Часть 27 (1/1)

Я не послушалась Ольгу, встала и подошла к окну проводить отъезжающий автомобиль. Клайд, милый… Возвращайся скорей, буду тебя ждать. Вот огоньки исчезли за поворотом, но я все ещё смотрю вдоль тускло освещенной вечерней улицы. Кладу ладонь на прохладное стекло и медленно провожу по нему кончиками пальцев, словно касаясь щеки, проборожденной глубоким шрамом. Клайд… Я с тобой, ты ведь чувствуешь меня, любимый?Тихие шаги за спиной, Ольга подошла и встала рядом, коснувшись плечом. Как хорошо, что она пришла и побудет со мной, не представляю, каково бы мне было сейчас одной. Да, мне двадцать три, я замужем и жду ребенка, не маленькая девочка. Не пристало бояться тишины и темноты за окном. Но все же… Все же…— Как хорошо, что ты пришла, Ольга, спасибо…Она вздохнула и взяла меня за руку.— Приляг пока, Роберта. Проводила мужа на войну, теперь жди.В глазах Ольги что-то промелькнуло… Большее, чем просто слова, далёкое и очень печальное. Медленно иду к кровати, забираюсь на нее с ногами, набрасываю на плечи шаль, стало зябко. Смотрю, как она быстро собрала и перемыла чашки, тарелки, несколько минут — и порядок наведен. Вот присела к столу, убавила свет лампы, люстру мы сразу погасили, когда Клайд с Гилбертом вышли. Тень Ольги причудливо вытянулась по стене, достав потолка, язычок пламени то вырастает, то пригибается, и свет в комнате слегка дрожит от этого, добавляя таинственности. Молчим, Ольга о чем-то задумалась. Стало тихо, хорошо… С детства люблю вот так сидеть по вечерам. Когда-то… Давно… Отец с мамой закончили дела, ушли к себе, братья с сестрами затихают… И я тихо выхожу из своей комнатки на втором этаже, осторожно спускаюсь по лестнице вниз, знаю, какие ступени скрипят и миную их, хватаясь двумя руками за перила и перешагивая. Вот я и внизу, теперь накинуть любимый плащ, подарок на день рождения, коричневый с яркой клетчатой подкладкой. Выхожу в сад, он у нас небольшой и запущенный, у отца не хватает ни сил, ни времени привести его в порядок, как и весь наш старый ветхий дом. Мы, конечно, помогаем, как можем и умеем, но со всем справиться не получается. А я люблю наш сад, особенно вот в такие часы, когда небо темное, в нем горят яркие звёзды, подмигивают мне дружески, вот и ты, Бобби, мы заждались. Тебя и твоего костра. Он будет сегодня? Будет, друзья, обязательно, видите, я уже собираю хворост. Я сейчас, вот все и готово. Ветки занялись с уютным потрескиванием, пламя медленно разгорается. Сижу возле него и смотрю на огонь, такой разный. Он добрый… И беспощадный… Он ласково греет… И испепеляет… Так интересно думать, глядя на его языки, как они причудливо мечутся в разные стороны. Родители смеются, я у них особенная. Гиф иногда даже сердится, дескать, я в семье любимица и ему бывает обидно. Глупый он, нас всех любят, и родительская любовь — всем поровну. Сегодня даже стукнула его по лбу, когда он опять завел эту песню. Сегодня? Я очнулась, вынырнув из прошлого, неужели заснула? Вроде, нет, по-прежнему сижу на кровати, накрытая теплой шалью, прислонившись спиной к стене. Ольга так же тихо сидит у стола, положив голову на сложенные руки, смотрит на огонек лампы. Спит? Нехорошо как, надо ее уложить на диван в соседней комнатке. Или пусть тут, а я на диване, ей на работу завтра и надо отдохнуть как следует. Живот уже не болит, так что полежу и там.— Ольга…Тихо встаю и подхожу к ней, дотрагиваюсь до плеча, она вздрогнула, подняла на меня глаза и улыбнулась.