Часть 41 (1/1)

КлайдЯ сразу узнал его, стоило мне развернуть эти несколько фотографий. Памятная подшивка Шорта. Пикники… Выезды… Праздники… Танцы… Приемы… Там и я рядом с ним кое-где. Медленно и осторожно положил карточки на стол, отошёл в сторону, не сказав ни слова. Не назвав имя. Никто не шевельнулся, не сделал движения взять их, посмотреть. Сондра отвела глаза, как будто не хочет видеть это четко проявившееся лицо. Джил смотрит, сжав губы, она его уже разглядела. Посмотрела на меня и показала глазами на фотографии, дескать, я тебе говорила. Гилберт… В его глазах застывший лёд. Тоже смотрит на меня и я знаю, о чем он думает. О моем обещании отцу Кэтрин. Сдержу ли? Сдержу, брат, не сомневайся. Все молчат. Как будто боятся нарушить воцарившуюся в комнате тишину, словно… Словно если это произойдет, то случится непоправимое. Рейли ждёт, поняв наши чувства и колебания.Роберта. Ты тогда подошла к столу и взяла в руки эти проклятые фотографии. Я сделал безотчетное движение, Берта, не надо… Не бери… Не смотри… Оградить тебя, защитить… Не смотри… Она долго, очень долго смотрела. Она ищет в нем черты другого лица, вдруг пришло понимание. Ищет взгляд… Джил обеспокоенно посмотрела на нее, на меня. Успокаивающе приподнял руку, все в порядке, не мешай ей. И вдруг… Шаг вперёд сделала Сондра, встав рядом с Бертой. Ее тихий голос отчётливо прозвучал в сгустившемся безмолвии.— Роберта, позвольте?И она берет протянутые фотографии, вижу, как их пальцы соприкоснулись и дрогнули. Сондра, помедлив, взглянула на весело улыбающееся лицо. Ее глаза расширились, лицо чуть побледнело, она оперлась рукой о стол.— Вы знаете его, мисс Финчли? — голос Рейли подчёркнуто спокоен и доброжелателен.Мысленно усмехнулся, знает ли она его… Его знаю даже я. Сондра уже взяла себя в руки и ещё раз взглянула на фотографии, словно надеялась на какую-то чудесную ошибку. Снова раздался негромкий стук в дверь, все обернулись. Я открываю, входит прокурор Мейсон, и на его лице — ни следа от былой доброжелательности. Ищейка не только взяла след, она уже чует близкую добычу и кровь, все остальное — побоку. И напоминаю себе, Мейсон здесь для прыжка в кресло окружного судьи. Эти фотографии — прорыв в деле, теперь взять убийцу становится только вопросом времени. У него все улики, тело Кэтрин, палатка, показания Стэнтона. Управляющий уже видел, опознал?— Господа, вы узнаете этого человека? Можете назвать его? Мисс Финчли? Клайд, Гилберт?Молчание стало просто осязаемо давить и снять нарастающее напряжение могло только одно. Имя. Произнесенное вслух. Бесстрастный голос Гилберта поставил точку.— Мисс Финчли, будьте любезны, — Мейсон взял протянутые снимки, ещё раз внимательно вглядевшись в улыбающееся лицо, — вот так, стало быть…Он повторил услышанное имя и кивнул сам себе, уже приняв решение. Я с каким-то отстранённым интересом посмотрел на него, вспоминая. Вот он в вестибюле гостиницы в Утике, жёсткий и непреклонный. Вот на берегу у подножия Треугольника с бодрой улыбкой помогает в обустройстве лагеря, ящики и мешки так и летают в его мускулистых руках, рукава закатаны до плеч. Вот он шутливо препирается с Робертой, пробует ее похлёбку из солонины… Берег, он с Бертой и Джил… Появление Сондры, выстрелы в воздух… Берта рассказала, как заботливо он с ней говорил, обтирал салфеткой залитое потом и слезами лицо… Сейчас вижу — все для него необратимо позади, мы больше не спутники в опасной вылазке. Ищейка прыгнула, оставив все, что было — в прошлом. Укол сожаления был совершенно неожидан, мы с ним не друзья и скоро расстанемся, каждый пойдет своей дорогой. И все же… Все же…Стэнтон опознал лицо на фотографии и подвердил это под присягой. Мейсон уверенно взял дело в свои руки, вызваны Краут и Хейт, они приведут людей для прочесывания леса по дороге к автобусной станции.Утро следующего дня.— Мистер Грин, этот молодой человек сел в ваш автобус один? Или с ним была девушка, возможно, под вуалью? В светло-жёлтом платье?Перед нами — водитель автобуса, что ехал в тот день от отеля до станции Скиптон. Мейсон ничтоже сумняшеся просто подождал, пока он приедет в свое обычное время, и задержал его для допроса. Грин вертит в руках фотографию, смотрит на улыбающееся веселое лицо… Он там улыбался… Наконец, водитель положил карточку на стол.— Я помню этого молодого человека.Мы ждем. Грин снова кинул взгляд на лежащую фотографию, сжал губы, в его глазах мелькнула злоба.— Что он сделал, мистеры? Слухи пошли по округе, что вы тут ищете пропавшую девушку.Мы с Гилбертом вопросительно посмотрели на Мейсона, теперь он все решает. На обезображенном шрамом лице отразилось секундное колебание, я мысленно усмехнулся, ну, давай, начинай свою гонку за кресло… Мейсон кивнул, то ли сам себе, приняв решение, то ли на вопрос водителя и его требовательный взгляд.— Да, мистер Грин, мы искали и обнаружили тело погибшей девушки, и этот молодой человек подозревается в ее убийстве.Узловатые бугристые пальцы водителя при этих словах сжались в кулаки, он подался вперёд.— Так вот, мистер прокурор, я его хорошо запомнил, потому что сел только он и больше никого в автобусе не было.Мейсон прищурил глаза, шрам на щеке при этом изогнулся, придав лицу устрашающее выражение. Он четко и раздельно повторил слова водителя.— Сел. Только. Он. — Мейсон паузой подчеркнул слова, — то есть вы хотите сказать, что юноша был один? Да?— Да, господин окружной прокурор, он был один и девушки с ним не было.Надо отдать должное, Мейсон дал ещё одну попытку вспомнить, видимо, памятуя о нашей со Стэнтоном прогулке к причалу.— Быть может, они сели по отдельности, мистер Грин? Возможно, вы подобрали некую девушку по дороге к Скиптону?На каждый из этих вопросов водитель отрицательно качал головой.— Нет. Он сел ко мне один и потом я не останавливался до самой станции.Мейсон удовлетворённо прикрыл глаза, вздохнул.— Вы готовы повторить эти показания под присягой?Убийца сел в автобус один. Стэнтон же показал, что видел, как он вышел из гостиницы вместе со своей спутницей. Он убил ее по дороге до автостанции, тело где-то здесь.Мы идём по лесу, развернувшись в цепь. Прибыли Краут и Хейт, с ними восемь добровольцев из местных, охотники. Знают здесь каждый уголок, каждое деревце. Оказалось, очень многие услышали взрывы на озере и поняли, что мы тут делаем. Слухи идут быстро расширяющимися кругами… Было уже несколько звонков из местных газет, интересуются подробностями. Мы стоим в стороне, теперь сцена принадлежит Мейсону, и я бы не сказал, что мне нравится начавшееся шоу. Мейсон вежлив, предупредителен и корректен, понимает, кому обязан успехом. Но — видна перемена, он уже видит себя судьей и это отражается на манере и поведении. Но пусть… У нас — дело, которое надо закончить.— Мистер Вайнант…— Клайд, вы молодцы. Ты… А, что тут говорить… У вас там ещё остались дела?— Тело второй девушки, она должна быть тут. И, Мейсон…— Не беспокойся, Клайди, прокурор останется нам лоялен. Он прекрасно понимает, что без тебя ничего бы не вышло. Найдите ублюдка.Ни слова о Кэтрин…Пешки… Мы все — пешки на доске, Калеб уже обдумывает следующий ход. Если в нем он рассчитывает на наше участие — он ошибается. Мы — закончили. Почти.— Клайд, скорее бы все уже закончилось…Роберта и Джил не захотели остаться в гостинице и пошли с нами, со мной. Они идут, старательно глядя по сторонам и под ноги. Усмехаюсь, Берта ходит по лесу куда лучше Джил, сказываются сельские детство и юность. Да и как бежала ко мне после взрыва, так и перемахивала через камни и торчащие корни. Совсем как ведьма из старых английских сказок, Нэн-Короткая рубашка… Слева доносится приглушенное чертыхание, Джил опять за что-то зацепилась. Слышна перекличка идущих далеко по сторонам людей, пока без результата.— Скоро, Берт, скоро… Искать недолго, он не мог хорошо ее спрятать.Осекаюсь, я слишком свободно это произнес, осторожно покосился на ее лицо. Выглядит спокойным… Не слишком ли спокойным? В сердце заполз нехороший холодок, боюсь, она сломается. Очень, очень много на нее свалилось за эти две с лишним недели. Как я был наивен, когда думал, что достаточно обвенчаться, закрепиться на фабрике… И будем спокойно жить на нашей тихой улочке, ждать, а потом растить дочь. А потом обязательно сына, Роберта хочет ещё ребенка. И я тоже. Хруст треснувшей под ногой ветки вырвал меня из размышлений, вернул в сумрачный густой лес, к поискам трупа. Вот такой стала наша жизнь, убийства, расследование, опасность. Сондра и ее невероятная история… Страшная история, как она это вынесла, изнеженная избалованная девчонка, почти подросток… Выдержала. Пришлось взрослеть. Такая же сильная и упрямая, как Роберта. Они оказались очень похожи… Может, потом выйдет так, как с Джил, и даже подружатся? Я уже ничему не удивлюсь… Пока они держатся друг с другом на вежливом расстоянии, но вижу огонек обоюдного любопытства. После всего, что Старик показал Сондре, делить им с Робертой нечего и некого. Нет причин ни для ревности, ни для вражды. Того человека — нет. Сондра была его единственным шансом, единственным человеком, который ещё ждал его и желал возвращения. Теперь она его ненавидит и была готова убить, если бы сумел пролезть обратно. Только вот мой облик… Она пока избегает прямо смотреть, но, надеюсь, привыкнет.Мысли не мешают мне внимательно оглядывать окружающее. Где же ты? Дорога на автобусную станцию недлинна, мы идём по обе стороны тропы и прошли уже больше половины пути. Хруст веток и валежника под ногами, иногда приходится осторожно раздвигать ветки, преграждающие дорогу. Поглядываю на Роберту, как она внимательно смотрит под ноги, вот перехватила мой взгляд и улыбнулась, все хорошо, милый. Надеюсь… Уже больше половины… Где же ты убил ее, мразь? Перед глазами его весело улыбающееся лицо… Ты встречался со мной… С ним. Вы общались, куда-то вместе ездили, о чем-то говорили… И теперь крысы больше нет. И тебя скоро не будет, я знаю. Тогда мы с Робертой освободимся, навсегда сойдем с проклятой шахматной доски. Пойдем своей и только своей дорогой...— Клайд…РобертаИду рядом с Клайдом по сумрачному лесу, вдалеке слышны голоса, вот что-то сказала Джил… Осторожно раздвигаю ветки, пытаюсь ничего не пропускать. Муж объяснил нам, что не надо стараться разглядеть все, это невозможно. Лес — это нечто естественное, непрерывное, живое. Искать надо то, что является для него чужим. Искать разрывы, несоответствия, они бросаются в глаза, как пятно на чистой стене. Так объяснил Клайд. Меня до сих пор поражает жутковатый контраст между пусть и ставшим старше, но все равно юношеским милым лицом - и холодными бесстрастными глазами. Словами, произносимыми молодым голосом, но тоном взрослого, пожившего, опытного человека. Тоном, иногда не допускающим возражений, когда понятно — с ним лучше не спорить. Мы с Джил переглянулись и дружно пожали плечами, попробуем. Промозглая лесная сырость забирается под куртку, застегиваю ее до подбородка, не переставая смотреть . Искать чужое. Иногда ловлю на себе взгляд мужа, он беспокоится за меня. Милый, я знаю, ты боишься, я перестану быть собой, изменюсь настолько, что… Мы станем чужими. Глупенький ты мой Клайд, этого никогда не случится, просто я, как и ты, хочу освободиться. И я хорошо запомнила твои слова — не бежать. Не прятаться. Идти навстречу. Если надо — возвращаться снова и снова. Мне страшно, очень. Больше всего я сейчас хочу оказаться дома, в нашей комнатке в Ликурге, прижать к себе Свита, слышать успокаивающее уютное мурчание, чувствовать его тепло. Пить чай с милой миссис Портман. Быть рядом с тобой. И забыть, забыть все… Но знаю — невозможно. Это всегда будет со мной, с нами. Память. Картины. Лица. Голоса. Я справлюсь, не сомневайся во мне, любимый, верь в меня. Ещё совсем немного… Что это?— Клайд…Чужое. Эти ветки лежат неестественно, их так кто-то сложил. Зачем? И они как раз могут накрыть собой тело человека. Он остановился и посмотрел на небрежно сваленные сучья, осмотрел землю вокруг. Шепотом сказал, показав мне на длинные неглубокие борозды в мягкой земле. Они идут с разных сторон и заканчиваются на этой с первого взгляда бесформенной груде.— Видишь, эти сучья собирали и временами их концы волочились по земле.Сердце бурно заколотилось, когда он сделал шаг вперёд. Я громким шепотом позвала.— Джил, ты где? Иди быстро сюда!— Берт? Иду!Донёсся треск, негромкое раздраженное бормотание — Джил совсем не умеет ходить по лесу, все время на что-то натыкается. Невольно улыбнулась, увидев ее вспотевшее лицо, вот сдула упавший локон. Вспомнилась Сондра… И улыбка на моем лице гаснет. Она бежала через лес полторы мили, напролом, не разбирая дороги… С нами сейчас Сондра не пошла, наконец, свалилась от усталости и отсыпается.— Что здесь, Берта?Показываю на молчаливую груду сучьев в нескольких шагах от нас, Клайд остановился возле нее и как-то странно на нас смотрит. Вот вижу, как он глубоко втянул воздух, его глаза расширились. И вдруг я тоже почувствовала. Сладковатый запах… Чужое. Его не должно здесь быть. Шепнула Джил, схватив ее за руку.— Ты тоже чувствуешь?Она молча кивнула, уже со страхом глядя на… Что? Внезапно обрушилась звенящая тишина, я поняла, что все ушли вперёд, не заметив, что мы отстали. Мы здесь одни.— Клайд…Он жестом остановил меня, мой шепот, чувствую, как пальцы Джил все сильнее сжимают мои. Мы неосознанно встали с ней плечом к плечу, словно готовясь защищать друг друга. Защищать? От кого? Здесь Клайд, с ним ничего не страшно. Не бояться, Берта. Страх — это смерть. Ледяной голос Ольги вдруг произнес эти слова в моей голове. Я помню, хорошо помню. Не боюсь. Слышишь, тень? Не боюсь! И я делаю шаг к Клайду, Джил, не колеблясь, идёт вместе со мной. Он неподвижно стоит и смотрит вниз, на землю. Что там? В кое-как натасканной куче ветвей у самой земли вижу темную щель, она притягивает взгляд… Джил тоже заметила.— Берта, там… Сначала увидела глубокие борозды, уходящие прямо внутрь этой щели, взгляд пошел по ним… Дальше… Дальше… Очень медленно… Как страшно… И я тихо вскрикнула, изо всех сил зажмурив глаза, не могу… Но в памяти навсегда отпечаталось увиденное в этот неуловимо краткий миг, в моей безжалостной памяти… Пальцы, в последнем усилии вцепившиеся в черную землю, как будто пытающиеся удержаться от падения в бездонную пропасть…Клайд— Берта, я…— Клайд, пожалуйста… Все будет в порядке. Позволь мне… Так надо.Джил переводит взгляд с меня на Роберту и обратно, хочет что-то сказать — и слова не находятся. У меня тоже. Наконец, она нерешительно произносит, преодолев колебания.— Я пойду с тобой.Роберта покачала головой, легко коснулась ее плеча, успокаивая.— Спасибо, Джи, но… Я сама. — губы сжались, тихо повторила. — Сама.Мы переглянулись, ничего не ответив. Что тут скажешь?— Хорошо, идём. Джил, подожди нас тут, хорошо?Она молча кивнула, с отчетливым облегчением подошла к окну и стала смотреть в него, как будто увидела снаружи что-то очень интересное. Взял Берту за руку и почувствовал лёгкое сопротивление, она осторожно высвободилась, виновато на меня посмотрела. Я понял, что она хочет быть от начала и до конца — сама. Вздохнул, открыл дверь и пропустил ее вперёд. Короткий тускло освещенный коридор, спускаемся вниз по скрипящим ступеням. В вестибюле видим Мейсона, он негромко говорит по телефону, при виде нас приветственно поднял руку. Отвечаю ему тем же, и мы идём к дальнему углу, там небольшая дверь. Мейсон заметил это и слышу за спиной.— Клайд, миссис Грифитс!Мы остановились, я шепнул Роберте.— Подожди минутку.Вернулся к стойке и тихо произнес, убедившись, что рядом никого нет.— Мистер Мейсон, это просьба Роберты и моя. Позволите?Он пристально посмотрел мне в глаза, потом на Роберту, стоящую у плотно закрытой двери.— Зачем?Несколько мгновений молча смотрю на него, пожал плечами, ничего не ответив. Повернулся и пошел обратно, ожидая, что он окликнет или пойдет следом, попытается остановить. Чувствую его пристальный взгляд. Он остался у стойки и не сказал ничего. Узкая крутая грубо сбитая лестница, в стену небрежно вкручен маленький газовый рожок, его дрожащий свет не в силах осветить все закоулки. Пятнадцать ступеней вниз. Глубокий сырой подвал и дверь в его дальнем углу.Даже на расстоянии чувствуется, как оттуда тянет холодом, из-за этой плотно закрытой небольшой двери в неровно сложенной кирпичной стене. В слабом свете вижу причудливые тени от выступов кладки, потёки влаги. Запах прели, старого дерева. Чего-то, о чем не хочу думать, не хочу давать название. Роберта уже знает, что значит этот запах. Может, хотя бы сейчас остановится? Берт, не надо… Зачем? Я все понимаю, но… Не надо…Пальцы Роберты сомкнулись на ручке, она оглянулась и посмотрела на меня, шепот неожиданно четко прозвучал в знобящем полумраке.— Не иди за мной.Дверь тихо закрылась за ее спиной.Она просит прощения. Роберта чувствует вину, что бы я ни говорил. И она понимает, что связана с этой несчастной девушкой. Их жизнь и смерть — едины. Потому она попросила дать ей эти минуты наедине с Кэтрин, потому она хочет быть там одна. Что Роберта сейчас говорит ей? Или они молчат… Кэтрин… Спи, девочка, спи спокойно… И… Прости…РобертаПустынная серая лента шоссе несётся нам навстречу, в молчании. С момента выезда никто ещё не произнес ни слова, в автомобиле повисла тягостная тишина. После того, как мы обнаружили вторую девушку в лесу, Мейсон заторопился. Лицо на фотографии… Имя… Прокурор запретил его разглашать, он хочет взять убийцу сам, лично. Клайд угрюмо усмехнулся, переглянувшись с Гилбертом. Я запомнила, что он потом сказал — Мейсон уже ваяет свой будущий образ. И добавил — пусть. Перед отъездом Клайд подошёл к нему и они о чем-то поговорили, отойдя в дальний угол вестибюля. Мы с Джил уже стоим, готовые сесть в автомобиль, вещи уложены, больше нас тут ничего не держит. Не свожу взгляд с лица Клайда, он что-то втолковывает прокурору, а тот пытается возражать. Что там у них происходит? Клайд, пожалуйста… Закончи это, увези меня отсюда. Вот что-то тихо произносит, склонившись к Мейсону, он заметно ниже высокого статного прокурора. Но мне показалось, что муж смотрит на него сверху вниз. Близко… Мейсон несколько секунд молча смотрит Клайду в лицо… И ничего не ответил, коротко кивнул.Ветер заунывно свистит, обтекая несущийся автомобиль, такой печальный звук… Я так ждала момента, когда мы, наконец, отправимся домой — и нет в сердце никакой радости… Как будто выжгло все и осталось одно чувство — тупой непроходящей боли в запекшейся ране. Как этот ветер… Как пустынное мрачное шоссе, уносящееся назад… Четыре автомобиля. Мы остались одни, Мейсон и его люди уехали первыми, спешно увозя тела Кэтрин и пока ещё неизвестной девушки. Следом уехали Рейли, агенты, Найт.— Клайд, Гилберт, нам ведь по дороге?Рейли внимательно обвел всех нас глазами, вздохнул. Клайд… Гилберт… Я держу мужа за руку, прижавшись к нему, мне сейчас так нужно это чувство. Сильного надёжного плеча. Рядом Джил. Гилберт покачал головой, протянув Рейли руку.— Благодарю, Оливер, но…Он оглянулся на Клайда, на всех нас, мы молчим. Мы хотим остаться одни. И Рейли понял это. Пожал руку Гилберту, Клайду, Сирилу… Посмотрел на меня, на Джил… Сондру, тихо стоящую немного в стороне. Учтиво приподнял шляпу в прощальном жесте, через минуту снаружи раздалась его команда, шум отъезжающих автомобилей. Тишина. Мы подождем немного и тоже отправимся, пусть все отъедут подальше. Почему-то совсем нет страха, что на нас нападут. Пришла уверенность — ничего не случится, мы прошли до конца. Да, оружие все ещё с нами, Рейли не забрал его, но чувствую — оно не понадобится. Наша битва произошла не здесь и не так, как мы себе представляли. Посмотрела на Сондру, она тоже подняла на меня глаза, мы улыбнулись друг другу. Я пока не сказала Клайду и Джил, о чем мы с ней говорили вчера…Клайд отпустил меня к Сондре с явным колебанием. Вот так, сразу?— Берт, что она хочет тебе сказать, да ещё наедине?В его глазах беспокойство, он не хочет оставлять нас одних. Я склонила голову набок, хочу лучше видеть его взгляд, лицо. Как мне сейчас это нужно, видеть и чувствовать его любовь, его душу… Клайд… Любимый… Все хорошо, обещаю.— Милый, ничего не опасайся, мы просто походим возле гостиницы, по дорожке, вот здесь. Далеко не пойдем и ты все время будешь нас видеть. Можно?Он все ещё колеблется, ему хочется запретить и оставить меня внутри. Положила руку на его плечо и ласково погладила, успокаивая.— Она ехала сюда от самого Ликурга, чтобы предупредить нас. Бежала через лес полторы мили… Ты не видел ее лицо… Не слышал голос… Она бежала спасать тебя, именно тебя, уже зная все. И…Я осеклась. Он понял, что я не решаюсь сказать, продолжить… Но между нами не должно быть невысказанного. Не должно.— Знаю, Роберта. Всего этого могло не быть, если бы я… — Клайд глубоко вздохнул, — если бы я повел себя с Сондрой иначе.Он провел рукой по лицу, устало прикрыл на секунду глаза, а когда открыл — в них была боль.— Я виноват, Берта. Я во всём виноват.Клайд обвел руками все вокруг, гостиницу, лес, озеро. Положил руки мне на плечи, наклонился близко-близко… Прошептал тихо-тихо…— Помнишь, я обещал тебе счастье, покой, радость? И где они, Берт, где?Он замолчал, кусая губы, мне стало страшно. Нет! Боже, да нет же! С силой привлекла его к себе и быстро зашептала, не давая продолжить. Молчи, молчи!— Ты дал мне величайшее счастье, радость! Слышишь? Любовь! Нашу любовь! Мы принадлежим друг другу, мы предназначены друг другу! Помнишь? Скажи, помнишь? Все остальное — уйдет! Пусть не сразу, пусть будет больно! Я выдержу, ты выдержишь! Я клянусь тебе! А ты?Клайд долгим взглядом посмотрел мне в глаза, как будто спрашивая… Смотри, милый, родной, любимый… Я вся открыта перед тобой, читай меня… Он медленно, осторожно прижал меня к себе, и услышала тихое.— Клянусь. Иди.Сондра— Где ты сейчас? Отец собирается выезжать за тобой в Утику, Сан. Он страшно зол…— Удержи его, Стюарт. Я в порядке и завтра к вечеру буду в Ликурге.— Сан…— Что?— Странные слухи ходят, Бертина рассказывает о каком-то колдовстве. Что ты чуть ли не помешанная. И это твое бегство… Не могла хотя бы мне сказать? Что вообще происходит?Криво усмехнулась, вот тебе и подруга…— Стю, мне пора собираться, не хочу всех задерживать. Просто передай отцу и матери, что все в порядке и завтра буду.— Всех задерживать? С кем ты там, с Клайдом и…?— Все тут. Клайд, Роберта… Гилберт, Джил… Еще много ктo, есть даже прокурор, так что пусть папа не волнуется за мою добродетель. — Не язви и не зли отца с матерью, они и так собираются тебя отослать, на побережье или ещё дальше.— Мне пора, Стюарт.Осторожно кладу звякнувшую на рычаге трубку, подавив желание грохнуть ей изо всей силы. Губы задрожали, опустила голову, опершись лбом на ладонь, смотрю в стол. Мать… Отец… Стюарт… Бертина… Внезапно резко выпрямилась, отерла навернувшиеся было слезы. Я жалею о сделанном? Перед глазами возникли лица. Лица… Лица… Шум вечеринок… Голоса… Разговоры… И все это внезапно исчезло, как будто я снова в своей комнате стою перед невзрачной дощатой дверью. Клайд… Роберта… Решительное лицо Джил… Жёсткая усмешка Гилберта… Холодный взгляд еще одного человека, он мне незнаком. Сирил… Две жизни. До и после. Сжалось сердце от понимания странного совпадения…''Сейчас и после''… Так мы себя называли. Теперь эти безобидные слова звучат пророчеством о произошедшем. Было бездумное и беззаботное ''сейчас'' — наступило мрачное ''после'', расплата за него. И я — между ними. Куда мне идти, с кем? Для чего? Джил смогла выбрать. А я? Разве я не выбрала, когда лихорадочно вывела автомобиль на улицу и понеслась в Утику, не предупредив даже верного Стюарта? Выбор. Который всегда чья-то боль. Но сейчас больно мне. Разве я это заслужила? Я просто полюбила, не ведая, не зная… Так же, как полюбила Роберта, доверчиво и безоглядно. Разве она заслужила уготованную ей смерть? Вот так наши судьбы и столкнулись, это было неминуемо. Мы обе полюбили жестокого подлеца, убийцу и… Горько покачала головой, Боже… Он ведь после смерти Роберты собирался вести меня к алтарю… Надеть кольцо на палец… Быть моим мужем, отцом моих детей. И все это время Роберта и ее ребенок лежали бы в холодной могиле на дне озера. А мы бы… Нет. Кара настигла бы его. Меня. Детей. И я все сделала правильно! И не о чем жалеть! О ком, о чем? О Бертине? О бездумной жизни? Старик показал мне ее изнанку, и то, что я увидела, ужаснуло. Спасибо тебе, Джон Олден. Спасибо, Старик. Я увидела все. И все поняла.Роберта попросила подождать ее снаружи, вижу, как она подошла к Клайду, о чем-то заговорили. Невольно приглядываюсь к ним, через окно видно плохо, но… Мне очень любопытно. Как они стоят, жесты, прикосновения… Неужели они думали, что смогут от всех сохранить свою тайну? Тот человек никогда так не смотрел. Никогда. Я помню. Старик, как же ты жесток и безжалостен… То, что ты мне показал… Почему ты не остановился на лодке, поверь, было бы достаточно…Вот и она. Могла ли я подумать ещё несколько дней назад, что мы с ней медленно пойдем по узкой дорожке вокруг затерянного в адирондакских дебрях отеля? Вокруг тишина, только хруст гравия под ногами, словно деревья, птицы, все вокруг прислушивается к моим негромким словам. Что же, слушайте… Смотрите… Если сможете.