Шаг 5. Двадцатый час (1/1)

Нарьян-Мар, февраль 2028Пробуждение похоже на медленный подъём из глубины на поверхность, когда чудовищное давление бездны постепенно отпускает, позволяя наконец дышать. Сплошная чернота перед глазами сменяется мутным полумраком, в котором проступают вполне обыденные вещи: бледно-зелёные стены, тумбочка, лампа на ней, стул… медицинские приборы.Больница. Значит, всё кончилось. Они выжили. Кто-то всё-таки вытащил экипаж и пассажиров невезучей подводной лодки. Герман представления не имеет, как осуществляются подобные спасательные операции, но тут подробности не важны. Не важно, кто: канадцы, американцы, русские… Просто кто-то это сделал. Он лежит с открытыми глазами, потому что боится — иррационально — что если закроет их, то потом, открыв снова, увидит красноватое аварийное освещение отсека подводной лодки. Стоило бы задуматься о причинах поломки: это важно, несомненно, важно, — но не получается. В голову лезет совсем не то. Не получается ровно так же, как и раньше (сколько часов — дней — назад?), хотя он честно пытался.Дрифт помог не впасть в панику, но перемешал всё так, что не разобрать, где своё, а где чужое, где бодрствование и где сон. Тяжёлые сны — и реальность, которая ещё тяжелее, потому что не хватает воздуха, начинается клаустрофобия, надежды почти нет. Отложившиеся в памяти фрагменты — рваные, как было дыхание. Жара, духота, страх… возбуждение. Крайне неуместное что в данной ситуации, что вообще в целом. Герман считает до ста и обратно. Потом извлекает корни из четырёхзначных чисел. Цифры успокаивают, как и всегда — но на что-то более сложное он сейчас не способен.Он неотрывно смотрит в белый потолок, в полумраке кажущийся серым. Есть вещи, о которых можно помнить, но не стоит вспоминать.***У Ньютона в палате тусклый свет, апельсины на тумбочке и Саша Кайдановская на колченогом табурете у изголовья койки.Рассказывает, как доставали подводную лодку — их с мужем ?егерь? непосредственно участвовал в операции. За разговором чистит апельсины, ловко разбирая корку лакированными ногтями, и подсовывает Ньюту.— Как вы до нас добрались? — спрашивает он, облизав заляпанные липким соком пальцы.— Ты не поверишь, — заявляет Саша. — Пешком, — и, когда Ньютон смотрит на неё в недоумении, объясняет: — Пока там наверху думали, что и как, мы поболтали с маршалом Хэнсеном, и он разрешил выпустить Альфу. Её до Архангельска не довезли, раз кайдзю уже того, но забросили в Нарьян-Мар... Не спрашивай, где тут логика. Ну, мы загрузили резервные баллоны кислорода, загерметизировались и пошли по приборам. — С металлоискателем, ещё скажи, — нервно хмыкает Ньют.— Ну не такие у нас дрянные радары! — немедленно обижается Кайдановская за своего ?егеря?. — А лодка, между прочим, та ещё туша, помельче кайдзю, но зато железная. Да и сигнал бедствия в Мурманске поймали до того, как он накрылся, так что передали нам примерные координаты.Из-за её тона кажется, что за этим ?передали? скрывается изрядно неуставной ругани. Наверняка скрывается, по мнению Ньюта. Саша — она такая. Скажет, сделает… Будь всё чуть иначе, вот честно, влюбился бы. Может, даже чуточку влюблён. Восхищён — это точно. — В общем, нашли — и к берегу по азимуту. Тяжёлая она, с-сука, ну так и мы не пальцем деланы. Выволокли, стоим, вертушки ждём… Туман пошёл — думали уже, не успеют, придётся самим разбирать, а Альфа для таких работ всё-таки не приспособлена, да и хрен знает, что там в лодке где, хотя Катюша обещала найти и скинуть схему, если совсем никак. Нет, всё-таки прилетели, матерились, правда, жутко, что, мол, ещё более каменистое место мы не могли найти? Как будто нам из Альфы видно, нам ведь что песок, что двухметровые валуны. Но ничего, сели. Я отключилась и выбралась из кабины, хотя, скажу тебе, спускаться с ?егеря?, когда он из воды и на морозе — то ещё развлечение. Но задолбало уже сидеть…Ньютон слушает, даже не до конца вникая в отдельные слова. Главное — что живой человеческий голос; и смысл в целом понятен, а то, что он не узнает, как конкретно Саша обозвала гражданских спасателей — потеря небольшая.И он даже не подозревал, что физически возможно так вот спуститься с ?егеря?. На нём что, пожарная лесенка есть?— …хорошо, что я внутрь полезла. Этот кретин собирался сдёрнуть с тебя шлем, не отключив установку, представляешь?— А что, дрифт держался? — вяло удивляется Ньют. Он был уверен, что связь слетела, когда они отрубились из-за духоты.