— Почему встала, Берта? Как себя чувствуешь?— Все хорошо, посидела, согрелась, успокоилась.— Живот как, отпустило?Кладу ладонь туда, где болело, слева внизу, нет, все хорошо.— Не болит больше, я просто очень переволновалась. Гилберт появился так внезапно... Вот такая я чувствительная, особенно сейчас. Столько всего… Ольга внимательно на меня посмотрела и вдруг усмехнулась.— Вопросы задавать или сама скажешь — да или нет?Ну какой он, этот невыносимый Клайд… Рассказал ей… Щеки теплеют… Она уже откровенно веселится. Вот я бы сейчас ему задала… Ольга вдруг посерьезнела.— Берта, он очень за тебя боится, очень. Вот и все. Потому и рассказал мне, что тогда на улице случилось, по дороге с вокзала.— Хотела как раз спросить, о чем вы там у дверей шептались…Ольга рассмеялась.— Подглядывала?— Конечно, тут такое, а я не подгляжу?Смеемся уже вместе и усталость куда-то вдруг ушла, захотелось поболтать. Вспомнились совсем недавние грустные мысли о том, что я осталась совсем без подруг, что Ольга теперь от меня далеко. Не прошло и двух дней – вот она у нас дома и все хорошо. Надеюсь, мы будем часто видеться, надо ее приглашать. И, хоть это и немного невежливо, хочу напроситься к ней в гости. Я с любопытством посмотрела на висящую на спинке стула сумочку.— Что у тебя там? Клайд сказал тебе ее не трогать, когда подъехал Гилберт.Ольга помедлила с ответом, встала со стула и потянулась, вытянула руки вверх и в стороны, искоса посмотрела.— Никому не скажешь?— Никому. Покажи!— Смотри. Только осторожно, дай руку, вот так.Завороженно смотрю на легший в ладонь небольшой пистолет, мягко сверкнувший черными бликами в свете лампы, Ольга прибавила свет.— Браунинг ?бэби?, женская модель, шесть патронов. Нравится?Нерешительно пожимаю плечами, никогда не держала в руке настоящее оружие. Да ещё и ?женское?. Взвесила пистолет в руке, маленький, но увесистый. Опасный...— Не знаю, Ольга. Зачем он тебе? Ну, здесь…Я замялась, потеряв слова, помню то немногое, что она мне о себе рассказала в ту ночь, когда… Помню… Ольга поняла мою заминку, осторожно взяла пистолет и положила его на стол. Тоже пожала плечами.— Это стало привычкой, Берта, носить оружие. Даже в вашей спокойной гостеприимной стране, — она усмехнулась, — даже в тихом сонном Ликурге.Медленно киваю в ответ, понимаю.— Ты ведь с работы к нам пришла, значит…— Да, он всегда со мной.— В сумочке?— Не обязательно. Показать, как его скрытно носить?Неожиданно мне стало интересно, так необычно, ночь, Ольга и пистолет на столе, совсем как в кино. Сон окончательно пропал.— Покажи.Ольга встала и велела.— Отвернись.Послушно отворачиваюсь к окну, слышен шелест, как будто она что-то делает с платьем.— Поворачивайся.Смотрю во все глаза, Ольга спокойно стоит, сложив руки спереди, пистолета не видно. Сдаюсь, развожу руками.— Где он?В следующую секунду она разворачивается боком ко мне, левая рука взметает вверх подол платья, правая ныряет под него к поясу чулок и… Пистолет твердо смотрит в цель. Я просто ахнула от этого зрелища, вот это да…— Так прямо за поясом его и носят?Ольга уже оправила платье и убрала пистолет обратно в сумочку. Подумала и достала из нее маленькую кожаную кобуру с плоским металлическим крючком. - Вот, смотри. Это крепится к поясу чулок, очень удобно и совсем не мешает.Я только головой покрутила, разглядывая диковинку. - А что у тебя ещё есть в сумочке? – невежливо так спрашивать, но уж очень стало любопытно.