убыть добычу пулей.Сама Абра считала, что раз патронов и так мало, то их надо беречь как зеницу ока и не растрачивать впустую там, где можно обойтись иным. И Роланд и тут согласился с ней.Помимо прочего, он чувствовал, что Абра никогда не сможет стать стрелком. В Гилеаде, если ты обладал Даром, то, как раз, тебе была прямая дорога в обучение, ведь что, как не особые способности, могут помочь тебе блестяще управляться с оружием? Но сейчас все обстояло иначе.Стрелять в итоге Абра научилась, и даже не мазала, попадая в цель. И, тем не менее, патронташ на ее поясе и один из больших роландовых пистолетов с рукоятью из сандалового дерева на бедре смотрелись на редкость чужеродно. Роланд смирился, понимая, что его спутница вовсе не обязана была стать еще и его ученицей по ремеслу.Он видел в Абре, по множеству мельчайших деталей, решительную и жестокую личность. Видел взгляды, которые она бросала, когда им могла грозить опасность, видел с какой жестокостью и хладнокровием она расправляется с животными, а иногда в ее речи среди шуток и беззаботного девичьего щебетания проскальзывали очень бескомпромиссные и жесткие мысли.Роланд видел, как много тяжелого и травмирующего ей пришлось пережить, и полагал, что на самом деле Абра крайне озлобленна на мир, забравший у нее столь многое, а добродушие на самом деле лишь маска, за которой прячется страх маленькой девочки. Тьма и Ужас сражаются в ее душе, и пока что Ужас побеждает.Многое Абра не говорила ему. Не лгала, вранье Роланд мигом бы распознал, но виртуозно недоговаривала.Иногда она отлучалась по ночам, куда именно, стрелок не знал, но твердо был уверен, что это происходит. Однажды он попытался проследить за ней, но лишь заснул, замерев около костра. Абра тогда пожурила его, а заодно и извинилась, что так долго ходила по нужде.Роланд не поверил ей, но более не пытался выслеживать, лишь отмечал частоту ее отлучек.А еще у Абры не было месячных, по крайней мере, Роланд не видел, чтобы она регулярно пользовалась тем, чем обычно пользуются девушки в такие моменты.Впрочем, интерес своего спутника к подобному интимному моменту вызвал изумление, и даже злость Абры, и она пообещала, что в следующий раз просто вывалит перед стрелком ворох окровавленного тряпья, раз он такой извращенец.Подобная реакция немного смутила и насторожила Роланда, тем более он в тот момент четко ощущал свою правоту. Но спорить с Аброй он не стал.И все же, ее желание добраться до Башни, совпадавшее со стремлением самого Роланда, заставляли его раз за разом закрывать глаза на все странности и недомолвки, на все отлучки и явные отговорки.Но было одно обстоятельство, котрое в итоге перевесило чашу весов роландова терпения.Они продвигались к Крайнему миру, и делали это слишком быстро. Легко и просто, как на самом деле никогда не бывает. Но сейчас дела обстояли именно так, и это было совершенно неестественно.Путь к Башне из тяжелого испытания больше походил на какое-то спокойное путешествие. Омароподобные чудища, да совершенно спятивший и одичавший Хранитель Луча медведь-киборг Шардик были единственным, что представило для путников серьезную опасность. Шардика Роланд пристрелил, уничтожив его антенну, и на том все закончилось. Хотя должно было по идее только начаться. Однако путь их был ровен, не было на нем ни врагов, ни друзей, лишь бескрайние просторы Срединного мира и тропа Луча, по которой они двигались.Даже Лад, древний, павший в анархии город, в котором бесконечно продолжалась война седовласых с младами, оказался к ним практически равнодушен. Было ощущение, как будто люди в нем попросту не замечали, что стрелок путешествует с женщиной, которая, теоретически, могла бы нарожать как тем, так и другим свежее пушечное мясо. А самого Роланда, естественно, жители Лада боялись.