Часть 33 (1/1)

Свист внезапно поднявшегося ветра донёсся до него, когда тихо открылась дверь камеры, привычно обострившийся слух отметил усилившийся шелест густых крон за узким зарешеченным окном. Здание на Куин-стрит заботливо обсадили дубами, когда закончили постройку, и за пятьдесят лет они разрослись и скрыли, отделили серый мрачный фасад от остального города, от людей. Дверь камеры тихо открылась, он ждал этого момента, но не сделал вперёд ни шагу, отступив в угол, в густую тень, сжав в ладони увесистый голыш, незаметно подобранный пять недель назад по дороге сюда. Его единственное оружие, которое осталось после обыска. Расширившиеся глаза впились в темный проем, ожидая… Чего? Обещанной помощи или подосланного убийцу? Он дорого продаст свою жизнь, пусть не сомневаются. Ну же… Тихий шепот.—?Сэр, это я, Стэндиш. Вы готовы?Он неслышно перевел дух, пришла помощь, от тех, кто ничего не забыл. Кто остался верен слову, старой дружбе, былому братству. Кому все равно, в чем его обвиняют. И пусть их осталось всего несколько?— они пришли. Их не волнует виновность или невиновность, они?— пришли.—?Я готов.В камеру неслышно вошел невысокий тщедушный человек, закутанный в чёрное. Слабый отблеск лунного света выхватил из мрака узкое морщинистое лицо и длинные седые волосы, перехваченные на лбу истертым кожаным ремешком. Заключённый усмехнулся, увидев его, взял со стола и надвинул на лоб такой же. Они молча улыбнулись друг другу и в следующий момент две тени бесшумно ринулись по узкому сводчатому коридору. Дыхание участилось, стук сердца все сильнее отдается в голове, времени мало, около двух минут. Именно столько составляет промежуток между парными патрулями, именно столько времени выход остаётся без присмотра. Низкая дверь, сбитая из толстых дубовых досок, окованная широкими полосами потемневшей стали. Стэндиш осторожно приоткрыл ее и выглянул наружу, глубокая ночь. По пасмурному небу проносятся облака, причудливо искажая тени от серебристого света луны, ветер усилился, где-то хлопнула неплотно прикрытая ставня. Оглянулся на узника и кивнул, дав знак оставаться на месте, ещё один внимательный взгляд, прищуренные глаза обшарили ряд деревьев, улицу за ними, окна близлежащих домов. Никого. Время стремительно уходит, менее, чем через минуту из-за угла выйдет патруль. Рука Стэндиша поднялась над плечом, сжалась в кулак. По этому сигналу они быстрым броском преодолели расстояние до окружающих здание деревьев, ещё через мгновение?— исчезли в хитросплетении узких улочек и переулков. Ночью обход камер не делают, побег обнаружат только утром, до которого четыре часа. За это время он должен успеть все. Он?— должен.Дальний извилистый переулок у порта, даже не имеющий названия. Низкий приземистый дом, наполовину вросший в землю. В небольшом оконце дрожит тусклый огонек свечи.—?Как тебе удалось вытащить меня?Сухой смешок в ответ.—?Половина содержимого вашего тайника дала нам открытые двери, пустой коридор и две минуты.—?Дальше я один. Через час будь здесь с лошадьми.—?Сэр, можете на меня положиться. Слово.Он кивнул.—?Береги их, Стэн. Карту не потерял?Невысокий человек в черном молча положил руку на грудь, покачал головой.—?Не потерял. И она у меня в голове. Сэр…—?Что?—?Куда вы теперь?Уже не узник положил руку ему на плечо, сжал пальцы, не потерявшие былой страшной силы.—?Иди, и… Прощай.Тусклый огонек свечи в окне. Он внимательно огляделся, вокруг тихо, окружающие дома безмолвны, окна слепо зияют темным провалами. Прикрыл глаза, вслушиваясь. Не переступит ли где лошадь, не звякнет ли амуниция, не послышится ли шелест лезвия, медленно вынимаемого из ножен. Втянул воздух расширившимися ноздрями, не принесет ли ветер запах дымка от мушкетного фитиля. Но вокруг тихо. Рука оставляет рукоять пистолета, и он подбирает с земли маленький камешек. Тихий стук в стекло?— окно распахивается.—?Это ты!В следующую секунду его ладонь зажимает ей рот и она видит темные холодные провалы глаз прямо перед собой.—?Тихо! Открой.Она молча кивает и осторожно ступая по скрипящим половицам, идёт к двери. Он входит, наклонившись в низком проеме, и попадает в ласковые объятия. Слышен лихорадочный шепот.—?Я ждала, ждала тебя! Верила…Он ничего не ответил, крепко прижимая ее к себе, не желая отпускать, и зная?— придется. Она глубоко вздохнула, подняв на него глаза, в которых причудливыми бликами отразился огонек свечи.—?Я обещал, что приду, Сара. Как же я мог нарушить слово, слово…—?Тсс, тихо, милый, не произноси свое имя, они ведь могут услышать…Он осекся, оглянувшись на дверь в соседнюю комнатку, плотно закрытую. Кивнул.—?Да, не надо им сейчас меня слышать.Она мягко высвободилась из его объятий и подошла к столу, повернулась к нему, сжав руки на груди.—?Что теперь будет?Он вздохнул, из-за пазухи появился тяжелый объёмистый кожаный мешочек и с лёгким звоном улёгся на стол, под дрожащий огонек свечи. Она остановившимся взглядом смотрела на него, все поняв.—?Ты уходишь?Он покачал головой, положив ладони ей на плечи и глядя прямо в глаза.—?Ты уходишь, Сара.Она прерывисто вздохнула, ее глаза заблестели наполнившими их слезами, отчаянно замотала головой.—?Нет, нет… Как я уйду, с ними… Куда…Он чуть сильнее сжал пальцы, легонько встряхнул ее.—?Сара, послушай. Хорошо послушай.Его губы ласково коснулись щек, глаз, почувствовав солёную жгучую влагу. Он достал платок и заботливо вытер текущие слезы, взял ее ладони в свои. Негромко сказал, снова оглянувшись на дверь в соседнюю комнату.—?Они обезумели, Сара, льется кровь. Они жаждут какого-то правосудия, но творят его как дикари.—?Но ты… Ты же невиновен!Он усмехнулся. Сара внезапно замолчала и внимательно посмотрела на него, прошептала.—?Ведь ты… Невиновен? Да?Усмешка медленно исчезла с его лица. Он кивнул, глядя в темное окно, как будто видя что-то в ночном мраке.—?Я невиновен, Сара. Но мне пришлось бежать и теперь буду прорываться из города.—?А Филлис? Джон… Элизабет… Уильям…Он поднял руку, и она замолчала.—?Они остаются тут, их не тронут. Все?— на мне. А вы… Про вас могут узнать, Сара, сейчас время предательства. Вам надо уходить. Тебе и…Ее глаза вновь наполнились слезами, она присела к столу, отвернувшись и опустив голову на сложенные руки. Глухо произнесла.—?Куда нам идти?Он подошёл и сел рядом, положив руку на ее плечо.—?Сара… Я принес тебе только горе. И сейчас продолжаю это делать. Но сейчас нет выхода. Речь о вашей жизни, твоей и детей. Наших детей. Моих.Последние слова он произнес твердо и жёстко, его глаза полыхнули сталью. И он продолжил.—?В этом мешочке золото и четыре камня, алмазы. Не спрашивай, откуда и как они ко мне попали,?— он внимательно посмотрел на нее, вздохнул,?— ты слушаешь?Она молча кивнула, утирая слезы.—?Сейчас я уйду. Через полчаса выеду из города и исчезну. Через час тут будет Стэндиш, начинай собираться. Ему можно доверять, он проводит тебя и защитит в случае нужды.—?Куда нам ехать?—?На запад, в сторону Озёр, он знает те места, там вас никто не найдет и не потревожит.—?Что там, в тех местах?Он слегка улыбнулся, погладив ее по голове.—?Надеюсь, новая жизнь, счастье и покой для тебя и них. То, что я так и не сумел вам дать. Здесь,?— он кивнул на мешочек,?— достаточно, чтобы начать сначала. Стэндиш обратит золото и камни в деньги, он надежен, доверяй ему, как мне.—?А ты? Что будет с тобой?Он пожал плечами, пожирая ее глазами, стараясь запомнить каждую черточку, каждое мгновение этого разговора.—?Я буду помнить вас, Сара. И, когда-нибудь, возможно…Его передёрнуло от этих слов, от их безнадёжности и лживости… Она тихо вздохнула, все понимая.—?Иди, милый.Она помолчала, глядя на него широко раскрытыми глазами, в которых уже не было слез.—?Прощай.Они вместе медленно подошли к двери, когда сзади что-то стукнуло, Сара обернулась. На них смотрела девочка, вышедшая из соседней комнаты, тихо открыв дверь. На руках она держала пушистого котенка, прижимая его к себе, коготки вцепились в холщовую рубашку. Маленькие босые ступни зябко переступали по холодному полу, глаза с любопытством смотрели на ночного гостя, поблескивая в пламени свечи.—?Мамочка, мне плохой сон опять приснился.Сара вздохнула, переглянувшись с мужчиной, подошла к девочке и погладила ее по голове, присев рядом на корточки.—?Ничего, милая, сон уже ушел и больше не вернётся, а мы…Девочка посмотрела на гостя, неподвижно стоящего около двери, его лицо скрыла низко надвинутая шляпа. Прошептала.—?Кто это, мама? Он хороший?Сара молча кивнула, взяла ее на руки, котенок обиженно пискнул, спрыгнул на пол и забрался в стоящее поодаль кресло, внимательно следя за ними. Так, с девочкой на руках, она подошла к двери, негромко сказала.—?Давай пожелаем нашему гостю счастливого пути, и да хранит его Бог.Девочка робко протянула руку и дотронулась до рукояти пистолета, торчащего из-за широкого кожаного пояса, до потертых ножен кинжала.—?Ты будешь сражаться?Он хотел сказать что-то незначащее, может, даже шутливое, ребенок же… И не смог, горло перехватил спазм, он просто поднял руку и осторожно погладил ее пушистые каштановые волосы. Глубоко вздохнул и молча вышел, тихо закрыв за собой дверь. Прошел несколько шагов в сторону перекрестка, сейчас старый вросший в землю дом скроется за поворотом. Остановился и медленно обернулся. В окне, тускло освещённом одинокой свечой, стояла Сара, держа на руках девочку, он увидел, как она подняла маленькую ручку и помахала ему. Он стиснул зубы и тихо прошептал.—?Прощай, Сара, любимая… Береги их, сохрани… Прощайте… Роберта… Тайтус…Вот и последняя окраинная улица, переходящая в дорогу, ведущую из города на север. Там?— свобода. Но там же?