Глава 12 (1/1)

Обратно на ?Энтерпрайз? Жан-Люк вернулся через две с половиной недели. Шагая по привычным одинаковым коридорам, слушая приглушенный гул двигателей, он наконец-то почувствовал себя дома. После бесконечных рапортов и отчетов, после непрекращающегося психоанализа, он был готов отправиться на любое задание — даже самое скучное — лишь бы больше не покидать корабля. Скорой встречи с Кью Жан-Люк не ждал — у того не было обыкновения навещать его после завершения событий, чтобы все обсудить их или растолковать то, что так и осталось невыясненным. Однако на этот раз Кью изменил своим привычкам. Вернувшись в каюту под вечер второго дня, Жан-Люк застал Кью лежащим на своей кровати. Тот, как всегда, выглядел так, будто имел полное право здесь находиться: вальяжно раскинулся на покрывале, подложив руки под голову и закинув одну ногу на другую. Будь на месте Кью кто-нибудь другой, Жан-Люк счел бы позу вызывающей. — Кью, —Жан-Люк не знал, что сказать, и поэтому ограничился именем.— Жан-Люк, — незваный гость приподнял голову, чтобы бросить на него ироничный взгляд. — Какими судьбами? Я-то думал, что ты все еще на Земле — докладываешь обо мне очередному адмиралу.Жал-Люк устало опустился на стул — самый дальний от кровати. — Зачем ты здесь? — спросил он. Кью вскочил одним молниеносным движением и начал расхаживать по каюте, будто не в силах устоять на месте из-за переполняющей энергии. — Я чувствую, что задолжал тебе ответы. Нам давно уже пора выяснить все до конца. Проговорить все недосказанное, как рекомендует дорогая эмпатичная Трой. Высказать все, что осталось тайным, если ты понимаешь, о чем я, — Кью скабрезно подмигнул. — Так что не стесняйся, спрашивай! Я готов рассказать все!— Вот как! — Жан-Люк растерялся. Он-то был уверен, что Кью здесь по прямо противоположному поводу — потому что считает Жан-Люка своим должником. А оказалось, что настал момент истины. Но проблема заключалась в том, что Жан-Люк не был уверен, хочет ли выяснить все до конца. Да, многое в их отношениях с Кью оставалось загадкой, но не лучше ли было оставить все как есть, вместо того, чтобы получить подтверждение своей незначительности? Готов ли он к прямому разговору с Кью? Нет, еще нет.Не дождавшись ответа, Кью удивленно поинтересовался:—Неужели у тебя не осталось вопросов? Я видел отчет о произошедшем — там страшная путаница! Кстати, и стиль тоже оставляет желать лучшего — пишешь ты даже зануднее, чем Кэти.— Я не уверен, с чего начать. И на какие из вопросов ты ответишь.— А ты проверь, — Кью пожал плечами. — Ну хорошо, — Жан-Люк задумался. — Зачем ты сделал аномалию? — поинтересовался он нейтральным тоном.Кью закатил глаза и театрально вздохнул:— Тебя и правда это волнует? Ты верно написал в своем скучном докладе — я просто хотел поставить самого себя в условия, невозможные за рамками игрушки. Хотел посмотреть, каково это, быть материальным беспомощным существом, зависящим от физического тела. Но мне это быстро наскучило.— Но почему аномалия… вызывает такие чувства? Почему мы все среагировали на нее так же — почти так же — как на твое появление?— Это же очевидно, Пикард! Я вовсе не хотел, чтобы внутрь попал тот, кому я не нравлюсь. Его аномалия попросту не привлекла бы; он уж точно ни за что не подлетел бы к ней так близко, как ты, mon capitaine, — Кью ухмыльнулся. — Но ты и правда хочешь обсуждать аномалию? Я-то ожидал от тебя вопросов другого плана!Кью подошел ближе, и Жан-Люк отодвинулся, стараясь сохранить достоинство: — Как ты — я говорю про тебя из прошлого — смог обнаружить меня в аномалии?— А ты как думаешь? — Я думаю, что ты активировал наниты, которые остались у меня в мозгу после плена у борга. Те действовали в качестве трансмитера, передавая сигнал. Для аномалии я был неотличим от борга, так что она свободно выпустила сигнал наружу. — Угу.— Но ведь аны перенастроили мир таким образом, чтобы сделать физические повреждения возможными. Почему же тогда сигнал борга продолжал выходить наружу? — По той простой причине, что аны не догадались — эту настройку нужно изменить отдельно.— Но как ты смог поймать это сигнал? Ты что, отслеживаешь все упоминания о себе во всех временах? Кью фыркнул:— Так вот что ты обо мне думаешь, Пикард? А тебе не приходило в голову, что я просто отслеживаю все сигналы из аномалии?