Шаг 9.1. Дикая охота, ч.2 (1/1)

Полковник Шепард, лейтенант Кэрролл и Черри Маус (техник тихо бормочет в трубку распоряжения по поводу развороченных ?егерем? конструкций) наблюдают, как Олива всё-таки трогается с места и покидает ангар. Она движется медленно, но постепенно шаги становятся увереннее.— Егерь с незаконченной предбоевой подготовкой и пара фриков от науки вместо пилотов... — в пространство говорит диспетчер. — Как они справятся?Черри Маус, отложив трубку, продолжает с непроницаемым выражением лица крутиться на кресле. Влево-вправо, всего половинка оборота, но если долго на неё смотреть, полковника начинает укачивать. — Не знаю, Кэрролл. Возможно, я принял единственно правильное решение. Возможно — совершил смертельную ошибку. Запроси авиацию с Северного Склона. Нужно обеспечить им всю огневую поддержку, которую возможно.Диспетчер кивает и начинает с энтузиазмом выщёлкивать что-то на пульте.К восстанавливаемой базе Порт-Кларенс авиации приписано, как выразился бы сам Кэрролл, полтора вертолёта. На самом деле чуть больше, но не сильно. Вот военная авиабаза на Северном Склоне — другое дело, у них всё есть. Только нет ?егеря?, и вообще от берега они далековато…И командует там генерал. Хорошо, что у полковника Шепарда есть соответствующие полномочия, если дело касается кайдзю. Кэрролл предвкушает беседу с тамошним связистом.Олива уже час мерно шагает вдоль побережья. Маршрут был выбран очень банально: ?Так, вот мы, вот кайдзю, в общем, пошли?, — и корректируется по мере надобности. Логика действий кайдзю — за рамками понимания людей кроме того, что эти твари стремятся к крупным городам, но пока тот держится недалеко от берега, что упрощает ситуацию. Есть, правда, подозрение, что залив Нортон он всё-таки будет пересекать поперёк, и там Олива рискует его потерять… Максимальная глубина, как их уже просветил диспетчер — чуть больше пятидесяти метров, как раз ?егерю? с головой, а нырять следом за кайдзю никто из них не жаждет. Да и техники не советуют. Поэтому двигаться приходится непрерывно, без передышек. Монотонная, тяжёлая работа, к тому же оставляющая слишком много времени для размышлений. Физическая подготовка пилотов и физическая подготовка учёных, не совсем ?кабинетных крыс?, но близко к тому… смешно сравнивать. Даже для полностью здорового человека — очень большая нагрузка. — Ты как?Ньютон, похоже, никогда не избавится от привычки произносить вслух то, что нет необходимости произносить.Как? Лёгкие горят, дыхания не хватает, хотя полчаса назад по совету миссис Маус содержание кислорода в воздухе, подаваемом в шлемы, было повышено. Вся сосредоточенность уходит на то, чтобы просто двигаться. Идея за время дороги разобраться, что значат бесчисленные экраны (почему у шестой серии их так много?..), оказалась бесперспективной. Герман ничего не говорит, но Ньютон всё равно отвечает:— Значит, надо покончить с этим побыстрее.Герман только молча качает головой. Разговаривать сейчас — пустая трата энергии. Дрифт позволяет улавливать намерения, почти читать мысли — с учётом того, что в мыслях у любого человека тот ещё хаос, а у некоторых — особенно. Разумеется, он хочет покончить с этим побыстрее. Но как?Господи, как сражаться?— Мы его обгоняем, — Ньютон тоже дышит тяжело, так что говорит сбивчиво. — Успеем… немного обсудить. И отдохнуть.На центральном экране помимо меток кайдзю и Оливы есть рассчитанные траектории, которые диспетчер Кэрролл то и дело корректирует. Сейчас они пересекаются у северного берега залива Нортон… и расчётное время прибытия ?егеря? меньше почти на четверть часа. Расстояние по сравнению с пройденным не так и велико. Хотя это уже мало утешает.Стальные ступни Оливы перемалывают прибрежную растительность, завалы вынесенных морем обломков, песчаные дюны. Там, где прошёл ?егерь?, живого не остаётся почти так же, как после кайдзю. Только безумец мог назвать такое чудовище Мадонной.Чудовище… И его сердце и разум — два человека. Как сказала инженер Маус, ?но самое уязвимое, что есть в ?егере? — это его пилоты?. Герман уже в десятый раз задумывается о том, имела ли она в виду хрупкость человеческих тел или рассудка. — Эй, Герман, очнись! Приехали.