И даже путешествие на Блейне Моно, совершенно чокнутом монорельсовом поезде, через пораженные радиацией земли прошло на удивление мирно. Тот только лишь без конца просил загадывать ему загадки, да все время бурчал в промежутках что-то о том, как же его достали все эти циклы Башни и петли. Мол даже убить себя нормально не получается и теперь даже это уже наскучило, и его лишили последней радости в жизни, и все происходящее просто нечестно.По правде говоря, Роланд не понимал, что именно этот спятивший поезд несет, а сам Блейн не удосужился пояснить. Абра же предложила не будить лихо пока оно тихо и дать поезду просто довезти их до конечной точки. Что они и сделали.Только уже вновь вернувшись на тропу Луча Роланд заподозрил, что поезд неспроста был таким спокойным. Все было настолько хорошо, как бывает только в ловушке.И вот теперь, сидя у костра, и глядя, как Абра вдали собирает хворост, Роланд впервые с момента их встречи заново прокрутил в голове все события, связанные с Многоликой. И получившаяся картина ему не понравилась. Очень.Роланд встал, а затем неспешным шагом направился к Абре. Его левая, здоровая рука легла на рукоять револьвера. Абра замерла, а затем развернулась к стрелку. Хворост выпал из ее рук, но сама она более не двигалась. Она все поняла, и Роланд в этом не сомневался, ведь он и не стремился укрыть от нее свои мысли.Подойдя ближе, Роланд молниеносно выхватил револьвер и наставил его на Абру. С такого расстояния он не промажет. Она могла бы оказать ему сопротивление, пока он подходил, но не стала этого делать. Взгляд и лицо ее ничего не выражали. Впервые Роланд видел такое полное отсутствие эмоций и такие холодные глаза на девичьем лице. Глаза расчетливого хищника, безжалостного убийцы. И как он, слепец и глупец, просмотрел все это ранее?— Кто ты? Отвечай мне, во имя своего отца! — Абра. Абра из Эннистона. Абра из иного мира. — Ты прекрасно знаешь, о чем я, Абра из Эннистона. Не делай вид, что не понимаешь. Хватит игр! — голос Роланда возвысился, глаза сверкнули ледяным огнем и решимостью. — Ты долго водила меня за нос, но я более не намерен быть слепым щенком. Если продолжишь изворачиваться, я просто убью тебя, и пойду к Башне один, переступив через твое тело, и, клянусь именем моего отца, все равно дойду наперекор всем судьбам!Абра несколько мгновений смотрела на Роланда, а потом улыбнулась. Глаза ее внезапно сменили свой цвет на серебряный, а зубов во рту стало явно больше, и они заострились, словно иглы. Впрочем, других метаморфоз не произошло, и речь ее осталась вполне человеческой.— Хочешь знать, кто я? Я отвечу тебе, Роланд из Гилеада. Я — Многоликая. Та, что может менять личины, когда вздумается. Я родом не из этого мира и из этого тоже, ибо была рождена не человеком и корни мои есть в обоих мирах. Я прекрасна, потому что получила человеческое тело и росла, как человек, и я ужасна, потому что отринула свою человеческую природу после всего, о чем я поведала тебе. И все, что я рассказала тебе, стрелок, правда от первого до последнего слова, — глаза Абры сверкнули, но сама она оставалась недвижима. Она не смотрела на пистолет, направленный на нее, а лишь в глаза Роланда. — Я невинна, потому что всего лишь следую своей природе, и порочна, ибо деяния мои с точки зрения человека отвратительны. Тьма и Ужас борются в моей душе, и Тьма мне отец, а Ужас мне мать. Даже если никто из них не одержит верх, я все равно останусь собой. Ты знал, кем я была, и такой я тебе себя являла. А вот кто я сейчас, Роланд из Гилеада. — Иными словами — ты демон. Как то существо, которое зовет себя Флэгг, и как те, которые обитают в кругах камней, — пистолет в руке Роланда не сдвинулся ни на миллиметр. Изменишь ли ты что-то в этом раскладе? Неизвестно. Но ясно одно — ты можешь это сделать.Абра поморщилась, а потом вдруг ее руки метнулись к патронташу и пистолету. Но лишь затем, чтобы расстегнуть пояс и снять оружие. Она теперь держала его в вытянутой руке, словно бы призывая Роланда забрать его. — Не такая, как они все вместе взятые. Другая. Но сути это не меняет. Что ж, я прошу прощения, стрелок, за укрывание от тебя правды. Я могла бы сказать, что забыла лицо своего отца, своего настоящего отца, но, к сожалению, я даже не знаю, как оно выглядит, — Абра фыркнула, все также глядя прямо на Роланда. — И что ты теперь будешь делать, стрелок?