— Честно говоря, нет, — Жан-Люк смутился. — Но как ты использовал сигнал…— Зачем тебе это знать? Поверь, если даже я расскажу, человечеству эта информация ничем не поможет. Спроси уже о чем-нибудь поинтереснее!— Зачем было нужно тахионное излучение?Кью разочарованно всплеснул руками и сделал к Жан-Люку еще один шаг:— Для того, чтобы понять это, твоего человеческого умишки вполне достаточно. Спроси уже о главном! Хватит оттягивать неизбежное! — Но никакого ?главного? нет, — Жан-Люк снова отступил и уперся спиной в перегородку. Кью одним плавным движением сократил расстояние.— Не пытайся меня обмануть, — он понизил голос до полушепота. — Больше всего тебя волнует, почему я спас тебя из аномалии, верно? И не потому ли это, что я испытываю к тебе… интерес? — И снова в голосе Кью слышалось сексуальное желание. Он так откровенно заигрывал, что пропустить намек можно было только полностью ослепнув и оглохнув. Одной рукой он оперся о стенку и склонился над Жан-Люком, как злодей из старинного фильма над беззащитной красавицей. Жан-Люк почувствовал раздражение. Зачем все это? К чему инсинуации, которые ни к чему не ведут? Просто, чтобы выбить почву из-под ног? Но нет, Жан-Люк не собирался пугаться, трепетать и беспомощно хлопать ресницами, как романтическая героиня. Он уперся в грудь Кью рукой, не давая подойти еще ближе:— Тебе надо поработать над проявлением интереса, Кью. Пока выходит не очень достоверно. Впрочем, и адмирал Дженуэй писала о том же. Ты зря стараешься, я прекрасно знаю, что не представляю для тебя никакой ценности. Я ведь два раза чувствовал прикосновение твоего разума. Этого было достаточно, чтобы все понять. Существо твоего уровня развития не может быть заинтересовано в простом человеке.— И тебя это злит, не так ли, Жан-Люк? — спросил Кью, наконец-то отступив. — Тебе хотелось бы, чтобы я желал тебя — во всех смыслах. Чтобы я находил человечество — и, главное, тебя — интригующим. Чтобы видел в тебе то, чего не достает мне самому.— Люди склонны к излишнему антропоцентризму, — вспомнил Жан-Люк слова Сорка. — А я никогда не говорил, что отличаюсь от большинства.Кью расхохотался — так заливисто, будто услышал лучшую шутку в своей жизни.— Пикард! Как мало ты понимаешь! — он оборвал смех, вдруг став абсолютно серьезным; на лице у него возникло хищное выражение. Жан-Люку оно совсем не понравилось. — Но раз ты настолько запутался, придется продемонстрировать тебе… наглядно!— Что ты… — начал Жан-Люк, но закончить не успел.Кью вжал его в перегородку — не сильно, так что при желании Жан-Люк мог освободиться. Он собрался уже оттолкнуть Кью, но и тело, и разум вдруг наполнило странное ощущение: совершенно непривычное, неописуемое. Оно было тягучим, как мед и золотисто-прозрачным. Жан-Люк снова чувствовал присутствие чего-то огромного и непознаваемого, но на этот раз оно не давило на него, не заставляло признать собственную ничтожность. — Я думаю, что двух раз недостаточно, — произнес Кью очень интимным тоном. — Давай попробуем в третий; может быть, получится лучше!Густая золотая жидкость обтекала Жан-Люка, тонкими струйками проникая сквозь поры, отчего по коже начинали бегать мурашки. Жидкость смешивалась с внутренним озером теплого шоколадного цвета, заполнявшим Жан-Люка. Ничего подобного он никогда не испытывал. Он замер, пораженный странностью происходящего, и почувствовал горячие и реальные губы Кью на своих — их прикосновение было легким, едва заметным. Кью просто дотронулся до его рта и замер, не шевелясь. Жан-Люка захлестнуло возбуждение. Шоколадная жидкость внутри него забурлила, тоже начиная движение. Непонятное ощущение нарастало, становясь откровенно сексуальным. По телу Жан-Люка прошла дрожь, а низ живота начал ныть. — Я не собираюсь заниматься с тобою любовью, Кью, — предупредил Жан-Люк. Собственный голос показался ему неубедительным: слишком уж расслабленным и очарованным. — Если ты решил провести эксперимент с человеческой сексуальностью, то найди себе другого подопытного.— Как раз ты и собираешься заняться со мною ?