Шаг 9. Дикая охота, ч.1 (1/1)

Ньютон обычно спит не так уж много, ему достаточно пяти-шести часов, и ложится порой под утро; но если уж всё-таки лёг — терпеть не может, когда его вытаскивают из постели раньше, чем он проснётся сам. Он растрёпан ещё более чем обычно, одет как попало — особенно несуразно в командном центре всея базы смотрятся пушистые белые тапочки. Герман, наверное, тоже недоволен. Как минимум тем, что ему не дали времени собраться подобающим образом. Нет, никаких тапочек и пижамных штанов — на нём его обычный костюм, — но поспешность одевания видна во всём. Он то и дело пытается одёрнуть измятый пиджак, но общую картину это не улучшает ни капли.Экранов в этом помещении слишком много. Современная техника — чтобы уследить за всем, нужно быть стоглавым гекатонхейром. Но полковник Шепард как-то справляется. А может, просто не пытается уделить внимание всему сразу. То, что действительно заслуживает внимания, сейчас на одном экране перед ним, а всё прочее — состояние систем базы, статус ремонта и строительства, данные авиарадаров — не так уж важно. Алая точка уже почти в Беринговом проливе — кайдзю.Полковник, сцепив руки в замок на животе, говорит спокойно и ровно:— Наши системы не засекли кайдзю вовремя, с тем упреждением, которое было в них заложено. Причины сейчас выясняются, но не о том речь. Каковы бы они ни были, сейчас расчётное время подхода кайдзю к Анкориджу, если он не выберет другой город — десять часов, возможный интервал перехвата с базы — полтора часа. Строительство базы ещё не завершено, как и комплектация её персоналом, однако у нас имеется один ?егерь?. Не в идеальном состоянии, ещё нужна доводка, но по отчётам техников — он уже боеспособен.— Полковник, при всём моём уважении, — наконец, не выдерживает доктор Готтлиб, — зачем вы нам это говорите? Тяжёлая ситуация, но не имеющая никакого отношения к…Командир базы обрывает его резким взмахом руки и не менее резко сказанным:— Вы — единственная дрифт-совместимая пара здесь. Персонал ещё не укомплектован, и подбор пилотов — самая сложная задача.— Это… абсурд, — Герман не сразу находит подходящее слово. — Невозможно, чтобы Аляска была оставлена незащищённой.— Исходя из предыдущего опыта, никто не ожидал, что третий кайдзю появится так скоро. И, помимо этого, предполагалось, что нас прикрывает база на Анадыре, — устало качает головой Шепард. — Кайдановские и Черно Альфа. Но из-за сбоя радаров времени недостаточно. Кайдзю нужно остановить сейчас, так что Оливе требуются пилоты. — Это абсурд, — тихо и как-то беспомощно повторяет Герман. В словах ?никто не ожидал, что кайдзю появится так скоро? ему мерещится упрёк: модели и прогнозы – это его область деятельности. Это он должен был рассчитать ?расписание? появления кайдзю. Хотя, конечно, полковник ничего подобного не имеет в виду.Ньютон, до этого момента почему-то не произнесший ни слова, стискивает кулаки, потом медленно выдыхает и спрашивает:— Альфу не успеть перебросить, а если только Кайдановских? — Два часа, — коротко отвечает полковник. — Не раньше, чем через два часа, и если им удастся синхронизироваться с Оливой…— ?Если?? — хмурится Ньют. — Они опытные пилоты, почему вы считаете, что они могут не справиться?— Потому что они с самого начала пилотируют Черно Альфу. Это первая серия ?егерей?. А Олива, можно считать, шестая. Разница может оказаться слишком большой. Сейчас нельзя ждать без гарантий результата. — Нет, — Герман качает головой, стискивает зубы. — Невозможно. Мы не пилоты.— А кто, если не мы?Ньютон кладёт ладонь ему на предплечье. Слегка, еле ощутимо сжимает пальцы и повторяет:— Кто, если не мы? Герман не отвечает — на это ответа у него нет. Только снова говорит:— Невозможно, — и продолжает резко и сердито: — Крайне глупо и самонадеянно, доктор Гейзлер, браться за дело, в котором вы ничего не смыслите, без должной подготовки. Вообще без всякой подготовки.