— и застава, пятеро или шестеро хорошо вооруженных и наверняка не спящих солдат. Молодых и сильных. Молодых… Он усмехнулся, сжав и расжав пальцы, ему шестьдесят пять лет, и он уже давно ведёт жизнь мирного человека. Жизнь, которую пять недель назад беспощадно растоптали, его жизнь… Жизнь близких… Сара… Он сузил глаза, рука натянула поводья, конь послушно застыл. Стэндиш не подвёл, конь дождался с ещё одним верным человеком на углу Скул и Тремонт-стрит. Всадник бесшумно спешился и быстро размотал полотняные обмотки на копытах, они сослужили хорошую службу, когда тихо пробирался по спящим улицам. Пора.Стэндиш уже у Сары и вскоре они должны начать движение к западной границе города. Всадник же уйдет через северную, и так, чтобы видно и слышно было только его. Пора. Он вскакивает в седло и неторопливо выезжает на середину дороги, не скрываясь, не прячась. Копыта тяжело впечатываются в дорожную пыль, их топот отчётливо разносится в ночном мраке, странно сочетаясь со свистом ветра и лунным светом. Всадник медленно приближается к группе солдат, уже повернувшимся к нему и взявшимся за ружья. Им не по себе, от приближающегося молчаливого черного силуэта веет какой-то нездешней силой, непоколебимой уверенностью.—?Стой!Старший заставы вышел вперёд и положил руку на рукоять пистолета, за ним кучкой застыли его подчинённые, нерешительно поднимая ружья, фитили тлеют в готовности стрелять. Всадник молча остановился в двадцати шагах.—?Спешиться и поднять руки, чтобы я их видел!Увидев, что всадник подчинился команде, старший почувствовал себя уверенней, оглянулся на подчинённых, и сделал несколько шагов вперёд, не убирая руки с рукояти. И более никто ничего сделать не успел. В руках черной фигуры возникли два короткоствольных пистолета и спустя долю мгновения они с грохотом изрыгнули пламя, офицер и один из солдат свалились, первый с пулей в голове, второй получил в плечо тяжёлым свинцовым шариком с полуторным пороховым зарядом, раздробившим и почти оторвавшим руку. Ночную тишину пустынной дороги прорезал страшный крик боли, черный всадник атаковал молча, мгновенно оказавшись среди солдат, выстрелить в ответ никто не успел. Вымуштрованный конь, повинуясь безжалостному рывку поводьев и коленям опытного наездника, развернулся на месте, сбив с ног ещё двоих солдат, не успевших прицелиться. Еще один рывок поводьев, он так же в жутком молчании поднимается на дыбы… Спустя мгновение его тяжёлые подкованные копыта с размаху опустились на грудь одного из лежащих, размолов ее в кашу, раздался треск расколотых ребер, второй пронзительный крик тут же захлебнулся в волне пенящейся крови, хлынувшей горлом. Оставшиеся трое солдат опрометью кинулись бежать, безмолвный убийца взмахнул рукой, один из них упал, в его спине торчал томагавк. И всадник толчком коленей послал коня вперёд, выхватив из седельных креплений ещё два. Короткий свист, ещё один, сдавленный стон. На дороге воцарилась тишина, все заняло меньше минуты. Всадник спешился и быстро извлёк глубоко засевшие томагавки, вытерев лезвия об одежду убитых. Окинул бесстрастным взглядом лежащие на дороге тела, перезарядил пистолеты. Один из солдат пошевелился, приподнял голову… Черная фигура замерла, рука легла на рукоятку кинжала, тускло блеснуло лезвие…Они быстрым галопом уходили по узкой лесной просеке, Стэндиш уверенно вел их на запад, к Озёрам. Сара Филлипс прижимала к себе Роберту, сбоку к седлу была приторочена небольшая корзинка с котенком. Дочь отказалась его бросить, оставив дома все свои незатейливые игрушки. Несколько вьюков с поклажей, самое необходимое. Заветный кожаный мешочек. Сын Тайтус скачет вместе со Стэндишем, крепко держась за него сзади. Дети молодцы, не плачут, не задают вопросы. Только Роберта, уже забравшись к матери в седло и обняв ее, тихо спросила.—?Мамочка, мы поедем за тем хорошим воином?Сара только вздохнула, погладив ее по голове и убрав волосы, упавшие на лоб.—?Поехали, доченька. Может, мы и встретим его когда-нибудь ещё раз.Роберта внимательно посмотрела на мать серо-голубыми широко раскрытыми глазами. И прошептала.—?Как было бы хорошо. Когда-нибудь...Сара невольно положила руку на грудь, там под платьем спрятан небольшой запечатанный конверт. В нем?— письмо, заверенное двумя уважаемыми свидетелями.''Сим удостоверяется в присутствии двух известных и уважаемых граждан города Бостона, Уилфреда Блейка и Алистера Маршалла, что дети Сары Филлипс, Роберта, семи лет, и Тайтус, девяти лет, являются моими, признанными мною, в чем и подписываюсь, находясь в твердом уме и ясной памяти, не подвергаясь никакому принуждению со стороны.Джон Олден Младший, сын Джона Олдена, Пилигрима с ''Мэйфлауэра''.Бостон. 25 июля 1692 года.''Я осторожно разгладил пожелтевшие ветхие страницы и поднял глаза на тихо сидящую напротив меня Роберту. Ее блестящие глаза смотрели прямо и светились тем самым светом, который я видел в первые вечера, когда только пришел к ней. Снова посмотрел на выцветшие строки, написанные резким почерком, решительной и твердой рукой… Рукой Джона Олдена. Джона Проклятого. Предка Роберты.—?Сын Олдена с ''Мэйфлауэра''?Роберта кивнула, выпрямившись в стареньком кресле.—?Джона Олдена, одного из Ста Тридцати Двух. Одного из тех, кто основал эту страну.Мы сидим в ее бывшей комнатке на втором этаже. После немного суматошного обеда, когда все разошлись, насмотревшись на нас и наслушавшись новостей, она тихо поманила меня за собой, прижав палец к губам. Я заинтересованно вышел за ней в сумрачный короткий коридорчик, ведущий на задний двор. Раздался ее шепот.—?Иди осторожно, вдоль стены, пол скрипучий.Очень интересно, нас не должны услышать? В доме ее родителей? Тем временем Роберта поднесла свечу к стене возле пола, легонько стукнула, отозвалась пустота. Я навострил уши и наклонился поближе, наблюдая, как Берта осторожно отодвинула доску стенной обшивки и запустила за нее руку. Закусила губу, не найдя искомое сразу. Вздохнула с облегчением, вытащив из тайника что-то, замотанное в несколько слоев холста. Миг?— и доска встала на место, я помог Берте подняться, она протянула мне свёрток и шепнула.—?Идём ко мне, наверх.Несколько пожелтевших страниц с описанием той страшной ночи, более двухсот лет назад, когда Джон Олден бежал из бостонской тюрьмы, убив шестерых на ночной дороге. Бегство Сары Филлипс и ее двух детей. Роберта и Тайтус.—?Хочешь что-нибудь спросить, Клайд?Хочу ли я спросить… Потрясённо смотрю на ее лицо, в глаза. Господи…—?Берт, я о многом хочу тебя спросить.Замолчал, потеряв слова, накатила какая-то нерешительность. Она ждёт, слегка улыбаясь. И я добавляю.—?Можно?Она поднялась, подошла ко мне и села на колени. Жаркий шепот обдал мое лицо, горячая ладонь погладила щеку, она прижалась ко мне, свернувшись клубочком в объятиях.—?Клайд, я хочу, чтобы ты знал обо мне все. Я так ждала этого дня, когда мы приедем сюда, в наш старый ветхий дом. И я расскажу тебе о нашей семье, о своих предках.—?Берт...—?Что, милый?—?Идём гулять? И ты все-все мне расскажешь.Она тихо рассмеялась, высвободилась из объятий и встала, потянувшись. Подошла к окну и распахнула его, наступали сумерки, вокруг тишина засыпающего леса. Обернулась ко мне и покачала головой, улыбнувшись.—?Давай принесу нам чай и пирог, если что-то от него осталось? Хочу побыть с тобой тут, дома.Кивнул, поднявшись.—?Конечно, Берт, пошли, помогу тебе.Она шутливо мотнула головой, не соглашаясь, показав кончик языка.—?Нет. Отдыхай, я сама, я быстро.И не дав мне опомниться, исчезла, услышал, как ее лёгкие шаги удаляются вниз по лестнице. Подошел к так и оставшемуся открытым окну, оперся руками на потрескавшийся подоконник и окинул взглядом окружающее, вздохнул. Смешанные чувства, и радости, что, наконец, приехали, и грусти от здешнего состояния дел. Они славные люди, искренне радующиеся за дочь. Но как же тут все уныло, как стар и запущен этот дом… Когда-то он был хорош, два этажа, изящный боковой флигель в виде остроконечной башенки, черепичная крыша, фигурные трубы каминов. А теперь… Трубы покосились и частично обрушились, черепица зияет прорехами, кое-как прикрытыми дранкой, крыльцо практически разрушено, и даже его не пытаются привести в порядок, вывалившиеся камни так и валяются рядом. Безысходность и тоска, которые только слегка разгоняют Том и Эмилия, младшие брат и сестрёнка Роберты. С какими же радостью и надеждой на лучшее покинула эти места Берта, более года назад, отправившись за счастьем в Ликург… Снова вздохнул и усмехнулся, так в итоге и вышло, хвала уж неведомо кому или чему. Посмотрел вверх, в постепенно темнеющее небо, начали высыпать первые звёзды. Слышишь меня? Ведь слышишь? И снова скажу тебе?— спасибо. За нее. За все это. А с местным унынием мы уж как-нибудь справимся… Закрываю глаза и слышу счастливый смех Роберты, свист ветра… Вижу яркое солнце и несущуюся навстречу дорогу…—?Быстрее, Клайд!Роберта весело рассмеялась, когда в очередной раз автомобиль подскочил на неровности и мы оба подпрыгнули на сиденьях, я чуть не прикусил язык.—?Берт, быстрее не стоит, что-нибудь лопнет и застрянем. Да и тебе лучше не прыгать так, а то...—?Что?—?Дочь разбудишь и толкаться начнет вовсю.Берта сделала умильное личико и послала мне воздушный поцелуй, положила ладонь на живот и прислушалась.—?Пока спит, милый, но буду осторожнее.Молча киваю, приглядываясь к табличкам с названиями улиц, нам нужно выехать на шоссе, параллельное железной дороге, в сторону Фонды. Судя по карте, вот здесь, Гросвенор-стрит, по ней направо до площади, за ней?— выезд из города. Осторожно притормозил, лучше ещё раз посмотреть. Берта с любопытством смотрит на карту вместе со мной, чувствую ее тепло и легонько целую в разрумянившуюся щёчку.—?Как ты, солнце?—?Отлично, Клайд, я так рада, так…Осторожно обнимаю, замираем над картой на несколько секунд, не обращая внимания на то, что прохожие поглядывают на нас, проходя мимо. Пусть. Берта это заметила и нехотя высвободилась, поправила волосы, упавшие на лоб.—?Куда нам дальше, милый?Показываю рукой прямо вперёд, перед нами неширокая круглая площадь, обсаженная невысокими деревьями, этот район мне ещё не знаком.—?За этой площадью начинается шоссе на Фонду, Берт. Дорога прямая, без развилок, не заблудимся.