любовью?, — Голос Кью был полон притворного возмущения. — Неужели ты думаешь, что возбуждение исходит от меня? Ничего подобного, я всего лишь соединил наши разумы. Мы, кью, переросли примитивные желания миллионы лет назад! Тебе кажется, что происходящее связано с физическим взаимодействием лишь потому, что в человеческой природе его ожидать. — Но кто создал ситуацию, в которой человеческая природа заставила меня увидеть сексуальный подтекст? — спросил Жан-Люк. — Уж точно не я.Кью хмыкнул:— Тут ты меня подловил. Но в твоих силах все изменить. Просто перестань думать о физическом, только и всего. Переключись на ментальный план!Легко сказать! Не думай о белом медведе! Жан-Люк не произнес эту мысль вслух, но Кью все равно услышал ее.— Скорее уж, не думай о том, что ощупываешь пенис слона! — сказал он, с легкостью вытаскивая притчу о мудреце из мыслей Жан-Люка. — Но я и правда всего лишь хочу объяснить. Показать тебе то, чего ты так и не понял. И снова зашумели ментальные потоки — шоколадный и янтарный, патока и мед. Золотая жидкость обтекала Жан-Люка, время от времени выпуская отростки, которые прикасались к нему, будто спрашивая разрешения проникнуть внутрь. Жан-Люк неопределенно хмыкнул, сам не понимая, соглашается или протестует. Золотой мед начал вливаться в него, закручиваясь в тысячи крошечных водоворотов, каждый из которых Жан-Люк ощущал всем своим телом. По патоке шла медленная ленивая рябь, от которой подкашивались колени. Жан-Люк закрыл глаза и постарался отвлечься от физических ощущений, сосредоточившись на ментальных. Все это было похоже… похоже на… Он испуганно распахнул глаза, наконец-то поняв, что происходит. Он растворялся, сливался с Кью! Тот внимательно следил за его реакцией и, заметив панику, тут же заговорил:— Расслабься. — Он чуть отстранился, как на физическом плане, так и на ментальном. — Ты не испытаешь ничего, что тебе навредит или не понравится. Дай мне показать!— Ну хорошо, — согласился Жан-Люк, все еще не уверенный до конца, что не совершает ошибку.Он закрыл глаза и почувствовал, как его тело теряет форму, переходя в жидкую фазу. И снова Жан-Люк был темной тягучей патокой, а Кью — янтарно-золотым медом. Они медленно перетекали друг в друга, образуя завихрения и потоки, смешиваясь и расходясь сотнями ручьев. Золотой жидкости было ощутимо больше, но она не давила, искусно лавируя так, чтобы оставить достаточно места для более медленных и тонких струй патоки. Постепенно движение становилось все более сложным, образуя запутанный трехмерный узор. Жан-Люк теперь ощущал Кью в своей голове, в своем теле, в окружающем пространстве. Он мог чувствовать то же, что Кью, мог думать его мысли, мог видеть его воспоминания, мог стать им.— Так и почувствуй! Узнай все, что хотел, — Кью произнес это вслух, в миллиметре от его губ, так что Жан-Люк ощутил его горячее дыхание.Сознание его будто раздвоилось — Жан-Люк продолжал стоять в своей каюте, прислонившись к стене, а Кью прижимался к нему всем телом, но в то же время оба они были жидким двухцветным узором, который переливался из нигде в никуда.Усилием воли Жан-Люк полностью переключился на тот слой реальности, где чувствовал себя патокой. Желтая жидкость скручивалась водоворотом, в центр которого и нужно было Жан-Люку — он чувствовал, что ответы ждут его именно там. Однако, Жан-Люк не спешил — то ли из упрямства, то ли из все еще не оставивших его опасений, что правда ему не понравится. Он сменил направление и приблизился к тонкому рукаву золотой реки, петлей изогнувшемуся на самом краю странного жидкого мира. Затем Жан-Люк отделил узкий поток самого себя и направил его в мед.И тут же захлебнулся в воспоминаниях Кью, невероятно древних и совершенно непонятных. Вселенной не было: ни галактик, ни созвездий, ни планет. Вокруг царила пустота, в центре которой белела крохотная точка, которая пульсировала и мигала, то исчезая, то появляясь вновь. Жан-Люк пристально всмотрелся в нее. Чем дольше он разглядывал пятно света, тем яснее понимал — это миллиарды вспышек наслаивались друг на друга, заняв одно и то же пространство. Вероятности, пришла ему в голову чужая мысль. Те самые вероятности, о которых рассказывал Кью. Жан-Люк сосредоточился на одной, и она вдруг раскрылась вокруг него стремительно растущей вселенной. Он отступил, опасаясь, что его заденет одна из звезд, проносящихся мимо. Картина тут же распалась.