Полковник Шепард порывается что-то сказать, но Ньютон опережает его:— Вот и не без всякой. Мы дрифт-совместимы, хотя бы. А ?егерь? точно не будет хуже, чем мозги кайдзю. И Архангела вели тоже не профессиональные пилоты, помнишь??Архангел?. Герман несколько мгновений не может сообразить, о чём речь, потом всё-таки вспоминает: Россия, первый кайдзю — безымянный. И ?егерь? тоже был безымянным — теперь, значит, Архангел? В честь города? Глупые, несвоевременные мысли.Но в тот бой ?егеря? действительно вели не пилоты, а инженеры. И оба остались живы. Должно ли это обнадёживать?— Даже если… Нет. Полковник, я в любом случае не могу пилотировать, — Герман теперь обращается к начальнику базы, понимая, что коллегу не переубедить. — Я… калека, — он ненавидит это слово, ненавидит, когда кто-то называет его так — но сейчас нужно сказать, пока этот вояка и этот псих не приняли за всех чересчур безумное решение.Краем глаза он замечает, как Ньютон поворачивается к нему всем телом; ладонь тот пока так и не убрал и крепче сжимает пальцы. Герману хочется освободить руку, может быть, даже отступить на шаг, но он ничего не делает. А полковник Шепард качает головой:— Я видел вашу медицинскую карту, доктор. Техники утверждают, что конструкция ?шестой серии? позволяет перераспределить нагрузку так, чтобы сделать управление возможным, — он делает короткую паузу и с жёсткой прямотой признаёт: — Болезненным, но возможным. Кайдановские, Анадырь, два часа… Мысли мелькают слишком быстро, чтобы поймать за хвост хоть одну. Кайдзю, Анкоридж, боль, ?кто, если не…?. Герман понимает, что боится. Не боли и даже не кайдзю. Не справиться. Он почти уверен, что не справится. Ньютон всё так же сжимает его руку.Но, может быть, они вместе справятся?..— Похоже, это будет самая большая глупость, которую я когда-либо совершал в жизни.— О да, ?егерь? — очень большая глупость! — Ньютон бестолково и весело улыбается. Как будто здесь есть, чему радоваться… — Полковник, а как он называется?Похоже, первые упоминания он прослушал.— Олива, — в голосе командира базы никакие эмоции не отражаются. Испытывает ли он хоть какие-то эмоции? Облегчение — или, может, напротив, досаду или злость? — Просто Олива? У всех ?егерей? названия из двух слов, — не верит Гейзлер. Герман, наконец, стряхивает его руку — но он даже не замечает.Полковник Шепард со вздохом признаётся:— Не уследили за документацией, и кое-кто, — по интонациям можно предположить, что он догадывается, кто, но не может доказать, — записал её как ?Мадонна Олива?. — Действительно, лучше просто ?Олива?, — чуть подумав, соглашается Ньютон. — Ладно, давайте, показывайте.Лично показывать полковник, конечно, не будет: на базе мало персонала, но не настолько мало. Найдётся, кому проводить ?пилотов? — даже посреди ночи. Да и не спит уже никто: общая тревога, будят даже тех, кто не нужен.Один из инженеров идёт рядом, подстраиваясь к неровным шагам доктора Готтлиба, и быстро-быстро сыплет фразами: запутанной терминологией и цифрами. Герман с недоумением осознаёт, что не может понять, мужчина это или женщина: невысокого роста и худощавого сложения, в мешковатом комбинезоне и стрижкой ещё более беспорядочной, чем у Ньютона. Голос тоже не даёт подсказки. А перед глазами всё будто даже немного плывёт, смазывая очертания. Не понять. И объяснения не понять.— Хватит, — обрывает он техника. Чересчур резко и грубо, но иначе не выходит. — Только самое основное, самое простое, в деталях разбираться нет времени.