Слезы… Слезы… Слезы… Голос, пощади… Закрой эту дверь, умоляю! Ну что ещё ты держишь для меня за ней? Что ещё я должна увидеть, что? Уже достаточно, я все поняла, правда! Хожу от стены к стене, каждый раз надеясь, что когда повернусь, двери не будет. И тогда… Что тогда? Что мне делать, куда идти? Нет… Вот она, все так же приоткрыта, ждёт. Я ведь могу сейчас просто развернуться и выйти вон, и не возвращаться сюда день, два, три. И она исчезнет. Нет! Я не уйду! Сейчас струсить? Сбежать? Нет. Хорошо же, пусть. Внезапно оглядываю себя, остановившись посреди комнаты, смотрю на лужи, натекшие с моего платья. Я даже не почувствовала, что промокла с ног до головы. Вода. Это вода из того проклятого озера. Лихорадочно сбрасываю с себя все, как будто она зачумлена, заразна. Вытираю пол, мокрые следы ног. Свёрток одежды запихиваю подальше в шкаф, на самую дальнюю полку. Быстро переодеваюсь, поглядывая на ожидающую меня дверь, теперь боюсь, что она внезапно закроется. Нет, Голос, не надо, дай мне действительно пройти все до конца. Пожалуйста… Вот, все, уже все, я готова. Что там? Что ещё можно увидеть после…Снова ночь, какая-то комната… Она слабо освещена мертвенным светом дальнего уличного фонаря, где я? Глаза постепенно привыкают, вот смутные очертания кровати, там кто-то шевелится под одеялом, послышался сдавленный стон… Боже, только не это снова… Но я тут же успокаиваюсь, то — позади, и не повторится, нигде и никогда. Это он. Я — у него дома, куда я столько раз хотела попасть, и все не решалась попросить. Медленно подхожу ближе, стон повторился, я склоняюсь над ним. Вижу лицо… Покрыто потом, мечется по подушке, очень напомнив мне лицо Роберты, там… В старом сельском доме. Ты что-то видишь? Может, ты сейчас тоже в лодке? В воде? Смотришь на свою возлюбленную? Где ты? Последний вопрос невольно прошептала прямо ему в искаженное гримасой страдания лицо. Его тонкие пальцы судорожно цепляются за одеяло, почти теми же движениями, что и Роберта в ее кошмаре. Пытаются удержаться… Удержаться… Он тонет, вдруг пришло холодное понимание. Он уходит, прямо сейчас. Внезапно его глаза широко раскрылись, такие знакомые мне своим робко-беспомощным выражением. Когда-то он покорил меня им… Сейчас в них — ужас. Дикий ужас. И злоба. И он увидел меня. Я поняла это, когда он протянул ко мне руку, отпрянула, ударившись спиной о стену. Меня охватил страх от понимания того, что я могу взять эту руку и удержать его. Нет! Уходи! Исчезни навсегда! Он пытается встать и подойти ко мне, надо бежать! Только не дать коснуться себя! Ужас парализовал ноги, медленно сползаю по стене на пол и силы остались только на шепот, отчаянный шепот… Голос, где ты… Помоги… Не дай ему коснуться меня… Не хочу… Не хочу…Он не смог. Обессиленно упал обратно на подушку, руки внезапно успокоились, бурное дыхание стало тихим. Ещё долго сидела, вжавшись спиной в угол, не решаясь встать. Наконец, осторожно подхожу обратно к кровати, заглядываю в лицо. Спит? Все это был просто ночной кошмар? Оглядываюсь по сторонам, я все ещё здесь. Что-то ещё должно произойти? Какой-то звук, резко оборачиваюсь… Его глаза открыты, в них отражается слабый свет с улицы. И в них — лёд. Холодный замёрзший лёд. Не удержала вскрика, зажимаю себе рот ладонью, хотя знаю, что меня не слышно. Знаю? Уверена? Он медленно встает, делает шаг и с размаху ударяется коленом о прикроватную тумбу. Как будто… Как будто он не знал, что она там стоит и не разглядел ее в полумраке. Мою мысль подтвердила тирада на незнакомом мне языке, выругался? Вот так он появился… На всякий случай отхожу от него в дальний угол, не сводя глаз. Вот он… Пришедший на зов, к Роберте. Шарит рукой по стене, щелчок. Вспыхивает лампа. С невольным интересом оглядываю небольшую комнату, вот так он жил… Невзрачные выцветшие голубые обои… Какой-то несуразный большой стол, убогий стул… Клайд… Да, это не он, но… Как же иначе его звать? Он с недоумением осматривается, на его лице появляется недоверие, вот делает круг по комнате, проводит рукой по стенам, мебели. Касается стола, стоящего на нем графина с водой. Он не верит… Он был где-то и вдруг очнулся тут. Он не верит… В его холодных глазах появилось смятение… Страх… Делает шаг к окну. Останавливается, не решается выглянуть на улицу. Затаив дыхание, слежу за ним, я уже забыла про свои страхи, жгучее любопытство — вот что сейчас испытываю.Несколько минут рассматривает свое лицо в зеркало, поднимает руки, озадаченно глядит на рубашку. Чувствую, что краснею, я совсем не обратила внимание на то, что он в ночном белье. Боже, нет… Он вдруг начинает раздеваться, явно решив рассмотреть себя во всех подробностях. Зажмуриваю глаза и отворачиваюсь к стенке, щеки уже просто горят, прижимаю к ним ладони. Я ничего не хочу видеть… Не хочу? Раньше я позволяла себе разные мысли о Клайде и многое происходило между нами в моем воображении. Слышу звуки снимаемой одежды и борюсь с нарастающим желанием обернуться. Ведь меня никто не видит, никто никогда не узнает. Нет. Нет! И я жду. Слышу бормотание на все том же непонятном языке, он чем-то недоволен. Чем ему не нравится тело Клайда? Слишком худощав? Невысок? Молод? А, может…? Губы поневоле изгибает усмешка, вспоминаю разные девичьи сплетни о парнях, которые доводилось слышать в пансионе… С этой стороны узнать Клайда мне так и не довелось. Жду. И оборачиваюсь только после того, как он снова оделся.Вдруг он принимает какое-то решение и подсаживается к столу, зажигает лампу. Вижу, что не сразу разобрался, как ее включить. Странно. Он ведёт себя, словно попал в совсем незнакомый ему мир. Уже поняла, что он не американец, когда выругался не по-английски. Я немного знаю французский и немецкий, но этот язык звучит странно, совсем не похоже. Что же ты делаешь, незнакомец? Что ищешь? А он ищет… Лихорадочно перебирает бумаги, отбрасывая их прямо на пол. Понятно… Ты не знаешь, где оказался, и… Не знаешь, кто ты теперь. Вот свежая ''Ликург ревью''. Руки, взявшие ее было, дрогнули… Глаза широко раскрылись, и в них впервые мелькнул ужас. Что случилось? На его лбу выступили капельки пота, руки судорожно вцепились в крышку стола. Что так напугало его? Это же просто газета, и там ничего такого не написано. Господи… Его напугало название. Просто название. Ликург. Он понял, что находится в Ликурге. Подхожу совсем близко, вижу, как он втянул воздух сквозь стиснутые зубы, покачала головой, Клайд так никогда не делал. Уже видно, насколько велика между ними разница. Додумать не успела, незнакомец медленно кладет газету на стол и открывает ящик стола. Смотрит внутрь, не решаясь дотронуться до того, что там видит. Незримо стою рядом с ним… Сердце сжалось, вот мой подарок — изящная золоченая визитница, мне так хотелось, чтобы… Нет, хватит об этом, Сан. Он так и не решился достать карточку с именем, положил ее рядом с газетой, пальцы слегка дрожат. Чего он так боится? Вижу, что дело не только в том, что оказался в незнакомом месте. Тут что-то ещё. Он боится Ликурга. Внезапно решившись, незнакомец начал извлекать из ящика все подряд… Руки уходят все глубже и глубже, к дальней стенке… Вдруг останавливается, я затаила дыхание, во рту пересохло, он нашел.Пачка писем, небрежно перевязанная шпагатом. Он долго, очень долго смотрит на них. Вместе со мной.''Роберта Олден. Бильц.До востребования.Клайду Грифитсу. Ликург.''Письма кладутся к газете и визитнице. Я жду, что он сейчас достанет из глубин ящика ещё одну пачку писем… Нет. Печально улыбнулась, он пришел к ней. Не ко мне. Вместо этого он вдруг вскочил и сделал шаг к стене, к зеркалу. Впился глазами в свое отражение, его рука сжалась в кулак. По спине прошел холодок, когда я это увидела… Пальцы, рука — все знакомое, они тонкие, нервные, изящные. Но от этого сжатого кулака повеяло чем-то страшным. Смертью. И голос в тишине комнаты… Такой знакомый… И такой же страшный…— Будь ты проклят… Слышишь? Проклят!Кому он это сказал? Клайду? Закусила губу… Он что, знает его? Откуда? Как?Тьма…Уже знакомая мне Элм-стрит. Я пришла с ним сюда, видела, что… Буду звать его Клайдом, так проще. А тот… Улыбка на моем лице может быть очень нехорошей, оказывается. Тот потерял право на это имя. Его больше нет. Теперь я понимаю, что имел в виду Гилберт. Я-то думала, это просто слова, чтобы меня помучить.Я видела, что Клайд совсем не знает Ликурга, мне стало интересно, зачем он вышел на улицу, куда пойдет. Ведь он вышел с какой-то целью… Видела, что неуверенно выбирает одежду, для него тут все внове. Ещё раз полез в ящик… Невольно улыбнулась, деньги ищет? Правильно, не нужно выходить на улицу без ничего. А это что? В его руке маленький продолговатый футляр, обтянутый тонким серым бархатом. Смотрит на него тем же долгим взглядом, что и на письма Роберты. Закусила губу, это… Футляр открыт, в нем ручка-самописка и металлический карандашик. Подарок. Скромный, дешёвый. Долларов пять-шесть. Никакого сравнения с визитницей и часами, что поблескивают золотом на тумбочке. Подарок Роберты, небрежно закинутый в дальний угол захламленного ящика, к ее письмам. И к смятому маленькому портрету, который Клайд осторожно развернул и положил перед собой. Пригляделся и тихо прошептал…— Ну, здравствуй, маленькая… Вот ты какая…Перевернул портрет, на нем вижу аккуратно выведенное круглым детским почерком.''Любимому Клайду на Рождество. Твоя счастливая Берта.''Счастливая… Ты была счастлива, как и я. Портрет занимает место возле газеты и визитницы. Что он делает? Внимательно рассматривает ручку, развинчивает ее. Горько усмехаюсь и киваю, да, конечно… Мою догадку подтверждает его голос, уголок рта брезгливо дернулся. Ручку даже ни разу не открыли.— Что же, Клайди, так сразу и забросил подальше в хлам?Не сразу сообразила, что уже понимаю его слова, он перешёл на английский. И при этом — что все-таки происходит? Он все знает, знает Роберту, Клайда, он… Знает даже про этот подарок. Откуда? Почему? Нет ответа.Ручку и карандаш он взял с собой, когда вышел на улицу. И еще... Страшно это вспоминать... Короткий нож в его руке, неуловимый взмах... Сердце зашлось от ужаса, он словно заметил меня и... Плотный стук вонзившегося в стену лезвия. Прямо за моей спиной. Стой я здесь по-настоящему, нож вонзился бы мне точно в грудь. Мы медленно идём по темной сумрачной улице, успела перед выходом посмотреть на стенные часы, начало двенадцатого ночи. Удивилась, как быстро он нашел Элм-стрит в незнакомом городе, думала, будет спрашивать у редких прохожих. Нет. Наоборот, он избегает их, вон как шляпу надвинул. Ещё раз улыбнулась, кто же так делает… Совсем не умеет носить. Надо иначе, а то похож на бандита в поиске жертвы. Как мы сюда пришли? Сначала он случайно вышел на Уикиги, привлеченный ярким освещением. По его лицу я поняла, что он знает и про это место, но… Никогда тут раньше не был. Несколько минут стоим у особняка Крэнстонов, мне любопытно, куда Клайд пойдет дальше. Что же, я увидела… Появился приближающийся автомобиль, и он неуловимым, размазанным в воздухе движением ушел в тень. Не хочет, чтобы его увидели, узнали. Но каков… Просто растворился в воздухе и снова возник уже в надёжной тени. Подошла совсем близко, вижу его лицо, на него падает рассеянный свет уличных фонарей. Резкие тени, провалы глаз… Как же он теперь похож на Гилберта, такое же жесткое выражение, в уголках губ залегли складки, которых раньше не было. Исчезла юношеская милая мягкость, округлость черт. Все заострилось, лицо стало как будто старше… Вижу на нем раздумье… Решение. Клайд посмотрел на чистое небо с яркими звёздами, оглянулся по сторонам, что-то прикидывая. И быстро зашагал прочь. Я поняла — мы идём искать Роберту.Он знает название улицы, но не знает номер дома. Иначе не объяснить странную неуверенность, появившуюся, когда мы пришли сюда. Усмехаюсь, я себя чувствую так, словно мы — вместе. Мы пришли… Мы ищем Роберту… Мы. Он и я. Клайд что-то неразборчиво пробормотал, посмотрев на высокие вязы по обе стороны улицы. Прислушалась, снова этот непонятный язык? Нет, английский. Какая-то детская считалка про Фредди… Фредди? Странно, никогда не слышала… Раз, два, Фредди в гости жди. Три, четыре, двери затвори. Пять, шесть, крепче стисни крест. Семь, восемь, тебя не спать попросим. Девять, десять, никогда не спите, дети. Жутковатая считалка… Под этот тихий речитатив мы медленно идём вдоль темных домов, в окнах ни огонька, все спят. Как мы найдем Роберту? Клайд внезапно остановился, я чуть не налетела на него. Не хотелось бы видеть, как рука пройдет насквозь… Куда он смотрит? Свет. Тускло освещённое одинокой лампой окно. Все спят? Да. Кроме Роберты. Покачала головой, она ждёт. Все равно ждёт его, а вдруг… Дёрнула уголком рта, я уже бывала здесь, видела это окно, Роберту, сидящую у стола, уронив голову на руки.И видела его, беззаботно в эти моменты веселящегося на очередной вечеринке, на очередном ''сейчас''… Что же будет?Вижу его нерешительность. Он знает Роберту, это очевидно. Что же теперь ты будешь делать? Постучишь в дверь? Нельзя, разбудишь хозяев. В окно? Клайд подобрал что-то с земли, подбросил в ладони, камешек? Бросит в стекло? Далеко, не попадет или разобьёт… Неуловимым движением он бросает его, но не в окно. В стоящее поодаль дерево, слышу отчётливый стук, попал. Вот это да, до него футов сорок… Клайд удовлетворённо кивнул сам себе, подобрав следующий камешек. Этот полетит к Роберте, с деревом он просто проверил себя. Как и с ножом... Быстро перебегаю улицу, мне можно, меня никто не видит. Хочу посмотреть, попадет ли… И что сделает Роберта… Успела. Броска не видела, но услышала тихий свист и звонкий удар о стекло. Мгновение — и Клайд уже у окна, распахнувшегося ему навстречу. Только и успела, что услышать…— Клайд, это ты?И его быстрый шепот…— Берта, тут люди ходят, дай залезть.Он необычным движением не залезает, а втягивается внутрь. Окно тихо закрывается.Темнота… Холод… Безмолвие…Вот так он появился и я незримо была рядом с ним.Череда быстрых картин сливается в иногда трудноразличимую полосу, я не помню всего, что видела. Или мне просто нельзя это помнить…Ночной костёр на берегу Могаука и их клятва над горящими письмами. Роберты и моими. Я стояла рядом и по моим щекам медленно текли слезы… Разговор у огня… Роберта все поняла уже на следующий день, что он — не Клайд. Не испугалась, поверила. Не убежала. Какая же она сильная… Смогла бы я, зная все это, остаться? Надо полюбить так, как она… Как он, кто теперь и будет Клайдом. Любимым и единственным настоящим Клайдом…Моя фотография, безжалостным ударом пригвожденная к столу... Как же ты жесток, Голос…Конверт, опущенный в почтовый ящик. Там то самое письмо в одну строку, после которого я попыталась вскрыть себе вены куском стекла.Мне показали и это… И Бертину, подобравшую смятое письмо с пола, прочитавшую его… Подруга…Фабрика… Гилберт… Дядя Сэмюэл… Вот как ты теперь разговариваешь, Клайд… И вот как теперь к тебе относится твоя семья… Я никогда не интересовалась производством и пылесос умею только включить. И в воротничках не понимаю абсолютно ничего. Но даже я поняла, как после предложения Клайда вырастут прибыли компании. Как просто, заменить рабочее место на более удобное… Даже подумала, не предложить ли отцу сделать у нас нечто похожее?Восхищенный взгляд Роберты… Удивленно-настороженный Гилберта… Добродушный дяди Сэмюэла… Ревность и ненависть во взорах двух работниц, устремленных на Роберту…Журналы… Смотрю через плечо Гилберта, он склонился над столом и его палец быстро и цепко выхватывает из записей нужные, как будто он неосознанно помогает мне увидеть. Клайд… Ты писал на Роберту доносы? Как же это подло… Хотел, чтобы ее уволили и поневоле уехала из Ликурга? Вспоминаю ее убогий домишко… Маленькую комнату под крышей… Вот она одиноко сидит на своей узкой старой кровати, дверь плотно закрыта. Бледное осунувшееся лицо, горькие складки возле губ. Вот этого ты хотел. Гилберт захлопнул журнал и выпрямился, посмотрел на Роберту, вижу страх на ее лице. Слышу единственное слово, которое он процедил сквозь стиснутые зубы…Крыса.Веселое солнечное утро, ликургский вокзал. Я долго стою на перроне, глядя вслед неторопливо разгоняющемуся поезду в Олбани. Только что Клайд и Роберта сели в него, а я… Не решилась последовать за ними. Будьте счастливы, я искренне хочу этого для вас. Роберта, ты заслужила. Ты, незнакомец… Я не знаю, кто ты, откуда, чьим попущением сюда попал… Бог? Какая-то другая могущественная сила, решившая вмешаться, не допустить страшного? Я видела, чем все должно было закончиться. Теперь вижу, как все стало. Как все будет. И это — справедливо! Роберта, Клайд… Счастья вам… На глаза навернулись слезы, медленно утираю их, поворачиваюсь в сторону выхода с вокзала. Жду, что окажусь снова в своей комнате, но нет… Неведомая сила ждёт, словно даёт мне возможность, последнюю возможность… Но я не хочу. Нельзя. Я ведь не решилась войти следом за ними в полупустой вагон. Внезапным порывом поворачиваюсь заплаканным лицом обратно к железнодорожным путям, поздно… И шепчу в пустоту перед собой, зная, что она вовсе не пуста, что меня слышат…Покажи мне… Пожалуйста… Я хочу увидеть…Смеркается, из окон гостиницы на аккуратно подстриженную лужайку падает мягкий жёлтый свет, домашний и уютный. Он напоминает мне о доме, о тихой улочке в Ликурге. Мы с Сондрой держим обещание, данное Клайду, так и ходим вокруг по присыпанной разноцветным гравием дорожке. Иногда вижу, как он подходит к окну и смотрит на нас. Милый, все хорошо. Помнишь, как мы вот так же ходили с Джил? Ты беспокоился, гадал, останемся ли мы с ней подругами или не сможем. Все закончилось хорошо. Я так тебя люблю…Сондра тихо вздохнула, заметив силуэт Клайда в окне. Чуть усмехнулась, кивнув на него.— Он всегда такой? Присматривает...Я пожала плечами, улыбнувшись в ответ.— Да, Сондра, он… — не нашла слов, и не хочу делать ей больно. Тоже вздыхаю. — он такой…Помолчали, повернув уже бог весть на какой круг по тихо хрустящей в вечерней тишине дорожке.— Сондра…— Что?— Вы все видели, там, в Олбани? Были рядом с нами?Она кивнула, отвернувшись. Поняла, что прячет от меня лицо, ее плечи предательски дрогнули. Вдруг увидела очевидное — как же сейчас она похожа на меня… Как мы обе похожи, как переплелись наши жизни, судьбы… Нож, пронзивший ее фотографию... Господи помилуй, Клайд же был готов ее убить... Нет, нет... Он бы не посмел, он... А я? Как я смогла бы с ним остаться, зная, что Сондра мертва ради меня? Ведь так хотели убить меня, ради нее... Как хорошо, что... Нет! Даже думать об этом не хочу, не буду, нельзя! Я не хочу, чтобы она страдала, Сондра ни в чем не виновата, она не заслужила. Не заслужила! Слышу ее шепот, она вдруг повернулась ко мне.— Да, я попросила Старика показать и он услышал. Было так красиво, торжественно… Вы были такие… Вот, посмотри…Она открыла сумочку, секунду там покопалась и протянула мне небольшую немного смятую фотографию. В полумраке почти ничего не видно, Сондра оглянулась и показала на садовый фонарь, горящий возле фигурно высаженной цветочной клумбы.— Идём туда!Двое стоят возле алтаря, повернувшись друг к другу, вуаль невесты поднята. Долго смотрю, снова переживая все… Вспоминая… Тихий голос Сондры.— Эту фотографию мне тайком принесла Белла, стащила у Гилберта, — она усмехнулась, — знаешь, я ее под подушкой прятала и все смотрела, смотрела… Думала… Память о ней помогла мне справиться, там, в лесу. Долгий путь она прошла… И вот теперь возвращаю, Роберта. Она твоя.''Твоя''… Мы теперь на ''ты''? И как дальше все будет?— Сондра, скажи…Она внимательно на меня посмотрела блеснувшими в свете фонаря глазами, полоска пластыря на щеке придала лицу странное выражение.— Как теперь все будет дальше, в Ликурге? Прости, но… — я беспомощно махнула рукой, не подобрав слов, — я не знаю, как сказать… Все это…Она вздохнула, тоже как-то растерянно пожав плечами. Сколько же она перенесла за эти две недели, как она это выдержала…— Не знаю, Берта. Правда, не знаю. Мой брат Стюарт сказал, что отец на меня страшно зол и собирается отослать.— Куда?— Подальше от Ликурга и его молвы. У нас есть поместье на побережье, туда. Или вообще в Европу, что-то такое он с матерью обсуждал, когда ещё… Раньше…Как это все несправедливо… Но, быть может…— Ты хочешь уехать, сама хочешь?Сондра нагнулась и сорвала травинку, совсем по-ребячески начала ее грызть, задумчиво посмотрев на окна гостиницы.— Я не знаю. Правда. — она перевела взгляд на меня, — Ликург может стать слишком тесным для нас обеих, Роберта. Как думаешь? И, возможно, мой отъезд решит эту проблему.Ответ у меня вырвался помимо воли, сам.— Нет, я так не думаю. Это нечестно, несправедливо. Пусть все, что произошло, оно… Страшно, печально… Но… Может быть, ты останешься? — я глубоко вздохнула, не решаясь произнести. Сондра молча ждёт. — я хочу, чтобы ты осталась. И Джил этого хочет, она ведь твоя подруга!Глаза затуманились слезами, быстрым движением вытерла их рукавом платья, шмыгнула носом. Наверное, выглядит забавно, Сондра улыбнулась. А я продолжаю, осмелев.— Знаешь, как мы познакомились с Джил? Она оскорбила меня в магазине, там потом такое было… А сейчас мы подруги! А хочешь, познакомлю тебя с Ольгой? Она настоящая графиня, представляешь? И ты… Мы ведь не враги с тобой, а Клайд… Поверь, ему очень больно за тебя и он раскаивается за ошибку, которую допустил. Он тоже не захочет, чтобы ты уехала, уверена. Там ты будешь совсем одна… Видишь, мы все хотим, чтобы ты осталась! Мы… Мы твои друзья! Сондра, я... Я твой друг... Если хочешь...Дыхания не хватило, я остановилась и перевела дух, вижу, как глаза Сондры широко распахнулись, заблестев в серебристом свете. Тихо сказала, коснувшись ее плеча.— Это очень плохо, быть одной… Ведь мы обе это знаем. Сан…Это имя для друзей произнесла совсем тихо. Робко… Она вздрогнула, услышав его от меня.— Ты знаешь мое детское имя?Я пожала плечами, смотря в землю.— Джил сказала…Не поднимаю глаза, боязно смотреть в ее лицо, вдруг там… Слышу тихий смешок и она спросила.— А у тебя есть детское имя, Берта?— Бобби…Она рассмеялась, почувствовала, как она дотронулась до моего плеча. Решилась на нее посмотреть и вижу на лице улыбку.— Бобби? Так необычно… Почему?Чувствую облегчение от того, что она улыбается, что этот такой нелегкий разговор, наконец, позади. Теперь все обязательно наладится, так на это надеюсь…— Отец в детстве назвал, и прицепилось, Бобби… Сначала даже обижалась, а потом привыкла. А почему — Сан?— Потому что когда она не плачет, то похожа на солнышко! Сан или Санни. Но "Санни" она не любит.От неожиданности мы обе вздрогнули, обернулись. Перед нами Джил, прищурившись, смотрит, переводя взгляд с одной на другую. Солнышко… Так меня назвал Клайд в один из первых вечеров. Солнышко… Сан…— Девочки, если честно, мне надоело сидеть внутри и таращиться на Клайда с Гилбертом… Вы уже почти два часа тут бродите с таким таинственным видом, что… — она махнула рукой в сторону гостиницы, — давайте вернёмся? Или я помешала? Просто подумала, может…И она выжидательно на нас посмотрела. Как хорошо, что Джил пришла, ведь они с Сондрой подруги и мне бы совсем не хотелось становиться помехой между ними. Джил… Пусть все вернётся, пусть они снова станут близки, как раньше. Вдруг почувствовала, как устала и болят ноги. Сондра тоже бледная, так толком и не поужинала, надо это исправить.— Пойдем? Ты совсем устала, надо все-таки поужинать.Протягиваю ей руку. Вижу короткую заминку, она колеблется? Неужели я ошиблась? Не успела додумать эту мысль, Джил пришла мне на помощь. Мне? Нам обоим, себе, всем. Она просто встала между нами, взяла под руки… И увлекла за собой.Дорога по прежнему пустынна, как странно… Новости о произошедшем уже широко разошлись, утром телефон в гостинице начал разрываться от звонков. Сотрудники прокуратуры, полиция, журналисты. Думала, когда поедем обратно, встретим много людей, стремящихся сюда. Из любопытства, выгоды… А я хочу домой. Хочу все забыть. Знаю, что это невозможно, но все-таки… Незаметно посмотрела на лицо Клайда, как он… Лоб прорезала складка, губы сжаты, не отрывает глаз от дороги. Молчит. Футах в ста перед нами небольшой ярко-красный автомобиль Сондры. Когда отъезжали, Клайд предложил ей ехать перед нами, следом за Гилбертом. Она пожала плечами и согласилась, не придав этому особого значения. А я поняла — он не хочет выпускать ее из виду, опасается за нее. Покачала головой, снова посмотрела вокруг, выглянула в окно. Узкое шоссе сжато подступившим с обеих сторон лесом, высокие старые сосны, ели, дубы… Каково здесь ехать ночью? Ни огонька, ни души. Только заунывный свист ветра навстречу и шелест качающихся во мраке ветвей. Они словно говорят — мы видели… Мы знаем… Взгляд снова остановился на автомобиле впереди. Улыбнулась, бедный мой муж…Мы с ним ночью долго шептались, оставшись, наконец, вдвоем. Нет, ничего больше не было. Не сейчас. Просто шептались, я наслаждалась тишиной вокруг, его сильной рукой, так надёжно обнимающей меня. Чувствовала присутствие Эвелин. Мои самые дорогие и близкие — здесь, со мной. Как же тепло, уютно… Даже то, что совсем недалеко, под одной с нами крышей — две мертвые девушки, не может затмить это чувство. Наверное, это нехорошо… Вздохнула, поудобнее устроившись щекой на плече Клайда, пусть. Я хочу жить дальше, быть счастливой. Разве это плохо? Кэтрин навсегда останется со мной, в моей памяти, в моем сердце. И я верю, что ей тоже хотелось бы для меня, для всех нас — счастья. Помню её письмо, там она с такой добротой отзывалась о нас с Клайдом, она была за меня рада… Так я верю… Джил, Сондра, Ольга… Судьба свела нас вместе не просто так и все будет хорошо! Подумав о подругах, я улыбнулась, к ним я причислила и Сондру, вот ведь как все обернулось… Невольно хихикнула, поцеловала Клайда в щеку. Бедненький ты мой… Слышу его шепот.— Чему развеселилась?В полумраке угадываю ответную улыбку, он рад услышать мой смех.— Подумала, какой ты у меня разнесчастный муж…Он легонько ущипнул меня пониже спины, я отстранилась, не надо сейчас… Теплая ладонь успокоилась и медленно, едва касаясь, погладила, остановилась. Не надо…— Почему я несчастный?Собралась с духом и выдала, о чем думаю уже давно, а после разговора с Сондрой — ещё больше. Ещё раз хихикнула и зашептала, почему-то оглянувшись на дверь.— Теперь вокруг тебя целый гарем образовался, как в романе.Послышался смех, Клайд прижал меня к себе сильнее и поцеловал в висок, закинула на него ногу. Хочу быть к нему близко-близко… Только вот живот уже немного чувствуется, надо осторожнее.— А ты в этом гареме кто, Берт? И почему это я ''разнесчастный''? Вон какой цветник…Вот тебе!— Берта, я-то легонечко щипал! Боже… Ну когда я уже дождусь, что… Ээ… Попробуй ещё разок? Ласковей…Он пользуется любым случаем и старается меня отвлечь, расслабить, успокоить. Милый… С радостью отдаюсь этому его желанию, но…— Не здесь. Прости, любимый… Вот вернёмся домой… Он медленно кивнул, прижался щекой к моим волосам, потерся.— Так почему я несчастный?Вздохнула, нахлынувшее веселое игривое настроение куда-то вдруг пропало, стало грустно и тревожно. Шепчу в темноте, согревая дыханием его грудь, слышу стук сердца. Он успокаивает и баюкает, тук, тук, тук…— Как ты теперь со всеми нами, Клайд? Я… Джил… Сондра… Ведь ты не оттолкнешь ее после всего, что она нам рассказала, что пережила? Что видела…Клайд ответил не сразу. Жду, слушаю его сердце, вдруг при именах Джил или Сондры собьется, застучит быстрее? Знаю, что этого не будет, я верю ему, он никогда меня не предаст и не оставит. Но все-таки… Все-таки… Грудь Клайда мерно дышит под моей щекой, сердце убаюкивает, тук, тук, тук… Как хорошо…— Честно, не знаю, Берта… — он усмехнулся, покачал головой, — конечно, я не хочу отталкивать Сондру, после всего, что она сделала. А ты, ты сама? Что думаешь, что чувствуешь к ней? Будет так, как скажешь ты. Если не хочешь ее видеть возле нас, так и будет. И это касается всех.Последние слова он произнес знакомым мне бесстрастным холодным тоном, в котором отчётливо прозвучало мое ''и кончено.'' Приподняла голову и попыталась рассмотреть его глаза, какие они сейчас? Тихо мерцают в отблесках слабого света снаружи. Прошептала, близко-близко…— Всех? И Джил?Он кивнул, не отведя взгляд.— И Джил. Если захочешь, чтобы…Нет! Накрываю его губы пальцем, не давая продолжить. Нет.— Не хочу и не захочу, Клайд. И…Его губы шевельнулись под пальцем и почувствовала поцелуй, невольно подставила другой, мы оба тихонько рассмеялись. Прошептала ему прямо в ухо, коснувшись его губами.— Я. Не. Хочу. Слышишь? Джил… Сондра… Хочу, чтобы они остались. Мы столько прошли вместе…Клайд внезапно посерьезнел, внимательно на меня посмотрел. И спросил, веселье напрочь исчезло из его голоса.— Думаешь, Джил легко? А Сондре? И вот так просто, раз, два, останьтесь со мной, мне же так нужны подружки? Это ведь так здорово… Да?Я вздрогнула от этих безжалостных слов. Сама об этом постоянно начинаю думать и бросаю. Потому что… И впервые говорю себе прямо — это жестоко и эгоистично, Роберта. Ты хочешь, чтобы Джил и Сондра остались с тобой. А им легко с этим будет жить? Видеть Клайда? Видеть тебя с ним, такую счастливую и радостную? Зажмурила глаза от беспощадного приговора самой себе — я жестокая эгоистка. Беспомощно пролепетала задрожавшими губами.— Клайд…Он не пожалел меня, не пришел на помощь.