Такое ощущение, будто напарник трясёт его за плечи. Уже вполне приспособился к особенностям дрифта и использует их… — Мы на месте свидания, но дама опаздывает, как, впрочем, всегда и бывает с дамами, — тот демонстративно смотрит на запястье, будто там есть часы. Он уже вполне отдышался, так что тараторит с обычным своим энтузиазмом.Герман почти против воли кривовато улыбается.— ?Дамой? здесь можно назвать скорее Оливу, чем кайдзю, так что твоя аналогия лишена смысла.— Кайдзю тоже бывают дамами, я тебе как биолог и очевидец говорю!— Не хочу даже думать об этом. Сколько у нас времени?— Четверть часа, — Ньютон кивает в сторону экрана, где кто-то — то ли он сам, если система позволяет, то ли диспетчер — уже повесил таймер с обратным отсчётом. Неуклонно убывающие алые цифры выглядят не слишком вдохновляюще. Кажется, до него это тоже доходит, потому что он просит по внешней связи: — Слушай, Мартовский заяц, а сделать цифры не столь апокалиптичными ты можешь?— Могу, в принципе, — ответ диспетчера слышат оба пилота. — Вам какой цвет? Жёлтый, зелёный, розовый?.. — Зелёный, — поспешно отвечает Герман, уловив намерение напарника. Вот только розового таймера здесь не хватало! И это не смешно.Цифры действительно меняют цвет и теперь не привлекают внимание так сильно; он рассматривает остальные экраны, пытаясь понять, что и зачем нужно. И что с этим делать. Где важные данные, а где то, без чего вполне можно обойтись с учётом обстоятельств? А самый главный вопрос — как, всё-таки, сражаться с кайдзю.— Черри сказала, что Олива — самый быстрый из всех ?егерей?. Она меньше прошлых моделей, но выигрывает в скорости, — Ньютон то ли пытается ответить, то ли просто размышляет вслух.— Возможно, это и было бы преимуществом, если… — Герман не договаривает.?Если бы её вели настоящие пилоты?.Вот только в дрифте бесполезно не договаривать. — Сколько можно об этом думать? Лучше уж диффуры! У Оливы такие пилоты, какие есть, если что-то не устраивает — выход там, — логики в этом ни капли, да и головой Ньютон мотает вовсе не в сторону эвакуационного люка, — и драться мы будем так, как сможем.?Если бы это был выход?.— Доктор Гейзлер, я не знаю, какого вы обо мне мнения, если считаете, что я мог бы…— Да всё ты знаешь! — сердито обрывает его Ньютон. — Ты сейчас в моей голове, так же, как я в твоей, так что ты знаешь, что я имел в виду.— Знал бы, если бы ты сам это знал.— Я… — тот вздыхает. — Ладно, ладно. И всё равно… ты понимаешь, почему я это сказал, — бросает на него короткий взгляд, а потом смотрит на экран. — Время. Давай хоть оружие проверим, про которое Черри говорила.Клинок выдвигается из правого запястья Оливы только с третьей попытки, зато плазменная пушка почему-то активируется с первой. И дезактивируется, к большой радости Германа, тоже (его напарник, кажется, вообще не подумал о том, что её надо будет ещё и выключить). Красная метка кайдзю неспешно ползёт по экрану, следуя изгибу побережья. Секунды утекают одна за одной, заставляя задуматься, верны ли расчёты, передаваемые из командного центра? Пересчитать то же в уме не получается; визуального контакта пока нет, можно только надеяться, что радары не врут.Можно сделать пару глотков воды из трубки, подведённой в шлем. Только расположена она ужасно неудобно — надо будет сказать техникам, что это никуда не годится. Посторонние мысли отвлекают от метки на карте и от однообразного пейзажа, передаваемого камерами.— Есть визуальный! — восклицает диспетчер, который мониторит поступающие к нему данные внимательнее, чем пилоты. — Плывёт, скотина. Прошу прощения, сэр. Надо понимать, полковник всё ещё там.— Дистанция — две с половиной, авиация, кстати, на подходе, вы уж их не обижайте.Ньютон встряхивается и бодро усмехается:— Так, пора привлечь внимание этого красавца, а то удерёт. Где там у нас ракеты?— Левый блок, — каким-то чудом вспоминает Герман. — Правый не трогаем, там наведение неисправно.— Да ладно тебе.— Не ?да ладно?, а миссис Маус сказала. Прислушайся к профессионалу. Хватит и левого.— Окей...Чтобы активировать оружие ?