— Владеете каким-нибудь оружием? Или приёмами рукопашного боя? — спрашивает тот после изрядной паузы. — Фехтование в университете, два года почти, — тут же сообщает Ньютон и продолжает без всякой необходимости: — Я тогда мушкетёрами увлёкся, так что решил попробовать. Потом бросил, потому что не то это…— И всё? — в голосе техника звучит разочарование. Не понять, из-за чего — может, из-за того, что большая часть его любимого оборудования останется неоцененной.Герман бросает короткий взгляд на нашивку на его куртке.— Мистер Маус…— Миссис Маус, — невозмутимо поправляет техник и добавляет: — Можете называть меня Черри.Досадно — всё-таки ошибся с определением половой принадлежности. Впрочем, он-то не биолог.— Миссис Маус, — исправляется он. — Поймите, мы оба — учёные. Не пилоты, не солдаты и даже не техники. Обстоятельства сложились так, что нам придётся пилотировать ?егеря?. Но до сих пор защищать нам приходилось только диссертации.— За себя говори, — фыркает Ньют. — Хотя вообще, Черри, в основном он прав. Так что давай что-нибудь попроще. Вооружение ?егеря? — это круто, но это нереально понять и запомнить за четверть часа.Техник с сомнением качает головой и начинает рассказывать. Про плазменную пушку — мощное оружие, но перезарядка занимает много времени, — про клинок в левой руке — короче, чем тот, что использовался в первом бою обновлённой Джипси Дэнжер, и Черри почему-то называет его ?жалом?, — про ракеты и то, что правую батарею лучше не трогать, там ?какая-то ерунда с наведением?. Про уязвимые места ?егеря? пятой с половиной серии — их не так уж много, но они есть.Герман думает, что это ?попроще? тоже затруднительно запомнить. То, что когда-то он программировал первую серию, не помогает ни капли. Во-первых, это было давно — детали уже забылись. Во-вторых, работала научная группа, каждый выполнял свою функцию… Последний раз, когда он работал в группе, потому что слишком тяжело полагаться на то, что остальные выполнят работу достаточно качественно. Лучше уж в одиночку.Но сейчас в одиночку нельзя.Ненадолго их оставляют в небольшой комнатке рядом с ангаром: Черри Маус куда-то уносится, наверное, проводить последние проверки, а вместо неё никто не приходит. Прежде чем исчезнуть, она бросает: ?Уборная там, а в кабине, сами понимаете, не предусмотрено, так что пользуйтесь?. Логично, конечно, но посещение данного заведения много времени не требует. А потом всё ещё никто не приходит.За прозрачной пластиной стеклопластика, врезанной в одну из стен, видно ?егеря?. Можно понять, почему эту машину назвали Оливой. Части брони, что не блестят сероватым металлом, при некоторой доле воображения можно посчитать оливковыми. Герман думает, что бы делал, если бы было чуть больше времени. Хоть неделя, потому что если абстрагироваться от факта, что именно предстоит — больше всего угнетает спешка. Они не готовы. Если бы была возможность подготовиться… что бы он сделал? Предположения бессмысленны, но они помогают отвлечься и сосредоточиться. Заставить себя мыслить. Если бы было время… хоть в общих чертах разобраться в конструкции шестой серии и конкретно Оливы, связаться с опытными пилотами и расспросить их о первом подключении. Хотя будь у них время — не понадобилось бы лезть в эту авантюру. Он выныривает из своих мыслей, когда с него пытаются стянуть пиджак, а в руки суют куртку из плотной ткани. Так как делается это одновременно, толку немного. А Ньютон уже натягивает аналогичную куртку — тяжёлую на вид и, кажется, даже утеплённую — вместо футболки. Ещё есть штаны, обувь и перчатки. Герман отстранённо думает, что с учётом больной ноги переодеться в таких условиях и в спешке будет затруднительно; а ещё — что в этих вещах будет выглядеть, как идиот.— Зачем? — он всё ещё держит куртку в руках.— Амортизация, — объясняет кто-то из-за спины. — Внешняя часть дрифт-костюма жёсткая, её нельзя использовать в бою без ?поддоспешника?. Обычно это специальный комбинезон с интегрированными нейродатчиками, но его в наличии нет.