— Ага. Девятнадцать с половиной часов на таймере, — Саша почему-то мрачно вздыхает. — У нас с Лёшкой рекорд был восемнадцать. Хотя… — она продолжает уже веселее, — в бессознательном состоянии не считается.— В бессознательном состоянии дрифт сохраниться не может, — Ньютон возражает почти машинально, хотя на самом деле точно не знает: никто никогда не проверял, что происходит, если находящиеся в дрифте люди засыпают, — уже-проверили-ничего-хорошего, — или если падают в обморок. ?А потом — летальный исход?, — зачем-то всплывает в голове. — Ну, хрен вас знает, в каком вы там были состоянии, но явно не в сознательном, — хмыкает Саша. — В общем, установку я отключила, и, по-моему, она даже не сломалась. Но кнопки я на твоём месте подписала бы, непонятно ж нихрена! — машет она рукой в невнятном жесте. — Потом вертолёты, госпиталь… В общем, сейчас мы в Нарьян-Маре, он ближе был. — Альфу опять своим ходом гнали?— Не, вертушки подцепили. Тундру им, видите ли, жалко стало. Мол, после нас — как после бомбёжки. То, что кого-то может волновать состояние тундры, сейчас кажется Ньютону очень смешным. Саша смеётся вместе с ним.О том, что шесть человек из экипажа лодки и двое русских физиков погибли, она расскажет куда позже.***Ньют знает, что пребывание в больнице не затянется: то ли потому, что с ними всё не так уж плохо, то ли потому, что плохо со всем остальным, так что научный отдел нужен на базе в Ванкувере как можно скорее, их обещают выписать через несколько дней. Для умственных усилий, в конце концов, здоровье не так критично, а с мозгами у них всё в порядке.По крайней мере, у самого Ньюта точно в порядке, а что там у Германа, он не знает точно, потому что ещё не видел его. Палаты не рядом, его просили не шляться по коридорам, и не то чтобы его это остановило бы, но Саша Кайдановская (!) сообщила, что доктор Готтлиб весьма не в духе и никого не желает видеть, так что, может, и правда не надо его беспокоить?Надо, думает Ньют. Но решает немного выждать. Он подозревает, что косвенно является причиной этого ?не в духе?. (Можно предположить, что дело исключительно в том, что рейд к Разлому пошел наперекосяк, — но не верится.) Сам он не считает, что случилось что-то катастрофическое. Неловкая ситуация, да. По его мнению, гораздо больше внимания заслуживает то, что они, чёрт побери этот Разлом и прилегающие аномалии, чуть не умерли! Хотя про это лучше лишний раз не вспоминать.— Это просто дрифт, — ?наваждение?. — Как напиться, только хуже. Плюс ещё отравление углекислым газом*, адреналин…Он балансирует где-то между ?извини, хоть я и не виноват?, ?никто не виноват?, ?про такую случайность можно и нужно забыть? и ?забей, всё фигня?.Завтра их выписывают, а то, что Ньют столкнулся с коллегой в пустой в столь поздний час комнате отдыха — действительно случайность. Он собирался отложить разговоры до Ванкувера. Но когда Герман начинает извиняться путанными, до отвращения канцелярскими фразами, он не выдерживает.— …реакции человеческого организма на экстремальные ситуации — до сих пор тёмный лес. Ну, с прогалинами, но местами та ещё чаща. А с реакцией на дрифт совсем дебри, выборка неприлично маленькая.— Вы биолог, доктор Гейзлер — вам лучше знать, — сухо отвечает Герман. Он сидит в обшарпанном кресле, сцепив руки в замок на трости и выпрямив спину; кажется, что готов сорваться с места и уйти, а если что и мешает — только то, что с этих кресел чертовски неудобно вставать, Ньют вчера уже убедился (что, однако, не помешало ему пять минут назад приземлиться во второе кресло). Герман смотрит на тощую пальму в кадке рядом с окном и продолжает ровным тоном: — Что меня действительно интересует — это состояние установленных датчиков.Смена темы — ясная и однозначная. Настолько очевидная, что кажется почти естественной.Ньютон вертит в руках неочищенный апельсин, пытаясь сообразить, как его вскрыть без ножа или длинных ногтей, как у Саши Кайдановской.— Половина накрылась, — фыркает он и начинает рассказывать.Датчики стоят, но половина уже не работает. Электромагнитное излучение Разлома слишком сильно и непредсказуемо влияет на технику, так что попытка подобрать верные настройки удалась только отчасти. Да и в настройках ли дело? Или в ?железе??Герман с готовностью подключается к обсуждению параметров.Остаётся ощущение лёгкой досады. Как будто хотелось… чуть больше доверия, что ли? Но Ньют уверен, что сумеет делать вид, будто на подводной лодке они всего лишь чуть не умерли. Раз Герману так спокойнее.