Она кивнула, достала бутылочку лимонада и немного отпила, протянула мне.—?Дорогу от Фонды до дома я знаю, Клайд, там тоже не заблудимся. Поехали?—?Поехали.Сзади послышались тихие шаги, Берта очень старается подкрасться неслышно, делаю вид, что ей это удалось и картинно вздрагиваю, когда ее ладошки закрыли мне глаза.—?Ой! Кто бы это был?Раздался ''страшный'' шепот.—?Это я, привидение этого старого дома, сейчас тебя утащу.Накрыл ее ладони своими и взмолился.—?Не утаскивай меня, о привидение, дай взглянуть на тебя и вернуть к жизни поцелуем.Призрак усомнился.—?Так ли чудодейственен твой поцелуй, не обманываешь ли ты меня?Жертва воспряла духом и развернулась лицом к опасности.—?А ты попробуй сначала этот поцелуй, и есть у меня ещё нечто, гм, изрядной, хм-хм, величины, весьма чудодейственное и возвращающее к жизни даже лучше! Не хочешь ли и это испытать?Привидение испуганно схватилось за подол платья, готовясь защищаться, но было уже поздно, оно попало в ловушку объятий, не менее волшебную, чем обещанный поцелуй или загадочное совсем уж чародейное средство. Послышался совсем не потусторонний шепот.—?Клайд! Ты что, прекрати сейчас же! Ой, платье порвется... Ну, Клайд… Тут же Том с Эмилией рядом...Драматизм шёпота нарастал до тех пор, пока в тишине комнаты приговором моим начинаниям не прозвучал протяжный скрип старой девичьей кровати Роберты, на которую я нас опрометчиво уронил. Мда… Но хоть не развалилась, хороши бы мы были. Она испуганно замерла, я тоже застыл, мы переглянулись?— и неудержимо рассмеялись. Роберта прижала палец к губам, сделав круглые глаза.—?Клайд, ну как так можно, дети рядом, а мы…—?А у нас кровать скрипучая!И смех становится еще веселее, при этом смеемся мы тихо, прижимая пальцы к губам, что только добавляет юмора.—?Берт, в самом деле, как на ней спать? Она же маленькая совсем, как ты на ней помещалась?Мы осторожно садимся рядышком, держась за руки, она кладет голову мне на плечо.—?А я сама небольшая и мы на ней отлично уместимся.Берта хихикнула, блеснув глазами.—?Только придется на ней спать, любимый. Спааать! Потерпи уж до Ликурга. А там...И ее пальцы переплелись с моими, сжав их с такой силой, что я понял?— терпеть не только мне.—?Дорогая, а где обещанные чай с пирогом?Она пожала плечами, не поднимая головы, обнял ее и прижал к себе. Прошептала.—?Пирог весь съели, мы потом спустимся и я сделаю нам чай.Роберта подошла к столику и затеплила небольшую лампу, чуть дрожащий свет озарил эту небольшую комнатку, в которую я с таким волнением вошёл несколько часов назад. Комната Берты, ее дом, здесь она жила, росла… Низкий белёный потолок, стены, оклееные простыми светло-зелеными обоями. Грубо, но добротно уложенный пол, узкая кровать, на которой я сейчас сижу, глядя на Берту, снова подошедшую к окну. Несколько книжных полок, их содержимое с любопытством рассмотрел почти сразу. Оно удивило… С улыбкой увидел ?Сказки матушки Гусыни?. Братья Гримм… О, а это кто у нас? Джек Лондон… ?Маленькая хозяйка большого дома?. Провел пальцами по потертой обложке, осторожно вернул книгу на место. Библия… Сборник проповедей… Снова улыбнулся, ?Маленький лорд Фаунтлерой?… Ого… Берт, ты Эдгара По читаешь? Однако… Несколько минут, а сколько я о тебе узнал… Еще небольшой ряд совсем уж дешевеньких книжек, авторы и названия незнакомы. В Ликурге книг у Роберты почему-то не было, а ведь она любит читать, судя по всему… Сколько ещё я о ней не знаю, вдруг ловлю себя на мысли, усмехаюсь?— обо мне она не знает вообще ничего, и терпит. Ждёт. Смотрю на ее силуэт у окна. Милая, я обещал тебе, что ты все узнаешь, и сдержу слово. Перевожу взгляд на стол и лежащие на нем листки старинной бумаги. Да… Кто бы мог подумать… Негромко произношу.—?Берт…Она обернулась.—?Что, любимый?Показываю на стол и спрашиваю.—?Как эти документы сюда попали? Как ты их нашла? И вообще…—?Что?—?Рассказывай.Мне шестнадцать лет. И сегодня впервые в жизни отец поднял на меня голос, закричал. Мой тихий, добрый, безгласный отец, души во мне не чающий, прощающий и позволяющий все.—?Никогда, слышишь, никогда больше не смей без спроса рыться в моих бумагах!От обиды и неожиданности по щекам потекли слезы. Я же ничего плохого не сделала!—?Папа… Ты же никогда раньше не запрещал мне, я просто открыла этот ящик и…Он перебил меня, нетерпеливо отмахнувшись.—?Это не твоего ума дело, Бобби, не смей больше рыться здесь. Читай свои сказки. А сюда?— не лезь. Хорошо?Старая ветхая кожаная папка с вытесненной на ней непонятной монограммой исчезает в ящике стола. Я молча киваю и выхожу из комнаты. Эта папка, я успела разглядеть в ней несколько листков пожелтевшей старинной бумаги, убористые строки выцветшими чернилами. Что же там, почему отец так кричал на меня? Как будто испугался чего-то… Все это очень странно. Как бы ещё раз заглянуть туда и хотя бы одним глазком прочитать… А через несколько дней поздно вечером я услышала скрип половиц внизу, мне стало любопытно и тревожно, кто это ходит там, все уже легли. Вдруг кто-то чужой? Осторожно приоткрываю дверь и крадусь к лестнице. Свет в доме погашен, только слабые отблески из гостиной внизу освещают ступени. Пойти вниз? Страшно как… Скрип половиц медленно удаляется по коридорчику, ведущему на задний двор. Любопытство побеждает, и я начинаю спускаться по высоким ступеням, знаю, какие скрипят и перешагиваю через них, держась за перила двумя руками. Вот и гостиная, я внизу. Сердце стучит вовсю, отдаваясь в ушах, может, позвать маму, отца? Вход в низкий коридорчик, осторожно выглядываю и вижу… Отец? Что он там делает, почему явно прячется в собственном доме? Вижу, как он наклоняется, ставит на пол тускло горящую свечу в тяжёлом подсвечнике. Зачем-то приглядывается к стенке, и слегка отдирает одну из досок обшивки. Он что-то прячет за нее, вытащив из-за пазухи небольшой свёрток. Внезапно поднимает голову, как будто почувствовал мой пристальный взгляд, я еле успеваю спрятаться за углом стены, обмерев, прижалась к ней и закрыла глаза. Вот сейчас он меня найдет, увидит, что я за ним слежу… И что? Почему я так испугалась, что он мне сделает? Это же мой папа, я его любимица! А в ушах его слова несколько дней назад. И внезапно я понимаю, что он сейчас прячет за стенной обшивкой, что в этом свертке. Но почему он делает это тайком от родных в собственном доме? И я осторожно, стараясь не потревожить тишину нашего старого дома, возвращаюсь в свою комнату.Мы снова сидим за столом друг напротив друга, наши руки соприкасаются. Киваю на лежащие между нами бумаги и усмехаюсь.—?Ты вытащила их в ту же ночь?Покачала головой.—?Нет.Прошло три дня, я ничем не выдала, что видела той ночью отца. Украдкой искала на его лице следы того, что он, быть может, заметил меня. Нет. Все было спокойно, как будто и не было злосчастного утра, когда я открыла ящик в его столе. Только на четвертый день я решилась. Дождалась, когда все заснут и в глухой послеполуночный час тихо прокралась в коридор. Я запомнила, какую доску отодвигал отец, она легко подалась, раздался тихий скрип, я замерла, прислушиваясь. Тихие шаги наверху? Я вздрогнула, если сейчас отец меня найдет здесь… То что? Что? Я у себя дома и вправе знать, что спрятал здесь мой отец, у него никогда не было от меня секретов! Через секунду я сдвигаю доску и достаю из-за нее что-то, завернутое в несколько слоев холста.Роберта положила ладонь на бумаги, посмотрела мне в глаза.—?Я нарушила запрет отца, но я чувствовала, что должна. Должна узнать… Слишком уж это было необычно и…Она улыбнулась, слегка пожав плечами.—?Я всегда была очень любопытной, милый.Я ласково погладил ее по руке, лежащей на бумагах.—?И ты прочла.—?Да, Клайд. Эту ночь я никогда не забуду…Джон Олден из Бостона. Он наш предок? Попыталась вспомнить рассказы родителей о нашем происхождении, о предках. Оказалось, что вспоминать особо нечего - все было просто и незамысловато, да и сами рассказы о тех временах скупы на подробности. Когда-то пришли сюда трапперы с востока, обосновались, так и пошли мы, Олдены. Потом, два поколения назад, один из прадедов построил эту ферму, мой отец ее унаследовал. Вот такая незатейливая история, и я никогда не задавала вопросов. Пока не открыла тот ящик и не нашла старую порыжевшую от времени кожаную папку, а в ней…Так кто же он был, этот Джон Олден, бежавший из бостонской тюрьмы больше двухсот лет назад? От чего он бежал, что он совершил? И как вообще эти листки попали сюда? Кто эта Сара Филлипс? Как это узнать, кого спросить? И эти имена… Дети Сары и Джона. Роберта… Тайтус… Боже… Снова перечитала… Каштановые волосы… Глаза… Та Роберта очень похожа на меня. А ее брат… Мой отец носит то же имя. Что все это значит? Они?— наши настоящие предки? От этих молчаливых листков вдруг повеяло чем-то холодным и грозным, неведомым. Нездешним. Может, отец был прав, когда запретил их трогать, был прав, когда спрятал их? Но уже поздно, я достала и прочла. И теперь не успокоюсь, пока не пойму все.—?И что ты сделала, Берта?—?Стала читать о Бостоне, о тех давних временах, то, что могла найти.Я покачал головой.—?Не пыталась кого-нибудь расспрашивать?—?Некого было, к отцу не пойдешь, хотела как-то спросить учительницу в школе о Джоне Олдене из Бостона, но испугалась.—?Почему?—?Не знаю, Клайд. Подумала, а вдруг отцу скажет… Он что-то скрывает от меня, от всех. А я пойду расспрашивать… Нет, так было нельзя.—?Как же ты сумела разобраться, Берт?—?Магазин. Я проработала почти пять лет у мистера Эплмена, здесь, в Бильце.—?И?—?Там был небольшой книжный отдел, здесь у нас особо не читают, в основном все на церковные темы, сборники проповедей… А однажды… Откуда-то появилась небольшая книга, ''Пилигримы'' и старинная история Массачусетса''.—?О ''Мэйфлауэре''?—?Не только, Клайд.Роберта помолчала несколько мгновений, послышался вздох, как будто она собиралась с духом. Тихо повторила.—?Не только, любимый.