— И почему эта вещь грязная? — с толикой брезгливости спрашивает Герман, рассматривая куртку и убеждая себя в том, что придётся её надеть. На ней видны пятна, похожие на масляные.— Это форма техников, — отвечает тот же голос позади. — Ничего более подходящего не нашли. Для пилотов на базе нет снаряжения, потому что нет самих пилотов.Что-то здесь не стыкуется.— А ?внешняя часть? тогда как?— То, что использовалось при калибровочных тестах. У вас и вашего напарника рост и телосложение средние, так что подгоним. — А датчики?— Герман, не нуди, переодевайся давай! — вмешивается Ньютон. Он сам уже нацепил куртку и штаны — на них явное мазутное пятно на колене — и теперь, усевшись прямо на пол, шнурует ботинки.— Я должен понять, зачем мне надевать чужую грязную одежду, — сердито возражает Герман. — И то, почему было не найти чистую, пока находится за рамками моего понимания. — Доктор Готтлиб, полковник Шепард очень торопил… — кто-то начинает оправдываться, похоже, действительно испытывая неловкость за сложившуюся ситуацию.— Герман, нас кайдзю ждёт! — снова встревает Ньют. — И ему до лампочки, во что ты одет!— Зато мне не ?до лампочки?.Но он уже понимает, что здесь остаётся только смириться.Процесс переодевания Герман старается не вспоминать. Потому что при совершенно посторонних людях… Ладно, Ньютона он бы как-нибудь стерпел; в конце концов, в лаборатории один раз было дело. Хотя тогда сам же Гейзлер, который опрокинул ему на штаны какую-то подопытную мерзость, и был виноват, за что убить его мало. Но лучше коллега, чем инженеры-техники, которых он в первый раз видит. Но, может, и в последний? Хотелось бы.Да ещё датчики, которые лепили прямо на кожу. Он никогда не любил медицинские обследования, а это очень напоминало одно из них. И оказалось неприятным сюрпризом, потому что ответ на свой вопрос он получить не успел, а то, что у переодевшегося коллеги из-под одежды торчат какие-то провода, не заметил. — Мне надо надеть контактные линзы, — спохватывается Ньютон, когда техник, подписанный на нашивке ?Дж.Хьюз?, говорит, что поверх очков шлем нацепить ну никак не получится.— Почему ты обычно их не носишь? — зачем-то спрашивает Герман. Это точно не то, что ему интересно, но всё равно спрашивает.— У меня от них голова болит. Но ненадолго — сойдёт. Сейчас от другого голова будет болеть…С этим трудно не согласиться.Возня с линзами отнимает ещё почти четверть часа, которые Герман стоит, привалившись плечом к стене; спиной нельзя — там датчики. Он бы сел, но здесь не на что садиться. Комнатка — что-то вроде тамбура, где на пилотов надевают их ?доспехи?, прежде чем они пойдут в кабину.Руки мелко дрожат, как иногда бывает от усталости. Но сейчас — не усталость.— Выпейте, доктор Готтлиб, — кто-то настойчиво суёт ему фляжку. — Будет легче.— Что это?— Бренди.— Не стоит, — он резко отказывается. — Подобные самоубийственные выходки можно совершать только на трезвую голову.Ньютон смеётся, но когда фляжку предлагают ему — тоже отказывается. ?Доспех? скрепляется намертво, так, что самостоятельно его не снять. То ли металл, то ли жёсткий пластик — в основном, наверное, пластик, иначе он был бы тяжелее. Пластины, сочленения, разъёмы: на себе не особо что-то разглядишь, так что Герман наблюдает, как экипируют его коллегу. Всё равно от него самого ничего не требуется, только стоять ровно. Не самая простая задача. Его трость забрал и держит один из техников. Отдаст, или в кабину придётся идти так?..Так же, как Ньютон про линзы, Герман вспоминает про обезболивающее — с запозданием. Обычно он старается им не злоупотреблять, да и вообще не использовать, но сейчас, учитывая обстоятельства, можно. И даже нужно. Только что-нибудь, что не влияет на скорость реакции. На базе ведь есть квалифицированный медик?