— Что Клайд? Берта, пойми… Ты не думаешь, что…— Думаю! Все время думаю! Клайд, я… Я все понимаю, поверь…Отчаянно борюсь с подступившимии слезами, пытаюсь говорить и теряю слова…— Но мы столько прошли все вместе, Клайд… Джил… Она сама решила приехать к нам в тот вечер, помнишь? — быстрый лихорадочный шепот, я спешу сказать, словно опасаюсь, что меня остановят, — и потом в доме. Она сама встала рядом со мной! Как я могла ее оттолкнуть? Что бы ей сказала? Отойди, ты не можешь быть рядом, ведь ты любишь Клайда?Во мне поднимается горячая волна, голос окреп, я знаю. Знаю! Слушай меня, милый… Пожалуйста… Выслушай…— А потом… Когда все закончилось… Она сама подошла поговорить, мне надо было отказаться? Она была готова уйти прямо тогда, мне стоило только сказать! Надо было, Клайд? Кем бы я была после этого? Что бы ты сам обо мне подумал? Как я могла… И сейчас, она… Она сама захотела с нами поехать, и мы были все время вместе, так все хорошо было, разговаривали, рассказывали… Было страшно, вы с Сирилом чуть не погибли… Но я буду помнить и ночи, нашу с Джил палатку, маленькую лампу в углу… Вершину Треугольника и как мы стояли там, вцепившись друг в друга, ждали взрыва… Отбросить все это?Все крепче и крепче прижимаюсь к нему, шепот, шепот… Горячий, жаркий…— А Сондра… Что она пережила, Клайд… Во многом из-за нас, из-за тебя… Ты мстил за меня и она познала страдание полной мерой. И решила помочь! Она могла просто сидеть дома. А она… Прошла рядом со мной, с нами, весь путь. Страшный, тяжёлый… И примчалась на помощь. Оттолкнуть ее сейчас? Не протянуть руку? Не сказать, Сондра, будем друзьями? Это ее выбор, Клайд! И если она захочет, то останется! И мы не отвергнем ее. Слышишь? Клайд...Я скажу все. Все!- Я знаю, что ты хотел убить ее. Скажи - я права? Хотел? Клайд замер, его сердце заколотилось. Только не лги мне, прошу... Я ведь слышу, я пойму.Он тихо ответил...- Да, я хотел ее убить. Потерпев неудачу с нами, он мог попытаться позвать на помощь ее. Так ведь и вышло, Берт... А я не мог этого допустить и... - Просто убить ее, на всякий случай? Боже, как...Голос Клайда отвердел, почувствовала, как похолодел его взгляд. Я знаю, кто ты...- Я и есть убийца, Роберта. Забыла?- Нет! Ты - не убийца! Ведь ты не тронул ее. Почему? Скажи! Не молчи! Мне стало страшно. На каком тонком волоске все висело... А я была так счастлива, не зная, не ведая... Умри Сондра от его руки, я бы поняла, и тогда... - Я бы стал таким же подлецом, как он, любимая. И ты не осталась бы со мной, ты бы сбежала, уехала, исчезла. Ты возненавидела бы меня.- Да, Клайд. Я бы возненавидела, - вдруг меня осеняет, я приподнялась и села в кровати, - ведь этого он и хотел! Эти мысли он тебе нашептывал! Ему было уже все равно, лишь бы вернуться, даже и ценой жизни Сондры...Клайд печально усмехнулся и покачал головой, погладил меня по растрепавшимся волосам. Его лицо на миг очень постарело, став похожим на настоящее... И глаза, такие усталые...- Ты истинная верная жена своего мужа, всегда протянешь руку помощи... Но это были мои мысли, Берта. - он снова усмехнулся, увидев, как я замотала головой, - не веришь... - Не верю! Слишком все ему на руку. И ты ведь не тронул ее... И не тронешь, никогда! Все позади и мы - друзья! Усмешка Клайда стала веселее, его захватил мой порыв, его губы на лбу… влажных глазах… щеках в дорожках слез…— Я знаю, что это будет трудно и больно. Но если… Если они этого хотят, то пусть. Я тоже этого хочу! И ты, не лги сам себе! Ведь хочешь?Он не колебался с ответом.— Хочу. Они обе дороги мне, они твои друзья, Берта. Да, и Сондра. Только настоящий друг способен на то, что она сделала. И Старик показал ей то, что мог показать только достойному. Он знал, что она поступит правильно и благородно.— Вот видишь… А раз так, то мы постараемся справиться. Знаешь, Сондру хотят отослать куда-то. Она там будет совсем одна… Где-то на побережье… Или даже в Европу.Тихо, совсем тихо повторила…— Совсем одна… А мы с ней обе знаем, как это, быть одинокой… Она не заслужила такое.Губы Клайда коснулись волос на виске, мочки уха… Теплое дуновение слов.— Не заслужила.Глубоко вздохнула, слава Богу…— Клайд…— Что?— Ты правда подумал, что я такая жестокая эгоистка, что готова заставить мучиться Джил и Сондру?Он помолчал мгновение. Только не лги мне, прошу… Клайд…— Да, Берт. Подумал. Я очень боялся, что ты изменилась после этой истории, слишком многое на тебя свалилось. Изменилась в нехорошую сторону, любимая… Поверь, я видел, как это бывает. Был один человек, а стал… Совсем другой, за считанные дни.Молчу. Слушаю. Милый… Ты не солгал мне.— И когда ты рассказала о вашем разговоре с Сондрой… Я не мог не спросить тебя, прости.— А если бы… Если бы я сказала, что мне все равно или… Не знаю… И ты бы понял, что я правда изменилась, стала жестокой и черствой… Ты сам сказал, видел такое…Клайд взъерошил мне волосы, я откинула их с лица и не приняла игру, смотрю ему прямо в мерцающие слабыми отблесками глаза.— Ты бы разлюбил меня?— Нет.— Правда?— Правда. Я приму тебя любой. Помнишь любимую поговорку Джил? Ее можно и к нам применить, чуть изменив.Клайд привлек меня к себе, я уютно свернулась возле него клубочком, так хорошо… И слушаю…— Как она будет звучать, Берта?Шепнула, закутав нас в одеяло.— Сам скажи…— Настоящий возлюбленный, муж, с тобой и тогда, когда ты не права, — он усмехнулся, — а я настоящий.Потерлась щекой о его грудь, коснулась ее губами, там, где бьётся сердце.— И я — настоящая. И всегда буду с тобой.— Берт…— Что?— Ты уверена, что Сондра не подглядывала, когда я голый крутился перед зеркалом? А вдруг... — Ах ты…Шутливая возня под одеялом затихла, мы успокоились. Слышу дыхание заснувшего Клайда, чувствую, как и на меня накатывает теплая сонная волна. И прежде, чем я дала ей себя накрыть, успела в который раз подумать… Вспомнить… Рассказ Сондры. Она не захотела говорить об этом при Гилберте и Джил. Его появление… Про это мы с ним не говорили ни разу. И сейчас я передала ему не все из рассказанного. Он испугался газеты, Ликурга. В столе он искал мои письма. Он знал, кто я. Он точно знал, на какой улице мой дом. Откуда? Сондра тоже все это заметила. Боюсь спрашивать… Боюсь. И Клайд боится этого вопроса… И тупой болью отозвались слова Сондры о моем подарке, брошенном в мусор, о портрете. Он знал даже о них. Не хочу об этом думать. Спать… Спать…Снова в душе воцарились грусть и тревога, угрюмый пейзаж вокруг только усиливает эти чувства. Вчера на какое-то время стало так спокойно, хорошо, радостно. Разговор с Сондрой, потом мы с Джил забрали ее ужинать. Конечно, никакой веселой болтовни не было, но чувствовалось - мы уже не чужие, нас троих уже что-то связывает. А потом разговор с Клайдом, он тоже все прояснил и расставил по местам. Казалось, утром, когда поедем обратно, все будет еще лучше... Нет. При свете сумрачного дня все потаенные мысли и сомнения снова вернулись, нашептывая - еще ничего не закончилось, впереди Ликург... И он совсем не добр. Вздохнула и невольно покосилась назад, на место Джил. Я уже успела привыкнуть к тому, что она рядом, а теперь… Перевожу взгляд вперёд, на автомобиль Сондры, и снова вздыхаю. Клайд это заметил и усмехнулся, подмигнув.— Все-таки ты собственница.Уныло пожала плечами, наверное. Клайд и сам, между прочим…— А ты? Забыл, как смотрел, когда Джил начала флиртовать с Сирилом? Ты же ее чуть ли не ревновать начал, думал, я не вижу? Привык, что она только о тебе думает…Очередь Клайда пожимать плечами. Он нахмурился, на ходу быстро обернулся, посмотрел на автомобиль Сирила. Словно усомнился, едет ли он за нами. Невольно тоже оглянулась…— Клайд… Заметил, что Джил больше не пытается заговорить с Сирилом? И он…— Конечно, заметил. Он не слепой и далеко не мальчик, прекрасно понял, что тогда затеяла Джил и зачем…И я все понимаю, от этого стало ещё грустней. Джил… Сондра… Как теперь нам всем быть?— Знаешь, я рада, что ничего между ними не случилось, это было бы… Неправильно. Нехорошо.Клайд кивнул, достал из-под сиденья сумку и протянул мне.— Попей воды, Берт. И, да… Ничего хорошего из этого торопливого романа не вышло бы, Джил вовремя поняла.Зябко зарылась подбородком в воротник куртки, небо стало пасмурным, как и тогда, когда ехали сюда. Посмотрела в окно, не пошел бы снова ливень… Смотрю на мчащийся перед нами ярко-красный автомобиль… Что там? О чем говорят? Или молчат, так же угрюмо глядя на набегающую дорогу…ДжилСондра… С момента своего внезапного появления она так и держится немного сиротливо, от всех на расстоянии. Словно пережитое поставило между ней и нами пусть тонкую и прозрачную, но вполне ощутимую и труднопреодолимую стену. Нет, все вежливы и предупредительны, даже улыбаются. Гилберт позаботился о телефонном звонке в Ликург, чтобы хоть как-то утихомирить ее взбешенных родителей. Клайд заклеил рану на щеке… Пригласили поужинать… Все — с минимумом необходимых слов. Стена… А потом этот долгий вечерний разговор… Точнее, исповедь. И первая трещина в нашей до этого дружной компании.Сирил… Когда мы с Гилбертом медленно шли по полутемному коридору в комнату Клайда и Роберты, неосознанно задержались возле его двери. Переглянулись… И тихо прошли мимо, не позвав. Это было правильно, он не должен слышать того, что собирается рассказать Сондра. Это — не его секрет. Но… Остался неприятный осадок, ведь он тоже знает тайну Клайда, он был с ним там, внизу. Он был с нами с начала и до конца. И сейчас мы с Гилбертом войдём в комнату, оставив Сирила снаружи. Как чужого. Помню и быстрый взгляд Клайда нам за спину, когда мы вошли, я увидела в нем облегчение. Мы пришли одни. Трещина…Исповедь Сондры проломила одну стену и поставила другую, и как бы не ещё толще и выше. Эта невероятная история… Ее страшное путешествие в прошлое… Как она вообще решилась все нам рассказать? Очень многого я бы предпочла не знать, это… Это слишком, знать о Роберте такое… Но — поздно сожалеть, мы подруги и теперь связаны еще крепче. Но в каком же отчаянии была Сондра… В каком? В таком же, в каком была Роберта, когда дозвалась до Джона Олдена. Он услышал и Сондру. Как же они похожи, как же переплелись их судьбы… Наши судьбы. Усмехнулась, вспомнив свое удивление, когда вдруг увидела их прогуливающимися по дорожке возле гостиницы. Выглянула из-за занавески, да, вполне мирно разговаривают. Точнее, Сондра говорит, Роберта слушает. О чем это они, интересно? И так долго… Понятно… Сондра рассказала нам не все, кое-что можно знать только Берте. И потом она, конечно, передаст Клайду. Чуть пожала плечами, это их право, их тайны. Я и так знаю вполне достаточно, а остальное… Если Роберта захочет и сочтет возможным, то расскажет.Быстрые утренние сборы, вот мы и одни. Сирил… Незаметно посматриваю на него и думаю, что поступаю сейчас правильно. Не нужно. Ни мне, ни ему. И он прекрасно понял мои чувства к Клайду, и то, что я пытаюсь с его помощью от них избавиться, закрутив быстрый роман. Незавидная роль для него была мной уготована. Да и для себя самой, если бы я на что-то решилась. Ничего хорошего из этого бы не вышло, кроме обид и разочарований, а то ещё и влипла бы, как Роберта. Усмехнулась, по крайней мере я была бы не одна, было бы, с кем поделиться. Повезли бы меня к доктору Морроу с его "страшным инструментом", тьфу, жуть какая... И Берта с Клайдом чувствовали бы вину за произошедшее. Берта не находила бы себе места, я уже неплохо ее знаю. Винит себя во всем подряд, как какая-то подвижница из прошлого… И это прощание с Кэтрин… Холодок прошел по спине от этого воспоминания, все же хорошо, что она не взяла меня с собой. И не рассказала потом, что было внутри… Тайны… Тайны… Мне уже душно здесь, в этом страшном месте посреди адирондакских лесных дебрей, никогда больше сюда не приеду. Скорей бы в тихий милый Ликург, домой. Надеюсь там уже всё успокоилось. Как приятно думать о Ликурге... Вот приедем, первый вечер, конечно, все проведут дома. Гертруда не отстанет, будем полночи болтать, надо продумать, что и как рассказывать... А назавтра поеду к Роберте, Клайд будет на фабрике. А мы с ней куда-нибудь отправимся... И как там дела у Трейси и Ольги, интересно... Неужели что-то серьезное? Будет у меня сестричка-графиня... Боже... Куда я унеслась, о чем думаю? Где-то там сейчас он… Его имя нам запретили разглашать и упоминать вслух, Мейсон хочет взять его сам, с триумфом. Имя… Лицо… Ты… Мы танцевали совсем недавно. Смеялись… Ты что-то рассказывал, весело улыбаясь, а я улыбалась тебе. Твои ладони осторожно и деликатно лежали на моей талии, едва касаясь… Кэтрин доживала свои последние дни. Ты уже приговорил ее. Господи… Так же и Роберта в видениях Сондры беззаботно сидела в лодке… Пела песенку, не ведая, что истекают ее последние минуты… Зажмурилась, хватит! Неужели до конца дней я буду в плену этих воспоминаний? Открываю глаза, вижу, как Гилберт садится в автомобиль, Сирила уже не видно. Клайд открыл дверцу и выжидательно на меня посмотрел, ты идёшь? Берта ждёт… Сондра по-прежнему одиноко стоит возле своего небольшого ''крайслера'', вот нерешительно взялась за ручку, собираясь садиться. Вижу, как поморщилась, дотронувшись до пластыря на щеке, ещё болит. Нет, так неправильно.— Берта, Клайд… Я поеду с Сондрой.— Они на тебя не обиделись, Джи?Первое время с некоторой опаской присматривалась к тому, как она ведёт автомобиль, но все в порядке. Увижу, что устает, сменю. Покачала головой, оглянувшись назад, на Клайда с Бертой, помахала рукой. Они заметили, донеслись два коротких гудка клаксона.— Нет, конечно. Сан, они все понимают.Она помолчала немного, сосредоточенно глядя перед собой, на тяжело и мощно рассекающий воздух ''олдсмобиль'' Гилберта. Сегодня он едет один, отослав Найта вместе с людьми Рейли. Я поняла, почему — должны остаться только свои. Послышался вздох, обеспокоенно посмотрела, все ли в порядке.— Может, отдохнёшь, давай я поведу?Сондра мотнула головой и протянула руку.— Нет, все в порядке. Попить только дай.Смотрю, как она делает несколько глотков воды, продолжая уверенно вести автомобиль одной рукой. Такая спокойная с виду, даже слишком. Покосилась на меня, осторожно улыбнулась, снова дотронувшись до щеки.— Сильно болит?— Нет, просто мешает очень. Я потому и не ела почти, неприятно. Джил…На секунду прикрыла глаза, незаметно перевела дух, вот и разговор… Сколько их уже позади, и все нелегкие. Отец… Роберта… Клайд…— Стюарт сказал, отец хочет отослать меня подальше от Ликурга. Может, даже в Европу…Как встретит меня мой собственный отец, тоже хороший вопрос…— Что думаешь делать, Сан? Поедешь?Руки на руле дрогнули, автомобиль слегка вильнул, но сразу выправился. Сделала вид, что не заметила и осторожно дотронулась до ее плеча.— Ты хочешь уехать?— А чего хочешь ты, Джил? Вы все? Я…Ее голос прервался, она вдруг нажала на клаксон и резко свернула к обочине, остановившись. От резкого торможения нас бросило вперед, едва успела выставить руки, чтобы не удариться грудью. Сондра уткнулась лицом в сложенные на руле руки, плечи затряслись. Вижу, как затормозил Гилберт, сдав назад, к нам. Слышу, как возле нас остановились Клайд и Сирил, захлопали дверцы.— Сондра!Она молча подняла руку, остановив меня, прошептала.— Все, все… Я сейчас, только…К нам подбежали все, Клайд заглянул внутрь, быстрым взглядом окинул меня, Сондру, негромко спросил.— Что у вас случилось?Бледное лицо Роберты, она вопросительно на меня посмотрела, я развела руками, что тут скажешь? Но хватит сидеть и глазеть. И беру дело в свои руки, где тут была сумка?— Сан, вставай! Мальчики, отойдите, мы сейчас…Сондра забралась с ногами на сиденье, завернулась в шерстяной плед, я протянула ей плоскую фляжку и приказала.— Пей! Только потихоньку, и мне оставь, там и так немного. Берте не давай.Сзади донеслось возмущенное.— Я бы и не попросила! Джил, ты же за рулём, тебе нельзя пить!Сондра, округлив глаза, следит за нашей перепалкой, держа в руке многострадальную фляжку. Берта просунулась между нами и заявила, для верности показав пальцем.— Выпей немножко, чтобы согреться и успокоиться, а потом отдай мне. Джил, и ничего смешного!Идея поехать дальше втроём принадлежит Роберте и это оказалось отличным решением. В конце концов, мы вполне можем со всем разобраться сами, не всегда нам нужны грозные клайды и насмешливые гилберты. Мы тут поедем себе потихоньку, и… Нетерпеливо сигналю, ну же, Гил, двигайся!Когда усаживали немного растерявшуюся от такого внезапного натиска Сондру и Роберта суматошно копалась в нашей дорожной сумке, доставая плед, обнаружила фляжку с коньяком. Ну да, я набрала, в дорогу. А вдруг для чего-нибудь понадобится? Выражение лица Берты, когда она слегка ее встряхнула и посмотрела на меня взглядом Мейсона, очень позабавило. И тут же она перевела взгляд на Сондру, снова на фляжку, знакомо закусила губу. Мы переглянулись и кивнули друг другу, поняв без слов. Вот и пригодилось…Сондра осторожно понюхала и отпила маленький глоток, поморщившись. Жалобно сказала, закатив глаза и в который уже раз потрогав щеку.— Джил, там виски не было разве?Голос сзади, в нем растерянность и изумление.— Вот бы не подумала, что воспитанные светские девицы пьют, как… Как…Сондра обернулась к Роберте и не удержалась, рассмеялась, тут же ойкнув от боли в царапине. Я усмехнулась, все же наша девочка с фермы бывает поразительно забавна, с этими ее распахнутыми глазищами.— Mы не ''пьем, как…'', а чинно можем иногда продегустировать для вкуса и атмосферы. Сама-то…Сзади завозилось, лицо Берты появилось между нами, она улыбнулась.— Так то в чае было и я осторожно пила, а вот ты… Клайд потом рассказал, он ночью к нам заходил, а мы… Ну, он понял, сколько ты выпила, вот!Очень интересно, а я и не знала… Подозрительно спрашиваю.— Так-так-так, и что Клайд? И как он это понял, кстати? Кто сколько выпил?Берта замялась и послышалось, как она втягивает носом воздух, ясно. Наклонился вплотную и… Мда... Хорошо, что не проснулась. Осторожно покосилась на Сондру, как она к этому отнесётся? Вроде, все хорошо, сидит смирно, глаза поблескивают любопытством, к фляжке особо не прикладывается. Вижу, что и Берта колеблется, продолжать ли… Нашу заминку почувствовала и Сан, вздохнула и тихо сказала, устроившись поудобнее, откинув голову и глядя на дорогу.— Девочки, все. Пора нам определить раз и навсегда, что Клайд — это муж Роберты и с тем… человеком… Он не имеет ничего общего. Слышишь, Берта?Она молча кивнула. Сондра протянула руку ладонью вверх, правую. Она так и не дала никому притронуться к этой ране, перевязывала сама. Протянула нам руку… Как я несколько дней назад, по дороге сюда, тоже после неловко прозвучавших слов. Слова теперь стали такими всякий раз неоднозначными, многозначительными, и от этого часто очень неудобно. Вот как сейчас… Сондра права, пора… Пора нам возвращаться в наш мир. И осторожно накрываю ладонь Сондры своей, сжав пальцы. Я с тобой, я вернулась, а ты? Чувствую ответное пожатие. Маленькая твердая ладонь Роберты ложится сверху, закрепив и подтвердив — она согласна и она с нами. Добро пожаловать в клуб, Сан. Вот уж чего никто в Ликурге точно не ожидает. Сондра и Роберта. После всего случившегося… Скучно явно не будет. Я подмигнула, показав на несчастную фляжку.— Сан, Берт! По глоточку!Вот так мы и разобрались, все оказалось совсем не страшно. Надо просто решить — и сделать. И будь, что будет.— Джил… Берта… Как нас встретит Ликург, что мы будем делать? Ещё вчера мне было все равно, хотят отослать — пусть… А сейчас… Не хочу.— Конечно, не уезжай, зачем? Будешь там одна…Голос Роберты задумчив, Сондра ответила ей внимательным взглядом, эти слова — явно продолжение их вчерашнего таинственного разговора. Но и я с этим согласна. Зачем? — Мой отец очень зол на меня за все произошедшее, а еще, думаю, он опасается, что узнают о моих разговорах с Алистером. Это уже совсем серьезно, в Ликурге сейчас облавы и аресты. Вот и хочет убрать меня подальше на всякий случай.Да, это плохо.— Я могу поговорить с отцом, он может что-то посоветовать. И, слушай… Берта, можно рассказать о карточке Клайда?Сондра удивлённо посмотрела на нас.— Какая карточка Клайда?Роберта не удержала в голосе восхищения, когда заговорила, мы обе это отчётливо услышали. Незаметно вздохнула, все-таки Берта иногда не думает, что мы можем чувствовать при этом. А как ей сказать? Говори о Клайде поравнодушнее, я, видишь ли, его люблю, и мне так будет легче? Да и Сондра еще в себя не пришла, ты уж полегче с нами… Какая нелепость...— У Клайда есть такая небольшая карточка, на ней номер телефона и пароль. Он может позвонить прямо президенту Гардингу!Сондра недоверчиво покрутила головой, посмотрела на меня, подтвержу ли. Киваю.— Точно, мы все видели, когда он ее выложил на стол в одном разговоре с Мейсоном.— Откуда она у него? — в голосе по-прежнему слышится сомнение.Я усмехаюсь, знаю, какое сейчас выражение появится на лице Сондры.— Ему ее дал мистер Вайнант, отец Констанции, перед тем, как мы отправились сюда. На всякий случай, как последний аргумент при возможных проблемах. Мейсон такие проблемы начал создавать, вот Клайд и…Многозначительно закатила глаза куда-то вверх, тут же, впрочем, опомнилась, и снова смотрю на дорогу. Но кислое выражение, промелькнувшее на лице подруги, заметить успела. Она протянула…— Констанция…Роберта заинтересованно спросила, снова подавшись вперёд.— Почему вы так ее недолюбливаете? Она хорошая…Мы с Сондрой, не сговариваясь, дружно фыркнули. Хорошая… Показала пальцем на Берту и провозгласила.— Роберта у нас святая, у нее все замечательные и хорошие.Она обиженно на меня посмотрела и нахмурилась. Упрямо повторила, сжав губы.— Она хорошая, мы говорили с ней. И…— Кончено! — подхватила ее любимое словечко, рассмеявшись, - но речь не о Констанции. Как отговорить твоего папашу, Сан? Не хочется вмешивать президента, да и не станет Клайд ему звонить, не тот случай.Выражение разочарования, промелькнувшее на лице Роберты, вызвало улыбки. Сондра отпила небольшой глоток и сделала некий замысловатый жест, ткнула пальцем вдаль.- Папа зол, а мама добрая. Надеюсь, Стюарт его хоть немного успокоит, - ее щеки порозовели, - я никуда не поеду! Не хочу!Последние слова она несколько раз пропела на разные лады, напомнив Гертруду с ее "не понимаю.." Берта озабоченно протянула руку.- Отдай фляжку!- Не отдам!- Отдай! Ты уже пьяная! Джил, ну хоть ты ей скажи... Вот бы твой папа сейчас тебя...- Роберта, ты что, ябеда? Вот бы не подумала...Я не знаю, сердиться мне или смеяться, глядя на эту перепалку. Но они этак сейчас нас перевернут...- К порядку! К порядку! - я воззвала, как заправский судебный пристав, - Сондра, Роберта, утихомирьтесь.В ответ раздался звонкий смех обеих, мне остается только присоединиться. И вдруг...- Девочки, я придумала! Надо сделать так... Mаленький ''крайслер'' стремительно уносится вдаль…Ликург.КлайдТак хотелось бы сказать, ''вот мы и дома…'' Но домой мы пока не поехали, вернувшись все вместе на Уикиги.После того, как Роберта решила ехать дальше с Сондрой и Джил, за оставшееся время передумалось очень многое. Держался к автомобилю Сондры поближе, хотелось видеть их силуэты. Берта попала ночью в точку. Гарем… И что теперь? Скоро Ликург. Мейсон вот-вот возьмёт убийцу, перед самым выездом нам позвонил Дуглас Трамбал и сообщил, что по распоряжению прокурора Палмера арестован Алистер. Боже, они что, всерьез рассчитывали, что их не тронут? Или Вайнанты, наконец, решили ударить в полную силу? Демократы и республиканцы. Две головы американского орла сцепились у подножия президентского кресла. Пусть. Их дела. Нам же пора выходить из этой игры, Клайди. Снова усмехнулся, прищурился, смотрю, у девчонок завязался разговор, судя по движениями фигур, вон как Берта между ними просунулась… А это что? Прыснул от смеха, Сондра пьет, а Берта пытается отобрать фляжку. Судя по жестикуляции, наша Сан уже в некоем изумлении, нехорошо. Не хватало ее в таком виде сдать папочке... По дороге макнуть головой в речку, благо до нее недалеко? Не придется, фляжка отобрана, разговор вовсю продолжается. В маленьком автомобильчике наглядно виден мой мир здесь, все, за кого отвечаю — жена, ребенок, две девушки. Вот так получилось, милый. Покачал головой, не о том думаю. Ещё есть у меня дела…— Клайд!Чуть вздрогнул, очнувшись от накативших мыслей, Гилберт пристально на меня посмотрел, приподнял газету, которую держал в руках. Так, чтобы я увидел крупно набранный заголовок.''Страшное двойное убийство на озере Трайн''На столе лежат ещё несколько газет, ''Стар'', ''Ликург ревью'', ''Уикли Дайджест''. Кричащие шапки, статьи. Кто-то дал отмашку на добивание, грамотно, учитывая, что в руках у Гила свежая ''Нью-Йорк таймс''. На мой невысказанный вопрос Гилберт покачал головой, положив газету на стол к остальным.— Наши имена нигде не упомянуты и не будут упомянуты, таков уговор.Я усмехнулся, показав пальцем вверх.— Тесть гарантирует?Гилберт тона не принял и серьезно кивнул, положив подбородок на переплетённые пальцы.— Гарантирует. Все внимание идёт на Мейсона и его людей, нас там не было. Прокурор с триумфом обнаружил тела жертв, важнейшие улики, задержал убийцу и помог арестовать зачинщика мятежа. Выборы на пост окружного судьи он практически выиграл, далее — мантия судьи штата Нью-Йорк. По сути, из твоих рук, братец. И не улыбайся так иронично, потому что за это, Клайд, он даст тебе выполнить обещание…Мейсон и Краут взяли его на Луговом, проведя в поисках менее двух дней. Голос прокурора звенел торжеством, когда он сообщил нам об этом по телефону.— Клайд, он всерьез надеялся, что его не найдут. Лицо было такое… Как будто все происходит не с ним.Гилберт слушает по второму телефону, вижу на его лице кривую усмешку.— Куда вы его поместили, мистер Мейсон?Листок бумаги, в руке карандаш. Усмешка с лица Гила исчезает. На том конце провода слышу отчетливую заминку, вздох. Подчёркнуто спокойно и мирно спрашиваю.— Мистер Мейсон, вы меня слышите?Что-то стукнуло, зашипело, как будто трубку переложили по столу. Я жду.— Тюрьма Ньюпорт, в Амстердаме.Аккуратно записываю, беру листок и смотрю на эти два названия. Ньюпорт. Амстердам.— Почему именно туда?В трубке сухой смешок.— Там его хотя бы не знают и не возьмут тюрьму штурмом. Вас не было на Луговом, когда мы его брали…Потом я узнал, как собралась толпа. Как он испуганно жался к Мейсону, который опрометчиво решил получить признание прямо там. Как люди услышали вопрос… Прокурор тогда поспешил с оглаской, чутье старой ищейки подвело. И были летящие камни, стояла стена лиц, искаженных злобой и бешенством. Выстрелы в воздух и поверх голов. Карьера Мейсона тогда едва не оборвалась, не начавшись. И теперь — Ньюпорт, Амстердам. Хорошо.Снова снимаю телефонную трубку и набираю номер. Гудки… Гудки… Вдруг появилось ощущение пустоты на той стороне, словно там все вымерло и никто мне не ответит. Щелчок, шипение.— Слушаю.— Мистер Вайнант…Гилберт отошёл к окну, он не хотел слышать наш короткий негромкий разговор. Тихо звякнула положенная на рычаг трубка, он обернулся и просто сказал.— Поехали, Клайд.Автомобиль остановился у невысокой, но массивной ограды. Старая крупная кладка, по верху тянется фигурно выкованная решетка. Роберта на этот раз осталась в доме, Гилберт попросил. Он тогда усмехнулся, странно усмехнулся, коснувшись ее плеча. Увидел, как Берта вздрогнула, он раньше так никогда не делал.— Отпусти его ненадолго, Клайд потом тебе все расскажет.