Ольга с лукавым видом фокусника заглянула внутрь, запустила руку… И на ее протянутой ладони золотистыми бликами заиграла горсть патронов. Ну и ну… Целый арсенал с собой носит… Взяла один патрон и поднесла его к глазам, невольно засмотрелась на его совершенную форму, на блеск отполированного металла. Ольга с улыбкой наблюдает и негромко произносит, поняв.- Да, Берта, оружие очень красиво, им можно любоваться, как произведением искусства. Вернула ей патрон, улыбнувшись в ответ. Да, она права, но… Лучше всё-таки повесить на стену картину, а не пистолет. У нас в Бильце в домах охотников немало оружия, но на нашей ферме его никогда не было. Но не буду это говорить Ольге, не хочу ее обижать, она ведь от всего сердца…- Ты и под платьем, бывает, его носишь? — Да, это совсем незаметно, правда, выхватывать неудобно и неприлично выглядит.Она смеётся и я тоже захихикала, представив себя, как рраз… Платье вверх и я с пистолетом! Ужас какой… Смеюсь уже вовсю.— Когда доходит до стрельбы, не до приличий, знаешь ли…Мне стало очень любопытно, ну очень… Решаюсь и спрашиваю.— Ольга, а… Ну… Тебе приходилось?Ее взгляд вдруг стал таким… Таким… Как провал куда-то… Такое я уже видела. В глазах Клайда, когда я решилась спросить его о том же. И так же, как он, Ольга закончила незаданный вопрос сама, почувствовав мою нерешительность.— Стрелять и убивать?Молча киваю. Она помолчала немного, глядя на тихо мерцающий огонек лампы.— Да, Берта. Приходилось. Я убивала.Она вдруг вскинула на меня заледеневшие глаза и твердо закончила.— Так было надо. И я убила куда меньше, чем хотела.Так было надо. Этими словами ответил мне Клайд, на такой же вопрос. Ольга… Клайд… Чем-то они очень похожи.Ольга перевела дыхание, положила ладонь на мою руку, а я не знаю что сказать.— Прости, Берта, это все в прошлом и нечего тебе слушать. Прости.— Нет, это я виновата, со своими вопросами, ты меня прости. А давай ещё чаю попьем, пошли в сад? Там сейчас должно быть хорошо.Она тряхнула головой, отгоняя плохие мысли, улыбнулась, вставая и направляясь к кухне.— А пошли!Я тоже вскочила и кинулась доставать только недавно вымытые и убранные чашки. Останавливаюсь, нет, ну что я тут затеяла на ночь глядя…— Ольга, поздно, тебе же утром на работу. Это я теперь бездельница, дома сижу, а ты… Может, спать ляжешь?Она беззаботно махнула рукой, зажигая примус и ставя чайник на огонь.— Какой уж теперь сон, да и ты ведь спать не собиралась, верно?Весело киваю, конечно.— Я Клайда буду ждать и ты со мной!Через несколько минут мы уже сидим под нашим кленом, лужайка мягко освещена через открытую дверь, я ещё принесла лампу, на столик поставила. Теплый чуть дрожащий свет осветил густую крону над нашими головами, желтоватым кругом лег на траву. Прохладное дуновение ветра коснулось лица, отозвалось тихим шелестом листьев и ветвей. По ту сторону невысокого забора тишина, на улице никого, соседние дома погружены в сон и темноту. Ольга оглянулась вокруг, держа чашку между ладоней.— Красиво тут у вас, хорошее место. Дай вам бог тут жить долго и счастливо, Берта.— Спасибо тебе, Ольга… За все.