Когда он задаёт этот вопрос вслух и объясняет, зачем, медика быстро находят. Кажется, что сейчас весь немногочисленный персонал, кроме поваров, нацелен на одну задачу: запустить ?егеря?. То, что касается этого, выполняется незамедлительно. Можно поблагодарить полковника Шепарда…Герман принимает две таблетки и давится водой, когда горло внезапно перехватывает спазм. Это быстро проходит, и ему всё-таки удаётся нормально запить препарат, но лицо врача явно выражает сомнение. Мелькает мысль, может ли тот запретить? Впрочем, глупо на это надеяться. Наперекор приказу полковника — не может.Ньютон пристально смотрит на него и очевидно порывается высказаться. Машинально тянется поправить очки, которых на нём сейчас нет — значит, нервничает. Что он хочет сказать? Если он откажется… если они оба откажутся, тогда… Полковник Шепард не сможет заставить. Научный отдел подчиняется не ему, а центральной базе и маршалу Хэнсену. Герман неосознанно качает головой.?Кто, если не мы??Ньютон так ничего и не говорит вслух.Обычно техники не заходят с пилотами в кабину. Но сейчас Черри Маус и ещё двое следуют за ними, чтобы показать, как подключается система управления. Если бы не их помощь, пожалуй, могли бы возникнуть сложности. Хотя некоторая инженерная подготовка у Ньютона есть, и в кабине Джипси Дэнжер он как-то из любопытства полазал, а Герман в общих чертах знаком с ?анатомией? первой серии.В Оливе система немного другая. Не сильно, но всё же отличается.Техники фиксируют крепления, очень лаконично комментируя, что и куда (увы, без ?зачем?). Времени осталось мало, поэтому Ньютон не задаёт вопросов. Герман молчит потому, что уже ни с кем не хочет разговаривать. В последний час вокруг было слишком много людей. В кабине пахнет смазочным маслом и почему-то женскими духами. Не от миссис Маус — видимо, кто-то из тех, кто готовил Оливу к старту, злоупотреблял парфюмерией. Странное сочетание запахов недолго занимает его мысли, но то, что он вообще обращает внимание на такую ерунду — тревожащий признак. Скорее бы уже уйти в дрифт — пока он не растерял остатки сосредоточенности.Дрифт — это спокойствие. Только не вспоминать один эпизод… Вообще не вспоминать, потому что не нужно, а особенно — в данный момент.Не вспоминать.Пилотский костюм и система управления создают неприятное ощущение скованности и сейчас больше напоминают кандалы, чем доспех. А Ньютону, похоже, на это плевать: прежде, чем техники уходят, он успевает переброситься парой шуточек с Черри Маус. Чувство самосохранения у него будто напрочь отсутствует…— Ты не боишься? — спрашивает Герман после того, как в недрах ?егеря? с тихим ворчанием оживает реактор. Поворотный момент; но передающаяся по корпусу слабая вибрация, похожая на дрожь, отчасти успокаивает — необъяснимо. Правда, недостаточно, чтобы продолжать молчать — тот ещё нонсенс для него.— Боюсь, — признаёт Ньютон без колебаний и с неизбежной чуть сумасшедшей улыбкой. Не обязательно даже смотреть на него, чтобы догадаться о последнем. — Я видел живого кайдзю вблизи, и это жутко. Но в ?егере? всё-таки другое дело. Если что, можно дать кайдзю в морду! — бодро заканчивает он.— В дрифт нельзя приносить страх, ненависть… любые сильные эмоции.— Эту лекцию я уже слышал, — он мотает головой, насколько позволяют крепления шлема. — Я и не буду. Слушай, Герман, я боюсь — можно подумать, ты не боишься — но хочу надрать этой твари задницу, а не спрятаться от неё под стол. А потом выпотрошить её, и пусть кто-нибудь только попробует сказать, что не положено!— Доктор Гейзлер, ваш лексикон неприемлем.— Доктор Готтлиб, это твоё занудство неприемлемо, а я выражаюсь сообразно ситуации. Мы собираемся надрать кайдзю задницу, а не беседовать с ним о последних достижениях кибернетики.— Ньютон, ты ведёшь себя, как…— Как пилот, — кажется, Ньютон недалёк от того, чтобы показать ему язык.