Она пристально посмотрела на нас, пальцы теребят платок. Увидела, что я смотрю и убрала его в сумочку, пальцы успокоились.— Мне можно будет узнать?Гилберт кивнул.— Можно, Берт.Высокие ворота заперты, Гилберт с негромким скрипом открывает небольшую калитку слева от них. Невольно поежился под порывом налетевшего ветра, послышался шелест ветвей из-за стены. Поднял лицо к очень чистому сегодня небу, яркие звёзды неподвижно смотрят вниз. Смотрят? Серебристый серпик луны над шпилем небольшой церквушки напротив, в его слабом свете поблескивают старой бронзой стрелки часов. Почти полночь. Час призраков и убийц. Усмехаюсь, а мы? Те, кто пришли на свидание с призраком. И я — убийца. Гилберт распахнул калитку, вошёл внутрь, оглянулся на меня и молча сделал приглашающий жест. Узкий луч фонарика выхватывает из мрака то замшелые плиты дорожки, то заржавленные ограды, то спину идущего передо мной Гилберта. Пока не произнесено ни одного слова, всю дорогу от Уикиги мы тоже молчали. Здесь я не был ещё ни разу. Гилберт замедлил шаги и остановился, я осторожно подошёл и встал рядом. Лучи фонарей скрестились на скромной надписи. Лора Дайкс 1895 — 1914Все. Невысокая простая плита черного мрамора, ни фотографии, ни посвящения. Никаких ''от вечно скорбящих…'' Чем-то повеяло от этой слишком лаконичной надписи, чем-то… Как будто подо мной снова распахнулась сумрачная подводная пропасть. Восемь лет прошло. Старая история, причем не думаю, что Гилберт в ней замешан лично. Слишком молод был, почти подросток. А ей было девятнадцать. Он молчит, я стою, вспоминаю: лица, голоса, обрывки фраз… Лица, голоса, обрывки фраз…''Ваше первое большое дело в Ликурге, дело Лоры Дайкс! ''Тихий голос, лицо Гилберта, его глаза… Страх во взгляде Дугласа Трамбала. Страх…''Спроси лучше Гилберта, сынок…''И Калеб Вайнант быстро, слишком быстро, переводит разговор.''Никто не знает…''Рассказ Роберты о ночном разговоре с Джил.''Расскажу, когда все закончится и мы вернёмся…''И губы Гилберта сжимаются в ниточку.''Я живу здесь, на фабрике…''Узкое бесстрастное лицо Дайкса.Кто же ты, молчаливый обитатель небольшой комнатки в дальнем закоулке под крышей? Что Гилберту до тебя и твоей дочери? Смотрю на выбитые в мраморе даты и понимаю — дочери. Или… Не Гилберту… Кому? Луч фонаря в моей руке дрогнул, опустил его к земле. Взглянул на брата, он тоже опустил руку, тусклый блеск мрамора погас, сменившись молчаливой матовой чернотой. Молча стоим с ним в круге света, в дальней аллее ликургского кладбища, от входа на которое у Гилберта есть свой ключ. Свой? Тихо спрашиваю, чуть шевельнув лучом, не знаю, куда его направить. На Гилберта не хочу… На могилу… Не хочу.— Это твой ключ?Он помолчал несколько мгновений, потом покачал головой.— Нет, не мой. Но вопрос ты задал правильный, Клайд. И уже догадался, чей он?Кивнул и направил луч ему в грудь, он немного отступил и присел на небольшую скамеечку, вкопанную в землю тут же рядом. Я остался стоять. Это место — не мое, оно Гилберта и…— Скажи сам, Гил. Ведь ты позвал меня сюда, зачем играть в вопросы и ответы?Кивок повторился, послышался тихий вздох, странным эхом налетел порыв прохладного ветра, коснулся разгоряченного лица.— Это ключ отца, Клайд.Да. Пожалуй, теперь я сам могу рассказать. Историю Лоры Дайкс и Сэмюэла Грифитса. Все вдруг встало на свои места. Снова мгновенно пронеслись мысли. Воспоминания…''Алистер Шелби… Вам ведь хорошо знакома эта семья, мистер Трамбал? ''Вот почему он согласился рискнуть жизнью и приехал тогда… И дело не только в требовании Джил. Совесть. Честь. Пусть и запоздало, но они сказали свое слово. Иного отца у Джил быть не могло. Кого он тогда так успешно защитил? Алистера? Не сходится, тот тоже был слишком молод. Кого?Гилберт усмехнулся, заметив на моем лице работу мысли, поднял руку, остановив меня.— Не торопись, Клайд. Думаешь, все уже понял?Я пожал плечами, нет, не думаю.— Расскажешь?— Только обещай мне одну вещь. Кроме Роберты этого не должен знать никто. И… Отцу ни слова, никогда.— Да, Гил. Так и будет, обещаю.Темный силуэт на скамейке. Все вокруг затихло, словно слушает вместе со мной. Молчаливая могила. Короткие, отрывистые слова. Иногда непонятно, кто и откуда их произносит, мой брат? Или голос идёт из-под тяжёлой мраморной плиты… Лора… Кэтрин… Вы тоже сейчас здесь. Я знаю.— Он любил ее, Клайд. Нет, не думай, это не стало банальной интрижкой стареющего хозяина и молоденькой швеи с его фабрики. Не та история. Хотя начиналась она вполне обычно, именно так, как… Как началась история Роберты и… Новая работница, случайная встреча в цеху… Какая-то мелочь стала причиной случайного разговора, я даже не знаю, какая, и что тогда произошло. Может, просто уронила что-то, и отец просто поднял, улыбнувшись. Не знаю. И — это началось. Взаимно. И оба они были — в ужасе. Да, да, Клайд. В ужасе! Отец — потому что не хотел бесчестия ни для себя, ни для семьи, ни для Лоры. Ее отец уже тогда работал на фабрике плотником, помогал тут и там. Сам видел — золотые руки. А Лора… Обещай быть спокойным, хорошо? Она была наивна и доверчива, как Роберта, и так же полюбила. Презрев запреты, разницу в возрасте, положении. Зная, что это — безнадежно. Мало счастья приносит чувство в таких обстоятельствах. Только боль. У них ничего не было, ничего. Отец никогда не пытался перейти эту границу, Лора, видимо, воспринимала это с немалым облегчением. Ведь случись… Что было бы потом? Отец решил стать ей другом, покровителем, ничего не требуя и не ожидая взамен. Был момент, она решила уйти с фабрики, уехать. Отец удержал ее, уговорил остаться. Обещал, что… Она от всего отказывалась, от лёгкой работы, от повышения жалованья. Если хозяин фабрики начнет при всех выделять безвестную работницу, молодую и хорошенькую? Молчишь? Вот именно… Встречались ли они вне фабрики где-нибудь, спросишь?Я молчу. Ничего не спрашиваю. Вспоминаю.''Роберта… Что с нее взять, молодая, неопытная… Влюбилась.'' И этот странный взгляд, непонятная мне тогда заминка…— Очень редко, Клайд, и ненадолго. Просто сидели. Говорили… Может быть, держались за руки. Я не знаю. Шло время, было понятно, что так продолжаться не может. Скорее всего, она бы уехала, отец настоял бы на том, что обеспечит ее. Открыла бы цветочный магазинчик... Вышла бы замуж... И все. Грустные воспоминания, лёгкая печаль.Черная мраморная плита. Имя. Дата. Вот чем всё закончилось.— Ее изуродованное тело нашли на озере Скрун возле того самого проклятого вяза, Клайд! Наша Сондра… Возможно, ей крупно повезло, что она решилась порвать с Алистером, узнав про его безумие. Хотя… Не думаю, что он решился бы ее тронуть.Да. Не решился бы. И это сделал не Алистер, он тогда был слишком молод. Отец? Брат? Друг?— Как Лора познакомилась с Джошуа Шелби, никто уже никогда не узнает. Как не узнает, как она попала туда в тот вечер. Похитили ее? Заманили? Неизвестно. Но там произошло именно то, о чем прочитала Сондра в своей книге. Отец… Он ничего не мог. Только стиснуть зубы и надеяться на правосудие. Джошуа… Эта братия умеет жестоко лить кровь беззащитных, но отвратительно планирует свои действия. Ты сам это видел на озере Трайн, палатка, вещи сообщницы… Верят в свою исключительность, неуязвимость, безнаказанность. Мне доводилось... Слышал откровения одного... Он держал наотлет бокал шампанского и глубокомысленно говорил о том, что когда ходит в "питомник", чувствует себя призраком из другого мира, бесплотным и незримым. Получил свое, сделал задуманное - и исчез без следа, вернулся в свой уютный сверкающий мирок. Туда никому нет хода, кроме таких же призраков... - я вижу, каких усилий стоит Гилберту произносить это спокойно.Гилберт поднялся со скамейки и подошёл к надгробию Лоры, положил ладонь на холодно поблескивающую плиту, осторожно провел по ней пальцами. Тихо прошептал.— А, может, никакая она была не сообщница, братец… Может…Он оборвал себя, его глаза блеснули в неверном свете фонаря.— Его взяли, Клайд. Семья настояла, чтобы процесс был закрытым, без публики. Но… Слухи. Город бурлил, ни один адвокат не решался взяться за это дело, даже обещание солидного вознаграждения не привлекало. И тогда… Дуглас Трамбал, новый в Ликурге человек. Честолюбивый, талантливый. И он сумел, Клайди. Развалил обвинение, вдобавок оказалось, что в родне семейки Шелби были безумцы. Нашлись документы, какие-то архивные записи более чем столетней давности из старых лечебниц. Трамбал проделал огромную работу и она увенчалась успехом. Присяжные сделали вид, что поверили… После освобождения Джошуа исчез, больше никто никогда его не видел. Говорили, семья отправила его в кругосветное путешествие и… Что-то там случилось. Домой он уже не вернулся. Трамбал получил свое дело, признание и имя. Почему, спросишь ты? Разве он не достоин был презрения за то, что помог убийце?Молча смотрю в его мерцающие ледяными отблесками глаза. Покачал головой, не спрошу.— Общество так же, как и присяжные, сделало вид, что поверило в невиновность Джошуа Шелби. Кто она такая, эта Лора Дайкс? Ради нее признать, что один из них — безумный убийца? Ах, он что-то успел наговорить при задержании? Бедный мальчик, он так был напуган… Пожалеем его.Глаза Гилберта полыхнули ненавистью, с таким выражением лица он когда-то говорил о своем двоюродном брате. Вдруг стало холодно, как будто этот взгляд получил способность замораживать.— Уверен, семья позаботилась о нем где-нибудь в Сингапуре, чтобы он никогда не вернулся сюда.— Да, скорее всего.Это были первые слова, которые я произнес за все время. Помедлив, тоже подошёл к надгробию, но… Прикоснуться к нему не решился, что-то остановило меня, не надо. Тихо спросил.— Что было потом с дядей, Гил? Как он это перенес?Он пожал плечами, вздохнул, оглянулся по сторонам, словно стряхивая с себя наваждение.— Время, Клайд. Отец сильный человек и справился. Но…Гилберт оценивающе на меня посмотрел, как будто колебался, сказать или нет. Решился.— Этот ключ. Он изредка бывает здесь, когда матери нет в Ликурге. И Дайкс…— Он знает? О дяде и Лоре?Гилберт кивнул.— Я не знаю подробностей, но между ними тогда произошел разговор, не знаю, о чем. Когда я начал работать на фабрике, Дайкс там уже был. И положение у него было — особое. Спросил отца, и…— Он тебе рассказал?— Да. Не все, не сразу.— А потом ты узнал и про ''питомник''…Вот поэтому ты так их ненавидишь. История твоего отца и Лоры. Джошуа… А потом и это… Гилберт прищурился, внимательно на меня посмотрел.— Кто тебе рассказал?Усмехнулся, глубже засунул руки в карманы плаща, все ещё зябко.— Джил рассказала Роберте, а она мне. Вот почему они тогда ночью пили коньяк, уж больно тема оказалась мерзкой.Меня передернуло, я вспомнил кое-что из рассказа Берты. Гилберт заметил и вопросительно поднял бровь. Вздохнул, откровенность за откровенность.— Берта вспомнила, что один раз ее куда-то пытались зазвать, Гил. Причем ждали именно ее, кому-то она понравилась…Он брезгливо дёрнул уголком рта, медленно кивнул.— Вот так это и бывало, если девушка соглашалась.Прикрыл глаза, скулы внезапно свело от накатившей ярости… Кто тогда велел Марте позвать Роберту? Кто? Лица… Лица… Кто теперь будет смотреть на Роберту и думать, а я ведь мог бы…? Может быть, ты? Четыре фотографии на столе. Верхняя губа непроизвольно приподнялась в оскале, Марта уже мертва, скоро и твой черед. Усилием воли взял себя в руки, открыл глаза, хватит. Гилберт, похоже, понял мои мысли, дотронулся до плеча.— Будет нелегко, Клайд. Все, идём.''По подозрению в двойном убийстве арестован юноша из уважаемой семьи Ликурга''Газету с этим громким заголовком держат многие из тех, кто сегодня пришел в зал суда. Приглушённый шум голосов, сегодня будут заслушивать свидетелей обвинения. Мы не ездим на каждое заседание, дорога в Амстердам не близка и навалились дела на фабрике, но… Сегодня мы все здесь, с нами Джил, Сондра. Роберта. Дружной троицей они сидят рядом со мной на всеобщем обозрении. Мы ждём. Стук молотка судьи.— Доктор Морроу, положите руку на Библию и произносите за распорядителем слова присяги.РобертаМы с Клайдом в зале суда, он полон, сегодня заслушивают свидетелей. И один из них сейчас приносит присягу перед жюри и судьей. Высокий потолок, стены, обшитые потемневшими от времени дубовыми панелями. Две большие люстры и стенные плафоны освещают заполненные ряды скамеек, ближе к возвышению судьи и присяжных – сиденья, для более изысканной публики. Нарядные платья, солидные костюмы, блеск драгоценностей. Кое-где в руках виднеются даже небольшие театральные бинокли, публика намерена рассмотреть все в подробностях, не упустить ни малейшей мелочи. Зрелище... Вот что собрало их здесь, сидящих в первых рядах. Не желание справедливости, не стремление узнать правду. Зрелище. Вчера они были в ресторане, театре, кино, на приеме. А сегодня – суд над убийцей, как интересно… Но так только поблизости от возвышения, дальше – угрюмый серо-коричневый цвет простой рабочей одежды. Хмурые угрожающие лица. Смотрю на них с опаской, они слишком похожи на толпу, что пришла за нами на Уикиги. Можно было не ехать, мы вообще как бы и не имеем никакого отношения к происходящему, наши имена нигде не упоминаются. Все внимание — только на Орвиля Мейсона, так и было задумано. Но… Мы все здесь. Повернула голову, словно надо ещё раз убедиться, что Джил рядом, Сондра. Гилберт. Рука Клайда надёжно и уверенно держит мою. Сидим тесной группой справа, во втором ряду. Многие из ликургского общества также находятся сейчас в зале, но… К нам никто не подошёл, ограничились вежливыми кивками издали. Я уже умею различать такие тонкости и понимаю — между нами стена отчуждения. Что теперь будет? Трейси с Ольгой, Гертруда, Белла — тоже здесь. Но и они сидят наособицу, даже с ними чувствуется нечто, что пока надо преодолевать. Даже с Ольгой… Озеро Трайн изменило нас, сделало по-особому близкими, и дорога в этот круг теперь открыта не для всех. Джил… Как ты теперь, с братом, сестрой… Мы все вместе были на Уикиги, потом было так хорошо, после… И так недолго. Осторожно посмотрела на Джил, как она… Губы решительно сжаты, темные глаза поблескивают, оглядывая переполненный тихо гудящий разговорами зал. Она почувствовала мой взгляд и подмигнула, улыбнувшись. Шепнула.— Берта, что?Не могу молчать и скрывать от нее. И пустых отговорок не хочу.— Джи, посмотри, мы как зачумленные тут сидим. Никто к нам не подошёл, не заговорил. Это ведь нехорошо, — я на миг запнулась и добавила, — ну, ко мне им чего подходить? А ты, Сондра… Гилберт…Джил обернулась и демонстративно осмотрела зал, несколько раз задержав взгляд. Вижу, как улыбнулась кому-то, наверное, Гертруде с Трейси. Мне неудобно оборачиваться вместе с ней, смотрю на лицо. Джил пожала плечами и склонилась ко мне, зашептала.— Не обращай внимания, Берт. Или жаждешь познакомиться с Ниной, Бертиной, прочими? Нашими мальчиками? Вон сидят, хочешь, в перерыве тебя им представлю? Последние слова она произнесла со значением, отлично понятным нам обоим, я вздрогнула. Джил заметила и жёстко усмехнулась.— Вот именно, подружка. Что тебе до них и выражений их лиц?Нет, я ведь не о себе думаю сейчас, я и не собираюсь ни с кем знакомиться и разговаривать. И уже не раз просила Клайда вернуться к нам домой. Шепчу в ответ.— Джил, а вы? Ты, Сондра? Твой отец? Как он теперь, после всего?Она тихо рассмеялась, снисходительно на меня посмотрела.— Ох, Берта, ну какая же ты ещё наивная… Думаешь, у отца будут проблемы с работой и заработком? Что к нему перестанут обращаться?Теперь моя очередь пожимать плечами.— Ну, да… А разве…Джил толкнула Сондру, та тоже наклонилась к нам поближе, вопросительно посмотрела. Мысленно улыбнулась, увидев, что на ее лицо начали понемногу возвращаться краски, румянец. Хотя он пока скрыт под тонким слоем пудры, закрывающим царапину.— Сан, скажи ей…— Что?— С чем твой отец обратился к мистеру Грифитсу? Берта, ты что, не знаешь, Клайд не сказал?Растерянно моргнула от этого заявления, ну какая же Джил бывает невыносимая… А я уже давно хочу спросить, как обстоят дела с нашим планом уговоров отца Сондры. Неужели получилось? Как было бы здорово...— Нет, ещё не сказал… Джи, рассказывай! — Папаша Сондры попросил у папаши Гила патент на новые рабочие места, которые придумал Клайд! Ну, или что-то в этом роде, какое-то разрешение, я в этом ничего не понимаю. Надо спросить Трейси, а знаешь, почему именно его? Берта, ты все забыла, о чем мы говорили по дороге домой? Стюарт...Я окончательно растерялась и запуталась в этом потоке неожиданных новостей, нет, я никогда не стану такой, как они… Даже на лице Сондры появилась слабая улыбка при виде моего удивления, я знаю, как сейчас выгляжу: круглые глаза, рот полуоткрыт… Девочка с фермы...— Джи, Сондра! Ну хватит, расскажите толком! Ты остаешься в Ликурге?Сондра собралась что-то сказать, как пальцы Клайда сжали мою руку и он тихо на нас шикнул.— Девчонки, хватит шептаться! Потом! Он закончил присягу.Доктор Глен Морроу неподвижно стоит на месте свидетеля, его руки лежат на доске невысокой кафедры, правая рука… Она притягивает взгляд, по-прежнему накрывая ладонью Библию. Присяга принесена, но он не убрал с нее руку. Так и говорит. Голос его спокоен, негромок. Страшные слова четко звучат в рухнувшей мертвой тишине. Звучат приговором.— Мной было проведено вскрытие тела Кэтрин О’Хара, двадцати одного года.Бесстрастный голос, перечисляющий какие-то врачебные детали, я слушаю, но они проходят мимо сознания, словно оно защищается, не хочет… Не надо…— Хорошо сформировавшийся плод…Господи… Да, я знаю, с самого начала знаю, почувствовала. Когда прощалась с ней… Почувствовала в ней убитую маленькую жизнь. И потом была с Клайдом в больнице святого Стефана, когда делали вскрытие. Он не позволил войти, ждала в автомобиле. А когда вернулся, молча кивнул, и всю обратную дорогу мы не проронили ни слова.— Девочка. Совершенно здоровая, красивая… Так похожая на свою безжалостно убитую мать.По залу прокатился угрожающий ропот, слышу, как в задних рядах начали вставать люди. Один из адвокатов убийцы вскочил с места и сделал шаг в сторону стола присяжных и судейского возвышения, полы его мантии широко распахнулись от этого движения.— Заявляю протест! Публику совершенно недопустимым образом настраивают против нашего подзащитного! Прошу судью призвать свидетеля придерживаться фактов и только фактов. Ничем и никем не доказано, что ребенок погибшей принадлежит мистеру…Судья не успел ничего сказать, Мейсон сверкнул глазами, в свою очередь, вскочив, шрам на лице налился кровью, устрашающе его исказив. В руке его листок бумаги, я знаю, это письмо Кэтрин, то самое… Голос прокурора без труда перекрыл адвоката и нарастающий шум в зале.— Ваша честь, в чём именно свидетель отклонился от фактической стороны дела? В том, что позволил себе упомянуть о красоте убитого вместе с матерью ребенка? Разумеется, это очень мешает защите строить образ невинного запутавшегося младенца, беспомощно сидящего сейчас перед нами! Не правда ли?Палец Мейсона при этих словах указал на человека, сидящего на скамье подсудимых, вижу, как тот смертельно побледнел, его лоб покрылся капельками пота. На лице Клайда появилась жестокая усмешка, он не отрывает взгляд от этого лица. На секунду появилось ощущение полной нереальности происходящего, как будто… Как будто там, обвиняемым, сидит Клайд. А я — мертва и это обо мне и Эвелин сейчас с яростью говорит окружной прокурор. Накатил страх, нет, нет… Я — жива, мой Клайд — рядом. И наша дочь со мной. Ладонь на животе, так хорошо чувствовать его теплоту и округлость. Тихий девичий голос…''Мамочка, я с тобой! Все хорошо и ничего не бойся! Я так тебя люблю…''Да, доченька, и я тебя безумно люблю, и так жду… Скорей бы уже ты пришла к нам…''Скоро, уже скоро…''Клайд обеспокоенно посмотрел на меня, на мои ставшие влажными глаза, руку на животе.— Берта, все в порядке?Молча киваю, быстрым движением отерев глаза. Джил тоже заметила, но решила, что я просто расчувствовалась, как и все в зале. У нее самой глаза блестят от слез. Сондра… Забилась спиной поглубже в сиденье и смотрит на него исподлобья. В глазах ненависть. Сердце сжалось, сколько ей довелось пережить, вернётся ли она к себе, станет ли прежней? Тихо вздохнула, никто из нас теперь не будет прежним.Заседания… Вопросы… Ответы… Снова вопросы… Адвокаты убийцы старательно отрабатывали щедрое вознаграждение, пытаясь доказать пристрастность обвинения, вызвать у присяжных и публики сочувствие. Бесполезно. Вот Мейсон громким голосом, дрожащим от ярости, читает письмо Кэтрин подруге. Рука Клайда напряглась, мне тоже не по себе… Но прокурор держит слово и наши имена не называются, как будто их там вовсе нет. Мы переглянулись и муж успокаивающе прикрыл глаза, все хорошо.Сегодня голос Мейсона особенно язвителен, вижу по его лицу, что он что-то задумал. Он упорно и безжалостно загоняет убийцу в угол, с железной логикой предъявляя все новые и новые улики, оглашая выводы. Смотрю на его лицо и вспоминаю, как совсем недавно шутливо с ним препиралась, кормила обедом… А вот он строго поучает нас с Джил, а мы хихикаем… Он обиженно отворачивается и доносится бормотание о ''девчонках и няньке''. Да было ли это вообще? Глядя сейчас на его лицо, искаженное ненавистью, перестаю в это верить.— Вы утверждаете, что не имеете отношение к палатке, обнаруженной мной на Треугольной Скале? Не так ли?Пауза. Вижу, как юноша нервно облизывает пересохшие губы, вот берет стакан воды, очень медленно подносит ко рту. Он тянет время, знает, что безобидных вопросов Мейсон не задаёт, в каждом — ловушка, крючок, второе дно. Меня невольно захватил этот поединок. Нет, не поединок. Это избиение. Губы тронула очень нехорошая усмешка, не моя. Так иногда улыбается Клайд. Так мог бы улыбаться Олден Проклятый… Слышен тихий, но довольно твердый ответ, один из адвокатов энергично кивнул, не спуская глаз с подопечного, как будто желая передать ему свою силу и уверенность. Напрасно.— Да, господин прокурор, я не имею отношения к этой палатке.Мейсон улыбнулся и посмотрел в зал, его взгляд остановился на нас, вдруг вижу на лице Клайда ответную усмешку, он коротко кивнул. Что происходит?— То есть, вы не ставили эту палатку? — прокурор прищурился и сделал несколько шагов в сторону обвиняемого, тот невольно подался назад, уперевшись спиной в невысокое ограждение.— Нет, я ее не ставил, — бегающие глаза, наконец, сумели встретить насмешливый взгляд Мейсона.Тот невозмутимо пожал плечами и задал следующий вопрос. Я уже не раз видела эту манеру, он куда-то ведет, заманивает. И сейчас нанесет удар. Неотразимый. И Клайд знает, какой. Они советуются, Клайд ему помогает? Он ничего мне не говорил об этом…— Вы ведь умеете ставить палатки, не правда ли?Пауза, юноша снова взялся было за стакан с водой, но раздался окрик, и рука отдернулась.— Вы будете отвечать или нет, на заданный мной простейший вопрос, мистер невинная овечка?Мейсон перевел дыхание и взял со стола несколько листков бумаги, показал их залу и присяжным.— Это показания мистеров Фрэнка Гарриэта и Грэнта Крэнстона о том, что на их глазах обвиняемый неоднократно ставил палатки в одиночку, демонстрируя недюжинную сноровку.Адвокат вскочил с места и шагнул вперёд.— Заявляю протест! Умение подзащитного ставить палатку никоим образом не подкрепляет позицию обвинения, — он саркастически улыбнулся, явно надеясь вызвать в зале поддержку, — мистер Мейсон, я тоже неплохо ставлю палатки, арестуете меня по подозрению в убийстве?— Протест принят! — судья Оберуолцер стукнул молотком, укоризненно посмотрел на остающегося странно спокойным прокурора, — прошу вас придерживаться сути дела, умения подозреваемого не имеют отношения к конкретно произошедшему, если не имеются тому реальные доказательства.Джил возбуждённо зашептала мне на ухо.— Действительно, что-то наш строгий воспитатель тут дал маху, тоже мне, улика… Да он сам на озере палатку со мной ставил…Я только молча показала подбородком на Клайда, усмешка на лице которого становилась все шире, странно сочетаясь со спокойным лицом прокурора. Что-то будет… Джил закусила губу и снова устремила взгляд на разыгрывающуюся перед нами драму.— Хорошо, господин судья, — Мейсон невозмутимо обернулся к юноше и очень мягко ему улыбнулся, — ну, ну, ну, не надо так нервничать. А скажите нам…Пауза, в которую все могут видеть, насколько подсудимый бледен, неуверен в себе, напуган, с каким страхом ждёт продолжения. Его губы пересохли, но взять стакан воды — не решается. Это видят все.— Вы ведь около года посещали занятия и тренировки в яхт-клубе ''Тортуга'' на побережье, в Стоунхэвене, не так ли? Вот заверенные показания директора Симмонса и яхт-мастера Донована. Вы делали успехи и отлично управляли тридцатифутовой посудиной, не правда ли?Клайд откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза, такое впечатление, он наслаждается каждым произнесенным сейчас словом. Я дёрнула Джил за рукав и показала на Мейсона, как будто она и так не смотрит на него во все глаза… Нарастает нетерпение, ну же… Давай!— Да, я недурно управляюсь с небольшими яхтами, господин прокурор.Мейсон кивнул, заглянув в свои заметки, веером разложенные перед ним на столе. Уверена, они ему не нужны, он все держит в голове. Просто их зримое огромное количество — должно подавлять. И это — работает. Дёрнула уголком рта, ещё недавно я бы просто не обратила на это внимания… Но прокурор продолжает.— Ещё бы вы не управлялись, ведь тут написано, что вы прекрасно освоили парусное вооружение, а также и работу с такелажем. Это правда?Помедлив, юноша кивнул, глупо отрицать очевидное. По обеспокоенным лицам адвокатов вижу, что и они почуяли ловушку, но не знают, что делать. Они очень хотят заявить протест, но… Нет повода.— Да, господин прокурор, это правда.И Мейсон очень небрежно, очень невинно спросил, даже смотря куда-то в сторону.— Ведь, обучаясь работе с такелажем, вы изучали морские узлы? Мистер Хейт, прошу вас…Помощник прокурора положил на стол два опечатанных пакета. Подсудимый побледнел, словно увидел смерть прямо перед собой. Я уже не могу выдерживать и шепотом спрашиваю Клайда.— Что это за история с узлами? Это ты им подсказал?Он покосился на меня и молча кивнул. И указал подбородком вперёд, смотри и слушай.— Вашему вниманию, господин судья, господа жюри, предлагается улика номер один, надлежащим образом изъятая и освидетельствованная при осмотре палатки на Треугольной Скале.Мейсон извлёк из пакета три отрезка тонкого каната, привязанных к колышкам, на них растягивается палатка. Голос прокурора стал откровенно издевательским.— Также прилагается заключение эксперта по морским узлам, мистера Эдварда Доути, в недавнем прошлом боцмана на шхуне ''Удача'', порт приписки Нью Йорк, моряка с более чем тридцатилетним стажем.Пауза. Тишина в зале становится просто невыносимой. А я припомнила кое-что из рассказа Андрея о себе… Так вот оно что… Узлы…— При установке палатки на Треугольной Скале использовался так называемый булинь или беседочный узел, но с редким отклонением от общепринятой вязки — добавочной левосторонней петлей.Крик вскочившего с места адвоката.— Заявляю протест! Налицо манипулирование и попытка связать воедино события, не имеющие друг к другу никакого отношения!— Протест отклонен! Господин прокурор, продолжайте, — судья невольно подался вперёд, как и большинство присутствующих в зале.