Я молча жду, понимая, что не надо ее подгонять или задавать какие-то вопросы, она все скажет сама и ей почему-то нелегко на это решиться.—?Там было о нем, Клайд. Немного совсем, но я все поняла. И мне стало страшно…Маленькая лампа тускло освещает раскрытую потёртую книжку, я ее самовольно взяла в магазине мистера Эплмена, завтра положу на место, он не заметит. Застывшим взглядом смотрю на изображение старинной гравюры, подпись?— ''Старая тюрьма города Бостон'', под рисунком?— список именитых заключённых. Джон Олден идёт под номером четыре. Внизу страницы?— напечатанное мелким шрифтом примечание, краткое описание преступления. Номер четыре… И я с треском захлопываю книгу, тихо вскрикнув. Боже… Понимание озарило мозг ослепительной вспышкой, теперь мне все понятно. Эта папка… Страх и негодование отца… То, что он скрывает от меня, братьев, сестер, соседей… Наши настоящие предки и откуда в действительности пришла в эти места наша семья… Сара Филлипс… Роберта… Тайтус… И черный всадник, молча убивающий на пустынной ночной дороге… Мой предок. Джон Олден. Сын одного из Ста Тридцати Двух, один из самых уважаемых граждан того времени. И он же?— Олден Проклятый. Олден из Салема.Я тоже сразу понял очень многое. Салем. С силой провел по лицу ладонями, как прогоняя наваждение.—?Берт, на воздух, пройдемся немного.Она кивнула, переведя дыхание и успокоившись.—?Идём, правда, что-то стало душно.Мать Роберты хлопочет внизу вместе с Эмилией, убирают со стола остатки праздничного обеда.—?Миссис Олден, мы с Бертой погуляем немного тут неподалеку.Она с улыбкой кивает, передавая Эмилии тарелки, которые та споро моет и укладывает на кухонный стол.—?Конечно, Клайд, Роберта наверняка хочет вам многое здесь показать.Вежливо киваю в ответ, взяв Берту за руку.—?Ваша дочь столько мне рассказывала о здешних местах, но мы ненадолго, темнеет.—?Да, не отходите далеко, тут давно не слышали о волках, но мало ли…Роберта рассмеялась, потянула меня к двери.—?Мама, я с детства от тебя слышу о том, что ''мало ли'', а волков как не было, так и нет… Идём, милый.Наши тихие шаги на узкой лесной тропинке, Роберта тесно прижимается к моему плечу, чувствую ее тепло. Покосился на лицо, оно спокойно и безмятежно, вот перехватила мой осторожный взгляд и улыбнулась.—?Чего смотришь?Пожимаю плечами, откровенно любуясь ей.—?Ты такая красивая, Берт, спокойная и улыбающаяся, душа радуется, на тебя глядя.—?Это все благодаря тебе, Клайд.Она вздохнула, теснее прижавшись, мы уже отошли довольно далеко от дома. Плотно обступившие тропинку старые деревья, сосны, дубы и ели - выглядят настоящим дремучим лесом. Берта на эти мои слова рассмеялась и сказала, что всего в полумиле начинаются возделанные поля, так что это никакой не лес, а небольшая густая роща на краю сельских угодий. И рядом - старая ферма Олденов. Почему рощу за столько лет не срубили, а землю не пустили под распашку? Берта пожала плечами, сколько себя помнит, никогда не возникала даже мысль об этом, cловно это место - неприкосновенно. Ни сами Олдены, ни их соседи - никогда не пытались расширить свои владения за его счет. Срубить елочку на Рождество, играть там, будучи детьми, просто гулять - сколько угодно. Но и все. Роберта всегда любила там проводить время, ходить по вот этой тропинке, сидеть возле уютно потрескивающего костра. Смотреть на его пляшущие языки и мечтать... —?Знаешь…—?Что, солнышко?—?Я тут была последний раз совсем недавно, и… Ты не сердишься, что опять вспоминаю?Покачал головой, прижавшись лицом к ее волосам, шляпку она не надела и дала им свободно упасть на плечи.—?Конечно, не сержусь, Берта… И слушаю тебя.Она тихо продолжила, глядя то под ноги, то по сторонам.—?Я тогда думала, что больше никогда сюда не вернусь. Знаешь…—?Что?—?А я ведь породовитей, чем Сондра и Бертина, да?Задумчиво кивнул, это так.—?Ты родовитей всех в Ликурге, Берт, разве что там есть ещё потомки пилигримов. И ты ещё не рассказала всей истории, верно?—?Да, Клайд, но там уже немного, одни догадки. А когда…Роберта замолчала, будто засомневалась. Легонько сжал ее пальцы, побуждая продолжить. Она решилась.—?Тогда, когда он... Ну... Он.Снова замолчала и беспомощно посмотрела на меня, потеряв слова. Привлек ее к себе и прошептал.—?Не говори ничего, если тяжело или не хочешь. А если скажешь, я выслушаю все, любимая.Ее ответный шепот.—?И не будешь сердиться, что обещаю не вспоминать и все равно к этому возвращаюсь иногда?—?Не буду, я же понимаю, что воспоминания так просто не уходят.Она вздохнула и уже смелее продолжила.—?Когда он стал жесток и равнодушен, я была в отчаянии и вдруг подумала…Ох, девочка… Я понял. Но молчу, она говорит.—?Подумала показать ему эти бумаги, рассказать… Чтобы увидел, что я не хуже их и даже лучше. Что я, моя семья… Что с того, что мы бедны и в безвестности… Все же мы?— Олдены.—?Но ты так и не сказала ему ничего?—?Нет. Был момент, я уже решилась, но увидела его глаза, пустые, равнодушные... Увидела, как он тяготится каждой лишней минутой возле меня, как он хочет уйти, едва зайдя ко мне домой… Что ему эта старая история, он даже не дослушал бы, сказал, спешит куда-нибудь… К дяде на обед, в цех на совещание...?— ее губы брезгливо скривились,?— Я представила себе это и просто содрогнулась от унижения, милый… И ничего не сказала.Роберта замолчала, мы неторопливо шли дальше по заросшей лесной тропинке, нас совсем плотно обступили высокие деревья. Оглянулся вокруг, она заметила и негромко рассмеялась, обведя окружающее нас рукой.—?Это мой дом, Клайд, я тут выросла и знаю каждый камешек, каждое деревце. Со мной не заблудишься.Я засмеялся в ответ, обняв ее за талию, стало прохладно.—?А без тебя? Пропаду?Она очень серьезно вдруг на меня посмотрела.—?Пропадешь, Клайд. Как и я без тебя.Берта положила ладони мне на плечи и наклонила к себе, наши лица близко, глаза к глазам.—?Хочешь, покажу тебе одно мое заповедное место? Оно тут, совсем рядом. Там и доскажу тебе мою историю.—?Я хочу все. Идём.И через несколько минут тропинка вывела нас на круглую поляну, в центре которой зиял старый колодец, обложенный большими замшелыми валунами. Берта взяла меня за руку и подвела к нему, он не широк, но глубокий, тьма в нем очень красноречива. Киваю на него и осторожно заглядываю, воды не видно.—?Очень старый, давно он здесь?Берта пожала плечами, став совсем рядом с кромкой, слишком близко. Чуть отодвигаю ее от черного края, она улыбнулась этому жесту беспокойства.—?Не знаю, милый, сколько себя помню?— он тут был.Пользуясь остатками постепенно исчезающего дневного света, оглядываюсь в поисках развалин каких-нибудь построек, дома, сарая, чего угодно. Колодцы просто так не копают, тем более настолько капитально, на века, обкладывая сруб. На века? Внимательнее пригляделся, провел пальцами по толстому слою мха, да, тут речь о столетиях, пожалуй…—?Берт, ему, наверное, столько же лет, сколько документам старого Олдена.Она задумчиво кивнула, медленно погладив бок старого валуна, устремив взгляд в черную глубину. Я нашарил под ногами небольшой камешек и уже было бросил его вниз, хочу узнать, есть ли там вода, но… Что-то остановило меня и вопросительно посмотрел на Роберту. Посмотрел, как на полноправную хозяйку этого места... Этой рощи...—?Можно?Промолчала, только утвердительно прикрыла большие строгие глаза. Гулкий всплеск донёсся через два сердцебиения, очень глубоко. И за столько лет ствол не обрушился, не ушла вода… Интересный колодец. Берта осторожно присела на каменное кольцо, я сел рядом, держа за руку, мне не по себе видеть ее так близко к краю. Раздался негромкий голос.—?Хочешь услышать, что было дальше, Клайд?Я кивнул, погладив ее по руке.—?Хочу услышать все, любимая.Она вздохнула. Я понимаю, воспоминания никуда не ушли и грызут ее изнутри, несмотря на все счастье. Она хочет, должна все высказать. А я?— должен выслушать. Ей не нужны какие-то мои ответы, какие-то слова. Все между нами ясно. Но если осталось что-то, что нужно сказать?— я буду рядом и буду слушать. Берта хочет, чтобы я знал все. Спасибо, любимая, что доверяешь мне это. Ее негромкий голос.—?Знаешь, когда Ольга спасла меня от непоправимого, это был первый раз…Молчание.—?Второй был на этом самом месте, поздно вечером. Уже высыпали звёзды, как сейчас. Он… Он опять сказал, что не может меня забрать, что чем-то занят… Дядя… Обеды… Собрать еще сто долларов… Завтра никак не может, но точно получится дней через десять, наверное... Ложь, ложь, ложь… И только одно он показывал мне правдиво, сам того не желая?— как он хочет, чтобы я исчезла. Как он хочет никогда больше не слышать мой голос, никогда не видеть меня. Меня, которую еще недавно с таким пылом добивался... Как же быстро он стал другим... Самим собой, настоящим. Я пришла сюда и долго, очень долго стояла возле колодца.Роберта медленно встала и повернулась к зияющему провалу. Я молча смотрю на ее спокойное ставшее строгим и резко очерченным лицо. Нежные черты заострились... Негромкий голос.—?Я долго, очень долго смотрела туда, в глубину.Роберта наклонила голову и заглянула в сгустившуюся в вечерних сумерках темноту колодца, тишина на поляне отчетливо зазвенела, все вокруг как будто замерло в ожидании. Ожидании чего-то страшного. Я уже стою рядом и не спускаю с нее взгляд. Глубина ждет.—?Глубина ждала, Клайд. Там, в тех кошмарах, про озеро. И здесь она тоже настигла меня, я это почувствовала.Она выпрямилась, оглянулась вокруг, как будто прощаясь.—?Я оглянулась вокруг, прощаясь со всем… Со всеми… И я…Внезапно она сделала шаг вперёд и ее нога оказалась на самом краю провала, ещё чуть-чуть?— и только всплеск. Через два сердцебиения. Я знал, что она хочет сделать и был готов, преградив ей путь. Мой негромкий голос.—?Мы упадем туда вместе, Берта. Хочешь?Ее большие глаза, черные в сгущающихся сумерках, вдруг осветились тем самым неземным светом, который я видел так недавно. И так давно, на ночной набережной Могаука. Ласковое прикосновение - маленькая теплая ладонь легла на щеку, погладила...