— Если как пилот, то только как младший Хэнсен. Не лучший пример для подражания. А я собирался сказать ?как мальчишка?.Ньютон выразительно фыркает.Неожиданно оживает динамик.— Вы готовы включаться?— Мы, — Герман с нажимом выделяет это слово, — готовы. Доктор Гейзлер, угомонитесь и очистите голову от… всякого хлама. — Сам ты доктор!Секундой позже включается нейромост, и они проваливаются в мысли друг друга. Так что Ньютон всё равно узнаёт, что Герман собирался сказать: ?Да, доктор и этим горжусь?.А потом начинается хаос.Дрифт с ?егерем? оказывается гораздо… интенсивнее, мощнее, чем вдвоём или даже с кайдзю. Слишком ярко, слишком плотный поток информации. Воспоминания. Детство, школа, университет, работа. Прошлый ?эксперимент? с дрифтом, похожий на дурной сон. Почти жалобная просьба: ?Ньютон, не вспоминай. Не сейчас?.Слова, картинки, числа и формулы… Герман отчаянно цепляется за формулы, как за самое простое и понятное. Выуживает одну: формула Лейбница, — на ней и сосредотачивается. Простая, понятная…— Вот только не надо решать дифференциальные уравнения в уме, — неожиданно громко возмущается Ньютон. — У меня от этого крыша поедет!— Если я не буду это делать, крыша поедет у меня.Может, на самом деле и не поедет, но проверять не хочется. Нужно немедленно структурировать свои мысли, отделить их от чужих, потому что в чужих — каша. Кто бы сомневался. Он осознаёт, что коллега хочет его обнять. Это… намерение, желание? — читается достаточно чётко, чтобы сказать вслух:— Убери от меня свои руки.Опять слишком грубо и резко.— А ты убери от меня свои диффуры, — почему-то совсем не обижается Ньютон. — Слушай, я просто хочу помочь тебе сосредоточиться. Только не знаю, как.— Обычно то, что меня хватают руками, мешает мне сосредоточиться, а не наоборот. Терпеть не могу… — Герман мрачно вздыхает. — Мне нужно только немного времени. Минута тишины. Если в твоих мыслях вообще бывает тишина.Не бывает, скорее всего. Но, похоже, сейчас Ньютон искренне старается хоть приблизиться к ней.Полковник Шепард стоит позади диспетчерского кресла и напряжённо всматривается в показания на экранах. Пятьдесят пять процентов. Всё. Потолок. А нужно хотя бы шестьдесят… Они синхронизируются друг с другом, но не с ?егерем?. — Можно что-нибудь сделать? — спрашивает он белобрысого лейтенанта, с не меньшим напряжением следящего за изменением — точнее, сейчас отсутствием изменений — параметров. Кроме них на контрольном посту присутствует только старший инженер базы: по-девчоночьи крутится в кресле, маясь без дела. Она готова консультировать пилотов по техническим особенностям Оливы и её оружия, если понадобится, но почти наверняка не понадобится: в бою будет не до того. Больше на контрольном посту нет никого; как никогда сильно чувствуется, что станция до сих пор полупуста. Не готова.— Можно чуточку поднять напряжение на нейронном мосту, — бодро отзывается лейтенант и так же бодро продолжает: — Только, если перестараться, то им поджарит мозги. Хотя если чуточку…Оживает канал связи с ?егерем?, и из динамика доносится голос доктора Готтлиба.— Диспетчер... — он запинается, не зная имени собеседника.— Кэрролл, — с готовностью представляется белобрысый. — Да?— Да хоть мартовский заяц! — внезапно присоединяется к разговору Гейзлер и тараторит: — Синхронизации не хватает, калибровка систем не проходит, так что нужно повысить нагрузку на нейромост. — Это допустимо? — сомневается его напарник.— У ?егерей? большой резерв безопасности, на пять или десять можно поднять спокойно, там десятка три запас, — непоколебимая уверенность в голосе. Как и всегда, кажется, хотя полковник Шепард не может утверждать, что хорошо знает сотрудников научного отдела. В Порт-Кларенсе по изначальным планам вообще не должно было быть научного отдела! А потом к ним на неукомплектованную до конца базу как снег на голову свалились эти двое.