— Слушаюсь, ваша честь! — Мейсон открыл второй пакет и извлёк еще три отрезка такого же тонкого каната, продемонстрировал их всем.— Вы помните эти куски каната, мистер яхтсмен? На них я вас попросил завязать по три узла в день вашего задержания. Это было первое, что я попросил вас сделать. Вы были напуганы, собралась толпа… Помните? Вы совершенно не владели собой, мистер невинное дитя. Ваши руки дрожали, совершенно как сейчас. Но!Мейсон сделал очень многозначительную паузу, в тишине отчётливо прозвучало нечто энергичное, голосом Джил. Я поморщилась, но ее понимаю, прокурор совершенно осознанно нагнетает в зале обстановку нервозности и ожидания чего-то, что уничтожит всю защиту подсудимого. А его лицо… Все видят, что оно покрыто потом, губы мелко дрожат… Его вина просто кричит о себе, невольно поежилась и оглянулась по сторонам, толпа может кинуться и просто линчевать его, прямо в зале суда. Такое уже бывало… Тут много ирландцев, как бы не тех самых, что осаждали нас на Уикиги. Клайд нас защитит, конечно, но…— Но! — голос Мейсона странно напомнил мне голос венчавшего нас с Клайдом преподобного Данкена, та же сила, то же убеждение, тот же подъем, — несмотря на дрожь в руках, вы хорошо справились и сумели завязать целых девять узлов. Беседочных узлов с редкой добавочной петлей, совершенно идентичных узлам на креплениях палатки, к которой вы не имеете, разумеется, никакого отношения! Но привычка, мистер моряк, рефлекс, память пальцев… Они вас подвели. И чтобы окончательно поставить точку в этом эпизоде, вот вам улика номер три! Мистер Хейт…Третий опечатанный пакет. Очередные три отрезка с узлами.— Это, господа жюри, господин судья, образцы беседочного узла, завязанные яхт-мастером Донованом из клуба ''Тортуга''. Они совершенно идентичны узлам на уликах за номерами один и два. Что это значит?Мейсон усмехнулся и даже с сожалением посмотрел на съежившегося за ограждением убийцу, на безмолвно переглянувшихся адвокатов.— Именно Донован обучил нашего агнца божьего такой особой манере вязать булинь. На сегодня народ закончил!Было заседание, после которого я решила — больше там не появлюсь. Не хочу. Хватит.В вязкой тишине переполненного зала перед убийцей появляется девушка под вуалью, в светло-жёлтом платье. Молча медленно подходит к оцепеневшему за ограждением человеку, я вижу его остановившийся взгляд, рот приоткрылся. Присяжные и судья завороженно смотрят. Тихий голос девушки слышен совершенно отчётливо, как будто некая сила позаботилась разнести его по самым дальним уголкам зала.— Фрэнк, куда плывём?Я содрогнулась, пальцы Клайда судорожно сжались на моей руке, мне больно. Но это странным образом держит меня, ещё сильнее, милый, любимый… Не отпускай, сильнее… Шепот Клайда…— Ах ты, сукин сын…На лице Гилберта застыла усмешка, хищным оскалом блестят зубы, глаза знакомо прицеливаются. Мейсон решил использовать то, что мы с Клайдом проделали со Стэнтоном. И если бедняга управляющий тогда пришел в ужас, будучи невиновным… Оба адвоката вскочили и бросились к своему подопечному, потерявшему сознание. Зал угрюмо молчит. Клайд, уведи меня отсюда… Пожалуйста… Я больше не могу.Громкий стук судейского молотка. Наступает тишина.— Виновен…— Виновен…— Виновен…Так ещё девять раз. Приговаривается к смертной казни. Взгляд отца Кэтрин и ответный — Клайда. Все время ее родители просидели, не произнеся ничего, не проронив ни единой слезы. Гилберт опасался волнений, но ирландцы держали слово. И ждали, что свое сдержит Клайд. И когда упал молоток судьи Оберуолцера, поставив точку в этом деле, глаза мистера О’Хары задали вопрос. Да? Взгляд Клайда сказал — да. Посмотрела на лицо убийцы, его глаза беспомощно и жалобно смотрят на адвокатов, присяжных, судью. На всех тех, кто еще совсем недавно были его друзьями. На тех, кто сейчас молча и отчужденно отворачивается... Он словно не верит, не понимает, что это происходит с ним на самом деле, как будто он каждую секунду ждёт — вот что-то случится, кто-нибудь войдёт и скажет — это ошибка, освободите его. И все чудесным образом станет хорошо, двери зала распахнутся, солнечный радостный мир примет его обратно. И, конечно же, он больше никогда-никогда… Обрываю себя, нет. Нет, милый. Пора платить. И снова странное туманное чувство, как будто все вдруг раздвоилось, и там сейчас Клайд. Это его беспомощное растерянное лицо с жалко дрожащими губами я сейчас вижу. Смотрю в его глаза, я вижу их совсем близко — нет, это не мой Клайд. Масляный бегающий взгляд в поисках несуществующего выхода, это взгляд того, кого уже нет и никогда не будет. И я чувствую — когда эти глаза, наконец, закроются, все закончится. Сжимаю руку мужа и вижу в его лице беспощадное — да.— Я пойду с тобой.— Уверена?— Да.— Спрошу ещё раз. Уверена?— Да.Гилберт… Он пытался отговорить. В этом нет чести, так он сказал. Клайд тогда усмехнулся, на мгновение я опять увидела его истинное лицо, сухое, острое, глубокий шрам на щеке… Такие сейчас старые, усталые глаза… Гилберт годится ему в сыновья. А я в дочери…— Я знаю, что нет чести, Гил. Но много чести было в убийстве Кэтрин и той девушки? Даже имя ее так и осталось неизвестным, так и похоронят, как Джейн Доу! И что теперь?— Он уже мертв, Клайд. Он приговорен. Дай этому произойти. Отец Кэтрин… Мы объясним и он сам все увидит. Зачем тебе…— Нет! Ждать ещё год. Будут поданы апелляции, семья нажмёт на все рычаги. И даже если у них ничего не выйдет — как это все будет чинно, благородно, жалостно. Последний обед… Предупредительные тюремщики… Напутствие сострадательного священника… Отпущение грехов… Отпущение, Гилберт! Прощальные слова сокамерников… Сочувствие! Жалость! Ободрение! Вот что будет его окружать в последние минуты. И он спокойно уйдет… Спокойно. И все запомнят — это. А кто вспомнит о Кэтрин? Кто? Все уже забудут к тому времени, скажешь, нет? А отсутствие чести, — Клайд жестоко усмехнулся, — я переживу.Гилберт молчит. Молчу и я. И снова странное ощущение, что Клайд знает. Откуда-то знает, о чем говорит. Так уверенно звучит его голос… И он — прав.Я никогда не спрашивала, как? Как вышло, что мы никого не встретили, никого не увидели и никто не увидел нас? Не знаю. Не хочу знать. Полуоткрытая тяжёлая дверь, темный коридор. Тихие шаги отдаются эхом, мы медленно идём вдоль длинного ряда плотно запертых дверей. За ними ведь кто-то есть? Наверное. Это сейчас неважно, вот и она. Тяжёлая, прочно и надолго сбитая из толстых дубовых досок, схваченных широкими полосами местами заржавленной стали. В руке Клайда ключ. Откуда? Я не хочу это знать и никогда не спрошу. Его лицо причудливо искажено лучом косо падающего лунного света. Глаза блеснули, посмотрев на меня, на стоящего рядом отца Кэтрин.— Берта, ты ещё можешь уйти и подождать снаружи. Просто пройди назад по коридору, выход открыт. Мы вернемся менее, чем через три минуты.Молча качнула головой и кивнула на дверь. Поздно идти назад и я хочу увидеть. Да, я хочу увидеть, как он умрет. Как мой муж здесь и сейчас убьет наше прошлое, освободит нас. Открывай, милый. Ничего не бойся.Убийца успел понять, кто перед ним и что сейчас произойдет. Помню дикий ужас в его глазах, тихий страшный хрип… Руки Клайда, железной хваткой держащие его отчаянно бьющееся тело… Дробный стук ногами по полу… Неподвижно стоящего перед ними отца Кэтрин. Я стою рядом, чувствую его плечо. Губы предательски затряслись, сжимаю их и стискиваю зубы, пальцы — в кулаки. Стоять, Берта. Глаза очень хотят зажмуриться. Смотреть. Страха нет. Ненависти нет. Только молчание, в котором затихает его безнадёжная борьба с неизбежным концом. Как затихала я в видениях Сондры, опускаясь в холодную глубину… Как умирали Кэтрин и ее дочь… Так и оставшаяся безвестной девушка в лесу, в последнем усилии цепляясь скрюченными судорогой пальцами… Выпученные блестящие глаза вдруг остановились на мне…— Клайд…Он остановился, вопросительно посмотрел на меня.— Дай ему сказать…Что-то в моем голосе заставило его выполнить просьбу. В наступившей тишине слышно только натужно вырывающееся из намертво пережатого горла дыхание.— Роберта…Глаза Клайда широко раскрылись при звуке этого голоса, я медленно кивнула. Прощай навсегда.Тишина. Все.КлайдВсе? Так нам тогда показалось…Весенний праздник Цветов, Эвелин исполнилось семь месяцев. Мы впервые решились вывезти Роберту в свет по-настоящему, после долгих уговоров. Все приняли участие, Джил в сердцах заявила, что потащит ее силой. Берта на это рассмеялась… И согласилась.Гвоздь программы, парад сезонов и автомобильный выезд. Констанция и Роберта, Зима и Осень. Так они захотели. На уже официальной невесте Гила ослепительное белое платье с серебристым отливом, оттененное холодным блеском голубоватых аквамаринов, как осколками льда. Роберта… Они ездили куда-то с Джил и Сондрой и вот результат — подчёркнуто простое прямого покроя дымчатое платье с лиственным рисунком желто-багрового цвета. Золотистые топазы ожерелья и такой же браслет на левой руке. Бледное от волнения лицо. Осень…Тот день остался в памяти отрывками, например, я совершенно не помню, кто из девушек были Весна и Лето, не помню, кто был с ними в автомобилях. О чем говорилось на праздничном приеме, кто там был… Туманная полоса лиц, образов… Невнятный гул голосов, из которого невозможно выделить слова. Вот зрение и слух обостряются, картинка становится четкой, залитой ярким весенним солнцем. Шум голосов разделяется на слова, которые можно понять. Щелкание затворов фотоаппаратов, вспышки магния. Слышу, как кто-то из фотографов светской хроники просит Роберту встать, чтобы получился снимок покрасивее. Она нерешительно смотрит на Гилберта, он с улыбкой ободряюще кивает. Да, Гилберт. Из чистого озорства мы с ним поменялись местами, использовав наше сходство, и он сопровождает Берту, а я — Констанцию. Ещё и костюмы надели почти одинаковые. Если смотреть издали, то вполне можно спутать. Смотреть издали…Роберта встала, раздались аплодисменты публики, фотографы ещё рьяней защелками камерами. В первых рядах вижу хлопающих Джил, Трейси с Ольгой, Гертруду…— Роберта делает успехи, Клайд, — низкий мелодичный голос Констанции, она улыбается, — и все только начинается.Прищурившись, смотрю, как Роберта робко улыбается, оглянувшись на нас. Мы приветственно помахали ей, я посигналил, осторожно держась позади их автомобиля. Наша очередь проходить сквозь строй, повернулся к Ки.— Пора и вам блеснуть, Констанция…Громкий хлопок, на который я в первую секунду не обратил внимания. А во вторую… Оседающий, падающий на бок Гилберт, ещё успевший рывком за руку свалить Роберту на дно автомобиля… Успевший нажать на газ… Дальше я уже не думал, команду приняло подсознание. Коротким безжалостным толчком сбил Констанцию с ног, между сидений.Разбегающиеся в стороны люди, крики, вперёд, вперёд… Автомобиль Гилберта косо уткнулся в кирпичное ограждение, с визгом тормозов останавливаюсь бортом впритирку, хоть как-то прикрыть их. Жду выстрелов, но их нет. Быстро, быстро…— Ки, лежать!Одним прыжком перемахиваю к Гилу и Берте, она неподвижно лежит за передним сиденьем, куда он ее успел повалить, в груди разлился мгновенный холод…— Берт!Нависаю над ней, прикрывая собой, пальцы на шею, есть! Жива! Крови не вижу, обморок? Глаза вдруг распахиваются…— Клайд…— Не ранена? Лежи!Сзади движение, резко оборачиваюсь, готовый ударить, страшно, насмерть. Констанция…— Гилберт!Придерживаю ее за локоть, не сейчас.— Ки, подожди! Лежать!Склоняюсь над ним, скверно. Бледен, на губах кровь… Лёгкое? Справа на груди смокинг пропитан кровью, и пятно становится все больше. Нож… Он всегда при мне, привычка осталась. Вспороть рубашку…— Берт, зажми, да, просто ладонью! Гил, глубоко не дыши, понял?Возле автомобиля топот, сейчас кто? Вокруг творится чёрт-те что, паника, крики, суматоха… А на сердце теплеет, рядом все. Джил… Сондра… Гертруда… Трейси, Ольга… Та уже решительно забирается к Гилберту, подняв подол совершенно скандальным образом, я даже глаза скосил невольно, ого…— Клайд, не туда пялишься, приподними его! Быстро! И набок кладём, осторожно, раз, два! Гил, открой глаза!Мы не добили тогда это змеиное гнездо…Больница, у двери — охрана. На сообщение о покушении Калеб Вайнант молча положил трубку, и через два часа в Ликург ворвалась колонна автомобилей во главе с отцом Констанции и Оливером Рейли. После того, как Гилберта отвезли в больницу Святого Стефана, я оставил там Роберту с Эвелин, Эмилию, и всех наших, под охраной людей Рейли.— Клайд, куда ты?— В Баттери.— Один?— Да.Я не оглянулся, но до самого выхода чувствовал пристальный взгляд Калеба Вайнанта.Весть о покушении уже дошла до ирландского квартала, когда мой автомобиль затормозил возле дома Кэтрин. Меня узнали и начал собираться народ, со всех сторон подходили по два, три человека. Вскоре собралась небольшая, но плотная и сплочённая толпа. Усмехнулся, впору их чем-нибудь воодушевить и куда-нибудь повести, разумеется, после подогрева доброй порцией виски.— Что вам нужно здесь, мистер Грифитс?На крыльцо неторопливо вышел Ангус О’Хара, старый отец Кэтрин. С той ночи мы с ним не виделись, с интересом смерил его взглядом. Вскоре после процесса над убийцей дочери они покинули Трою и переехали в Ликург, у них здесь отыскались родственники. Семья пользуется здесь уважением... Мать Кэтрин ненадолго пережила дочь, умерла четыре месяца назад, не выдержало сердце. Старый ирландец все ещё держится прямо, глаза смотрят твердо и пристально, как и в день осады. Сделал шаг к нему и спросил, обведя рукой собравшихся.— Только что меня пытались убить, мистер О’Хара. По случайности, из-за сходства, выстрелили в моего брата Гилберта, — я очень паскудно усмехнулся, — убийца не сообразил выстрелить ещё раз.По толпе прокатился ропот, люди придвинулись ближе, они начали понимать, что я тут делаю. Темные глаза Ангуса сузились, губы сжались. Я продолжаю.— Разве мы не закрыли все счета? Возможно, кто-то в Баттери считает иначе? Если так, то пусть не прячется и не стреляет исподтишка! Год назад вы открыто пришли требовать возмездия и я так же открыто ответил на ваш вызов. Мистер О’Хара! Стрелял кто-то из ваших? Из семьи Мак-Эванс, быть может? В таком случае пусть выйдут! Сейчас!Ропот стал сильнее, Ангус поднял руку и что-то громко произнес, шум стих. Я жду. — Мистер Грифитс, мы уважаем вашу храбрость, но вы проделали напрасный путь. Никто из наших в этом не замешан, мы держим слово, так же, как вы сдержали свое.Я кивнул, другого ответа не ждал.— Тогда помогите нам найти его, мистер О’Хара. В таких делах мы ведь не рассчитываем на полицию?На полицию мы как раз рассчитывали, новый мэр Макларен привел с собой весьма решительного шерифа Рэймонда Траммела, краснолицего шестифутового техасца, который не давал спуску никому. Надо ли говорить, что оба — правоверные республиканцы. Когда я уезжал из больницы, встретил их и усмехнулся. Не стоило неизвестным попадать в Гила… Интересно, лежи я сейчас на его месте, примчался бы мистер Вайнант с колонной головорезов мне на помощь?Гилберт полулежит на подушках, в разрезе больничной рубашки видна плотная повязка на груди после операции. Жесткое лицо ещё больше заострилось, но глаза знакомо прищуриваются. Голос слабый, но уже иронично насмешливый. Констанция не отходит от него, сидит рядом, держа за руку, она тут двое суток. Без сна, без отдыха. Роберта сейчас с трудом уговорила ее поесть, хотя и сама валится с ног, успевая ещё заниматься Эвелин. Если бы не помощь Джил, не знаю, как бы она выдержала. Зато адвокатская дочка получила бесценный опыт укачивания и смены пеленок. Излишне говорить, что в коридоре и вестибюле сидят, лежат или прохаживаются все наши друзья.— Ки, я тебе не рассказывал, мы как-то с Клайдом стояли ночью у окна и я в шутку сказал, что мы настолько похожи, что если его решат убить, то не поймут, в кого стрелять.Она посмотрела на меня, на Гила, и покачала головой, вздохнув. Тихо спросила.— Что было дальше?Мы с Гилбертом переглянулись и оба пожали плечами.— Я ответил, что тогда убийца выстрелит дважды. На всякий случай.Ки вздрогнула, Роберта положила руку мне на плечо и укоризненно на нас посмотрела.— Клайд, Гилберт… Хватит, перестаньте.Барабанная дробь в дверь подушечками пальцев, так стучит Джил. Вот ее смуглое лицо просунулось в палату, громкий шепот.— Они тут!Лицо исчезло. Снова переглядываюсь с братом, он ободряюще кивает. Мне не по себе.— Девочки, идите к нашим, побудьте с ними, — он устраивается удобнее, губы знакомо сжимаются в линию.Констанция и Роберта молча вышли, осторожно закрыв за собой дверь. Из коридора послышался быстрый шепот, там Джил с Гертрудой. Удаляющиеся шаги. Тишина. Гилберт медленно сказал, подчёркивая каждое слово.— Что бы ни было сказано сейчас, вы останетесь в Ликурге.Ответить я не успел, дверь распахнулась и в палату вошли Сэмюэл и Аманда Грифитс.Тогда я впервые услышал прямо сказанное — я принес в их дом несчастье. По моей вине всех чуть не перерезали в день осады. Я виновен в том, что Гилберт едва не погиб. Миссис Грифитс перестала сдерживаться. Нет, она говорила спокойно, вежливо, даже с немного виноватым видом. Но я не обманывался, ее просто держит воспитание и нежелание устраивать сцену у постели тяжело раненого сына. Я молчу, мне нечего сказать, нечего возразить. Оправданий искать не стану. Если нужно — мы уедем сегодня же. И Гилберт все это прочёл на моем лице. Его голос ещё слаб. Но прозвучал по-старому, непреклонно и упрямо. Сэмюэл Грифитс молчит, он пока не произнес ни слова.— Мама, отец. Нет, Клайд, помолчи. Я говорю. Они никуда не уедут, это было бы неправильно. И Клайд с Робертой ни в чем не виноваты, ведь мы теперь знаем, кто и почему стоял за всем произошедшим тогда в Ликурге. Наш недосмотр, мы расслабились и не добили их тогда. Мама, подожди, прошу…Миссис Грифитс что-то хотела сказать, и удивлённо раскрыла глаза, Гилберт просит…— Я знаю, о чем ты думаешь, и скажу это прямо, — он набрал воздух, поморщился от боли, — ты думаешь, что Клайд знал об опасности и потому предложил поменяться местами.Я вздрогнул от этих беспощадных слов, его мать побледнела, губы задрожали. Дядя положил руку на грудь и очень пристально на меня посмотрел. Господи… Если они это подумали… Гил бесстрастно продолжает, но вижу, чего стоит ему это спокойствие, его губы побелели. Брат… Не надо… Мы уедем, прямо сейчас. Он продолжает в вязкой тишине палаты.— Поменяться местами предложил я, мама. Роберта очень волновалась, а я все же опытнее Клайда в этих делах. Это ведь был первый ее настоящий выход в свет и всем хотелось, чтобы он прошел хорошо. И Клайду было бы лучше с Констанцией по той же причине, мне показалось, что это отличная идея. Правда, Клайди?С трудом сохранил спокойное выражение лица, ну, шельма… На самом деле эта замечательная мысль нам пришла в голову обоим сразу, из чистого озорства. Ни о какой нашей с Бертой неопытности речь не шла, вообще. А если они сейчас позовут Роберту и спросят? Бедняжка совсем не умеет изворачиваться, растеряется… Ну, Гилберт… На мгновение захотелось на все плюнуть, встать и уехать. В Канаду. Гори он синим пламенем, этот чертов Ликург, со всеми своими тайнами, могилами на ночных кладбищах, убийцами и маньяками. Мысль мелькнула. И исчезла. Уехать? После всего, что мы прошли? После ада озера Трайн? Клайд Грифитс трусливо сбежит, схватив в охапку жену с ребенком? Представил, как отец Кэтрин презрительно сплюнет… Хрен вам, и если Гил такого же мнения…— Да, миссис Грифитс, так и было, — надеюсь, глаза меня не выдали, и не видно, что сдержал желание облизать внезапно пересохшие губы.Гилберт усмехнулся и кивнул на графин. Потом. Самому пить невежливо, а у меня сейчас духу не хватит предложить его матери стакан воды. Но раз что-то произнес, надо продолжать.— Так и было, нам с Гилбертом тогда это показалось разумным и даже забавным.А вот это — чистая правда, ещё посмеялись, какие могут быть смешные моменты, и девушкам идея очень понравилась. Миссис Грифитс вздохнула, посмотрела на мужа, слова Гилберта ее немного успокоили. Я же негромко добавил, и на этот раз они вздрогнули оба.— Неужели вы всерьез могли подумать, что, зная об опасности, я бы рискнул Робертой? После всего, чему вы были свидетелями?Молчание. Я жду.— И после всего, чему свидетелями не были. И о чем никогда не узнаете.Молчание.— Гилберт… Я говорю правду?Медленный кивок.— Отец, мама. Он говорит правду.Брат протянул мне руку, которую я крепко пожал. Дядя пошевелился, впервые за все время стряхнув с себя оцепенение, его плечи расправились, в глазах засветился огонек. Он положил руку на плечо жены и сжал пальцы, ободряя.— Вот видишь, я говорил тебе, что мальчишки спелись и Гил их не отдаст. Клайд!— Да, дядя?— Собирайся, ты нужен мне на фабрике. Думаю, миссис Грифитс, Роберта и Констанция отлично присмотрят за Гилбертом и без тебя.Он улыбнулся и пальцем показал на дверь.— Там ещё целая компания сиделок ждёт. Гил, я тебе даже в чем-то завидую, — дядя заговорщически подмигнул и поднялся, снова бодрый и уверенный, — о прыжке миссис Ольги Трамбал к тебе в автомобиль уже легенды ходят.Гилберт не нашелся, что сказать, только хмыкнул, насмешливо на меня посмотрев. Он слышал реплику Ольги, услышала ее и Роберта, не преминувшая потом ехидно спросить, какие были впечатления от увиденного. Я же невозмутимо ответил — отличные ножки, милая. И все рассмеялись, даже слегка сконфуженный бедняга Трейси.Стрелка взяли почти сразу, но толку от него оказалось немного, простой исполнитель из ''Корпорации убийц''. Анонимный заказ, переданная фотография, моя и Роберты. Почему она? Учли наше сходство с Гилом, стрелять были должны по тому, кто будет ее сопровождать. Не учли только возможности подмены, вот такое стечение обстоятельств. Но этот случай стал последним гвоздем в гроб Алистера Шелби, процесс которого все тянулся и никак не мог закончиться приговором. Все косвенно и притянуто за уши? Его адвокаты лезли из кожи вон, но… Не стоило трогать жениха Констанции, пусть это и вышло случайно. Калеб и его брат надавили на нужные рычаги, и лавина обрушилась. Антиамериканская деятельность. Организация мятежа и покушение на устои государства. Связь с ''красными''. Организация подполья. И вишенка на торте — покушение. Сидел в это время в Ливенуорте? Ничего, наверняка передал заказ через… Да хоть бы и через адвоката. Сорок пять лет. Право подать апелляцию через тридцать восемь лет, что в свете происходящего выглядит тонким издевательством. Он просто не доживёт.Спустя два дня после вынесения приговора Алистеру ШелбиЛикург23.15Я раньше никогда тут не бывал, Гилберт привез меня сюда, за всю дорогу не произнеся ни слова. Какой-то загородный клуб, явно для очень избранной публики, мы тихо въехали внутрь, название разглядеть не успел. По обеим сторонам потянулись поля для гольфа, сейчас погруженные в полумрак, который с переменным успехом разгоняли неярко горящие фонари. Неторопливо приближается даже не очень большое приземистое здание. Гилберт впервые прервал молчание, остановившись у подножия широкой лестницы. Вижу ещё один автомобиль поодаль, в нем никого.— Тебя хотят видеть, Клайд.— Кто?Я уже понял, Гил мог бы не говорить очевидное. После всего случившегося кто-то решил со мной поговорить. Нельзя бесконечно удивлять людей, рано или поздно этим заинтересуются по-настоящему серьезные персоны. Кто меня ждёт? Неужели Сам? Мысленно улыбнулся, вот Берта бы у него и спросила про ''джерри'', чего беднягу Калеба в краску вгонять? Но я тут один, Роберта ждёт меня дома и очень нервничает, как и тогда, когда я впервые поехал с Гилбертом к дяде. — Кто там, Гил?— Сейчас сам увидишь. Идём.Внутри никого, привратников и слуг, похоже, удалили. Здесь только мы, я и Гилберт. И двое, что поднялись нам навстречу из глубоких кресел, стоящих возле потрескивающего камина. Почему-то здесь довольно прохладно. Калеб Вайнант. Лицо второго человека очень на него похоже. Обмен рукопожатиями, на этот раз официального представления нет. Меня они знают, с Калебом мы уже знакомы. Что до второго…— Вы знаете, кто я, мистер Грифитс?Несколько мгновений смотрю в его лицо, причудливо искажаемое бликами тлеющих углей в камине. Похож… Те же металлически поблескивающие глаза, пристальный взгляд. Тонкие губы сжаты в линию, рукопожатие твердое и сильное. Не знай я, кто это, назвал бы его искренним.— Вы — Джон Гилберт ''Гил'' Вайнант. Губернатор штата Нью-Гэмпшир и вероятный следующий президент Соединённых Штатов Америки. Родной брат мистера Калеба Вайнанта.Он улыбнулся и кивнул.— Все правильно, мистер… Грифитс.Заминку перед моим именем он допустил намеренно. Вот оно как… Дверь за спиной тихо закрылась, Гилберт молча удалился, оставив нас одних. Надо отдать должное, два матёрых волка не стали терять времени даром. Широкий приглашающий садиться жест, кресло оказалось довольно жёстким, не располагающим к расслаблению и отдыху. Низкий столик, графинчик, стаканы. Все. Я пригубил, но не более, осторожность не повредит. То, что здесь Гилберт, ни о чем не говорит, сейчас рулит не он. Жду, поглядывая через темно-коричневый виски на игру красных огоньков в глубине камина. Негромкий голос Джона Вайнанта.— Вы заметили, что вашу фамилию я произнес с колебанием.Не спрашивает. Утверждает.— Заметил.— Что скажете?— Ничего.Молчание. Игра огоньков. Внезапно мой собеседник легко поднялся из кресла, дав знак брату сидеть. Я не двинулся с места, нет причины. Пусть сам прокладывает курс. Джон отошёл куда-то на середину обширного зала, негромко щелкнуло, в потолочных плафонах зажёгся мягкий свет.— Мистер Грифитс!Неторопливо обернулся, он, улыбаясь, стоит возле стола для бильярда. Указал на него и произнес, усмехнувшись.— Ничто так не раскрывает человека, его характер и намерения, как хорошая игра. Вы играете, Клайд?Хм… Играю ли я?— Немного играю, мистер…Он поднял руку, остановив меня.— Давайте без ''мистеров'', Клайд. Сейчас мы — просто двое встретившихся за партией джентльменов. Согласны?— Согласен, Джон. Что играем?Его глаза блеснули азартом. А он горяч… Не очень хорошо для политика. Может, потом в картишки? Там характер ещё и не так раскрывается…— Блиц.''Американку''? Черт… А правила сейчас какие? Внезапное волнение улеглось, неважно. Суть не в системе подсчёта очков. В том, как буду держать кий… Как бить… С каким выражением лица забивать… Промахиваться… Выигрывать… Проигрывать… Выбирать. Мне тоже представится возможность увидеть все это у противника. Нужно мне это? Все, мысли прочь. Игра!Джон уже составил пирамиду и гостеприимным жестом хозяина пригласил меня начать. Светло-жёлтые шары с негромким треском разлетелись, я ударил незамысловатым коротким фронтальным тычком, не заботясь о создании какой-то определенной позиции. Ответный удар был хорош, но… То ли он слишком уверен… То ли наоборот, волнуется… Малость недокрутил и шар встал против центральной лузы, так и напрашиваясь. Остаётся выбрать, каким из четырех способов его положить. Внезапно вскидываю глаза, Джон не успел убрать быструю усмешку, вдруг понимаю — это подстава, ловушка. Проверка. Вот тебе, Клайди, бей, хватай подачку! Ах ты… Гашу мгновенную вспышку ярости, хорошо. Ты сам напросился, милый. Хочешь, чтобы я перед тобой раскрылся? Смотри. Будет, что потом вспоминать. В руках и пальцах появилась необыкновенная лёгкость, я как будто увидел четкие линии позиций, ударов и комбинаций, проступившие на темно-зелёном сукне. Вайнант ждёт. Его брат все так же молча сидит в кресле перед камином, его неподвижная фигура говорит мне — ты сейчас один, сынок. Не подведи. Я холодно усмехнулся.