—?Нет, милый, мы будем жить. Я принадлежу тебе. А ты ведь не отпустишь меня?Покачал головой, осторожно отводя ее от края.—?Никогда.Она глубоко вздохнула, провела кончиками пальцев по лбу, отгоняя наваждение. Я тоже незаметно перевел дух, покосившись на черный провал. Берта что-то достала из сумочки и протянула мне. Коробок спичек. Я улыбнулся.—?Костёр?Она кивнула, широко раскинула руки, глядя в вечернее ясное небо, вся ее фигура как будто приготовилась взлететь к уже появляющимся неярким звёздам. Показала на них.—?Видишь, наши друзья уже здесь. Порадуем их? Они соскучились по мне. И хотят познакомиться с тобой. Собираем хворост!—?А твои нас не хватятся, беспокоиться не будут? Мы сказали, ненадолго идём.Берта только махнула рукой, уже сноровисто складывая весьма недурную основу костра, я оценил, умеет.—?Они знают, где меня искать. И огонь в лесу заметят из дома, поймут, что это мы здесь сидим, не тревожься. Я с детства сюда бегаю, мой дорогой супруг. Помни?— мы у себя. Здесь все?— наше.И через несколько минут весело запылал костёр, мы уселись рядом, Роберта удобно оперлась спиной о мою грудь и вытянула ноги, я обнял ее сзади, так сидели, глядя на танцующие языки пламени. Волшебство двоих у ночного костра… Шепнул на ухо, легонько его поцеловав.—?Чем тогда все кончилось, у колодца?Почувствовал, как грудь Роберты приподнялась, она глубоко вздохнула и повернула ко мне лицо, посмотрела снизу вверх.—?Так же, как и сейчас, любимый.—?То есть?—?Мне преградили путь.Как же страшно… Но надо сделать только маленький шаг, потом немного, совсем немного потерпеть… И все закончится. Навсегда. Отчаяние, боль, безысходность… Наступит покой. Клайд… Ты узнаешь, и, может, вспомнишь обо мне так, как думал раньше… Хоть на миг… Клайд… Прощай. Слезы неудержимо текут по щекам. Мама… Мамочка… Прости, прости меня. Прощай. Прощайте все. Ещё немного, черный провал зияет прямо передо мной. Что это за голос в моей голове… Тихий хрипловатый голос…—?Стой, дочь.—?Кто ты? Папа? Но как…—?Я не твой отец, но мне легче звать тебя дочерью. Ты так на нее похожа…—?Кто ты?—?Сначала отойди от колодца.—?Вот, я отошла.—?Не смей этого делать, никогда.—?Боже… Я поняла, кто ты… Ты…Сухой смешок.—?Хорошо. Я рад, что успел тебя остановить. Нет там ни покоя, ни отдохновения. Это ложь, дочка. Не обманывай себя.—?Но что же мне делать? Что? Я совсем одна. Ты пришел, спас меня от… Помоги мне!—?Никогда не бросай обратно дар жизни, который все получают авансом.Сухой смешок повторился.—?Живи. Сражайся. Ты?— кровь и плоть Олденов, моя кровь и плоть! Мы?— не сдаемся.Звенящая тишина темной поляны, слабо освещенной только серебристым светом взошедшей луны. Слова все ещё звучат отзвуками дальнего исчезающего эха?— живи… Так же сказала Ольга, внезапно пришедшая ко мне той ночью… Она тоже пережила в жизни страшное, она тоже сражалась и не сдалась. Прояснившимся взглядом оглядела темные силуэты деревьев, пятно тьмы посреди поляны?— колодец, в котором я чуть было не исчезла навсегда несколько минут назад.Роберта замолчала, устремив взгляд на костер. Повернулась и села лицом ко мне, крепко обняв и зарывшись лицом. Прошептала.—?Потом я вернулась в Ликург. Голоса хватило ненадолго, ничего не менялось, вскоре я думала, что мне все померещилось от отчаяния и усталости, что все было игрой воспаленного воображения.Она усмехнулась.—?Я снова стала слабой, плачущей и всего боящейся.Роберта замолчала, поглядела на меня искоса, снова усмехнулась.—?Такой ты меня и нашел, появившись спустя несколько дней.Ещё долго мы смотрели на игру языков пламени, думая о том, что помощь пришла. И теперь я знаю, кого благодарить за нее. За Роберту. За все. Спасибо тебе, старый Джон Олден. Ты сдержал слово, данное больше двухсот лет назад своей возлюбленной, ты не оставил свою плоть и кровь, когда пришла беда. Что ты сделал, как нашел меня, как сумел перенести через время, пространство и бог знает, что еще?— не важно и не надо нам это знать. Обещаю тебе, старый воин?— я сберегу ее. Ведь мы с тобой одного поля ягоды. Слышишь? Мы вздрогнули?— сильный порыв ветра ударил в костёр, огненные языки полыхнули нам в лицо. Роберта отодвинулась, удивлённо посмотрела на меня, увидев, что я улыбаюсь.—?Чему ты улыбаешься?—?Старый Олден ответил мне.Она склонила голову набок, прищурившись на меня посмотрела.—?И что ты ему сказал?Взял лицо Берты в ладони и крепко поцеловал в губы, так крепко, что мы оба задохнулись.—?Я обещал, что сберегу тебя. И он?— принял обещание. И, Берта…—?Что, милый?Сейчас. Совсем не просто так я ждал, словно чувствовал - будет момент, когда... —?Меня зовут Андрей. Андрей Белов.За все время он впервые уснул раньше меня, милый мой, любимый Клайд… Клайд? Да. Его настоящее имя станет нашей тайной, мы никогда ее не раскроем, никому. Андрей… Так странно выговаривается, Андрэ… Я попробовала произнести его по-русски, забавно получилось, смеялись. Ещё долго сидели возле уютно потрескивающего костра и говорили, говорили… Я спрашивала, он отвечал. Или просто слушала, широко раскрыв глаза... Не веря, восхищаясь и... ужасаясь. Пока не пришел начавший тревожиться отец и не позвал нас обратно. Андрей Белов. Внимательно смотрю на спокойное лицо моего мужа, вижу, что в нем все меньше остаётся от… Того… От тени… Нет, черты лица как бы те же, но… Это уже не он. Иное выражение, иная складка упрямых твердых губ, иначе выдаётся подбородок… Глаза… Усмехаюсь. Они-то мне все и сказали почти сразу, в первые дни… Еще долго шептались, когда, наконец, легли и с трудом уместились на моей девичьей кровати. Клайд было попытался тихо вольничать, я его шлепнула по рукам, а потом… Господи, думала, что уже все знаю о, ну, об этом…—?Клайд, о, Боже…—?Тсс, милая, всех перебудим и утром будешь смущаться…—?Ох… Еще…—?Шш… Хватит, отдыхать надо тебе и маленькой…—?Клайд, а где…Тихий смех.—?Ну, Клайд, правда…Смех уже угрожает быть услышанным за пределами комнаты.—?Где опять моя рубашка? Господи, на подоконнике висит и ее видно... Ну туда зачем ты бросил, а если упадет? Развратник...Долго ещё тихо разговаривали. Я засыпала его вопросами, кто он, откуда, такая радость, что можно, наконец, спрашивать, и утолить сжигающее меня любопытство. Почти сто лет… Будущее… Многого из того, что он рассказал, я просто не поняла, хотя он и старался… Но многое и понятно, потому что?— не изменилось. Войны… Совсем недавно в Европе отгремела страшная война, до нас она доходила только в газетных очерках. Чего греха таить, мне это было неинтересно, слишком далеко. Россия, их революция… Да, теперь мне это куда ближе и понятнее благодаря Ольге, но… Я боюсь этого всего. Вспоминаю пистолет на нашем столе, жесткое лицо моей подруги. Она убивала. Так было надо. Ольга и Клайд. И я, никому не известная девушка из Бильца. И мой предок, старик Олден, его вторая тайная семья, той страшной ночью бежавшая сюда, в эти края, двести сорок лет назад… Сара Филлипс, ее дети… С них началась наша семья, наш род. Голос сказал, что я похожа на его дочь… Роберта… У нее тоже был котенок… Клайд совершенно всерьез предположил, что это было первое появление Свита, возможно, подарок старого Олдена. Стало жутковато… Как же все странно и загадочно переплелось вокруг меня… Клайд сказал, что лучше слишком много об этом не думать, и он прав. Мой предок спас меня, изгнав убийцу и призвав Андрея, теперь же мы?— сами, и только сами.Снова подумала о войнах... Люди в будущем не изменились, и даже стали хуже... Я спросила, почему? Клайд невесело усмехнулся и промолчал, не нужно мне знать. Что касается его лично - он рассказал все, даже как и где получил шрам на щеке. А остальное, что касается его мира - не все можно говорить, даже мне. И я с этим согласна, он прав. И заметила, что он подготовился заранее, уже решил, что можно рассказать, а что нет. Он избегал называть имена, даты... Клайд рисовал передо мной картину своего мира широкими мазками, он очень старался объяснить, но... Тщательно избегая многого. На мой вопрос он ответил прямо, не опустив взгляд - это опасное знание, Берт. Он не хочет, чтобы я жила в страхе и ожидании неминуемого, этот груз он решил нести сам. Можно случайно проговориться, кто-то услышит, задумается, передаст дальше... Круги по воде. И это может плохо кончиться, мир необратимо изменится. Клайд не хочет и боится этого, и снова скажу - он прав. Он потом лукаво улыбнулся и спросил - неужели мне бы не хотелось хоть одним глазком взглянуть на его мир? Или перенестись туда навсегда? Я задумалась... Нет. Милый, прости, но... Нет, я не хочу. На мгновение мне стало страшно - ему плохо здесь со мной, он хочет вернуться? Я ведь понимаю, что там осталась вся его жизнь, родные, друзья... А тут, в чужом мире - у него только я. Смогу ли заменить ему все то, что он навсегда потерял? Я решилась и спросила, пусть скажет прямо, здесь и сейчас. Он в ответ обнял меня и зарылся лицом в волосы, услышала его шепот. Я его судьба, его жизнь... Так есть и будет. И я верю ему, верю в себя, в то, что соединило нас. Мы хотим тихо и незаметно жить, растить дочь, я призналась, что очень хочу еще ребенка... Все эти тайны - пусть остаются в прошлом, мы сохраним их в сердце, в памяти. И будем жить дальше.—?Берт, мы с тобой здесь и сейчас, и только это важно. Нам, нашей дочери?— жить нашей и только нашей жизнью. Дела давно минувших дней или дней будущих… Пусть о них задумываются другие. И потому, кстати…—?Что, милый?—?Я счастлив, что, наконец, рассказал тебе всё. Ты молодец, Берт.—?Почему?—?Не будь твоего рассказа о старом Джоне Олдене, я бы ещё неизвестно сколько опасался тебе что-то рассказывать. Даже не знаю толком, почему, ведь главное ты знаешь, мы прошли через это. Может, где-то глубоко все еще боюсь, что испугаешься и... Уйдешь. - он пожал плечами, - Но ты доверила мне тайну своей семьи, свою тайну. И сделать вид, что это ничего не значит, и я не должен теперь довериться тебе? Нет.—?