— Это всего лишь воспоминание, оно не опасно. Но ты тянешь время, Пикард. Боишься узнать ответ на свой вопрос? — в голосе Кью звучал вызов.— Ничего подобного! — Жан-Люк решительно повернул к центру.Золотой поток там двигался особенно стремительно, создавая ощущение опасности. Жан-Люк на мгновенье нерешительно застыл, боясь, что не выдержит скорости, что полностью потеряется внутри.— Так я и знал, — с притворным разочарованием вздохнул Кью, — ты никогда не реши…Жан-Люк не дослушал, кинувшись вперед. И тут же новая картина открылась перед ним — на этот раз гораздо более понятная и знакомая. Он видел ?Энтерпрайз? — вернее, миллионы ?Энтерпрайзов?, наслоившихся один на другой, и миллионы Жан-Люков Пикардов на мостике, и единственного Кью, говорившего с ними. Все Жан-Люки были очень похожи, отличаясь лишь мелочами: у одного за поясом был кинжал, один оказался одет в гражданский костюм, а еще у одного он рассмотрел пышную кудрявую шевелюру. Неужели парик? — Не воспринимай каждую вероятность по отдельности, не обращай внимания на физическую форму, — посоветовал Кью. — Смотри на общую картину. Давай, я покажу как.Мед плавно подталкивал патоку, исправляя узор. Жан-Люк перестал сосредотачиваться на деталях и, наконец, увидел. Он — тот он, что в воспоминаниях Кью находился на мостике ?Энтерпайза? — состоял из множества вариантов событий, из суммы потенциальных биографий. Некоторые вероятности будущего были банальными: они заканчивались так же, как и у любого другого человека, и мало на что влияли. Но большинство… Жан-Люк не понимал подробностей, не рассматривал частности, но все равно видел, что его жизнь затрагивает огромное количество вещей, существ, выходя даже за пределы изученной вселенной, распространяясь на кью-континуум. Она служила источником множества веток истории, которые иначе бы не возникли. И на Кью Жан-Люк тоже влиял — существенно и явно. Казалось, что он нес в себе потенциал миллиардов новых миров. Интересно, а можно ли… Да. Еще не успев толком сформулировать вопрос, он понял, что в состоянии наблюдать мир и другим способом. Жан-Люк сменил режим восприятия и теперь видел всех, кто находился на мостике, в виде звезд с исходящими из них лучами, каждый из которых был потенциальным вариантом реальности. Его собственная звезда была желтым гигантом, на ее фоне другие светила терялись. Жан-Люк переключил внимание на остальных членов экипажа. Уильям Райкер, чья звезда была второй по величине, светился красным. Он создавал совершенно другие миры, влиял на другие события, понял Жан-Люк. Дейта, как это ни странно, казался гораздо меньше. Его звезда была небольшой, а число лучей — ограниченным. Деанна Трой, Ворф светились ярче. Жан-Люк посмотрел на Кью. Тот выглядел страннее всего — он будто бы вообще отсутствовал в этом мире, был пятном пустоты, но при этом от него расходилось невероятное количество лучей. Казалось, что Кью одновременно и находится внутри вселенной, влияя на события, и остается снаружи. Он выглядел, как гигантская испускающая свет черная дыра. Теперь Жан-Люк понимал, что следя за событиями извне, Кью видит, к чему приведет каждое его действие, каждый поступок. А знал ли он… Жан-Люк потянулся вперед, чтобы проверить то, что давно уже его интересовало. Борг и так собирался напасть на человечество, осознал он. И Кью знал об этом, когда закинул ?Энтерпрайз? на встречу кубу. Это не отменяло того факта, что погибли члены команды, но хотя бы доказывало, что Кью был не настолько безответственным и жестоким, каким временами казался. И жизни погибших не пропали зря. Жан-Люк испытал острое облегчение, лишь сейчас осознав, насколько этот старый вопрос подсознательно его мучил. И еще Жан-Люк понял, что именно Кью хотел ему показать. Он видел Жан-Люка не как примитивного гуманоида — вернее, не только как примитивного гуманоида — а как сумму потенциальных возможностей. И сумма эта выходила немаленькой. Все дело было в перспективе. Кью мог воспринимать реальность одновременно несколькими способами, поэтому никакого противоречия между интересом Кью к Жан-Люку и его утверждениями о том, что люди — неразвитый вид, не было. Это был просто разный взгляд на одни и те же вещи.