В тишине зала выстрелом прозвучал резкий удар, от борта карамболем в дальний угол. Шар беззвучно колыхнул сетку, даже не задев края лузы. Глаза Джона слегка расширились, он не ожидал. Серьезно? Я отступил на шаг. Три удара, один за другим, превратили моего соперника просто в зрителя… Хочешь видеть мою манеру? Как я забиваю? Выигрываю? Смотри. Следующий удар я обдумывал несколько минут, неспешно прохаживаясь вокруг стола, словно кроме меня здесь никого не было. Молчание. Слова не нужны. Всем все ясно и они ждут моего решения. Я с ними или нет. Мои таланты и возможности поняты, взвешены и наверняка уже оценены. Что бы они мне предложили? Пост в администрации? Секретная служба? Быть закулисным ''решающим проблемы''? Деньги… Положение… Власть…Внезапно почувствовал головокружение, дурнотное чувство взгляда в пропасть, заполненную клубящимся туманом. Из его сумрачных глубин медленно проступила картина... Лица... Места... Вот я стою рядом с Джоном Вайнантом, с нами - Роберта и еще одна миловидная женщина лет сорока. Они весело переглядываются, наши же с Джоном лица - серьезны и значительны. Позади нас - Белый дом. Президент Джон Гилберт Вайнант и его... Кто? Вице-президент Клайд Грифитс. Разве может родственник занимать этот пост? А даже если и продавили... Почему я? Это должен был быть Гилберт. Пришло понимание - я обошел его... Как? Не знаю. Наши с Робертой лица мне не нравятся, очень... Взгляд теперь скользит по рядам гостей, журналистам, увлеченно что-то спрашивающим, делающим снимок за снимком. Я ищу... Ищу... И не нахожу, никого. Джил... Ольга... Сондра... Трейси, Гертруда, Белла, Майра... Их нет. Никого. Как нет и Гила с Констанцией... Где вы? Почему вас нет? Вы должны быть с нами, в первых рядах! Тот же Трейси, неужели я бы не взял его с собой в Вашингтон? И - здесь нет Калеба Вайнанта. Почему? Что произошло между всеми нами? Во рту внезапно пересохло от понимания - я что-то сделал для того, чтобы оказаться здесь. Что-то грязное, подлое... Мы - изгои, от нас отвернулись все. И раз Роберта тут сейчас со мной - она согласилась. Согласилась... Оттого, что любит меня? Где ты, Кай - там и я, Кайя... Но что-то не дает мне в это поверить. Сердце сжалось, снова смотрю на нас. Вот к Берте подбежала нарядная девочка лет восьми, к супруге президента чинно подошел очень похожий на нее мальчик. Брат и сестра, наверняка дети кого-то из высокопоставленных присутствующих. Роберта с улыбкой склоняется и берет букет цветов, ее глаза... Они пусты и равнодушны. Где задор, веселье, лукавинка? Где грусть, раздумье, глубина? Где бездна, в которой я тону раз за разом? Их нет. Пустота и улыбка куклы... Красивой нарядной куклы. Череда лиц... Я стиснул зубы, передо мной Джил. Губы кривит презрительная гримаска. На смуглом лице - жестокое разочарование. "Ведь я любила тебя..." - слышу тихий шепот... Ольга... Холодный бесстрастный взгляд, она смотрит сквозь меня, Роберту. Нас для нее больше нет. В глазах Сондры - слезы и совсем детская обида. Она столько вынесла из-за меня... Она поверила нам, став преданным другом там, где любой другой превратился бы во врага. Мы предали ее, предали всех. Это - страшно. Но меня, стоящего на лужайке Белого дома - это не волнует. Мы с Робертой оставили все и всех - в прошлом, их для нас также уже не существует. Мы - счастливы. Успех, власть, признание... Девочка с фермы - жена вице-президента США. А там... Кто знает? Сбывшаяся мечта. Но разве об этом мечтала она, сидя возле костра в далеком детстве? Об этом думала, стоя со мной возле алтаря? Я вижу - не себя, не Роберту. Чужие лица-маски, чужие холодные души. Нет! Этого не будет, никогда. Любимая, я не предам нас, я не допущу, чтобы ты, пройдя ад и оставшись собой... Обрела фальшивый рай и превратилась в ту, на которую мне жутко смотреть. Мы не предадим друг друга, не предадим наших друзей. Мы останемся, здесь, навсегда. Взор очистился, словно промытый холодной ключевой водой, окружающее вновь обрело четкость. Передо мной стол, шары, в руках кий. Джон ждет... Хорошо, я закончу эту игру. Но решение - принято, выбор - сделан. Точка.Возле центральной лузы снова стоит шар, но он изрядно закрыт соседними, прямой удар невозможен. Джон понял, что я ищу к нему подход и заинтересованно подошёл ближе, все же он игрок… Глаза блестят, он хочет, чтобы я забил. Биток звучно впечатался в два борта с раскрутом-эффе, еле-еле, совсем ласково задел цель единственно возможным касанием. В лузу шар упал неслышно.Я положил кий и сделал глоток виски. Негромко спросил.— Вы увидели достаточно, Джон?Он задумчиво посмотрел на стол, помедлил, и тоже положил свой кий, так и не принявший участие в игре.— Я увидел достаточно, чтобы понять, что ошибся, оценивая вас.Вопросительно поднял бровь, вот как?— Вы достойны куда большего, чем я предполагал до этой встречи.Да. Только что я увидел это "куда большее"... Снова взял в руки кий.— Вы действительно ошиблись…Следующий удар я нанес почти не глядя, подставив шар напротив все той же центральной лузы, повторив позицию после первого и единственного хода Джона. Негромкий мягкий стук — я поставил кий обратно в стойку и улыбнулся, вытирая руки от меловой крошки.— Меня ждут, мистер Вайнант. Понимаете? У меня есть жена, ребенок, дом. И это — единственное, что по-настоящему важно. Вы понимаете?Он не успел ответить. Возможно, он собирался меня убеждать, соблазнять перспективой, может, даже, угрожать…— Я тебя понимаю, сынок.На мое плечо легла сильная ладонь Калеба, он встал рядом со мной, усмехнулся, посмотрев на удивленного этим вмешательством брата.— Я тебе говорил, Джонни-бой, он откажется, — старший Вайнант слегка толкнул меня кулаком в плечо, подмигнул, — если бы ты согласился, не уверен, что сохранил бы мое уважение.Я вышел из здания клуба один, они остались внутри. Глубоко вдохнул прохладный ночной воздух, посмотрел на высыпавшие яркие звёзды. Пора домой, там ждёт Роберта, там наша малютка Эвелин… Так хочу обнять их, поцеловать дочь в прохладный лобик, а она распахнёт свои ярко-голубые глаза и улыбнется… Совсем как Берта… Домой.— Отказался?Гил в своей излюбленной манере неслышно возник за спиной, я обернулся. На его лице улыбка, большим пальцем он показал назад, на молчаливое здание.— Папаша Калеб был в этом уверен, и заранее предупредил брата, но тот все равно решил попытаться. Знай, Клайд, если бы ты согласился…Я рассмеялся и закончил за него.— То не сохранил бы твоё уважение. Вы что, сговорились? Кстати…— Что?— Почему? Что такого, по-твоему, неуважаемого, в работе на Джона Вайнанта? Я отказался потому, что…— Я знаю, почему, не объясняй. Просто… Клайд, ты… Калеб тоже кое о чем догадался, имей в виду. Нет, он не будет ничего выяснять, не будет ни о чем спрашивать. Просто я и он поняли — после всего, что было, что мы все прошли — соблазнять тебя службой, работой на кого-то — не стоит.— Но я, вообще-то, работаю на тебя…— Это другое! Мы — семья. Мы с тобой братья, в конце концов. И у тебя жена с ребенком. Не сравнивай это со службой цепного пса, пусть даже ошейник будет золотой и поводок будет держать лично президент США. Понял?Да, Гил, я понял. В той картине, что увидел, ты - отказался. А я - согласился. Никогда не расскажу никому об этом будущем, ни ему, ни Роберте. Мы оба тихо рассмеялись, подходя к автомобилю.— Отвезу тебя домой и отдыхать, — Гил поморщился и положил ладонь справа на грудь, осторожно вдохнул, — Нет, я сказал — сам поведу, садись.— Ещё болит?— Немного. Так что, братец, с политикой, видимо, покончено, и пора за работу, отец на тебя рассчитывает.Автомобиль сорвался с места.** Настоящий Джон Гилберт Вайнант так и не стал президентом. Последние годы жизни страдал от алкоголизма, депрессии. Покончил с собой 3 октября 1947 года. В реальности "Выбора" определенную роль во всем этом мог сыграть и отказ Белова.Фабрика… Я ничего не смыслил в управлении, но понадобился дяде вовсе не для этого. И без меня было, кому заниматься там реальными делами. Всем должно быть ясно — ?Грифитс и Ко? стоит незыблемо, семья крепка, все поддерживают друг друга. А потому — Гилберта заменит племянник, конечно, на необходимое для выздоровления сына время, не более. На время… Успело пройти совсем немного времени, Гилберт уже пришел в себя.Этот звонок прозвенел под утро, быстро вскочил, покосившись на Роберту и дверь комнаты Эвелин, так громко… Она заворочалась и с трудом открыла припухшие глаза, заснули только недавно — дочь температурит и сильно кашляет.— Клайд, кто это?Сам хочу узнать, звонки под утро не бывают просто так.— Слушаю.— Приезжай, немедленно.Гилберт. И его голос безжизненен. Уже подъезжая к дому, увидел автомобиль доктора Реннера, их семейного врача. И все понял. Внизу Белла, Майра и Гилберт. Бледные, глаза сестер заплаканы. Доктор что-то тихо им говорит, сочувственно качая головой. Не вижу миссис Грифитс, она видимо, наверху… С ним.Белла схватила меня за руку и порывисто прижалась мокрой щекой к плечу, чувствую, как она дрожит. Протягиваю руку Майре, она обняла сестру, так и стоим. Слова не произносятся, зачем? Что тут можно сказать? В углу гостиной на диване сидит миссис Трюсдейл, в ее руках платок, которым она промокает глаза, маленькая, осиротевшая… Этот дом осиротел. Сэмюэла Грифитса больше нет.Наступил момент, когда казалось, все снова рухнет. Я ничего не мог сказать, предложить, сделать. Чувствовал вину за случившееся, какое право я имел что-то говорить? На похоронах мы с Робертой стояли рядом с семьёй, но… Все равно отдельно. И ничего не могло помочь преодолеть эту незримую черту. Наша вина. Сколько бы Гилберт нас ни убеждал, что бы ни говорил… Перед глазами — гостиная дома, дядя полулежит на подушках, бледный, рука мнет грудь… Какие-то капли на столике… Снаружи толпа, пришедшая за мной и Робертой. Если бы не мы, ничего бы не случилось, с этого дня часы начали тикать…Все снова повисло на волоске, но Гилберт во всей красе проявил свой железный характер, встав во главе компании. Мы с ним тогда практически поселились на фабрике, я занял при нем место, которое он сам занимал при дяде. Какая уж тут эргономика, мы тогда и думать забыли об усовершенствованиях, выжить бы в обычном режиме. Мы справились, и с нами плечом к плечу сражалась Ольга, сменившая ушедшего на покой Лигета. Ольга Трамбал… Такое впечатление, что ликургское общество было уже подготовлено к ее браку с Трейси всеми предшествующими событиями. Ольга Мещерская? Невеста Трейси Трамбала? Подруга Роберты Грифитс? Аа, ну, от этой компании всего можно ожидать… А на свадьбу пойдем, это будет очень любопытно, вас тоже пригласили?Их роман совершенно неожиданно начался в тот самый день, когда ирландцы осадили дом Грифитсов. Языческий хоровод на лужайке, где я на глазах у всех убил Тимми Мак-Эванса, их соединённые руки. Роберта когда-то спросила Джил — вот так просто, вечер, поездка в автомобиле… И любовь? Чувство Ольги и Трейси родилось так же мгновенно и просто. Хотя, конечно, обстоятельства были куда драматичнее… Осада, опасность, ледяной голос Ольги, пистолет в ее руке. Выстрел из окна. Трейси отчаянно боялся, но остался тогда с нами внизу, зная, что погибнет, если толпа ворвётся. Добрый, мягкий, рассудительный сын адвоката, решивший умереть. Полюбивший девушку, готовую убивать.— Я люблю его, Клайд. Сегодня он сделал мне предложение.Она приподняла руку и задумчиво посмотрела на мерцающее кольцо. Я улыбнулся, кивнув на него.— Судя по колечку, ты согласилась.Ольга кивнула, четко очерченные губы тронула улыбка.— Он был такой… Не знал, куда деть руки… Боялся. А мне стало так хорошо, Клайд… Почему ты смеёшься?— Как вы уживетесь с Джил? — мне отчего-то стало весело, как представил новоявленных сестричек вместе.Ольга тоже усмехнулась и беззаботно махнула рукой.— Джил и Гертруда уже знают, осталось сообщить мистеру Трамбалу.— И как они приняли эту новость?— Без всякого удивления, они все давно уже поняли, Трейси ведь совершенно не умеет скрывать свои чувства. А ещё адвокат…Они вполне сошлись характерами, холодноватая чуть высокомерная Ольга и порывистая, решительная, не признающая компромиссов Джил. И между ними — моя Роберта, с которой все и началось. Она непостижимым образом объединила всех нас. Тех, кого в Ликурге иногда называют ''чайным клубом''. Всех. Кроме одного. Сирил, Сирил…Когда все случилось? Когда началось? Быть может, с того мига, когда Джил и Гилберт прошли мимо его комнаты в отеле на озере, не позвав? Или тогда, когда мы все остановились, не доезжая Ликурга, чтобы ещё раз напоследок все обговорить? Все, посвященные в тайну. Снова подтвердить наш союз, что мы — друзья, близкие. Что мы даем вечный обет молчания. Я. Роберта. Джил. Сондра. Гилберт. Помню лёгкую улыбку Сирила, понявшего сразу, что в этом кругу он — чужой. Несмотря на то, что тоже посвящен, что был со мной внизу. Сирил мог погибнуть там вместе со мной, он был рядом, до конца. И все равно — чужой. Как так получилось? Джил… Может, ты слишком поторопилась, начав попытки сблизиться с ним… И снова поспешила, когда все внезапно оборвала… Возможно, нам с Робертой не надо было оставаться в стороне… Не знаю. И не узнаю никогда.По щекам Джил медленно текут слезы. Ольга сидит возле стола, положив подбородок на сложенные ладони, глаза неподвижно смотрят в одну точку. Молчит. Я, Гилберт, Трейси — мы не знаем, просто не знаем, что сказать, что сделать. Бледная Гертруда беспомощно смотрит на сестру, пытается ее обнять, прижать к себе… Она видела Сирила, знает, кто это. Но не более, теперь она не понимает происходящего. Я тоже не ожидал. Роберта тихо села рядом, взяла за руку… Джил уткнулась лицом в ее плечо, затихла, всхлипывая… На столе перед Ольгой телеграмма.''Сирил покончил с собой. Приезжай немедленно.''Он был в полном порядке, после озера принял предложение Рейли и переехал в Колон, начав работу на заводах Вайнанта. Не нуждался. Не пил. Не играл. И — выстрел в висок. Ни записки, ни намека, ничего. Что же ты, Сирил… Зачем? Почему? Перед глазами его холодноватое лицо с лёгкой ироничной улыбкой.''И как, ты счастлив, Клайд? Не хочешь вернуться? '''' — И снаряды у вас в ящиках не взрывались? — Нет. ''И он молча уходит под воду…Мы с Ольгой медленно идём по темной Меррил-роуд, свернув на нее с ярко освещенной Уикиги, мы не хотим света. Трейси тихо с ней поговорил, в чем-то убеждая. Вижу, как Ольга ласково улыбнулась, погладила его по плечу и кивнула на дом, иди внутрь. Там сейчас все. Мы скоро, не волнуйся. Когда мы зашли за угол, Ольга взяла меня под руку, я накрыл ее холодные пальцы своими, пытаясь согреть. Почувствовал благодарное пожатие. Негромкий голос. Она заговорила по-русски.— Он немного ревнует, Клайд, — Ольга усмехнулась, — нелегко тебе приходится, правда? Как Роберта справляется с присутствием Джил и Сондры?Я улыбнулся в ответ, пытаясь разглядеть ее лицо в полумраке пустынной тихой улицы.— Они ухитрились подружиться, все трое. Никогда бы не поверил, что такое возможно, но…— А ко мне она не ревнует?Молча качаю головой, нет. Мы столько вместе прошли, и Ольга с Бертой с самого начала, ещё до меня. И… Мы говорим не о том и оба это понимаем.— Оль…— Что?— Почему?Прохладные пальцы сильнее сжались на моей руке, ноготки слегка впились в кожу, пусть. Слышу вздох, чувствую тепло ее плеча, она крепче взяла меня под руку, прижалась.— Он… Иногда бывало ощущение, что ему уже все равно. А иногда…Негромкий голос, вокруг нас темные безмолвные дома, слепо смотрят погасшие окна. Давно ли вот так мы бродили по улицам с Робертой? Наверное, это часть моей здесь судьбы, медленно идти по ночной улице и слушать. Роберту… Ольгу…— Иногда он хотел вернуться. Отомстить, что-то сделать. Знаешь, тут есть разные союзы, общества… Сирил никогда не хотел иметь с ними ничего общего, презирал их за бесконечную говорильню. Клайд… Скажи… Если бы он вернулся… Что бы было? Ведь ты знаешь! Ты все знаешь!Вот и оно. С момента, как Ольга поняла, я ждал и боялся этого вопроса. Что ей ответить? Она не Роберта, далёкая от России, которой я мог многое рассказать, зная, что она это примет как нечто незримое, и нас, в общем, никак не касающееся. Так мы решили той долгой ночью в Бильце, когда оба раскрыли друг перед другом свои тайны. Ольга… Не нужно. Покачал головой, посмотрел прямо в ее широко раскрытые глаза, только сейчас она позволила скупым слезам затуманить их взгляд.— Не нужно, Оль… Поверь.Ольга… Оленька… Не надо. Будет только боль, а ты заслужила счастье. Мир, из которого я появился... Он останется внутри меня, я не выпущу его сюда, не дам отравить ничью жизнь, ничью судьбу. Пошли назад, в дом. Там ждёт Трейси, там Роберта… Джил… Гертруда… Там жизнь. Но как ей сказать это? Ей нужна эта улица, тишина, полумрак… И моя рука под ее пальцами.— Было время, Кир успокоился, как будто все забыл. И я. Клайд… Я ничего тебе не расскажу, не надо. Берте говорила, совсем немного. Она рассказала?— Нет, Оль. И не расскажет, это она спрятала очень глубоко.— Как и я. Мы с ним начали жить, обычной простой жизнью, нелегкой, но спокойной.И носила с собой пистолет в сумочке. Ольга, Ольга…— Когда же закрутились все эти события и я позвала его на помощь… Клайд… Возможно, нельзя было это делать, он снова погрузился в это, опасность, смерть. Его снова окружили мертвецы, те, что здесь… И те, что остались там. Кир рассказал мне о Кэтрин, и как ты ринулся за ней вниз, твоё лицо тогда обезумело, как будто… Что ты увидел? Не молчи…— Роберту. На миг я поверил, что это она сейчас навсегда уйдет в глубину. А я поклялся никогда ее не оставлять. Если бы я не догнал Кэтрин, дал ей уйти снова — он бы вернулся.Ольга помолчала, мы так и идём куда-то вдоль улицы, не обращая внимания на окружающее. Только мы. И те, кто с нами. И те, кто навсегда ушел.— Кирилл тогда почувствовал, Клайд…— Он спас меня, помог выплыть, помог не отпустить Кэтрин…— Возможно, тогда в нем что-то и надломилось. Может, не стоило ему переезжать в Колон, на этот завод. Снова смерть вокруг, оружие, снаряды, снова воспоминания… И одиночество. Да, мы общались, встречались, но… Озеро, Клайд. Оно всех вас изменило, я же вижу, чувствую. Даже мне теперь надо что-то преодолевать, чтобы по-прежнему быть тебе и Роберте другом. Что-то ушло… Вернется ли? Надеюсь… — она вдруг улыбнулась, — Трейси… Мы отлично ладим с Джил и Гертрудой, я опасалась реакции их отца, но и он принял меня. Клайд…— Что?— Почему Джил так переживает, плачет? Что-то было у них? На озере?Нет. Я никогда не расскажу. Не нужно. Джил ни в чем не виновата, сколько бы она себя ни обвиняла. И Роберта будет молчать, это — навсегда останется между нами тремя.— Нет, ничего не было. Озеро. Ты права, Оль… Из-за него Джил стала такой. Это пройдет, время лечит.Озеро…Джил с улыбкой протягивает ему руку для поцелуя, ее щеки предательски алеют.Вот они возле входа в ''Ройял'' в Утике, о чем-то разговаривают, улыбки на лицах.''Расскажи мне о Сириле, Клайд…''''Не хотите поехать со мной вместе, Джил?''Губы Сирила дрогнули, он молча садится в свой автомобиль, руки спокойно ложатся на руль. Возможно, слишком спокойно.Обратный путь в ''Фэйрчайлд'' после памятного допроса Стэнтона, Джил берет Сирила под руку и они медленно идут вместе по тропинке…Так ли все было несерьёзно? Легко ли Сирил воспринял решение Джил остановиться? Не знаю. И не узнать уже никогда. Джил жить теперь ещё и с этим… Зачем, зачем ты подошла к Берте в ''Спенсере''? Ты не знала, как это изменит всю твою жизнь… А если бы знала? ''Будь что будет, Клайд.'' Ее голос вдруг словно наяву прозвучал рядом, как будто Джил незримо с нами. Вздохнул, покосившись на молча идущую рядом Ольгу, она ничего не ответила на мои последние слова. Что тут скажешь? А Джил… Мы будем с тобой, не сомневайся. Ты навсегда — самая близкая и дорогая, для меня, для Роберты, нас накрепко связали особые узы. Тихо шепнул.— Идём домой, Оль…— Клайд, это я во всём виновата, я!Она дрожащими руками поднесла ко рту небольшую плоскую фляжку, достав ее из сумочки. Так… Быстрым движением забираю и кладу в карман. Наклонился к ней совсем близко, она замерла, но я всего лишь втянул носом воздух. Так…— Джи, хватит пить! Хорошо? Как ты сюда вообще добралась? Видела бы тебя сейчас Берта…Она пожала плечами, закрыла глаза и глубоко вздохнула, волосы упали на лоб. Вокруг тишина, Джил только что приехала ко мне на фабрику, позвонив и попросив разрешения. Что я мог сказать? Слышу ее шепот.— Ведь он тогда все понял, что я просто хотела им воспользоваться, чтобы… Чтобы перестать любить тебя, Клайд…Джил… Не надо… Она тихо говорит, чуть покачиваясь на диване.— А я тогда, на озере… Решила, что не нужно поддаваться порывам, мы говорили об этом с Робертой, ночью. Она мне тогда все рассказала о себе, о вас. И я решила — как хорошо, что не поддалась, устояла. И тогда вечером, после всего… Я не позвала его с нами к вам, а, может, надо было. Мы были все вместе, а он… Ведь он все понял… Сирил… Такой холодный… Быть может, надо было… Я бы спасла, отогрела его… Клайд?Я не знаю, что сказать. Может, и надо было. А, может, ничего хорошего из этого бы не вышло. Что ей сказать? Не знаю.— Клайд… Скажи что-нибудь, не молчи…Нет, Джи. Что я могу тебе сказать? Ничего. Я могу только слушать, все, что ты мне скажешь. Все, что доверишь мне. Я выдержу. Сохраню это в себе. Шепот отдается эхом в полумраке и тишине безлюдного огромного цеха.— Клайд…— Что?— Обними меня… Нет, не думай, я… Просто обними и посиди так со мной, совсем недолго. Как будто ты меня любишь… Только один раз… Мы никому никогда не скажем. Пожалуйста…Как отказать ей? Джил, не умеющая кривить душой, решительная и упрямая, сильная и не признающая компромиссов, она просит положить ей руку на плечи и дать почувствовать немного тепла, которого ей сейчас так не хватает. Осторожно, очень бережно обнял ее, Джил доверчиво положила голову мне на плечо, робко устроилась щекой… Безотчетно склонил лицо ей навстречу, прижался к волосам… Замерла, затихла, слышу ее дыхание. Вдруг почувствовал не движение, только намек на него… Джи, нет. Если ты сейчас повернешь ко мне лицо… Если я сейчас загляну в глубину твоих глаз… Мы никогда не простим себе, мы разрушим, уничтожим все… Джил, прошу, нет… Крепче прижал ее не порывом страсти — призывом удержаться на грани. Послышался тихий вздох, она молча кивнула. Сидели долго, не размыкая объятий, Джил заснула, успокоившись. Тоже прикрыл глаза и позволил себе ни о чем не думать…Берта, любимая… Прости нас. Прости…РобертаКлайдовы рабочие места, как оказалось, были запатентованы на его имя, и фабриканты Ликурга быстро подсчитали выгоду от их применения. Это и пытались мне втолковать в зале суда Джил с Сондрой, это и сделало мистера Финчли более сговорчивым, побудило сменить гнев на милость. Сан категорически отказалась покидать Ликург и ее отец был готов даже применить силу. Он мог, ей ведь ещё не было восемнадцати, совсем дитя… И — мы связались со Стюартом, ради сестры он был готов и не на такое. Убедил отца в выгоде изобретения Клайда, уговорил обратиться к Грифитсам. Казалось бы, какая связь? Дело делом, а Сондра — его дочь и никто не может вмешиваться. Да, не может. Просто когда они с мистером Грифитсом ударили по рукам, отец Сондры решил это отметить небольшим приемом, по просьбе все того же Стюарта. Дескать, столько всего страшного произошло, беспорядки, убийства, бесчинства Комиссии Палмера… Отец, пора возвращаться к жизни. И вот Клайд с улыбкой смотрит на меня, держащую в руке матово бликующую открытку." Мистер Клайд Грифитс с супругой, миссис Робертой Грифитс, приглашаются на праздничный прием, каковой состоится 12 июня сего года в резиденции Финчли. Начало вступительной части в 19.30. "Внизу приписка быстрым почерком Сондры — ?Быть непременно!!!?Приглашения получили все. Джил, Белла и Гертруда собирали меня на этот первый в моей жизни прием, как на войну. Был момент, я расплакалась и отказалась идти, даже ради Сондры…— Белла, я не хочу! У меня нет ничего, нет платья, туфелек, сумочки… Господи… Не хочу! Забыли, кто я и откуда? И денег нет все это купить!Наступило молчание, Джил кусает губы… Белла села в кресло, улыбка с ее только что такого веселого лица исчезла. Гертруда растерянно смотрит на нас.— Нечего надеть? Будет! И ты примешь наш подарок, Берт! Девочки, поехали. — Джил решительно встала.— Нет, я не могу! Ну как вы не понимаете…И снова тягостное молчание, которое прервал негромкий голос Беллы.— Откажешь ''Сигме'', Берта? Это ты кое-чего, боюсь, не понимаешь… Мы — круг. В нем все — равны. И все — помогают друг другу. Да, на первый взгляд это может показаться наивным, даже детским. Полузабытые затеи времен Снедекера… — голос Беллы набирает силу и убеждение, на меня словно повеяло ветром с лужайки перед их домом, той самой лужайки… — Но мы уже — не дети, пришлось взрослеть, здесь и сейчас. А значит, с нами повзрослела и ''Сигма'', слышите? Пора нам вспомнить, кто мы были и есть. Я говорю правду?Ставшие очень серьезными Джил и Гертруда молча кивнули. А мне стало стыдно своих слез, стыдно, что я совсем позабыла о нашем братстве… Наверное, действительно не приняла всерьез… Как оказалось, напрасно. Джил тогда на меня по-настоящему рассердилась и выговаривала всю дорогу до магазина. Как я могу так себя вести? Нельзя быть такой впечатлительной и раскисать по любому поводу. А платье… Тьфу, вот почти приехали, сейчас все будет. По дороге я ещё робко пыталась их урезонить и уговорить поехать хотя бы в ''Спенсер'', там я уже бывала и знаю хозяина, он ко мне хорошо относится. И скидку обещал… Джил только фыркнула, повернув в сторону сверкающего огнями трёхэтажного ''Каньона'', самого дорогого магазина в Ликурге. Раньше я даже не решалась зайти внутрь посмотреть на витрины, иногда мечтательно глядела издалека. Хлопнула дверца автомобиля, Джил оглянулась, я все ещё колеблюсь. Вижу, как она сдержала резкое слово, ей неприятно видеть мою нерешительность. Вдруг она наклонилась ко мне, улыбнулась, и прошептала.— Ну же, Берта… Пошли. Девочки ждут.Я с несчастным видом вздохнула и вышла из автомобиля, если бы ещё и Клайд тут был… Джил угадала мою мысль, взяла меня под руку и увлекла к широко распахнутым дверям, откуда уже призывно махала рукой улыбающаяся Гертруда.— Клайд тебе тут точно не понадобится. Вперёд!Нежно-кремовое вечернее платье, отделанное кружевами, на плечах легкая дымчатая накидка. Уже немного заметен живот и хочется его прикрыть. Кокетливая бежевая шляпка с небольшой вуалью, перчатки. Белла настояла — и мы зашли в ювелирный магазин Старков, купили маленький медальон на тонкой золотой цепочке. Парикмахерская… Уже не оставалось времени, и мы заняли ее всю, подруги решили присоединиться и сделать прически вместе со мной. Никогда раньше я не бывала в таком месте… Зеркала, мягко светящиеся лампы, удобное кресло, множество бутылочек, каких-то разноцветных флаконов. Ножницы, кисточки, щипчики, щетки и щеточки… Глаза разбегаются и голова кругом. Снаружи доносится тихая музыка, неподалеку ресторан и там сейчас играет небольшой оркестр. Смотрю на свое отражение в зеркале… Стараюсь не показывать робости, но получается не очень, лицо бледное, губы иногда подрагивают. Ну что со мной такое… Прошла озеро, столько страшного и отчаянного… И испугалась парикмахерской. Смешно… При этой мысли мои губы вдруг изогнула улыбка, моя улыбка… В глазах появился блеск, я услышала, как весело переговариваются подруги, запросто плюхнувшиеся в кресла перед зеркалами.