Она не спеша отпила чаю, откинувшись на спинку плетеного кресла. Подняла лицо к небу и начала что-то тихо напевать, то ли слова, то ли мелодию. Красиво звучит, убаюкивает. Хочу спросить, что это, но… Дослушаю до конца. Глаза Ольги закрылись, напев стал тише и задушевнее, напоминает колыбельную. Я слушаю… И снова оказываюсь на лужайке около старого дома в Бильце, сижу у костра и мечтаю… Улыбаюсь… Я ведь не рассказала Клайду всей сказки. Я правда мечтала о принце, который всегда будет рядом. Но не мечтала о белом коне и прекрасном дворце, как мои подружки. Не мечтала о красивой короне и парчовых платьях… Ну… Платья, конечно, не помешали бы… Но более всего мне хотелось, чтобы этот принц всегда был со мной. Я буду принадлежать ему, а он мне. Навсегда. Как на земле, так и на небе. И даже смерть не разлучит нас, ведь мы будем предназначены друг другу судьбой. Вот сижу у костра, а он сейчас выйдет ко мне. Улыбнется и скажет — Роберта, я пришел. Позволишь сесть с тобой у огня? Я, конечно, растеряюсь и покраснею, но… Потом все станет хорошо, он сядет рядом и никогда-никогда меня не оставит. Так ведь и вышло, из ночной темноты пришел мой суженый. Он говорит, что не принц, но все равно. Клайд… Мой любимый и единственный, которому я принадлежу и так будет всегда. И был костёр на ночном берегу. И клятва. И вот я сейчас жду его, он скоро вернётся. Как Ольга сказала, проводила на войну, теперь жди. Жду, любимый, не сомневайся.Но я не досказала свою детскую сказку. Принц тогда остался в мечтах, а в одну из ночей ко мне пришел Свит. Так я его назвала, здоровенного кота, откуда он взялся, никто не знал. Пушистый и ласковый, он вышел откуда-то на мягких лапах, я сначала даже испугалась, когда зеленые мерцающие глазищи вдруг зажглись в темноте. А он заурчал и толкнул меня тёплым лбом в бок, дескать, подвинься. И я подвинулась, мы вместе сидели и смотрели на огонь, то есть я сидела, а он положил голову на сложенные лапы и прикрыл глаза. Робко коснулась его, а ну как сейчас когтями меня… Нет, только глаза приоткрыл, покосился… И снова прикрыл, заурчал, когда решилась его погладить. Когда он появился, конфеты ела, взяла с собой несколько, чтобы веселее было. Потому и Свит. Отец позволил оставить его и он прожил у нас долгие восемь лет, не оставляя меня, совсем как принц из моей сказки. А я… Я предала его, бросила, уехав в Ликург. Хотела взять с собой, мама отговорила, дескать, старый он уже, оставь, куда тебе ещё с котом в город ехать. Так и расстались. Свит вскоре исчез, так же неожиданно, как и появился, никто не видел, куда. Никто не видел его мертвым. Но и живым тоже. Когда мама мне по телефону сказала, я проплакала всю ночь… Я предала тебя, Свит, и тебя больше нет. Но… Никакая грусть не должна длиться вечно, спустя несколько дней я начала работать на фабрике воротничков… Встретила того, кто показался мне тем самым, любимым из моей детской мечты…Напев Ольги закончился, я снова здесь, в тихом ночном саду. Она встала с кресла и подошла к калитке, приоткрыла ее и выглянула на пустынную улицу.— Ничего?Она молча покачала головой, вернулась и села обратно.— Он справится, Берта, не сомневайся. Он очень тебя любит, и иногда я думаю, глядя в его глаза…Мне вдруг стало страшно, а вдруг Ольга догадалась, что… Она негромко продолжает.— В его глазах страх тебя потерять, Роберта. Ты — единственный смысл его жизни, если вдруг ты исчезнешь из нее — исчезнет и он. Как так получилось, не понимаю…Она догадалась. Это же то, что мы говорили с ним друг другу. Что же теперь… Вот, смотрит с таким участием… Сколько она для меня, для нас сделала… Сколько же она пережила в своей жизни, а я даже не знаю, сколько ей лет… Ни разу не была у нее дома…— Сколько тебе лет?Удивлённо посмотрела на меня, покачала головой.