Спасибо, Клайд… И теперь я куда более спокойна, чем раньше. Помолчала, подыскивая слова.—?Потому что знаю. Теперь знаю. И какой же ты у меня бываешь глупый...Обнял ее хрупкие плечи, прижав к себе, она уютно положила голову мне на грудь, на столике дрожит язычок свечи.—?Я счастлив, что эти тайны более нас не разделяют, Берт. Но, по сути, нашей нынешней и будущей жизни это все не касается, верно?Она задумчиво посмотрела на меня и кивнула в ответ, промолчав.—?Да, мое имя Андрей Белов, и все, что я тебе рассказал?— правда. И вся наша невероятная история?— правда.Роберта утвердительно прикрыла глаза.—?Ну и место этой правде?— в глубине наших сердец и в памяти. А жизнь?— продолжается, здесь и сейчас, миссис Грифитс, и у нас, как всегда?— полно дел, не так ли?С улыбкой смотрю на нее, как она меня назовет? Получаю улыбку в ответ и нежный поцелуй.—?Да, Клайд.—?Клайд?—?Да, любимый. Ты не сердишься на меня? Это имя…Берта ласково прижалась ко мне всем телом, пушистые волосы накрыли нас ароматным одеялом…—?Нет. Ведь все так и должно быть, я?— Клайд Грифитс, мое место?— подле тебя и с тобой. Нельзя жить раздвоенным, нельзя жить на два мира.Она кивнула и прошептала.—?Нужно делать выбор.—?Да. Уже давно сделал. Я?— Клайд.Слушаю его тихое ровное дыхание, осторожно поправляю волосы, упавшие на глаза, медленно глажу их самыми кончиками пальцев, не хочу будить. Спи, мой любимый, я буду охранять твой сон. Теперь вижу и понимаю, как это мучило его, имя, которое он боялся мне сказать, его прошлая жизнь, которую он сегодня внезапно распахнул передо мной. Милый… Он боялся, что я испугаюсь, уйду, если узнаю… Такой грозный и такой иногда глупенький, я часто думаю, что нас не разлучит даже смерть. И за это время я немного привыкла к ореолу нездешнего, что нас исподволь постоянно окружает. Пусть. Мы со всем справимся. Как тогда, ночью, у костра возле набережной.—?Что мы со всем этим будем делать, Берта?—?Ничего, любимый. Ничего.Рассказав мне все, Клайд сбросил с души огромный камень, и я невольно помогла ему в этом, рассказав о своей тайне. Он не мог не ответить мне тем же. И у колодца я видела?— он не колеблясь прыгнул бы за мной следом. Как и я за ним. Тихо вздохнула, легонько поцеловала Клайда в лоб, прижалась щекой. Закрыла глаза, так тепло и хорошо… Успокоившись после своего рассказа, он уснул. А ко мне сон все не идёт. Ой, маленькая… Решила тоже поговорить? Вот моя ладонь, поздоровайся с мамочкой. Я уже придумала тебе имя, но это пока секрет, скажу сначала нашему папе и мы вместе тебя позовём. Хорошо? И ладонь чувствует лёгкий толчок, ещё один… И ещё… И ты здесь, со мной. Все, долой мрачные мысли, все теперь в порядке. Прислушиваюсь к тишине нашего старого доброго дома, все спят, кроме меня. Спите… А я ещё посмотрю на тебя, мой любимый Клайд. И буду вспоминать…—?Клайд, зачем мы сюда свернули?Он показал на одну из стрелок перед собой, сильно отклонившуюся вниз.—?Что-то не так?—?У нас бензин с собой, три канистры, но бак залить не помешает. Вон там?— заправка, нальем до пробки и не надо будет трогать наш запас.Мы уже час в дороге, скоро Фонда и начнутся знакомые мне до мелочей места. Начинаю волноваться, как нас встретят мои родные, мама сказала, что будут все, приедут Фред с Агнессой. И эта заминка в телефонном разговоре не даёт мне покоя. Клайд прав, она хочет поговорить о беременности и прочем… Вздыхаю, осторожно покосившись на мужа, он многого не понимает. Думает, раз я теперь замужем, то все вопросы решены и закрыты. Все да не все, я на пятом месяце, свадьба была неделю назад. Ещё и эта статья, вся округа уже перемывает нам косточки, и, конечно, они дотошно все подсчитают, когда дочь родится спустя четыре месяца после венчания. На их языке это значит?— я себя не соблюла, согрешила до свадьбы. Да, меня взяли замуж, но грех-то совершен. Легко Клайду говорить, что переживут, мол… И пусть, дескать, не лезут мне в… Поневоле начала улыбаться, эти клайдовы шуточки… Представила, как он это скажет при всех, ой… Ну и лица у них бы стали… Нет, пусть ведёт себя пристойно, это мой дом и дом моих родителей. Как бы ему об этом намекнуть осторожно, чтобы не обидеть… Отгоняю мысль, мой Клайд самый умный и все знает, будет говорить очень красиво и вежливо, я знаю, как он умеет. Успокоилась и смотрю в окно, вот и заправка, Клайд осторожно подъехал к большой бочке, возле которой сидел дюжий парень в замасленном грязном комбинезоне. На наше появление он отреагировал вопросительно поднятой бровью, ленивый взгляд слегка оживился при виде меня. Я отвернула лицо, не люблю, когда так разглядывают. Клайд тоже заметил, но его лицо осталось спокойным, оно того не стоит. Вспомнила кофейню Тэлбота и компанию молодежи у столиков, как они тоже смотрели на меня, замолчав. Выдержала тогда, выдержу и сейчас.Так и вышло, ничего особенного не случилось, и уже через пять минут мы бодро покатили дальше. Вздохнула, подумав о том, как было бы здорово иметь свой автомобиль.—?Клайд…Он повернул ко мне лицо, улыбнулся.—?Все хорошо?Я мечтательно откинулась на спинку сиденья, закрыв глаза и сказала, чего уж…—?Вот бы не отдавать автомобиль в понедельник…Послышался смех, Клайд хлопнул по рулю ладонью.—?Берт, а ведь и я о том же думаю, представляешь?А я тоже уже смеюсь и признаюсь.—?Я маме чуть не сказала, что мы его купили. Представила себе их лица, особенно Фреда, мужа Агнессы, моей сестры.—?Почему особенно его?—?Агнесса мне все уши прожужжала про граммофон, что он ей купил к прошлому Рождеству, вот если бы этот автомобиль был пo-настоящему наш…Ласково провела ладонью по немного потертой замшевой обивке дверцы. Клайд протянул мне руку, я взяла ее в свою и прижала к щеке, глядя на несущуюся навстречу дорогу, ряды шумящих деревьев вдоль нее, редкие встречные автомобили. Вдруг как что-то коснулось сердца изнутри, оно глухо сжалось, словно в предчувствии, сквозь залитую солнцем веселую дорогу проступила другая, узкая, угрюмая, молчаливая, стенами стоят высокие сосны. Повеяло холодом, по стеклам текут струи проливного дождя. Вздрогнула, послышался голос Джил… Что-то о крыше и автомобиле, пара весьма крепких словечек, мы рассмеялись. Джил? Что она тут делает, где мы? Не успела это спросить, голос Клайда вернул меня обратно, секундное видение исчезает, оставив только отголосок догадки?— мы не расстанемся с этим автомобилем в понедельник. Сказать Клайду? Отгоняю наваждение, меня просто слегка укачало с непривычки, может, попросить остановиться? Тем более, что мне и так нужно… Клайд говорит, улыбаясь, он тоже не хочет отдавать автомобиль.—?Посмотрим, милая, есть пара мыслей насчёт этого.—?Клайд, это же страшно дорого, откуда мы возьмём столько денег?Он беззаботно пожал плечами, слегка толкнув меня в плечо и подмигнув.—?Доживём до понедельника, солнце! И поглядим. В кустики не хочешь ещё?—?Клайд!Он почувствовал, что я хочу остановиться. Ну вот как он меня иногда смущает, готова его стукнуть… И как приятно, что Клайд всё-всё замечает, он увидел, что я бы не отказалась сходить, следит, чтобы пила. Называет это ''водной дисциплиной'', говорит, что в моем положении особенно вредно обезвоживание. Как он тогда в цеху на меня почти кричал и отправил в дамскую комнату пить воду как лекарство...—?Давай остановимся вон там, отдохнёшь, ноги разомнешь заодно, пройдешься.—?Остановимся, и тебе тоже надо отдохнуть.Пока я отошла на минутку по своим делам, Клайд расстелил под деревом взятое из дома покрывало. Боже, он даже маленькую подушечку ухитрился взять… Вернулась, а меня настоящая постель ждёт в тени дерева и улыбающийся Клайд. Я даже растерялась немного, увидев такое.—?Любимый, а нам же ехать надо?Он беззаботно махнул рукой куда-то в сторону Фонды.—?Уже почти приехали, дальше город, а потом уже не до отдыха, пойдут проселки. Вот, съешь сэндвич, столько наготовила, а ещё даже корзинку не открывали.—?Ты тоже ешь,?— Клайд подаёт мне руку и я осторожно сажусь рядом с ним на толстое покрывало. Стоило вытянуть ноги, как накатила теплая волна, захотелось закрыть глаза…Яркий солнечный свет пробивается через задрожавшие веки, что-то щекочет в носу, я чихнула, надо мной склонилось улыбающееся лицо Клайда. В руке у него травинка, вот негодник, это он ею щекотал. Сладко потянулась и зевнула, оперлась на локоть и приподнялась на покрывале. Покрывале? Ой! Я заснула! Ну как же так, что я за соня такая…—?Клайд, почему ты дал мне заснуть? Долго спала?Он усмехнулся, вынув из моих волос несколько застрявших сухих травинок.—?Около часа, Берт. Шш!Его палец лег мне на губы, остановив возмущенный возглас.—?Ты так сладко засопела, скушав сэндвич, что было бы величайшим на свете грехом прерывать твой сон.Клайд пожал плечами, виновато и при этом лукаво на меня посмотрев. —?Я просто тобой любовался, жаль, нет фотоаппарата, такой снимок получился бы…Фонда. Только что проехали здание вокзала, дальше уже отлично знакомые мне места. Хорошая дорога закончилась и пошли узкие проселки, мы едем совсем медленно, опасаясь за автомобиль. Но спешить нам некуда, ещё рано, всего-то около трёх часов дня. Впервые посмотрела на низкий невзрачный вокзал иным взглядом: вижу трещины в старых давно не ремонтированных стенах, много бедного плохо одетого люда. Мало чемоданов и сумок, и куда больше узлов. Почему я стала обращать на это внимание? Вспомнился огромный празднично шумящий вокзал Олбани, тихая уютная гостиница, собор Сент-Николс... И ждущий нас старый ветхий дом на холме у лесной опушки, он похож на этот вокзал. Неужели я и на него буду смотреть свысока? Нет, никогда! Это мой дом, я там родилась и выросла, нас там с нетерпением ждут, папа, мама, сестры и братья. Пусть так будет всегда! И мы всегда будем приезжать только с любовью и радостью, как может быть иначе? —?Мамочка, это я!—?Бобби, доченька, где вы, все в порядке? Фред и Агнесса уже тут, мы волнуемся.—?Конечно, все в порядке! Мы уже в Фонде, звоним с вокзала.—?Как с вокзала, ты же сказала, что на автомобиле едете…Я рассмеялась, какая же она непонятливая…—?