— Герт, что сегодня выберешь?— Подожди… Мисс Коул, можно каталог?— Мне, пожалуйста, немного осветлите и вот здесь покороче…— Опустим немного на лоб, мисс Трамбал?— У вас замечательные длинные густые волосы, миссис Грифитс, полагаю, вот это подойдет к овалу лица и сегодняшнему платью, — мне показывается красочная фотография на глянцевом развороте каталога.— А… Да…— Берт, держись, тебя тут не съедят!И не съели. Потом едва успели заехать домой, чтобы переодеться к приему. Джил была неудержима и ничего не хотела слушать, забрав меня с собой со всеми вещами. Вот так я впервые перешагнула порог ее дома, вот я в ее комнате. Джил бросила сумочку на кресло, обернулась ко мне. Я так и стою посреди комнаты, прижимая к себе пакеты с покупками, не знаю, куда их положить. - Все клади сюда и давай поторопимся, Берт, мало времени. Так, дай-ка...На кровати раскладывается платье и все остальные части туалета. Внезапно дверь распахнулась, я вздрогнула от неожиданности.- Джил, Роберта, вы еще не одеваетесь? - в комнату вбежала Гертруда и кинулась к большому зеркалу, начав прихорашиваться, - знаете, кто будет на приеме? Весь Ликург! Все хотят поглазеть на Клайда и Роберту!Во рту внезапно пересохло, на мгновение пожалела, что дала себя уговорить. А в следующее... Да что со мной? Опять раскисаю? Вот мои подруги, я в доме Джил, на кровати ждет платье и вскоре мы все вместе поедем, забрав по дороге Клайда. В парикмахерской я попросила позвонить и сообщила, что меня похищают. Он в ответ рассмеялся и велел не тушеваться. Я его не подведу! Джил повернулась ко мне и улыбнулась, показав на свой трельяж.- Покажем им, Роберта Салемская! Меня водворили в ванную, вручив большое полотенце и халат. Наскоро умылась, осторожно выглянула, завернувшись в пушистое одеяние. Как теперь одеваться, когда они здесь? Не просить же их выйти из собственной комнаты... Ой... Поспешно отвела глаза от полуодетой Джил, она тоже собирается. И чего я стесняюсь, мы с ней два дня вместе жили в палатке, и переодевались, и умываться к ручью ходили... Додумать не дали, Джил заметила меня, всплеснула руками и покопалась в ящике, протянула небольшую бритву. Зачем она мне? На мой недоумевающий взгляд продемонстрирована безукоризненно гладкая подмышка. Гертруда захихикала, подтолкнув меня обратно в ванную.- Это совсем просто, не бойся. А вон там крем, видишь? Если не справишься, зови на помощь! - она со смехом закрыла дверь, вот непоседа...Звать на помощь? Вот ещё... Я сама все сделаю! Покосившись на дверь, решительно сбрасываю халат, беру бритву, становлюсь перед зеркалом и пытаюсь примериться. Взгляд невольно скользнул ниже, посмотрела на бритву, на баночку крема... А если и там? Вот Клайд удивится... Интересно, ему бы понравилось? А если и его побрить... Ооо... Представила, как бы все выглядело, у него, у меня - даже жарко стало. Непременно об этом подумаю, позже. А взгляд шаловливо вернулся, туда... Против воли перед глазами Клайд, как у него... Как мы... О, Боже... Обмотаюсь-ка полотенцем, чтобы не отвлекаться... Наверное, вот так надо. Не порезаться бы...Ухитрилась почти не пораниться, результат моих трудов не показала, и так сойдет для первого раза. Потом научусь делать это лучше. Белье. Платье. Туфельки. Прическа почти не растрепалась, быстро поправляю выбившиеся локоны. Джил предложила воспользоваться чем-нибудь из ее обширного набора косметики, но я решила обойтись. Хотя мне понравилась вон та перламутровая помада, может, если совсем немного... Нет, не нужно. Медальон. Сердце колотится все быстрее. Шляпка. Накидка. Перчатки. Невольно засмотрелась на себя в зеркало... Рядом встали уже готовые Джил с Гертрудой, такие красавицы... - Поехали, очаруем там всех! Когда мы всей компанией вошли в двери особняка Финчли, думала, сердце вылетит наружу, так оно билось. Тесная сплоченная группа — я, Клайд, Джил, Трейси, Ольга, Гертруда, Белла, Майра. И у всех на груди поблескивает овальный бронзовый значок, на нем — вензель, ''Сигма-Альфа''. Такой же значок сегодня надела и Сондра, все должны увидеть — она с нами. Мы — ее друзья. По сути, сейчас обществу показывают нас обеих, вместе. И все сначала показалось совсем не так страшно, как я себе навоображала. Тем более, ни на минуту меня не оставляли одну, рядом был или Клайд, или подруги. Его дядя и Гилберт почти сразу отошли к глубокой оконной нише и повели разговор с мистером Финчли, чуть позже к ним присоединился и муж. Дела… Мне представили множество людей, я никого не запомнила от волнения, девочки потом мне уже по отдельности показывали, многие получали при этом очень ехидные характеристики. И… Я не могла спокойно смотреть на многочисленных юношей, их мне тоже представили. Многие из них поглядывают в мою сторону и мне это не нравится. Понимаю, что никто ничего себе не позволит, повторяю себе, что я здесь не одна, но… Фрэнк… Фредди… Грэнт… Харлей… Лица… Лица… И наш с Джил ночной разговор в палатке. Кто из вас бывал на фабрике? Может, вот он попросил Марту подождать меня у ворот тем вечером? Или он… И теперь смотрит, думает… Весело улыбающаяся Джил подошла ко мне вместе с небольшого роста белокурой девушкой, в глазах которой доброжелательное любопытство.— Роберта, это Вайнет Фэнт. Давно меня просит познакомить.Улыбка на лице Джил потускнела, когда она увидела, куда я смотрю. После нескольких вежливых фраз она извинилась перед Вайнет и отвела меня немного в сторону.— Я уже жалею, что столько тебе рассказала, Берт.— Джил, я не могу… Я теперь каждого из них подозреваю, что…— Сможешь! Все закончилось и пора жить дальше, понимаешь? Они все — щенки перед тобой, перед Клайдом, — она усмехнулась, — перед всеми нами, кто был там. И мы теперь будем на них со страхом пялиться из уголка? Ах, может быть, кто-нибудь… К черту!Ее губы пренебрежительно скривились, Джил приблизила ко мне лицо, знакомым пристальным темным взглядом в глаза. Прошептала.— Забудь, Роберта. Мы теперь — другие, не нам бояться призраков прошлого. Идём? Уже звонят к столу.Дальнейшее сохранилось в памяти чередой картин, вспыхивающих перед мысленным взором одна за другой. Вот мелодичный звонок, пора к столу, сердце снова заколотилось от волнения. Ну где же Клайд? Снова подкатил страх – одно дело стоять в стороне в окружении подруг, и совсем другое – быть вместе со всеми за ярко освещённым столом, где будет видно все… И в первую очередь то, что я раньше никогда не бывала в таких местах. Господи, ну почему я согласилась… И нельзя подводить Клайда, Гилберта… Где же они? Из смятенных мыслей меня вытащил голос Джил, она поняла мою заминку и слегка поморщилась, ей неприятно это видеть. Но я ничего не могу с собой поделать… - Так, успокойся, сейчас же, - она слегка сжала мою руку, ободряя, - Берта, это всего лишь фуршет в саду, мы идём вместе. И мы тебе все ведь объяснили, помнишь? Да, всю дорогу до Уикиги я выслушивала наставления, старалась запомнить. Но сейчас все забыла от волнения. Боже, да я даже свое новое платье носить не умею и все это увидят… На мгновение оно показалось мне просто маскарадным костюмом, не моим. Как в сказке о Золушке – сейчас пробьют часы и все исчезнет, платье, Джил, Клайд… А я останусь одна в своем стареньком штопанном ''наряде'', на глазах у всех. Прямо перед глазами темные омуты – Джил это надоело и она вплотную посмотрела мне в лицо, совсем как в ''Спенсере'', ее губы сжались, она почти прошипела, рассердившись всерьез.- Очнись! И иди со мной, поняла? Клайд занят, он не может подойти. Ты его жена, ты не можешь его подвести. Ещё минута – и на нас обратят внимание, увидят, что ты боишься. Глаза тут у всех очень зоркие, не сомневайся. Ну! Ты Роберта Грифитс! Я слушаю и стараюсь успокоиться, Джил права. Раздался низкий мелодичный голос, мы обернулись. Никогда не думала, что холодное лицо Констанции может так обрадовать. Хотя сейчас она улыбается. - Джил, Роберта… Гилберт попросил меня побыть вместе с вами, не возражаете? Переливающееся голубыми и золотистыми искорками платье, блеск драгоценных камней ожерелья, свободно упавшие на плечи великолепные рыжие волосы, чеканное лицо – она выглядит настоящей принцессой. Ее внезапное появление развеяло напряжение, мы с Джил переглянулись. Темный огонь ее глаз погас, она тоже улыбнулась, протянула нам обеим руки.- Мы не возражаем и даже очень рады, Ки. Вперёд! Идёмте за крайний стол, там уже все наши.Праздничный ужин устроили в огромном саду, освещённом множеством разноцветных ламп и фонариков. Стволы деревьев, клумбы – тоже украшены переливающимися огоньками. Ряд больших уже накрытых столов, шум голосов многочисленных гостей. Некоторых я узнаю, запомнив их имена… Клайд вместе с дядей, Гилбертом и мистером Финчли – для них это не только праздник, но и деловая встреча. Она продолжится за столом. Где Сондра? Она рядом с матерью, смотрю на эту худощавую подтянутую женщину с опаской – я для нее, наверное, не очень приятный гость. Там же – высокий красивый юноша, очень похожий на Сан – ее брат Стюарт. Мне он понравился, когда нас представляли – весело улыбнулся и подмигнул, дескать, все я знаю и понимаю, не бойся. Все он, конечно, не знает, но кое-что Сондра ему рассказала, вполне достаточно. Я сумела образумить Клайда и тем самым спасла всех от позора и скандала – вот что сказано семье Финчли. Надо ли говорить, что после этого Стюарт если и не проникся ко мне симпатией, то по крайней мере вполне доброжелателен, ради Сондры. Он ее очень любит, настоящий верный брат, этот прием – его рук дело.Следующая картина…Вокруг меня – сдержанный шум, многочисленные гости воздают должное изысканному угощению. У меня разбегаются глаза, я в замешательстве – что выбрать? И снова мысль – на меня смотрят, нельзя медлить на глазах у всех. Может, взять вот этот салат из небольшой корзиночки? Сбоку раздался негромкий голос Ольги, она тоже здесь первый раз, но совершенно невозмутима, ей хорошо… Графиня… - Берт, возьми тарелку и одну из тех лопаток, не стесняйся. Она подаёт мне пример, небрежным жестом положив на свою тарелку немного салата, несколько кусочков мяса и маленьких картофелин в масле. Невольно сглотнула, почувствовала, что проголодалась. В конце концов, это всего лишь еда, пусть и изящно выложенная на изысканной посуде. Вот, и ничего страшного. Ольга слегка улыбнулась, показала глазами на серебряную подставку с ножами и вилками, шепнула.- Только вилку, мы стоим. Вкусно, настроение немного поднялось. Мясо приправлено специями и вскоре захотелось пить, но на столе ничего нет. Шепнула Джил, которая непринужденно нагрузила свою тарелку всем подряд и уплетает за обе щеки, тоже голодная. Хотели что-нибудь перехватить у нее дома, но уже не успевали.- А где тут напитки, сок какой-нибудь или хоть вода? Не переставая жевать, она кивнула и оглянулась, кого-то высматривая.- Смотри, вот официант с подносом, он разносит лимонад и прочее такое, подзови его.Я оторопела от неожиданности, Джил наколола на вилку очередной кусочек и указала им на изящно скользящего между гостями человека в форменном пиджаке, в его руках поднос с наполненными бокалами.- Подзови. - А как? Просто позвать? Неудобно же кричать ему…- И не нужно, - это Констанция, она тоже рядом, - они ходят между гостями и сами ищут тех, кто хочет выпить. Вот сейчас один из них пройдет мимо, и ты просто приподними руку. Официант подойдёт и возьмёшь с подноса бокал. Молча, словно все появилось из воздуха само.- И не поблагодарить даже? Джил прыснула, меня это даже покоробило. Как-то нехорошо… - Можешь кивнуть, если хочешь. Ну, зови. А мы посмотрим, и я тоже пить хочу, помоги подруге. Оу, оранжад! Не пропусти его…Ну какая она бывает невыносимая, просто ужас… Официант поравнялся со мной, он и вправду водит глазами по сторонам в поисках страждущих гостей, удерживая поднос на весу с каким-то даже небрежным изяществом. Джил демонстративно отвернулась, оставив меня одну весьма недвусмысленно. Нерешительно приподняла руку и с трудом подавила дурацкое желание подмигнуть, словно делаю что-то нехорошее. Хорошо бы я выглядела… К счастью, официант попался зоркий и понятливый, он заметил мою попытку и с готовностью устремился к нам. Несколько рядов наполненных разноцветными напитками бокалов, вот и оранжад. Тоже решила попробовать красиво переливающийся апельсиновый напиток. Мелодично прозвенели кубики льда, прохладный сок приятно освежил и взбодрил. Я благодарно кивнула, получив в ответ вежливую улыбку. И ничего страшного… Джил шутливо развела руками, дескать, вот видишь, а ты боялась... Волнение внезапно улеглось, окружающее стало чётче, звуки громче – невольный первый страх все глушил и заслонял. Теперь можно и осмотреться получше… Все гости разделились на несколько групп, стоя возле разных столов. Старшие мужчины, Финчли и Грифитсы, они все ещё что-то обсуждают и с ними Стюарт и Клайд. Дела… Мне сказали, что они присоединятся к нам после окончания ужина, когда столы уберут и расчистят место. Об этом неизбежном моменте стараюсь пока не думать… А вот старшие женщины, матери и прочие родственницы присутствующей молодежи, стоят чинными группками и о чем-то говорят. Наверняка сплетничают… А вот самая шумная и многочисленная часть – юноши и девушки, снуют от одной кучки людей к другой, и тоже говорят, говорят, говорят… Первые впечатления позади, теперь я спокойнее смотрю в их сторону. Вижу мелькающих там Гертруду и Беллу с Майрой, Сондру… Не могу представить себя, вот так непринужденно порхающей между разодетыми господами. Пока постою здесь, с подругами. Они тоже сейчас уйдут в круговерть праздничного вечера, их сменят другие. Решено меня не оставлять одну ни на минуту, кто-нибудь должен быть рядом. Этакая карусель, Джил мне объяснила перед тем, как приехали.- Мы все время будем с тобой, не бойся. Но нельзя не общаться с другими, нельзя стоять, словно мы к тебе привязаны – это будет очень бросаться в глаза. Потому – будем меняться. К нам быстро подошла раскрасневшаяся Гертруда, в руке бокал лимонада. Они не просто так там ходят – расспросы, вопросы и вопросики, самые разные… Сенсация – Клайд и Роберта у Финчли. Финчли! Сондра принимает их как друзей! Сондра! Что-то здесь очень загадочное… Невольно очень посочувствовала ей – могу себе представить, что она сейчас выслушивает… Всмотрелась в разноцветную толпу – вот высокая фигура Бертины, с ней не расстается Нина Темпл. От этой парочки вдруг повеяло угрозой… - Девочки, жуть! – невольно улыбнулась при виде непоседливой младшей сестренки Джил, - все гудит, никто ничего не понимает, а Сондра… Она уже успела резко ответить Бертине, и… Сердце сжалось… Вот и оно, я как чувствовала. Но при этом – ощущение радости оттого, что Сан держится, что она стоит на своем и не уступает. Она тоже выбрала. Из мыслей вытащил голос Джил.- Герт, подожди… Кто там ещё отметился? - С Бертиной Нина и Летта, Надина держится в стороне и не вмешивается. Вайнет у нас дипломат и всех урезонивает, ну, Стюарт же… Арабелла делает вид, что ничего вообще не происходит. Ванде все это не нравится.- А наши мальчики?Я ловлю каждое слово, снова быстро заколотилось сердце, неужели такой замечательный вечер закончится каким-нибудь скандалом? Из-за меня… Как это будет неприятно и повредит Сондре… Что же делать, может, потихоньку уйти? Только предупрежу Клайда и…- Даже не вздумай сбежать! – Джил все прочла на моем лице, - после этого можешь сразу уезжать в Бильц, так и знай! Гертруда, Констанция и Ольга удивлённо на меня воззрились.- Сбежать? – Ки приподняла бровь, - почему? Что-то случилось? Из-за того, что несколько не особо умных девушек недовольны? Убью эту Джил… Но она права. Если сейчас уйду – ни я, ни Клайд не сможем потом спокойно нигде появиться. Будут пальцами показывать и смеяться. И что будет обо мне думать Джил… Сондра… Все… Нет.- Никуда я не сбегу, перестаньте, - пальцы невольно сжались в кулаки, - но что теперь будет? Они что-то могут сделать? Давайте скажем Клайду и Гилберту…Констанция медленно покачала головой. - Им нельзя сейчас мешать, и, кроме того…Джил решительно вмешалась в разговор, указав подбородком на разбросанные тут и там группки молодежи.- Берт, мы сами справимся, нельзя прийти к нашим мужчинам и начать ныть – ах, там о нас сплетничают, мы боимся… Ольга, где ты Трейси потеряла, кстати? - Он вместе с Клайдом и Гилом. Мистер Трамбал уполномочил его как юриста, забыла? И я забыла. Да, Клайду мешать нельзя, все там настолько серьезно, что ему уже понадобился Трейси, как адвокат. Тем временем Джил повторила вопрос.- А что парни, тоже недовольны? Гертруда презрительно дернула плечом, поморщившись.- Наша троица Фрэнк, Грэнт и Харлей стоят вон под тем кипарисом и уже не по разу приложились к фляжке, мне Скотти сказал. Там же и Линдлеи.Джил встрепенулась, вытянула шею, кого-то высматривая. - Ки, Ольга, идемте, повращаемся в обществе… Герт, будь с Робертой, не оставляй ее, поняла? Мы проводили глазами удалившихся подруг и переглянулись, Гертруда улыбнулась, поправив свою знаменитую косу. - Берта, не волнуйся, так всегда бывает – сплетни, шепоты по углам… Не обращай внимания, сегодня просто твой первый выход, всем любопытно. А Бертина… - по ее лицу вдруг прошла тень, - переживет. С невольным удивлением увидела, как губы этой забавной непоседы твердо сжались, глаза сузились. Сестра Джил… И она тут же сменила тему, явно желая отвлечь меня.- Я ещё даже не поела толком, что тут есть? Ой, пошли к канапе, здешний повар замечательно их готовит… И тартинки…- А кто это Скотти, что тебе рассказал про фляжку? Гертруда уже аппетитно захрустела маленьким поджаристым бутербродом, выдернула из него деревянную шпажку и показала на высокого изящного юношу, о чем-то говорящего с Джил. Вот она взяла его под руку и отвела немного в сторону. Однако…- Скотт Николсон, он ещё со школы влюблен в нее, а Джил…Она махнула рукой и рассмеялась, продолжила рассказ. - Джил из него веревки вьет, и сейчас все выспросит, вот увидишь. Бери тартинку, и паштетом намажь…Все очень вкусно, но аппетит пропал, я не отрываю глаз от смутно виднеющихся фигур Джил и остальных подруг. К Ольге подошли две незнакомые мне девушки, заговорили. Все выглядит спокойно и доброжелательно… А вот статный силуэт Констанции, она говорит с каким-то широкоплечим молодым человеком. Дальше вижу Беллу, Майру – они держатся вместе. Белла мне успела шепнуть, что миссис Грифитс очень рада решению Майры выйти из тени и появиться сегодня на приеме, вместе со всеми. Я тоже рада, что она здесь. Где Сондра, Стюарт? Попыталась разглядеть Клайда, но не увидела никого – наверное, зашли в дом… Милый, возвращайся поскорее… Это очень тяжело, стоять тут на глазах у всех и делать вид, что весела и беззаботна. Особенно зная, что некоторых мое присутствие очень злит… Я вздрогнула – ответом на эту мысль невдалеке появилась Бертина с неразлучной Ниной. Ее лицо на мгновение попало под свет ярко горящего фонаря… Лицо Констанции тоже холодное, но чувствуется внутренний огонь, с ней мне спокойно и хорошо. А Бертина… Когда нас представили, почувствовала глубокое равнодушие ко всему на свете. Взгляд ее глаз неприятен, пожатие вызывает желание высвободить руку. Я отошла от нее с облегчением, мне не хотелось стоять рядом. И я помню рассказ Джил о дне рождения Арабеллы Старк… Они с Бертиной были подругами… Из-за меня все теперь изменилось… Скорее бы закончился этот прием… Но ещё надо пройти самое тяжёлое для меня, уже скоро… Рука невольно опустилась на сумочку, там лежит небольшой сложенный вдвое глянцевый листок. Склонилась к Гертруде и прошептала ей на ухо.- Где здесь… Ну, мне нужно…Природа потребовала свое и как всегда – невовремя. Она понимающе кивнула и повела меня ко входу в особняк. Сондра так хотела мне его показать, когда мы приехали, но все закрутилось и едва успели перекинуться несколькими словами. Лавируя между гостями, мы вошли внутрь, Гертруда уверенно повернула по коридору налево, здесь тихо и никого нет. В его дальнем конце – заветная дверь. - Иди, я подожду снаружи.Чуть было не брякнула, не хочет ли и она пойти, вовремя прикусила язык. Да что со мной? Меня везде должны за руку водить? Кивнула и быстро направилась к дамской комнате, Гертруда повернула обратно. В коридоре тишина, дверь приближается, протянула руку, чтобы открыть ее… Остановилась. Она слегка приоткрыта и я услышала свое имя. Через мгновение меня бросило в жар, прижала ладони к вспыхнувшим щекам, зажала уши. Я не хочу это слышать…- Ты что, нашу Сондру не знаешь? Непонятно, что на нее нашло, но она в своем амплуа – теперь делает из этой Роберты светскую даму, как раньше пыталась обтесать Клайда. Эти ее игры…Послышался смешок, его заглушил звук льющейся воды. - Бертина, что думаешь делать? Это Нина?- Ничего. Пусть себе тешится вместе с Джил, им быстро надоест. А через недельку поговорю с ними, приведу их в чувство… Это же надо было придумать, притащить ее сюда… - Думаешь, она послушает? - Конечно. Они просто сейчас не понимают, насколько жалко выглядят с этой своей новой подружкой с кукурузных полей. С ними перестанут общаться, перестанут приглашать… Представь себе…Негромкий смех.- Пара пропущенных вечеринок – и наша Санни будет несчастнее всех, а мы ей поможем понять, кто в этом виноват. Да и Джил пора приходить в себя, она словно околдована этой фермершей, не отходит от нее… Странно это все…- А их поездка неизвестно куда и зачем… Сондра потом помчалась как сумасшедшая… Бертина, там не так все просто, как тебе кажется… Значки их видела? Нам не предложили… Может, поостережемся, подождем? Слухи ходят, что…- Нет! Я тебе скажу, что произошло – Роберта взяла беднягу Клайди на измор, за глотку, не оставила выбора, хотела хоть как – но пролезть в общество. Беременность и угроза огласки – не худший вариант. А Сондра решила так избавиться от тоски по утерянному любимому – подружиться с его любовницей, сделать своей игрушкой. Вот такой душевный кризис, всякий справляется как может. Но я объясню ей, что все это просто посмешище и пора бы вспомнить, кто она – и кто есть Роберта… Тьфу… Ты знаешь, что они потащили ее в ''Каньон'', Нина? Одели с ног до головы, почти на шестьсот долларов! Мне рассказала Арабелла, они в их магазине купили ей золотой медальон, в котором эта побирушка красуется. Сумасшедшие… Интересно, кто получит счёт и какое у него будет при этом лицо…Я не могу, не могу слушать этот поток мерзости… Мысли понеслись вскачь, сердце готово вылететь из груди, руки дрожат… В ушах нарастает звон, я невольно схватилась за живот, если что-то случится с Эвелин… Как она может так… Кто она такая? Что понимает, что знает? Она не смеет так обо мне, о Клайде… О Сондре, Джил… А если она права и они со мной играют? Если все – ложь? Пойти спросить, прямо в лицо? Вот сейчас выйду наружу, подойду к Джил… Пальцы сжались на медальоне, захотелось сорвать его…- Ты играешь со мной в дружбу? Скажи, играешь? Все – ложь? Скажи прямо! Джил вздрогнула, даже в вечернем полумраке увидела, как побледнело ее лицо.- Берта… Что ты говоришь? - Ответь мне, Джил… И где Сондра? Пусть тоже скажет! Вы играете со мной! Я для вас просто игрушка! Слезы текут по щекам, начинаю всхлипывать, вокруг начали собираться люди. Они молча смотрят, никто не пытается мне помочь. Я одна. Одна. Вот и кончилось короткое счастье… А я им так верила… Хочу уйти отсюда и никогда больше никого не видеть. Никогда! Губы Джил искривились, она закусила их, сдержав уже готовые вырваться слова. Резко повернулась и пошла прочь, молча. Не оглядываясь.Я тихо вскрикнула от ужаса, очнувшись. Я все ещё стою перед приоткрытой дверью, увиденная страшная картина – плод воображения… Но как все было реально… Я была на волосок от этого, ещё мгновение, и… Но довольно я наслушалась! Довольно, что сейчас чуть смертельно не оскорбила подругу! И прежде, чем робкий голос сомнения набрал силу – я распахиваю дверь и делаю шаг внутрь.ДжилС самого начала я чувствовала, что этот замечательный вечер совсем уж гладко не пройдет. Слишком много собралось людей, слишком неожиданна новость о том, что Сондра пригласила Клайда и Роберту, пригласила как друзей. Сондра и Роберта… По дороге из Утики, в автомобиле, эта мысль мне показалась даже забавной. Здесь и сейчас, когда я вижу группки юношей и девушек, оживлённо беседующих… Когда я вижу ставших неразлучными Бертину и Нину, подходящих то к одному, то к другому… В сердце заполз холодок беспокойства. Сказать Роберте, предупредить? Нет, не стоит ее ещё и этим волновать, ей и так все нелегко даётся. А ещё беременность, эти приступы… Всю поездку на Трайн опасалась, даже наспех почитала что-то о первой помощи. Нет, не буду говорить, я рядом, друзья и подруги тоже, справимся. Да и что может произойти, что Бертина сделает? Подойдёт, что-нибудь обидное скажет? В лицо, находясь в гостях? Одной из Грифитсов? В присутствии главы семьи? Да полноте… Случись такое безумие – скандал и отказ от дома, а Бертина не дура, чтобы затевать вражду между семьями. В здравом смысле ей не откажешь… Но все же… Все же… Не могу успокоиться, особенно после слов Гертруды о фляжке, пущенной по кругу под дальним кипарисом. Фрэнк… Грэнт и Харлей… И я, взяв с собой Ки и Ольгу, отправилась на разведку. Сестрёнка присмотрит за Робертой, пока я немного помучаю беднягу Скотти… Придется походить с ним немного под ручку, поворковать… Он там был, когда…Выпытывать ничего не пришлось, стоило мне отвести Скотта в сторону, он дал волю возмущению. Я даже поразилась этой вспышке… Выслушав подробности, удивляться перестала – тут бы проняло любого… Мои пальцы сжались на его руке, заставляя понизить голос, я не хочу, чтобы кто-нибудь услышал. Не сейчас…- Джи, я был готов его ударить! - Так почему не ударил? – эти слова вырвались совершенно непроизвольно, - глядишь, и протрезвел бы… Скотт пожал плечами, снял очки и стал их протирать нервными движениями. Ему неудобно передо мной, он так хочет, чтобы я оценила его… Ему стыдно за свою нерешительность. Надо сменить тон… Мягко положила ладонь на его плечо, улыбнулась. Боже, какая я свинья…- Ты все сделал правильно, и хорошо, что не ударил. Прости, я не подумала, когда сказала…Очки сердито блеснули в свете фонаря, Скотт наклонился ко мне, оглянувшись.- Надо что-то делать, Джил. Сказать Клайду…- Даже и не думай! - Почему? Он муж Роберты и именно ему…- Именно он, услышав это – может не сдержаться…- Здесь прием. Что он сделает? Я только вздохнула, с сожалением посмотрев в его близорукие глаза.