…и будь иначе, сейчас они все оказались бы в полной и глубокой заднице, как грубо, но метко говорит иногда его дорогая Мойра. Впрочем, они и сейчас недалеко. Если не ?в?, то точно около.— Ты точно это знаешь?— Точно!— Пять процентов, не больше, — вмешивается Кэрролл. — Вы не знакомы с шестой серией, у неё оставлен меньший запас.— Точно, значит… — саркастически хмыкает Готтлиб. Гейзлер молчит. — Так как, я поднимаю или что? — нетерпеливо спрашивает диспетчер. В запасе осталось всего полчаса, если не успеть запустить ?егеря? — догнать кайдзю уже не удастся, и надежда будет только на то, что Черно Альфу вовремя перебросят к Анкориджу. То есть, надежды никакой. Разве что на то, что Альфа не даст уничтожить город полностью.— Поднимайте, — отвечают одновременно доктор Готтлиб и полковник.Вопреки ожиданиям, Герман не замечает разницы. Только через полминуты диспетчер Кэрролл громко восклицает:— Шестьдесят пять! Ну, жить можно. Мерещится, что на заднем плане в контрольном центре кто-то добавляет: ?Только плохо и недолго?. Он старается об этом не задумываться. Тем более что подумать есть о чём: что делать дальше.Впрочем, об этом можно и не думать. Просто поднять руку. Краем глаза он видит — через дрифт видно яснее — как Ньютон синхронно повторяет движение. А на обзорных экранах — как железные пальцы Оливы сжимаются в кулак. — Есть! Работает! — ещё одно чересчур громкое восклицание, на этот раз — от напарника. Было бы чему радоваться. Да, работает, но нельзя по одному движению делать выводы. Нужно ещё заставить ?егеря? идти. Нужно… сражаться.Герман не успевает достаточно быстро избавиться от этих мыслей; достаточно — это чтобы второй пилот не ?услышал?. Ньютон говорит ему:— Эй, не кисни, всё получится, — и почти без паузы продолжает, включив исходящую связь: — Мартовский заяц, ворота ангара кто-нибудь собирается открывать? — Кто? — полушёпотом, потому что связь всё ещё включена, недоумевает Герман.На том конце линии такой вопрос не возникает. Диспетчер, коротко закашлявшись — это очень похоже на сдерживаемый смех — сразу отзывается:— Сейчас всё будет.Нехорошее ощущение, что ворота не открыли потому, что не верили, что это действительно понадобится. Но, может, просто не успели. С нехваткой персонала могло быть и так.Звука нет, только изображение, но кажется, что ворота раздвигаются с мерзким скрежетом — потому, что очень медленно. Ньютон смотрит на напарника и чуть нервно улыбается.— Ну что, поехали, что ли…Первый шаг ?егеря? получается резким и дёрганным. Они почти теряют равновесие, цепляют что-то плечом — кажется, что чуть-чуть, но на пол рушатся железные конструкции. Можно надеяться, не очень важные. После этого ?егерь? замирает, с трудом выровнявшись. Контрольный пункт пока тактично молчит.Ньютон резко мотает головой, хотя в шлеме такой жест выглядит странновато.— Нет, это никуда не годится. Герман, забудь про свою ногу! Так мы уроним Оливу.Герман медленно выдыхает. Что сказать? Что он предупреждал?— Не могу. Это невозможно.— Ты слишком часто сегодня говоришь ?невозможно?. Когда возишься со своими формулами и моделями, так вообще не помнишь об этом слове! Техники сказали, что всё должно работать. Так что это тебе нужно просто приспособиться, — уверенно возражает Гейзлер. Несколько секунд молчит и спокойно просит: — Расслабься и дай мне вести. Не пытайся контролировать всё, дрифт синхронизирует движения, и пусть образцом будут мои, а не твои. Тогда должно получиться. Расслабься и перестань считать, что у тебя — у нас — ничего не выйдет.Герман прикрывает глаза и думает, не послать ли напарника…— Нет, туда я не пойду, нас кайдзю ждёт!Особенности дрифта понемногу начинают раздражать.— Хорошо. Я попробую.