— Больше всего на свете я хочу убить тебя.Роланд смотрел на Абру с презрением, но в большей степени, и глупо было в этом себя обманывать, он презирал себя в этот момент. За то, как был слеп. За то, что позволил какому-то демону — ну хорошо, не забывшему еще, что такое человеческая хитрость, но все равно демону — водить себя за нос. На лице Абры не дрогнул ни единый мускул.— Ну так убей. Выстрели, и с такого расстояния ты не промажешь. Если, конечно, я не окажусь быстрее, и твои пули лишь ранят меня, но не убьют. В таком случае твой путь закончится здесь и сейчас. — Я давно уже не страшусь дойти до конца тропы и ступить на пустошь. Не искушай меня, демон.— У меня есть имя, знаешь ли. Но конечно, куда нам, благородным стрелкам, якшаться с какими-то демонами. Это же так, мусор, который легко перестрелять, — голос Абры теперь сочился презрением.И неожиданно для себя Роланд ощутил нечто, более всего похожее на укол совести. В конце-концов эта девушка за столько времени могла давно убить его. У нее была тысяча возможностей. Если бы она не хотела, чтобы он дошел до Башни, она бы могла просто его не спасать. И без нее тебе не дойти до Башни. — Зачем ты помогла мне, Абра из Эннистона?— Потому что я хочу увидеть Темную Башню, Роланд. Это очевидно. Ты сумеешь отыскать туда путь. Мне нужен проводник, а тебе — спутник. Я не против того, чтобы ты поднялся наверх по ступеням, и смерти твоей, как ты уже понял, не желаю. Впрочем, мы можем обойтись и без кровопролития. Если моя компания тебе так неприятна, я уйду. Найду свой путь к Башне, если будет нужно. А с тобой мы больше не увидимся.Роланд медлил еще несколько секунд, а затем опустил револьвер, а после и вовсе убрал его в кобуру.— Ты спасла меня. Если я оборву твою жизнь, то это будет значить, что я забыл лицо своего отца. Роланд протянул руку и забрал патронташ. Абра смотрела на него без всякого выражения. Если ей и было больно от того, что стрелок гнал ее, она этого никак не показала. Впрочем, как может удивляться та, которую и в бытность человеком за человека не считали, что кто-то посчитал ее чудовищем? А в следующую секунду глаза Абры широко распахнулись в неподдельном изумлении. Потому что Роланд шагнул вперед и застегнул патронташ на ее бедрах.— Демон ты или нет, ты такая, какая есть сейчас, Абра из Эннистона. Зачем мне относиться к тебе, как к монстру, дабы вынуждать тебя на самом деле вести себя, как монстр. Все это время я путешествовал с человеком. С ним и продолжу свой путь. Мы придем к Темной Башне вместе, ибо такова воля ка, но около ее подножия наши дороги разойдутся навсегда.Абра стояла, как громом пораженная, явно не ожидавшая такого поворота событий. Не ожидавшая такого глубокого понимания сути вещей от того, кто сначала стреляет, а потом уже думает. Роланд тем временем нагнулся и принялся, как ни в чем ни бывало, подбирать с земли хворост, который обронила Абра. Закончив, он выпрямился и чуть нахмурился.— Ветки толстоваты, долго будут разгораться. Найди прутья потоньше, для растопки.— Хорошо, Роланд. И благодарю тебя... мой дин.Роланд отвернулся, скрывая улыбку. Не каждый день демон признает тебя своим лидером. — Отныне добыча пропитания полностью на тебе. Охоться столько, сколько тебе будет необходимо. Но если жители какого-либо поселения придут просить стрелка избавить их от демона, пожирающего их и их детей, я точно знаю, с которого мне следует начать.— Я услышала тебя, Роланд. Такого не случится, клянусь тебе в этом.— Тогда заканчивай с хворостом и отправляйся отдыхать. Ты открыла мне свою душу, Абра из Эннистона. И я отвечу тебе тем же. Завтра вечером ты узнаешь, почему я желаю найти Темную Башню. Завтра вечером, Многоликая, мы с тобой, наконец, станем настоящим ка-тетом.