- Что угодно, Скотти. Поверь – что угодно. Мы сделаем так…Зрелище растерянного лица моего верного поклонника изрядно позабавило. Поправила ему немного покосившуюся бабочку и подмигнула, растерянность в его взгляде сменилась восхищением. А я почувствовала поднимающийся кураж – все получится! Мысль о том, что скажет папа, если ему расскажут – постаралась задвинуть подальше. Будь что будет, Джил Трамбал! Надо поторопиться, поговорить с Сондрой и Стюартом, и… Где Гертруда с Робертой? РобертаКогда я внезапно распахнула дверь и вошла внутрь, увидела, как Бертина слегка побледнела, ее губы дрогнули. Высокая, в платье переливающегося синего с чернью цвета, бросились в глаза мелкие складки ткани, подчёркивающие его глубину. Безупречный овал лица, на котором появилась вежливая равнодушная улыбка – она взяла себя в руки, справилась с секундным замешательством. Она заметила, что я здесь одна. Нина… Круглое лицо, оно может показаться милым, но… Никак не разглядеть глаз, смотрящих куда угодно, только не на меня. Платье… Я не запомнила его, снова посмотрев на Бертину. В отличие от трусоватой подруги она взгляд отводить не стала. И я поняла – они сейчас просто пройдут мимо меня, как мимо пустого места, не убирая улыбки с застывших лиц. А я останусь тут, униженная и опозоренная. Пусть никто не видит и не слышит – это неважно. И они расскажут всем, как я стояла перед ними с дрожащими губами и мокрыми глазами, не способная даже ничего сказать. Жалкая и ничтожная в своем подаренном маскарадном платье… Побирушка... Я не дам вам просто так уйти! Встала перед ними, загородив выход – они не решатся оттолкнуть меня, они знают, что я беременна. Нехорошо этим пользоваться? Пусть! Равнодушный голос Бертины.- Вам что-то угодно, милочка?Милочка… Мне внезапно стало смешно от этих слов, словно взятых из фильма о Золушке. И я вижу – они совсем не спокойны и не равнодушны. Им не по себе. Но довольно стоять и собираться с духом, ведь я знаю, что им сказать. Знаю! Запоминайте навсегда! Клайд, милый мой, любимый… Ты стоял один против враждебной толпы и победил. Так неужели я подведу, окажусь тебя недостойной, стоя всего лишь перед двумя девицами? На губах появилась усмешка… У каждого – свое сражение.- Мне угодно сказать вам… Брови Бертины поползли вверх, она сделала шаг, собираясь пройти мимо. Подала знак Нине, мол, идём отсюда… Не пущу! Я уже откровенно загородила выход, недвусмысленно положила ладонь на живот. Прости, доченька… Они остановились. Чтобы выйти, им придется оттолкнуть меня… Что же, попробуйте…- Мне угодно сказать вам, что я все слышала. И что не подобает вам, именно вам, рассуждать о дружбе! Вам, Бертина Крэнстон, оставившей Сондру без помощи, когда она попросила о ней… Удивлены? Как это я, ее игрушка, знаю об этом? Знаю! Как знаю и о том, что вы всем разболтали о ее якобы помешательстве и колдовстве! Подруга… Вы все, все ее бросили, когда она так в вас нуждалась! Только Белла осталась с ней до конца – и она та, кто дала мне вот этот значок, знак настоящей, истинной дружбы! Не смейте касаться этого и пачкать!Я коснулась пальцем небольшого бронзового значка, глаза Бертины проводили это движение, из них исчезли уверенность и превосходство. С каждым словом становлюсь спокойнее, увереннее… Сейчас со мной все, они незримо стоят за моей спиной, ободряя и поддерживая. Тихий шепот…Джил… ''Держись, подруга…'' Я держусь!Белла… ''Я говорю правду?'' Я верю тебе!Ольга… ''Не бояться. Страх – это смерть.'' Я не боюсь!Гилберт… ''Берегите мою племянницу…'' Сберегу!Истерзанная Сондра… ''Спасай своего мужа!'' Спасибо тебе, Сан! Наша Сан!Восхищённый голос Гертруды… ''Берта - ''пилигрим!'' Я - Олден, я - Пилигрим!Вы все, все сейчас со мной… Лицо Клайда… Он ничего не говорит, слова не нужны. Его взгляд… Вот улыбнулся и подмигнул, все хорошо, солнышко. Несколько минут назад я была готова в слезах убежать отсюда… Этого не было, любимый, это была не я! Я – здесь и сейчас! И я продолжаю, не давая им ответить, не позволяя им выйти. Слушайте и запоминайте, навсегда! - А вы, Нина… Вы были хорошей подругой Джил, когда бросили ее в ''Спенсере''? Вы обе ничего не знаете о настоящей дружбе, и никогда не узнаете! Это не дано вам. И вся ваша злоба – от непонимания и зависти. Вы увидели потраченные шестьсот долларов и они застили вам глаза… Что же, таковы вы… Но не Сондра, не Джил! Не все те, кто были со мной эти дни… Вы – не они. И именно вы – играли, играли в дружбу все время. Они молчат. А я… Я сказала все, что собиралась. Чувствую необыкновенную лёгкость, словно вот-вот взлечу. Так хорошо… Пора заканчивать, пока меня не хватились. Я вспомнила, зачем сюда пришла и очень мило улыбнулась, сделав шаг вперёд и освободив выход.- А теперь вы позволите побирушке с кукурузного поля воспользоваться этой комнатой по ее назначению?Я неторопливо прошла мимо них, старательно сдерживая шаг, хотя взыгравшая от волнения природа заставляла уже просто бежать. Ой… Закрыла дверцу… Если они сейчас не уйдут, придется… Умру от стыда… А Клайд бы сейчас точно что-нибудь этакое им сказал, я даже знаю, что… Может, попробовать? Уфф… Не нужно, громко хлопнула дверь, послышались поспешно удаляющиеся шаги. Вот теперь совсем хорошо… Надо поторопиться, кто-то сюда идёт, быстро приближается торопливый перестук каблучков... Дверь с грохотом распахнулась.- Берта, ты здесь? Все в порядке? Ой… Извини…Блестящие глаза Гертруды, вбежавшей в уборную, осмотрели ее, остановились на мне. С вопросом. - Ничего не случилось? Я ждала тебя у выхода, вдруг увидела Бертину с Ниной, они вышли отсюда, такие… Поняла, что вы тут встретились, так испугалась… У тебя ничего не болит? Ты бледная…Я счастлива. Глядя на румяное лицо Гертруды с широко раскрытыми глазами, слушая ее торопливую скороговорку – я счастлива. Чего греха таить, мерзкие слова Бертины сумели вызвать тень сомнения в искренности моих новых подруг. Теперь мне стыдно, как я могла? И мне совсем не хочется рассказывать о том, что только что услышала… - Ничего не случилось, Гертруда, все в порядке. Идём? Она требовательно заглянула мне в глаза, даже топнула ногой.- Но вы встретились здесь! Берт, они очень быстро отсюда вышли, словно им пинка дали. А кроме тебя здесь никого нет. Вы говорили? Ну расскажи! Вот скрытная, с Джил два сапога пара…Убедившись, что все в порядке, Гертруда дала волю своему неуемному любопытству, совсем ребенок… Я рассмеялась и потянула ее за руку.- Идём уже, хватит тут стоять, нашли место… Потом расскажу. - Обещаешь? Как интересно… И, и… Берта, теперь ты меня подожди у выхода. А там я столкнулась с обеспокоенной разыскивающей нас Джил. Увидев меня, она откровенно перевела дух. - Где вас носит с Герт? Обыскалась…Невольно пригляделась к ее лицу в поисках неискренности, равнодушия, скрываемого презрения, превосходства. Это игра? Нет, не может быть. Ложь, ложь, ложь. Завистливая злоба. Она никогда не встанет между нами. За моей спиной раздался звонкий голос Гертруды.- Мы с Робертой пошли, ну…Джил прыснула, махнув на нас рукой. - Ну и молодцы. Идёмте, уже уносят столы. Берт, готова? Программу не потеряла? Вот и наступил самый волнующий момент. Мы вернулись в сад, где уже освободили место для небольшого оркестра. Столы унесли, оставив только один, на котором расставлены бутылки и кувшины с напитками, бокалы и стаканы. Все старшие куда-то исчезли, наверное, решили зайти в дом, предоставив молодежи веселиться. Клайда, Гилберта и Трейси все ещё нет… Сондры и Стюарта тоже не видно – они хозяева и у них немало дел и обязанностей. Внезапно пересохло во рту, я опустила руку в сумочку и нащупала сложенную вдвое глянцевую программу танцев, посмотрела на стоящих рядом подруг, незаметно вздохнула. Им хорошо… А у меня целый список незнакомцев, как мне с ними танцевать? Сначала отказалась, это вызвало решительный протест, так нельзя. Что меня добило, Клайд согласился. Нельзя стоять в стороне в очень не гордом одиночестве, и наши девушки не должны отказывать себе в удовольствии из-за меня. Так что, милая, соберись-ка! Я ведь умею танцевать? Умею. Клайду куда хуже, он тайком успел шепнуть мне на ухо, что не умеет танцевать вообще. И что делать? Ведь все знают о нем совершенно обратное… Хорошо, что программы – у Сондры, мы быстро записали его к Джил, Гертруде, Белле и Констанции, пока она умчалась к оркестру менять порядок музыки. Сначала будут простые мелодии, никаких быстрых ''тодди'', никаких замысловатых ''слоуфоксов''. Весь здешний танцевальный опыт Клайда – несколько минут возле площадки дансинга недалеко от ресторана, когда мы там остановились посмотреть. Услышав это, девочки сначала растерянно переглянулись, а я спросила.- Совсем-совсем не умеешь? – от души надеюсь, что Клайд пошутил. - Вальс умею… Плохо умею, на ноги наступаю, - буркнул он в ответ.Мдаа… Лицо Джил озадаченно вытянулось, мое тоже. А мой находчивый муж улыбнулся при виде наших мин. И тут же начал распоряжаться, ишь, какой… Вот так Сондра изменила порядок исполнения танцев, мы записали его по очереди ко всем нашим девушкам, они быстро обучат его на ходу, будут вести так, что никто ничего не заметит. А как же я? Я и сама научу! Попыталась записать Клайда к себе, я его жена, в конце концов, могу я с ним танцевать? Оказалось, не очень. Один-два танца, и все. Странные тут порядки… Позаботились и обо мне, первый танец буду со Стюартом, потом записаны Трейси, Гилберт… Как выразился Клайд, чтобы меня спокойно ''растанцевать''. Но на этом ''наши'' закончились, дальше – сплошные незнакомцы, и мне от этого очень неуютно. Меня постарались успокоить, сказав, что все здесь хорошо воспитаны и отменно вежливы. И всем очень любопытно со мной потанцевать и хоть немного поговорить. Вот и общайся, Роберта… Джил пробежала глазами получившийся список и удовлетворённо кивнула, все будет хорошо. Надеюсь… После этого мужчины ушли заниматься делами, прием начался, я осталась с подругами. Потом встреча с Бертиной… И вот сейчас… Дальнейшее…Если честно, танцую я не очень хорошо, только простой уанстеп без всех этих новомодных штучек. Это робко шепнула Стюарту, когда он с непринуждённой галантностью протянул мне руку. Ещё успела заметить, как на нас поглядывают остальные, как же всем интересно… Стюарт тоже увидел, но только усмехнулся, уводя меня прямо на середину площадки. Краем глаза ещё вижу Клайда с Джил, они как раз постараются ''прикинуться ветошью и не отсвечивать'', как выразился муж… Ехидно вдруг подумала – не выйдет, милые мои, я смотрю! Все наши здесь, взгляд ловит Беллу… Вот Гертруда... Она весело ведёт под руку высокого юношу в очках, с которым говорила Джил. А где Ольга? Не с Трейси? Нет. Очередной незнакомец что-то на ходу говорит ей, склонившись, а она слушает со слегка снисходительной улыбкой. Какая она сегодня красавица... Ее жемчужного цвета платье переливается всеми цветами радуги под лучами фонарей. Откуда оно? Неужели тоже все эти годы висело в шкафу? Выглядит вполне современно, его купили сегодня и денег на такое у Ольги точно нет. Позволила Трейси сделать подарок? Как интересно, обязательно потом спрошу... А c кем Бертина, Нина? Не вижу их… И пусть, вот заиграла музыка… Ой, мамочки… Стюарт ободряюще улыбнулся, его рука деликатно легла мне на талию, едва касаясь, я осторожно вложила свою ладонь в его руку. Почувствовала лёгкое пожатие пальцев, так непривычно… Мне знакомо только прикосновение Клайда, а теперь меня обнимает другой мужчина… Пусть едва-едва, пусть это всего лишь танец, но все же… - Ну что, Роберта, покажем им? Окружившие нас пары начали танец под набирающие силу и веселье аккорды, я только и успела пискнуть.- Только не очень быстро и не сложно!- Конечно, дорогая, два шажка или три? - Четыре! Стюарт рассмеялся, крепче ухватил меня и уверенно повел, осталось только покориться и постараться не отставать. Раз, два, три – и плавный разворот, Стюарт выбрал ''три шажка'', надо отдать ему должное – не частит, не пытается меня кружить. И он помнит, что я беременна. После нескольких проходов я уже вполне освоилась и начала слушать музыку, смотреть по сторонам. Танцы – это не только себя показать, но и на других поглазеть. Ну и болтать с кавалером… Сначала было неловко – мы со Стюартом незнакомы, о чем с ним говорить? Но и молчать не очень хорошо. Через минуту я уже забыла о неудобстве, брат Сондры отлично умеет занять девушку… Как просто, всего лишь доброжелательность и хорошее настроение.- Вы напрасно так опасались, Роберта, отлично танцуете, - Стюарт лукаво прищурился, - впрочем, я и не сомневался.- Благодарю, но вы мне льстите, – ой, я кокетничаю? Господи… Вот так напрашиваться на комплимент…- Вовсе нет, и, кроме того, вас окружает такой ореол таинственности, что даже танцуй вы хуже – это бы простилось. Мне посылается улыбка, но в ней нет ничего двусмысленного, только доброжелательность по адресу подруги любимой сестры. И я понимаю – все это должны видеть остальные, на нас смотрит немало внимательных глаз. Стюарт тоже сделал выбор - и иного сделать не мог, раз он брат Сондры. Тем временем танец закончился, я даже мимолётно пожалела, уже вполне освоилась. Мы подошли к столу с напитками, нас со Стюартом встретили шутливыми аплодисментами. - Хорошо начинаешь, Берт. Он тебя не слишком закружил? Стюарт, а что у тебя с лицом? Вайнет увидит, да и Клайд ревнив, смотри…Все рассмеялись, раскрасневшаяся веселая Сондра слегка обняла меня, коснувшись щекой, шепнула…- Отлично, все отлично, Берта!Так блестят ее глаза, такая улыбка… Игра, ложь, притворство? Мысли, прочь! Прочь в небытие, вслед за тенью! - Сан, я так рада, так… - как обычно, от волнения пропали слова, мы обе махнули рукой, - у тебя все в порядке? Как отец?- Потом расскажу! Танцевать! А где, кстати, мой обожаемый муж? Обернулась, стараясь разглядеть его в толпе… Идут под ручку, вот негодники, это чтобы меня позлить… Ещё и улыбаются… Ну а что, плакать им? А я не буду сердиться, и вообще… Отпила оранжада и приподняла стакан, приветствуя эту бедовую парочку. - Как впечатления, милый, незабываемые? – я не забыла Гловерсвиль, вот тебе! Конечно, за словом он в карман не полез…- С Джил нелегко управиться, но я сумел, дорогая, поздравь меня…Даже ледяная Констанция слегка покраснела, но тоже рассмеялась вместе со всей нашей компанией. А Джил… Молча погрозила мне кулаком, темные глаза так и искрятся весельем… И заметила там ещё что-то… Но это направлено не на Клайда, вижу, как она смотрит на кого-то. На кого? Но снова слышна музыка, пары сменились, меня осторожно повел Трейси, он меня заметно выше… Вот и ещё одно назначение танцев – узнавать новости. Если твой партнер – не адвокат…После танца со Стюартом я уже вполне смело позволила Трейси взять себя за руку, легко обнять за талию, и…- Рассказывай, что там было, все в порядке?Раз, два, три, иии… Поворот и обратно… Вижу на его лице улыбку, он смотрит на меня сверху вниз и явно не хочет говорить. - Давай лучше Клайд тебе расскажет, когда будете танцевать. Но могу сообщить, что все прошло отлично, сделку утвердили и подписали уставное письмо. - И все? Трейси тихо рассмеялся, показав на карман смокинга.- Не все. Я даже заработал. Один доллар.Я начинаю медленно закипать, они что, все сговорились сегодня, морочить мне голову? Брат Джил почувствовал мое настроение и примирительно сказал, наклонившись ко мне.- Дождись Клайда, Берт… Он хочет все сам тебе сказать. Хорошо?Хорошо. Но как долго ещё до заветного танца… А пока… С волнением жду следующего… Я уже вполне ''растанцевалась'', но… Когда ко мне подошёл Гилберт, сердце учащенно забилось, он похож на Клайда… Такое странное чувство, когда его сильные пальцы осторожно сжали мои. Он оказался превосходным танцором, уверенным и при этом осторожным. И мы оба сначала молчали, внезапно оказавшись одни, вдвоем. Знающие правду. Моя ладонь вдруг случайно наткнулась на что-то за его спиной, отдернулась. Испуганно шепнула ему…- Зачем тебе здесь пистолет?Он усмехнулся уголком рта и прошептал в ответ.- Эта привычка ещё долго будет со мной, после всего произошедшего. Как и у Клайда, с его ножом за спиной, как у Ольги с ее сумочкой. Вздохнула, ничего не ответив на это. Пальцы Гилберта сжались чуть сильней, привлекая мое внимание. Подняла на него глаза и увидела улыбку, такую странную на его жестком лице. Добрую и очень хорошую улыбку… - Все в прошлом, Роберта. Мы понимаем, что оно останется в памяти, но… Нам всем жить дальше. Странным совпадением при этих его словах музыка начала стихать, словно давая мне возможность ответить. А что сказать на это? - Будем жить дальше, Гилберт. Хочу, чтобы мы все были счастливы… И... Улыбайся почаще...Небольшой перерыв между танцами, официанты заменили опустошенные бутылки и кувшины, новые сверкающие ряды бокалов выстроились в ожидании на длинном столе. Я заглянула в свою программу, кто там следующий джентльмен. Слегка пожала плечами, увидев имя. Нас, конечно, представили, но уже успела забыть, как он выглядит. Клайд снова отошёл в сторону, его кто-то позвал, он сегодня нарасхват. Слышу, как оркестр закончил свои разноголосые приготовления. О чем-то негромко переговариваясь, ко мне подошли Джил и Скотт Николсон. Он, наверное, и вправду в нее влюблен, вижу, как он ее слушает… Бедняга, ведь она его не любит… Но вот раздались первые такты очередного веселого танца, я допила свой сок и поставила бокал на стол, вот… Я готова к приглашению. Как его зовут, Харлей? Неудобно заглядывать в программу… Наверное, это вот он приближается с широкой улыбкой, рука уже протягивается… Я делаю шаг навстречу, тоже улыбаюсь…- Берта, ты не возражаешь, если я украду твоего кавалера?Такое впечатление, что Джил только и ждала этого момента, так решительно она вклинилась между нами. Мы оба с Харлеем растеряны этой выходкой. Но если я склонна просто пожать плечами и пропустить танец, не обратив особого внимания, то юноша… Странно, его недоумение слишком сильное, почему? Он даже пытается возражать, громкая музыка заглушает его слова, но Джил ничего не хочет слушать. Хорошо, что на нас никто не обращает внимания, все уже танцуют, кружатся в разноцветных огнях. Никто не видит? А эти трое или четверо, что внимательно наблюдают за происходящим? Все это неспроста… Неужели этот Харлей так нужен Джил, что она не нашла другого момента с ним поговорить? Отвела бы в сторону, тут все так делают… Нет, тут другое… Чувствую, как напрягся стоящий рядом со мной Скотт, он тоже не спускает глаз с Харлея и так и не отпустившей его Джил. Скотт все знает. Вдруг увидела вдалеке Бертину с Ниной, они тоже не пошли танцевать, ждут. Чего? Господи… Я поняла. Они все ждали моего танца с Харлеем. Что должно было произойти во время него? Чему Джил не дала случиться? - Вот этому, Роберта… - ответил Скотт. Я невольно произнесла последний вопрос вслух… О, да… Я вижу… Я все вижу… Джил, зачем…ДжилКогда я перехватила Харлея в шаге от Роберты, на его лице отразилась вся гамма чувств – от растерянности до откровенной досады на меня. Неужели он решил, что я случайно тут оказалась и так хотела с ним потанцевать, что нахально увела его? Мои пальцы крепко сомкнулись на его руке, я решительно повела его на свет, в центр площадки. Краем глаза убедилась, что Скотти остался с Робертой – он будет за ней присматривать и в обиду не даст. А мы тем временем…- Джи, да уймись, что на тебя нашло? Отпусти! Заметила, что на нас очень внимательно смотрят Бертина с Ниной, а также Фрэнк, Грэнт, Летта и братцы Линдлей, их закадычные дружки с Медвежьего… Что же, хотели зрелища? Сейчас получите. Я мило улыбнулась Харлею прямо в нахмурившееся лицо, почувствовала запах виски… Фляжка по кругу…- Прости, я поставила двадцатку, что станцую с тобой ''банни'' на глазах у всех! В центре площадки, под светом. И мы уже на месте, Харлей!При первых моих словах он вздрогнул и рванул руку, стараясь высвободиться, я изо всех сил сжала пальцы и прошипела прямо в исказившееся лицо.- Я сейчас позову Клайда и расскажу ему, как ты поставил столько же на ''банни'' с его женой! Знаешь, что он с тобой за это сделает? Знаешь? И что-то ещё мелькнуло на самом дне его дрогнувших глаз, что-то… Я поняла. Так вот оно что… Не зря Роберта так волновалась при виде вас, мальчики… Точно, ведьма. Проворковала ему в самое ухо…- Это ты попросил ждать Роберту у ворот одним вечером? Понравилась? Очень понравилась? Хочешь, и это сейчас расскажу Клайду? Его даже Гил не остановит, если он решит прямо здесь свернуть тебе шею, как свернул ее одному ирландскому проходимцу. Я сама это видела, Харлей… Клайд убивает страшно, одним ударом.Он больше не пытается вырваться, со страхом глядя на мое лицо, в мои глаза… Я знаю, как сейчас выгляжу… Он молчит, не пытается отпираться, спорить, вырываться… Он понял, что Скотт все мне рассказал, он видит его рядом с Робертой. Он понял, что проиграл.- Итак, мой милый… Или ''банни'' – или задушевная беседа с Клайдом. Право, я лучше, не находишь? Цени, многие мечтали бы сейчас оказаться на твоём месте!Посылаю ему самую очаровательную улыбку, и…РобертаДжил, зачем… Внутри все свело от омерзения, когда я увидела, как после короткого разговора она взяла его за руку, он почему-то при этом выглядит очень несчастным… Она взяла его за руку, а в следующий момент… Такого я никогда раньше не видела, только слышала, как о чем-то крайне непристойном, повсеместно запрещённом. Джил крепко прижалась к Харлею грудью, настолько крепко, что у меня захватило дух, одна рука обняла его предельно откровенным движением, вторая вскинулась вверх и начала вращаться, отбивая ритм… Я уже достаточно опытна, чтобы подметить все эти детали… Глаза опустились ниже и тут же взгляд отдернулся от увиденного, словно обжегшись – бедра Джил резко задвигались в такт движениям руки… Откуда она знает этот ужасный танец, как осмелилась его здесь показывать? Господи… На ее месте сейчас должна была быть я… Но нет… Я же не умею… Губы вдруг сжались в твердую линию, теперь я все поняла. Да, я не умею. Зато умеет Харлей и это я сейчас беспомощной куклой трепыхалась бы в его грязных объятиях, как он не может вырваться из хватки Джил… Униженный и опозоренный на глазах у всех. Такой была бы я… Вот что он задумал, но вмешалась Джил, узнав это от Скотта. Она в очередной раз спасла меня, на этот раз очень дорогой ценой… Как отплачу ей за все… О, Боже… Сколько на нее обрушилось из-за меня, теперь ещё и это… Ну зачем… Я бы ему влепила пощечину и вырвалась, и Клайд рядом. И он убил бы его или искалечил… Гость убил в доме пригласившего. Это был бы конец всему… А Джил превратила мрачный замысел в фарс… Все эти мысли быстрой вереницей пронеслись в голове, вот музыка стихла. Все молча смотрят на Джил и Харлея, которого она резко оттолкнула от себя. Подбоченилась и протянула руку ладонью вверх, по площадке разнёсся ее голос. Плечи затряслись, она плачет? Нет, смеётся! Она смеётся! - Отдай мою двадцатку, ты проиграл! Ну! На юношу просто жалко смотреть, он выглядит, словно… Словно Джил его изнасиловала. От произнесенного даже мысленно чувствую, как мои щеки краснеют. Ну и ну… Интересно, Клайд это видел? Если видел – держись, подруга… Но хватит стоять, я решительно иду к ней, надо забрать ее оттуда, пока она ещё что-нибудь не учудила. Даже если придется тащить, как беднягу Харлея, который, торопливо отдав выигрыш, исчез под общий смех и шутливые поздравления Джил. Быстро ушли и остальные наблюдатели, надеюсь, видеть их сегодня больше не придется. Вообще больше никогда не хочу их видеть. Не хочу их вспоминать, говорить о них… Этих людей не существует для меня. Для нас. Вот и Джил, встретила меня улыбкой, помахивая двадцатидолларовой бумажкой. Нас обступили все. И все поняли, что произошло. Кто-то позвал Клайда…- Смотри, Берт, первые заработанные мной лично деньги! Я готова ее прибить… Ещё смеется, бесстыдница! А ещё говорила, дескать, неопытная… Но при виде ее улыбки, искрящихся глаз, среди столпившихся друзей и подруг – мне совершенно расхотелось что-либо говорить на тему произошедшего. Только прошептала ей на ухо.- Спасибо тебе, я все поняла. Но больше никогда так не делай, пожалуйста.Она хихикнула и крепко сжала мою руку горячими пальцами.- Не буду, уж поверь. Но очень захотелось их проучить раз и навсегда. И… Забудем. Да?- Да! И вот, наконец, последний танец этого длинного вечера… Я и Клайд, наконец-то мы вместе и все-все можем друг другу рассказать, что с нами было, словно мы расстались надолго и были друг от друга не в сотне футов, а далеко-далеко… И – молчание… Только мы и прекрасная музыка, только мы и стук наших сердец… Зачем слова, они сейчас не нужны… Потом… Все – потом…Когда уже разъезжались, к нам подбежала улыбающаяся Сондра, по ее лицу было видно, что наша нехитрая уловка сработала. И, конечно, мистер Финчли все понял. Мы хотели ему показать, что у Сондры по-прежнему есть друзья, что все — позади, и не нужно ее прятать, куда-то отсылать. Он все понял. И, конечно же, ему рассказали про Бертину с Харлеем, про выходку Джил. Посмотрела в сторону ярко освещённого входа в особняк, вижу там дядю Сэмюэла, Гилберта. Мистер Финчли вдруг повернул к нам лицо, улыбнулся, не прекращая разговор. Мысленно вздохнула с облегчением, мы преодолели и это. Все скоро забудут о произошедшем, странная история Клайда, Роберты и Сондры уйдет в прошлое, жизнь пойдет дальше своим чередом. Все забудут. Кроме нас, знающих правду. Верю, что мы понесем эту память достойно. Память… Сейчас, именно сейчас я решила, поняла — мне быть ее хранителем.Дома, на де Кальб, меня ждёт старый альбом для фотографий. Подарок отца, я начала заполнять его ещё в детстве. Тогда у нас ещё был фотоаппарат и желание фотографировать. Хорошие времена длились недолго и там совсем немного, всего несколько первых страниц. Фото семьи… Фотография, где я сплю в своей детской кроватке с куклой, на голове бант. Мне там пять лет. Я на тракторе, такая смеющаяся… Мы с Гифом на кукурузном поле… Потом все стало очень плохо, навсегда остановился наш маленький трактор. Сломался и куда-то пропал фотоаппарат. Альбом много лет сиротливо лежал в дальнем углу шкафа, всеми забытый, кроме меня. Иногда доставала его и смотрела… Мечтала, как когда-нибудь все вдруг изменится, на его пахнущих пылью страницах появятся новые фотографии, где буду я, мой муж, наши дети, друзья, красивые места… Там будет жизнь, радостная, счастливая, долгая. Когда мы уезжали из Бильца, взяла этот альбом с собой и сейчас он ждёт меня дома. Его страницы снова начнут заполняться, рука нащупала небольшой конверт. Там фотографии из Олбани, с венчания. Та карточка, что вернула мне Сондра. Кэтрин… Да, одну ее фотографию я попросила у Мейсона. Он тогда ничего не произнес, просто молча протянул. Она навечно в моей памяти, в сердце.Скоро, уже совсем скоро мы приедем, сердце быстро-быстро колотится в предвкушении. Вот ещё одна улица позади, вот ещё поворот… Вот и перекресток… Направо… Прикрываю глаза и вижу, как нам с Клайдом навстречу со старого клена спрыгнет Свит. Мой славный, ты соскучился? Ждал меня? Он неспешно, с достоинством подойдёт ко мне, с негромким мурчанием потрется боком о ногу, толкнет меня тяжёлым лбом, посмотрит… Где ты была так долго? И на Клайда взглянет строго — ты хорошо ее берег и охранял, надеюсь? А то смотри у меня… Возьму его на руки, прижму к себе, зароюсь лицом в густую теплую шерсть… Я дома, мой верный вечный хранитель, все хорошо. И мой Клайд с нами, он берег и защищал меня, не сомневайся. Всплеснув руками, выйдет наша милая миссис Портман, укоризненно качая головой, столько из-за нас беспокойства и волнений на нее обрушилось. Но на ее добром лице улыбка, она тоже рада нашему возвращению, вокруг прищуренных глаз разбегутся лучики морщин, как от солнышка. А потом мы все будем пить чай с ее замечательным яблочным пирогом. После же… Я и Клайд войдём в нашу комнату, за нами тихо закроется дверь… И время потеряет для нас счёт и цену. Мир тихо и терпеливо будет ждать, пока мы не вернёмся к нему, но произойдет это не скоро. Так будет. Я знаю.