егеря?, достаточно намерения, лишь бы оно было чётким (пилотов этому, наверное, отдельно учат, потому что в среднем у людей с чёткостью мыслей… так себе). Хотя если есть время, надёжнее продублировать сигнал ?через кнопки? — которых тоже слишком много! — или вслух, чтобы искусственный интеллект наверняка всё понял правильно, но для этого нужно знать точные формулировки команд. Черри Маус наверняка их сообщала — теперь вспомнить бы. У первой серии, по идее, команды были похожие, потому что просто нет смысла радикально перекраивать то, что и так коротко и ясно.— Активация ракетного вооружения, левая пусковая, один выстрел. Цель — объект альфа, — с оттенком неуверенности произносит Герман, потому что именно так алая метка надписана на экране.— Цель подтверждена. Время пуска — пять секунд, — равнодушно отзывается компьютер мелодичным женским голосом. — Круто! — Ньютону вспомнить команды так и не удалось. Корпус ?егеря? чуть вздрагивает, когда ракета покидает пусковую. Окажется ли одной достаточно? Но в каждом блоке их всего четыре, тяжёлых и мощных, дополнительного боекомплекта пока нет, так что растрачивать их на стадии привлечения внимания, с большой дистанции, не стоит. Несмотря на расстояние — и как только Кэрролл умудрился разглядеть там ?визуальный контакт?? — взрыв пилоты видят достаточно хорошо. А потом красная метка резко меняет направление движения и устремляется к берегу. Олива тяжеловесно шагает ей навстречу — кое-кто просто не может ждать на месте. Оставшиеся ракеты уходят в цель, когда контакт уже становится визуальным даже для Ньютона с его контактными линзами.У кайдзю грузная туша, шесть лап, длинный хвост и приплюснутая башка с гребнем на ней; из пасти постоянно сочится слюна или что-то, её заменяющее. Противоестественное и омерзительное зрелище.— Хорош, — комментирует Ньют, и Герман осознаёт, что этот чокнутый действительно — несмотря ни на что — восхищён. Может, и не совсем точное слово — но близкое.А ракеты серьёзного урона не нанесли, так что… сейчас.Два гиганта сшибаются над границей прибоя.Кайдзю обстреливают почти непрерывно, вот только авиация не наносит ему заметного вреда. Стайка мошкары, мельтешащая вокруг… На самом деле этот экземпляр не так уж и велик, вторая категория, по оценке аналитиков (что они там придумали в своём Ванкувере?..), а Олива меньше, чем егеря прошлых серий. Но всё равно они огромны. Чудовищны.Ещё один взрыв: подводный, мощный. Кайдзю распахивает пасть: ревёт то ли от боли, то ли от ярости, — но в командный центр транслируется только изображение. — Что это было?— Насколько я вижу… — пальцы диспетчера мелькают над пультом, вбивая цепочки команд; в путанице данных всплывает и тонет входящее сообщение. — Это ?Камбала?… сэр, — с явным запозданием добавляет он.— Что-что? — тоже не особо по уставу переспрашивает полковник.— Русская атомная подлодка, — объясняет Кэрролл. — Вечно они дают классам вооружения какие-то дурацкие названия. То ракеты у них ?Тополь?, то ещё что… Хорошо хоть ?егеря? нормально назвали! — Его полное название — Чернобыль Альфа, — коротко хмыкает Шепард. — Так что там с подводной лодкой?— Она приписана к Анадырской базе, совершала патрульный рейс, была направлена сюда, как только пришло сообщение о кайдзю, — на одном дыхании выдаёт тираду диспетчер. — Полагаю, только что выпустила по нему с десяток торпед, — он замолкает и снова спохватывается: — Сэр.Следить ещё и за истребителями нереально; сквозь дрифт мелькает циничная мысль, не разобрать, чья изначально: ?Кто влезет между ?егерем? и кайдзю — тот будет сам виноват?. Но и это быстро остаётся в стороне, потому что просто нет возможности думать о чём-то, кроме как о противнике. Мощные удары то и дело отталкивают их назад — лишь бы не упасть — и Олива теперь по пояс в воде. Какой-то части брони они уже лишились, но красным на схемах пока ничего не мигает. Ранен ли кайдзю… да, плазменная пушка пробила прочную шкуру, но эти твари потрясающе живучи.— Нужно вернуться к берегу, — отрывисто говорит Герман.— Зачем?— В воде он быстрее. На мелководье будет преимущество. Тебе… — от резкого движения перехватывает дыхание, — привести расчёты?— Верю на слово.