— Ты никогда не спрашивала, почему сейчас?Пожала плечами и вспомнила слова Клайда, сказанные мне в первый наш вечер. Так недавно… И давно.— Бывает, что-то становится важно и интересно, и спрашиваешь. Вот, спросила. Так сколько?— Двадцать шесть. Подожди-ка…Ольга внезапно посмотрела наверх, на густую крону над нами.— Что это у нас?Я посмотрела туда же и увидела в темноте два мерцающих зеленоватым светом пятна. Не успела ничего сообразить, как оттуда что-то мягко свалилось прямо мне под ноги, от неожиданности вскочила и отпрянула, уронив чашку.— Ой, что это?!Ольга рассмеялась и всплеснула руками.— Какая прелесть, ты только посмотри, вот это красавец! И откуда только взялся…Передо мной на траве неподвижно застыл кот, нет, целый котище, очень большой. В полумраке не различить цвет, не черный, скорее, темно-коричневый. И глаза прямо на меня смотрят… Боже… Так похож… Но это невозможно, не может этого быть… Столько времени прошло и я уже не девочка… А губы задрожали и сами прошептали… Тихо прошептали, не веря…— Свит? Это ты?Ольга удивлённо воззрилась на нас обоих, и пока мы все трое так стояли… Послышались тихие шаги и сзади раздалось после тяжёлого вздоха.— И мне тогда уж чаю налейте…В наступившей суматохе кот куда-то исчез.Мы тихо лежим в полумраке комнаты, Ольга спит в соседней, уже глубокая ночь. Им утром на работу, а мы все шепчемся, сон никак не идёт. Клайд мне рассказал, как Гилберт попытался его подловить, выдав дом Крэнстонов за особняк Грифитсов. Он усмехнулся.— Наивно, я уже давно знаю, кто где живёт.— Выходит, Гилберт что-то подозревает, о чем-то догадался?— Да, но не бойся, ведь все его мысли не более, чем предположения. Куда он с ними пойдет, к кому и зачем? И, кроме того…— Что?— Он очень одинок, у него только семья и Констанция. Это немало, но… По-моему, новый Клайд Гилу куда больше по душе, чем тот. Он будет молчать о нас, не захочет все портить.— Вы похожи, очень, и не только лицом. Я видела это сегодня, когда он пришел.Клайд тихо рассмеялся.— Испугалась?Щипаю его за бок, не сильно, но чувствительно, он хватает меня за руку и тоже щиплет за…— Ай! Перестань сейчас же, Ольга услышит! Стыд какой… Ну, Клайд, убери руку…Из темноты доносится очень грустный вздох, я хихикаю. Рука убирается. А так не хочется… Беру его руку, кладу обратно и накрываю своей, чтобы не вольничал. Так хорошо… И шепчу…— Конечно, испугалась, он так неожиданно явился…— Ты молодец, хорошо держалась.— Правда?— Правда, любимая.— А твой дядя? Зачем ты его отвел к моему дому? Ночью…Клайд помолчал немного, перебирая мои волосы, медленно гладя их.— Подумал, так ему будет легче принять произошедшее, легче понять. Стоя у твоего окна, представить за ним тебя…— Он понял?Чувствую пожатие плеч, Клайд посмотрел на меня, потом вверх, на потолок, смутно белеющий в слабых отблесках уличных фонарей.— Не знаю, Берт, надеюсь. Но мы расстались на хорошей ноте, так чувствую.Вздыхаю и устраиваюсь поудобнее, кровать чуть скрипнула, я затихла, покосившись на дверь во вторую комнату, не разбудить бы Ольгу, проснется и подумает, что мы тут… Буду утром смущаться.— А Констанция… Она очень красивая?Не вижу в темноте, но чувствую его улыбку, провожу по губам пальцем, точно, улыбается.— Гилберт назвал ее своей Робертой, вот так-то… И, да, она красива.— Почему — Робертой?Лицо Клайда зарылось в мои волосы, он вдохнул их запах и прошептал, его дыхание так приятно согревает.