Мы мимо вокзала ехали и решили вам позвонить, сказать, что уже почти на месте.—?Хорошо, мы вас ждём! До встречи!—?До встречи!—?Клайд, останови.Я затормозил, оглянувшись по сторонам, перед нами перекресток с покосившимся столбиком почтового ящика. Позади около сорока минут неторопливой и осторожной езды по неровным проселкам, под чутким руководством Роберты, ставшей проводником. Без нее непременно заблудился бы, дорога все время разветвляется, то тут, то там виднеются фермы. В некоторых местах ехали прямо через кукурузные поля, Роберта показывала, где срезать дорогу. Вся разрумянилась, чем ближе к родительскому гнезду, тем становится увереннее. Она - в родных местах, и страх с отчаянием больше не властвуют над ней. Роберта становится сама собой, настоящей, и выглядит это настолько соблазнительно, что... Видимо, что-то появилось в моем лице, потому что мне с лукавым прищуром велели смотреть на дорогу и вручили сэндвич, Берта с аппетитом принялась за свой. Почти доев, Роберта принялась объяснять, кто где живет и чем знаменит, для наглядности показывая огрызком через открытое окно. Веселой скороговоркой выдала целый ворох забавных подробностей. Вон там - Гринвуды, жуткие скупердяи и зануды, а их дочери - зазнайки. А вдалеке, милый, за полем, видишь? Огрызок утыкается в симпатичный двухэтажный дом посреди ухоженного сада, грузовичок у ворот. Там - Балларды, их сын когда-то пытался за Бертой ухаживать, на танцы звал даже. Таак, очень занятно, и? Она захихикала, когда я скроил очень ревнивую физиономию, и с театральной грустью помахала в ту сторону. Я так же театрально прибавил газ, мы переглянулись и рассмеялись. Но все же спросил, не будет ли меня тут подстерегать на узкой тропинке развеселая компания из отвергнутых воздыхателей... Кто предупрежден, как говорится... На это Берта расхохоталась, сказав, что очень хотела бы на такую встречу посмотреть, но увы - она теперь замужем и никто даже не приблизится без официального представления. За веселыми разговорами время пробежало быстро, внезапно мы обнаружили, что все, приехали. Хорошее настроение вдруг исчезло... Дом Роберты?— на пригорке справа, уже виден. Господи… Я вспомнил… В горле пересохло… Отгоняю непрошеную мысль, что толку теперь об этом вспоминать… Вопросительно посмотрел на Берту, она медленно вышла из автомобиля и сделала несколько шагов в сторону дома, остановилась, посмотрела на меня. Куда-то исчезли вся ее решительность и жизнерадостность, что случилось? Тоже вышел и подошёл к ней. Взял ее за плечи и привлек к себе.—?Что с тобой, милая? Что не так?Она подняла на меня большие глаза, ее лицо заострилось, став очень серьезным. Шепнула, прижавшись ко мне.—?Волнуюсь, Клайд. Очень. Как нас встретят…—?Перестань, Берта, это же семья, они тебя ждут не дождутся, я слышал голос миссис Олден в телефоне, она так рада… Это мне надо волноваться, я-то там пока никого не знаю…Осекся, не знаю? А вот меня там кое-кто знает. И уверен, хорошо помнит, не по имени, но в лицо. Берта не заметила моей заминки, и хорошо, не нужно ей сейчас лишних волнений. Погладил ее по голове, щеке, она прижала мою ладонь к разгоряченному лицу, поцеловала. Быстро оправила платье, протёрла лицо смоченной водой салфеткой, уложила волосы под шляпку.—?Я готова, любимый. Едем?—?Едем.—?Какие у вас планы на будущее, Клайд?Сидим за большим столом в гостиной нижнего этажа. Родители Берты, Элизабет и Тайтус. Празднично одетые, на лицах улыбки, при взгляде на Роберту?— любящие и теплые, когда смотрят на меня?— становятся немного холоднее и официальнее. Сестра Берты Агнесса и ее муж Фред, приятные и спокойные люди. Заметил, как она украдкой осмотрела новое платье моей жены. Мысленно усмехнулся, это нормально. Фред Гейбл, муж, скромно сидит рядом и его пока не особо слышно. Брат Гифорд, этот повел себя совсем по-свойски, рукопожатие крепкое, белозубая улыбка, хлопнул по плечу, приветствуя. Вызывает странное чувство, какой-то настороженности. Почему? Пока непонятно. Оставим. Младшие, Том и Эмилия. На побегушках, подай-принеси, как и положено. Том не сводит с меня восхищённого взгляда, получив долгожданный подарок. Я уже успел ему кое-что показать, как носить, как держать. Берта сделала круглые глаза, явно вспомнив парк Олбани и памятный томагавк. Эмилия же, симпатичная румяная девчонка, обещающая через несколько лет стать очень похожей на Берту, восхищённо смотрит на сестру, явно представляя, как и сама… Когда-нибудь… Ох, не надо, малыш, старый Олден может и не подоспеть, если что, а я уже женат на твоей сестре. Ты лучше спокойно, потихоньку, не нервируя маму с папой.—?Милый, ты, главное, держи себя в руках, хорошо?—?Ты прямо как мой братец Гилберт. Кто-то что-то может сказать?—?Нет, конечно, но мама точно захочет со мной поговорить на эту тему. Наедине.—?А меня это разве не касается?Берта тяжело вздохнула, поправляя на мне галстук и снимая с пиджака невидимые пылинки. Мы?— в ее комнате на втором этаже, я даже не успел осмотреться как следует, уже пора вниз, нас ждут к столу.—?Клайд, так не принято. Это женский разговор.—?А кто-то из мужчин захочет поговорить о том же со мной? Твой отец? Брат?Тяжёлый вздох повторяется, Берта закатила глаза в полушутливом ужасе.—?Милый, тут не надо ни с кем воевать, все нас любят и ждут. Просто… Тут деревня, тяжёлые нравы, старинные. Ну, ты понимаешь? Я сама так была воспитана, пока…Она махнула рукой, прерывая себя, погладила меня по щеке, заглянула в глаза, улыбнулась.—?Все будет хорошо, мы же вместе. Идём? Как я выгляжу?Поднимаю большой палец, она поворачивается к выходу, я легонько шлепаю ее пониже спины, пошли, мол… Она возмущённо оборачивается и видит мою усмешку, быстро целую ее в гладкую щёчку.—?Пошли очаровывать, миссис Грифитс.И забавным совпадением снизу донёсся зов миссис Олден.—?Бобби, Клайд! Ну где вы там, все уже на месте, только вас ждём!Два стула свободны. Мы не вместе будем сидеть? Секундную заминку прерывает весёлый голос Берты, думаю, только я сейчас слышу в нем старательно упрятанное волнение.—?Ну вот и мы, извините, что немного задержались в дороге. Пойдем, Клайд?Горячие пальцы Роберты крепко обхватили мою ладонь, я было замешкался, рассматривая сверху ждущих нас людей и стол. Она спустилась на ступеньку и легонько потянула меня за собой, шепнула.—?Идём, ты чего?Оказалось, что я буду сидеть с хозяйкой дома, миссис Олден, на одном конце стола, а Берта рядом с отцом?— на противоположном. Остальные сели кто как хотел между нами. Том и Эмилия больше бегают по обеденным делам, как самые молодые, подать, принести, унести, под руководством миссис Олден. Уселись, Роберта ободряюще посмотрела на меня, улыбнулась, я слегка прикрыл глаза, все хорошо, родная. Все вдруг выпрямились, сложив руки перед собой, инстинктивно копирую жест и позу. Господи, а про это все мы и не поговорили… Взгляд Берты становится слегка обеспокоенным, она не сводит с меня глаз, волнуется. Вторично прикрываю глаза, успокаивая ее, я уже понял, всего лишь молитва, произносимая негромким голосом Тайтуса Олдена, благодарение за пищу и мир в этом доме, аминь. Краем уха слышу слова, миссис Олден шепотом повторяет за мужем, я уловил ритм и просто шевелю губами, не выделяясь на общем фоне. Мелькает мысль, Берте это может не понравиться, она-то неложно верующая девушка, не то что ее циничный муженёк. Осторожно смотрю на нее и успокаиваюсь?— в ее глазах… Смех? Ласточка ты моя… Успеваю подмигнуть, прежде чем благочестиво опустить очи долу.—?Аминь.В центре стола возвышается солидная фарфоровая супница, украшенная лепным узором, ароматный пар уже изрядно раздразнил аппетит. А как тут принято разливать? Ох, прокол, как же мы упустили все это из виду… Но оказалось просто, все по очереди передавали тарелки миссис Олден, которая и разливала, как хозяйка дома. Опознаю фасолевый суп, пахнет божественно, незаметно сглотнул. Так вышло, что нам с Бертой налили последними. Весело с ней переглянулись, я кивнул на ее тарелку, ешь давай! Дом домом, а я слежу. Она прыснула от смеха и с аппетитом принялась за еду. А я перехватил внимательный взгляд, от него мне стало не по себе. Взгляд, о котором я неотступно думал всю дорогу от покосившегося почтового столбика.''Это ты? Помню тебя, молодой человек. Ты вышел тогда из шикарного автомобиля, ваша компания заблудилась и искала выезд на шоссе. Ты помнишь, Клайд? Вижу, что помнишь, ты избегаешь моего взгляда… Я старался все объяснить как следует, не часто у нашего дома останавливаются такие важные люди… Многое забыл, на многое тогда не обратил внимание… А сейчас, когда ты оказался мужем моей дочери, моей любимицы… Как много я вспомнил… Брезгливость… Отвращение… Нетерпение… Ты не хотел меня видеть, слышать, ты боялся тут находиться, ты боялся этого дома… Ты ушел, даже не дослушав меня… Ты ведь тогда понял, что перед тобой?— отец Роберты, не правда ли? А теперь ты сидишь в моем доме… Твой автомобиль стоит у нашего крыльца. Ты муж моей любимой дочери. Она знает, что мы уже встречались, Клайд, ты ей рассказал? Но не бойся, зять. Я старый немощный фермер-неудачник, скоро я умру. Не знаю, что с тобой произошло, почему ты выглядишь иначе. Но глаза и голос моей дочери не лгут, она любит тебя и счастлива. И в твоих глазах любовь… счастье… В них нет страха, он исчез. Пусть. Я ничего не скажу, ничего не спрошу, ничего не напомню. Это умрет со мной, в свой срок. Сбереги мою дочь, Клайд, дай ей счастье и радость. Обещай мне это.''Отец Роберты вновь пристально посмотрел на меня, и на этот раз я не отвел взгляд. Не буду! Ты ведь видишь свою дочь, слышишь ее голос, смотришь в ее глаза, в мои. Забудь то, что ты видел тогда, этого больше нет. Не могу тебе ничего сказать, но… Я люблю твою дочь больше жизни и она так же любит меня. Так есть и будет, она будет счастлива со мной. Обещаю. Слышишь? Посмотри мне в глаза.