Олива, избежав следующей атаки, отступает; противник на несколько секунд отвлекается из-за залпа торпед (об этом знаменательном факте сообщает диспетчер в таких выражениях, что они снова сопровождаются неизбежным ?прошу прощения, сэр?), так что манёвр удаётся. Поначалу. Она уже по колено в воде, когда хвост кайдзю, как хлыст, врезается в бок, заставляя потерять равновесие — и время.Через пару мгновений мощный удар отшвыривает ?егеря? назад, на глубину. Олива падает, погружается целиком… Пилотов мотает в креплениях так, что кажется, ещё немного — и конечности вывернет из суставов. Нужно вставать, сейчас, немедленно, но это уже слишком.Герману мерещится солоноватый привкус на языке; вместе с тем, что рот пересох и очень хочется пить — это странно. Только через несколько секунд доходит, что кровь не его, Ньют прокусил то ли губу, то ли язык… и, кажется, не в сознании.Вслед за волной помех из динамиков доносится:— Олива, правый пилот выпадает! Олива, вы слышите меня? Нужно вставать. Но невозможно сдвинуть ?егеря? в одиночку. Только маршал Пэнтекост и Райли Беккет — единственные из всех пилотов смогли это сделать. А он даже не пилот.Но, в конце концов, что он теряет? Уже ничего.Управление ?егерем? — усилие воли. Разума. Герман всегда считал разум основным своим инструментом. Но сейчас этого недостаточно.— Ньютон… — пересохшие губы с трудом выталкивают слова. — Ньют, очнись. Дрифт пока… держится. Очнись.Нужно вставать. Как? Если бы он упал, он бы оперся на трость, чтобы встать… Трости у него нет, зато есть тысячи тонн железа, с которыми непонятно, что делать. Где тут вообще верх? — На-вер-ху, — тихо, по слогам… с места правого пилота. — Давай!Всё-таки привычка говорить вслух то, без чего можно обойтись, неискоренима. Рывок — перекатиться на бок, опереться на левую руку, чтобы встать. ?Егерь? тяжело поднимается на одно колено: вода каскадом обрушивается с корпуса, заливает внешние камеры, а кайдзю уже совсем близко.Они выбрасывают вперёд правую руку Оливы с выдвинутым ?жалом?. И кайдзю всей массой напарывается на него. ?Егерь? чуть не опрокидывается снова; опорное колено глубоко пропахивает грунт.Резкое движение лезвием — вниз, вскрывая твари брюхо, пока она крушит броню на предплечье. А левой рукой, где наконец перезарядилась плазменная пушка — послать несколько зарядов, все, сколько есть, прямо в пасть, с короткого расстояния, так что глотку прожигает насквозь.Это чересчур даже для кайдзю; Олива отталкивает бьющуюся в агонии тушу, получает хвостом поперёк груди и чуть не падает снова. Они с трудом удерживают равновесие и пытаются встать. Сейчас это сложнее, чем даже в самом начале.— Контрольный, — хрипло выдыхает Герман, кое-как заставляя себя сосредоточиться.— Чем? Пушка… того. Кажется, совсем ?того?, значение заряда после выстрела застряло на нуле.— Ракеты.— Только правые.— Не промажем. С такой дистанции.Хотя прежде, чем стрелять, они ещё отводят Оливу назад. Но сотня метров при таких габаритах цели — не расстояние. Колоссальный труп дёргается, когда его поражают три из четырёх выпущенных ракет; волны заплескивают внутрь развороченного брюха. Обрыв, в который угодила последняя ракета, внушительно оползает вниз. Больше не движется ничего.— Всё? — полушёпотом спрашивает Ньютон.— Насколько я вижу, да, — впрочем, как раз к останкам кайдзю Герман не приглядывается. Несколько глотков воды из этой проклятой неудобной трубки кое-как помогают избавиться от привкуса желчи и крови во рту.Олива стоит по колено в воде. По радиосвязи полковник Шепард поздравляет с успешно проведённой операцией, на заднем фоне кто-то аплодирует, диспетчер бормочет ?чёрт, надо было соглашаться на ставки?. Авиация, сделав ещё пару кругов для верности, уходит на свою базу, и в воздухе остаются только два вертолёта Порт-Кларенса.А они просто стоят и ждут… чего-то. Приходят в себя.— Столько материала пропадает… — Ньютон с печалью смотрит в сторону туши кайдзю. Уже понятно, что поработать с ней ему не удастся. Не успеет. Это ведь надо вытаскивать на берег, резать, консервировать, а никакого оборудования нет. — О, точно! — его лицо внезапно озаряется радостной и почему-то слегка хищной улыбкой.— Я не знаю, что ты задумал, но не смей это делать!