— Гил сказал, что она может смотреть прямо в душу, Берт. Как ты. Это оказалось правдой. Думаю, Ки тоже не поверит во внезапное преображение. Но не страшно, она под стать Гилберту, умеет молчать. Думаю, им обоим можно доверять, и он ведь нас так и не выдал, хотя все знает.— Ки?— Так он ее называет.Вспомнилось жесткое лицо, холодные прицеливающиеся прямо в меня глаза. Ледяной, неприступный, такой далёкий Гилберт. А есть девушка, которую он нежно зовет Ки… И носит в галстуке ее камень, как рыцарь цвета своей прекрасной дамы. Он хороший…— А я умею смотреть в душу, Клайд?— Да, ведь ты сумела заглянуть в мою и все понять.Грустно усмехнулась, отвернув лицо. В душу того человека я заглянуть не сумела, ничего я там не заподозрила плохого, когда безрассудно отдалась на его волю. Пришлось пройти отчаяние и страх, одиночество и безнадежность, чтобы научиться видеть и понимать. На мгновение нахлынул страх — а если и сейчас я ошибаюсь? Если и сейчас меня обманывают, наивную, глупую, доверчивую? Если все — не так, как мне кажется? Нет! Все — правда! А если нет… То лучше умереть. Не хочу, не буду об этом думать, эти мысли — из прошлого, от тени. Прочь!Я смотрю в резко очерченное лицо, как же он изменился, выглядит старше. Чувствую руку, ласково меня обнимающую и при этом такую сильную. Осторожно глажу его пальцы и сжимаю их в кулак. Шепчу тихо.— Покажи мне, милый.Он поднимает руку, чтобы ее осветило слабым светом из окна, черный силуэт в серебристом сиянии. И я вижу, как тонкие и изящные пальцы на глазах наливаются чем-то страшным. Мой шепот в темноте…— Ты правда убил бы его, Клайд?Ласково накрываю окаменевший кулак ладонью и чувствую, как сжатые мертвой хваткой пальцы расслабляются под мирным теплом моей руки.— Я был в шаге от этого, Берт. Если бы не взял себя в руки… Надеюсь, он ничего не заметил и не почувствовал.Тихо вздыхаю, чувствуя ровное биение его сердца, моя голова на его груди. Мой шепот в темноте…— И пошел бы убивать дальше? Заставил бы Ликург платить за все? Ты бы смог?Он помедлил с ответом. И из темноты донеслось твердое.— Да.— Тогда ночью, на берегу реки, у костра… Ты рассказал мне все. Кроме…— Да.— Он… Клайд… Неужели он хотел…Мне очень страшно произносить это. Но… Клайд сказал, нужно пройти до конца этот путь и тогда прошлое канет в небытие. Нужно встать с ним лицом к лицу.— Он хотел моей смерти, Клайд. Эти сны про озеро и лодку… Я тонула… Умоляла его протянуть руку… Звала… Кричала… Как я кричала… Такой ужас… А он просто смотрел, как я тону, умираю… Раз за разом… Так он хотел?— Да.— Как… Как, любимый… Прости, прости, но я скажу… И более не скажу никогда, обещаю…— Ничего не бойся, говори все.Он крепче прижимает меня к себе, обнимаю его изо всех сил и шепчу… Шепчу…— Я так верила… Так… Я… Я…— Ты любила его.Не в силах ответить, киваю, уткнувшись лицом в его грудь, она уже мокрая от моих слез.— А он… Он… Господи, Клайд… Уже обдумывал, как… И если бы не ты…Он гладит меня по голове. Тихо целует глаза… Касается губ…— Все, милая, все. Все позади и власти над нами не имеет. Помнишь клятву?Слезы текут по щекам и не дают говорить. Просто киваю ещё раз.— Мы принадлежим друг другу.— Да.— Мы никогда не оставим друг друга.— Никогда.И его горячие губы находят в темноте мои, жадно раскрывшиеся навстречу. Его руки обнимают меня, не приемля преград и запретов. За стеной Ольга, нельзя… А если разбудим… Эти мысли сметает вспыхнувший огонь.— Возьми меня, любимый. Прямо сейчас…