Пристальный взгляд Тайтуса потеплел, как будто он услышал мои мысли, он коротко кивнул и принялся за суп, безмолвный диалог занял лишь несколько мгновений, несколько долгих и нелёгких секунд. Можно я теперь поем немного, а? Заслужил, правда. Суп горячий и наваристый, в нем от души фасоли, специй и мяса, вкусно. Разговор за столом пока не очень клеится, все заняты едой и иногда поглядывают на меня. Может, за чаем обстановка станет более домашней.—?Клайд, как обстоят дела на фабрике? Такие перемены там начались с вашим появлением…Я улыбнулся, Фред ''Граммофон'' Гейбл прервал, наконец, несколько затянувшееся молчание, вопрос задал очень благожелательно, видно, что ему, а значит, Агнессе, действительно любопытно. Роберта тоже оживилась при этом вопросе, отложила ложку и ей явно хочется сказать.—?Давайте Роберта расскажет, она все знает не хуже меня, а будет куда интереснее.И все расслабились, началась беседа, молодец, Граммофон. А Берта застеснялась.—?Ну, Клайд, давай сначала ты, а я потом…—?Клайд, не давайте ей командовать, а ты, сестрёнка, рассказывай, всем жутко интересно,?— Гифорд шутливо салютовал Берте ложкой.Роберта набрала воздух, чтобы начать, всех оглядела… И рассмеялась, смех подхватили все, раздался голос Агнессы.—?Пишут, что Клайд устроил на фабрике настоящий переворот.Берта кивнула и ответила, глядя на меня с открытым восторгом, я слегка поежился от такой откровенности на людях, пусть это и самые близкие.—?Мой Клайд придумал, как штамповать больше воротничков и при этом меньше уставать, новые столы и стулья, очень удобные.Роберта шутливо пожала плечами.—?Жаль, мне уже не довелось на них поработать.Гифорд повернулся ко мне и спросил, подмигнув.—?Решил ее дома запереть, зять?Усмехнулся, невозмутимо поднеся ложку ко рту.— Это логично, супруги не могут работать вместе.Пошел незамысловатый разговор о фабрике, о тамошних порядках. Берта с юмором рассказала о нравах в штамповочной и моей строгости.—?Представляете, я ему?— Клайд, вот колечки, а он мне, сдвинув брови?— на место иди!Она забавно нахмурилась, изображая меня во гневе, очень даже похоже. Миссис Олден с улыбкой сказала.—?Клайд, но вы же не всерьез сердились?—?Конечно, не всерьез, но там было столько внимательных глаз, что надо было выглядеть строгим.Роберта рассмеялась и погрозила мне пальцем, обращаясь ко всем сразу.—?А потом он выходил в цех и кидал мне на коленки записки с указаниями.Эмилия ахнула, восхищённо глядя на нас.—?Берта, но вокруг же люди, как они не замечали?Гифорд дал ей шутливый подзатыльник.—?Не рано ли тебе интересоваться такими делами, а, мелочь? Берта, гляди, научишь ее…А мне пришла в голову забавная мысль.—?Эмилия, хочешь посмотреть, как это было?Она обрадованно кивнула, показав брату язык. Я повернулся к улыбающейся хозяйке дома.—?Вы позволите, миссис Олден?Роберта вскочила и подошла к нам, обняла мать за плечи.—?Конечно, мама позволит, да?Получив согласие, я скомандовал Эмилии.—?Пиши Роберте записку.Она растерянно заморгала при общем веселье, всем захотелось посмотреть, как я передам записку и этого никто не заметит. Берта заволновалась.—?Клайд, так нечестно, они смотреть будут, а в цеху было не так, все работали.Я только усмехнулся, прикинув высоту стола. Она знает эту усмешку, ее глаза загорелись, она поняла, что сейчас будет. Эмилия спросила, уже держа листок бумаги и карандаш.—?А что писать?Я развел руками.—?Что хочешь, что-нибудь хорошее напиши.Она старательно начала что-то выводить, Том подкрался и попытался заглянуть через плечо, получил ладошкой в лоб. Я закатил глаза, так это у них семейное, значит. Записка готова. Протягиваю руку и сворачиваю листок надлежащим образом. Все заинтересованно затихли.—?Берт, садись за стол, как будто работаешь.Она старательно изобразила, как штампует воротничок, нахмурившись от усердия, все грохнули от смеха.—?Берт, это я выступаю, а ты срываешь все аплодисменты!Гифорд хлопнул меня по плечу.—?Так она же смешная, только сейчас заметил?Я сел в углу, изобразил, что перелистываю журналы. Все затихли. Поднял голову, окинул взглядом комнату, как будто это цех. На самом деле зафиксировал, кто как сидит или стоит, как смотрит. Рутина. Встаю, записка готова к передаче, начинаю плавное движение, и, находясь на траверзе стола, внезапно меняю направление, движением свободной руки рассеиваю внимание зрителей, щелчком пальцев заряженной руки посылаю записку вдоль стола прямо Берте на колени. Белое на белом фоне пролетело абсолютно незамеченно. Я поднимаю вверх обе ладони?— пустые. А Берта торжествующе показывает всем записку, разворачивает и громко читает?— ''Поздравляю любимую сестрёнку со свадьбой!'' Раздались аплодисменты, Берта целует покрасневшую сестру в щеку, подходит ко мне, и гордо берет меня под руку, глядя на всех с вызовом.—?Кто-нибудь заметил?Все переглянулись и дружно пожали плечами, никто. И я награждён таким же поцелуем, все снова захлопали. Обед уже намного непринужденнее покатился дальше. Гиф наклонился ко мне и негромко спросил.—?Дружище, где ты этому научился?—?Раньше много занимался в школьном театре, у нас был учитель, бывший иллюзионист. С тех пор полюбил делать разные небольшие трюки, и Берте нравится.—?Дядя Клайд, а вы ещё покажете что-нибудь?Том незаметно подошёл и навострил уши, а на нем… Додумался же нацепить… К столу-то зачем?—?Том! —?миссис Олден повысила голос,?— кто тебе позволил так разгуливать по дому? Немедленно сними. У нас обед, а не охота.Мда... Все затихли и посмотрели на провинившегося мальчишку, он молча расстегнул новый кожаный пояс и положил его на стол, вместе с черными ножнами, из которых торчала рукоять охотничьего ножа.—?Клайд, это ваш подарок? —?наверное, впервые за весь обед прозвучал голос Тайтуса.—?Мой, мистер Олден. Берта сказала, что Том давно мечтает о настоящем охотничьем ноже.Мистер Олден посмотрел на понурившегося Тома, на нож, на меня. Я продолжил, положив руку на плечо мальчишки, Берта подошла к нам и стала по другую сторону, взяв его за руку. Защищает его. И меня.—?Не сочтите, что лезу не в свое дело, и заранее прошу прощения за сказанное, но… Ничего страшного ведь не случилось? Немного не к месту, но мы все ведь были мальчишками…Я потрепал Тома по плечу и усмехнулся.—?Другое дело, что носить его надо не всегда и не везде, и уж точно не за праздничным столом, Томми-бой… Тут тебе не с кем воевать. Понял?Все молчат. Миссис Олден решила разрядить неприятную ситуацию, улыбнулась и сказала, взяв нож в руки.—?Клайд, никто не против ножа, но действительно, Том… Зачем ты его надел сейчас?Мальчик шмыгнул носом и тихо сказал.—?Хотел быть, как наши предки, охотники и воины.Я прикрыл глаза, крепко он их… Ну, Берт… Удружила с подарком… Хотя… Что это за сельский пацан, да и вообще пацан, без ножа? Переживём. Открываю глаза и вижу улыбку Тайтуса, его глаза, смотрящие на сына, на Берту… На меня… В них гордость. Гифорд взял Тома за шиворот и подтолкнул к столу.—?Бери и положи пока у себя в комнате. С ножом надо уметь обращаться.Мальчик схватил пояс с ножнами и уже выходя из комнаты, сказал.—?Дядя Клайд меня обещал научить.Даа... Это провал. С другой стороны, сам виноват, подарил нож, изволь показать, как с ним работать. Все вопросительно посмотрели на меня. Агнесса усмехнулась, покачав головой.—?Клайд, мы думали, вы племянник богатого фабриканта из Ликурга. А вы просто кладезь сюрпризов.Тайтус Олден тоже улыбнулся и кивнул каким-то своим мыслям, я знаю, каким. А неугомонный Гифорд уже протянул мне столовый нож, вытерев его салфеткой. Переглянулся с Бертой, она весело кивнула.—?Сестра, он уже у тебя под каблуком, что все спрашивает твоего разрешения? Клайд, не позволяйте ей…—?Вот я тебя! —?Берта шутливо замахнулась на него.Я задумчиво взял нож, покачал на кончике пальца… Посмотрел на Гифа… И аккуратно положил его на стол, улыбнувшись всем сразу.—?Давайте пить чай?Выражение разочарования на лице Гифорда изрядно всех позабавило, я подмигнул Берте, она понимающе прикрыла глаза, хватит цирка.- Какие у вас планы на будущее, Клайд? —?миссис Олден аккуратно отпила чаю и взяла кусочек яблочного пирога,?— попробуйте и простите, это все, что успели приготовить к вашему приезду.—?Полноте, миссис Олден, все очень вкусно, благодарю вас. Планы…В свою очередь подношу чашку ко рту, пирог замечательный, и Берта похвасталась, что рецепт придумала сама, а еще она умеет печь вишневый, который даже вкуснее.—?Меня несколько дней назад повысили в должности, как вы знаете. Теперь я занимаюсь улучшением производительности всех цехов на фабрике дяди. Это должно принести большую и постоянную прибыль.—?И это все?— заслуга Клайда. —?Берта сидит рядом с нами и держит меня за руку, ее мать с улыбкой смотрит на нас.—?Так что планов очень много и наше будущее выглядит вполне надежно, миссис Олден.Она кивнула, ласково посмотрев на Роберту.—?Я так за вас обоих рада, за Роберту, что она счастлива. Я же все вижу, как вы друг на друга смотрите. Надеюсь, так и будет, как вы говорите, как вы того желаете, и да хранит вас Бог.Фред с Агнессой не смогли остаться на ночь, и уехали рано, сразу после обеда. Попрощались вполне дружески, Агнесса увела Роберту в сторону и они ещё о чем-то оживлённо говорили. Она потом вернулась ко мне и закатила глаза, ничего пока не сказав. Гифорд уехал с ними, ждёт вечерняя работа в Скенектэди. Дом потихоньку успокаивается, наступает вечер. Роберта отправила меня наверх, многозначительно показав глазами на мать и отца. Держись, любимая, я жду тебя.Силуэт Роберты в полумраке лестничного пролета. В руках тускло горящая лампа. Тихий шепот.—?Иди за мной.Двое спят, обнявшись, прижавшись друг к другу на узкой кровати в маленькой комнатке. Глубокая ночь, тишина вокруг старого дома на одиноком пригорке, окружённом лесом. Высокие деревья шелестят густыми кронами под порывами ветра, он несётся между ветвями, по узким тропинкам, через укромные поляны, свистит в камнях старого колодца. Так было. Так будет. Двое крепко спят…