— Головной мозг кайдзю… До сих пор не исследован, потому что не удавалось вскрыть череп раньше, чем содержимое значительно разложится. Слишком прочные кости.— И что?— И всё. Но у нас есть Олива!— Ньютон, не смей! — реплика улетает будто в пустоту, и Герман сердито продолжает: — Доктор Гейзлер, ваши несвоевременные…Ньютон просто его не дослушивает: приводит ?егеря? в движение, и связи дрифта вынуждают Германа в этом участвовать. Или отключиться, потому что сопротивляться — сильно портить жизнь обоим. И он уже знает, что напарник хочет сделать. — Где-то тут было… — бормочет тот, и после пары неудачных попыток из правого запястья Оливы выдвигается что-то вроде циркулярной пилы.Герман старается не думать о том, что в данный момент они распиливают голову кайдзю — между челюстей, там, где она уже разорвана выстрелами пушки. Закрывает глаза, потому что его деятельное участие не требуется: Ньютон отлично справляется сам, а смотреть на то, как разлетаются ошмётки мяса, нет никакого желания. За бой уже насмотрелся, спасибо. Хорошо, что внутрь кабины не передаются звуки снаружи, потому что пила наверняка отвратительно скрежещет о сверхпрочные кости. Может, сломается? Хотя лучше не надо — тогда кое с кого станется попытаться оторвать эту проклятую голову просто так, вручную…Когда это безобразие заканчивается — пила всё-таки выдержала — глаза он открывает зря, потому что Ньютон как раз поднял трофей повыше и рассматривает его с явным удовольствием. Железная лапа Оливы сжимает гребень кайдзю; с верхней челюсти твари и со среза сочится синеватая густая жидкость. — Великолепно, — заключает биолог. — Череп треснул ещё во время боя, так что если успеть законсервировать…— Убери эту мерзость, — Герман борется с приступом тошноты. Это уже чересчур. — Из поля зрения. И не думай, что мы её потащим на базу.— Нет, конечно, пешком будет слишком долго, я сейчас попрошу полковника, чтобы…Герман уже не слушает, что там болтает напарник. Убрал эти потроха — и ладно. Ему кажется, что сейчас он не падает только потому, что подключённый к ?егерю? пилот не может упасть. Система креплений не даст. Но оставаться в дрифте дольше тоже нет сил. Кое у кого в голове не бывает тихо, и это порой невыносимо.— Нет, всё, я выхожу. Хватит.— Эй, а кто будет Оливу из воды вытаскивать? — немедленно возмущается Ньют. — Не знаю. Кайдановские. Когда прилетят. Или даже мы. Только-не-сейчас. Он не дожидается ответа — сразу отключается и отсоединяет крепления системы управления. Спрыгивает на пол — это явно не то, что стоило делать. Боль накатывает плотной волной, сразу от лодыжки до паха, и даже не думает проходить. Не из-за резкого движения, хотя оно тоже ?помогло?, и не из-за того, что действие обезболивающего закончилось — хотя оно действительно почти закончилось. Он только сейчас осознаёт, что дрифт распределял ощущения, отдавал половину Гейзлеру… И тот даже слова не сказал.— Эй, ты там как? — Ньютон тоже отцепляется, поддерживает его под локоть и помогает сесть на пол.?Терпимо?? ?Бывало и хуже?? Так ведь неправда.— Живой.— Это хорошо, — тот улыбается, но улыбка получается вымученной. — Сильно болит?— Будто сам не знаешь. Ничего, сейчас уже не важно… Можешь идти заниматься своим трофеем.— А я уже договорился, — отмахивается Ньютон. — Полковник сперва был против, — (Герман бормочет себе под нос: ?И с чего бы это??), — но я его убедил, что это уникальный материал для исследований. Два вертолёта с базы и так здесь, они сейчас подцепят и заберут, а там пока расчистят место на продуктовом складе…Последняя фраза звучит настолько несуразно, что выдёргивает Германа из того полуобморочного состояния, в которое он незаметно сползает.— Ты сказал, что это будет храниться на продуктовом складе? — Ну, не на самом складе, в морозильной комнате, она большая и сейчас почти не используется, потому что там нечего хранить, армейские закупки формата ?продукты на пять лет вперёд? ещё не сделаны. Только бы холод ничего не испортил. На обычных препаратах органов кайдзю заморозка не сказывается, я проверял, но мозг…Ньютон так и не уходит: сидит на полу рядом и продолжает говорить. Учитывая, что слушать приходится про потроха кайдзю, Герман не уверен, радоваться этому или огорчаться.