Жан-Люк снова переключил внимание на самого себя. И все же, что-то в этой картине было не так. Не слишком ли большой звездой он оказался? Как за короткую человеческую жизнь можно повлиять на столь многое? Жан-Люк окинул взглядом странное созвездие, состоящее из членов команды ?Энтерпрайза?. А что, если посмотреть вот так? Ракурс еще раз изменился. Жан-Люк теперь видел каждого участника воспоминания как линию, ведущую из прошлого в будущее. Вернее, почти каждого. У линии Кью не было ни начала, ни конца, она загибалась лентой Мебиуса, врастая сама в себя бесконечной петлей. А еще у одной линии было четкое начало, но там, где должен был быть обрыв, она просто становилась нечеткой. И эта линия принадлежала Жан-Люку.Золотая жидкость беспокойно всколыхнулась.— Не думаю, что тебе стоит выяснять собственное будущее, — Кью подтолкнул его, направляя прочь. — Так ведь можно узнать то, что тебе не понравится.Жан-Люк не стал спорить и позволил увести себя из желтого потока. Воспоминание тут же исчезло.— Ну хорошо. Но могу я тогда посмотреть…Он еще не закончил формулировать мысль, а Кью уже дал ответ:— О, не стесняйся, Жан-Люк, чувствуй себя как дома! — он рассмеялся, и желтый поток начал скручиваться и извиваться, будто пытаясь произвести впечатление на единственного зрителя. — Ты хочешь узнать, что я чувствую? Прикоснись ко мне и поймешь.Жан-Люк невольно улыбнулся. Кью оставался Кью, даже когда принимал самые немыслимые формы. А затем Жан-Люк еще раз приблизился к золотой реке, ища удобное место, чтобы войти. Вот, здесь. Он потянулся к потоку. На этот раз не было сцен из прошлого; вместо того, чтобы наблюдать за картинами из чужой жизни, Жан-Люк ощутил эмоции. Несколько секунд он не мог понять, что именно чувствует. Все было слишком странным, совершенно ни на что не похожим. Только теперь Жан-Люк осознал свою ошибку. Подсознательно он всегда продолжал верить — Кью чувствует то же, что и человек. Невероятно могущественный и умный человек, переживания которого отличаются не сутью, а лишь масштабом. Сейчас Жан-Люк видел, насколько заблуждался. У Кью были эмоции, но они были иными по существу. Людьми управляли инстинкты, помогающие виду выживать: заставляющие искать себе партнеров, товарищей, соратников, размножаться и заботиться о потомстве, развиваться и приспосабливаться к меняющемуся миру. А значит, испытывать любовь и дружбу, сотрудничать друг с другом, проявлять сочувствие и заботу о ближнем. Кью, как вид, были полностью лишены чего-либо подобного. Инстинкты им не требовались. Им не нужно было размножаться, помогать друг другу, изменяться. Их существование зависело только от одного — интереса к происходящему. Пока кью были заинтригованы, пока реальность продолжала их удивлять, они жили. Когда интерес полностью исчезал, они находили способ умереть. Жан-Люка захлестнула волна нервного возбуждения. Он осторожно потянулся глубже, пытаясь разобраться, что Кью ощущает сейчас. Глубокий интерес, предметом которого служил сам Жан-Люк. Жан-Люк удивлял Кью, интриговал его, надежно привязывая этим к себе и не давая отдалиться. —Только не загордись, — насмешливый голос доносился из физического мира, про существование которого Жан-Люк почти забыл. Он почувствовал горячее дыхание на своих губах и открыл глаза. Кью улыбался, и выражение лица у него было непривычно открытым. — Очень постараюсь, — ответил Жан-Люк, пытаясь за сухим тоном спрятать потрясение, которое испытал. Он все еще продолжал чувствовать интерес Кью, всепоглощающий и острый. И еще…— Так значит, мои моральные принципы кажутся тебе привлекательными!— О чем ты, Пикард?— Тогда, в аномалии, ты не врал. Тебе искренне интересны мои убеждения, потому что именно они заставляют меня поступать так, а не иначе, и значит, благодаря им я создаю новые миры мультивселенной! Мои моральные принципы влияют на вероятность событий, и это тебя интригует. — Ну хорошо, признаю, я не нахожу твои убеждения такими уж отвратительными. Но скажи, Пикард, теперь ты всегда будешь припоминать мне ту минуту слабости? — При каждом удобном случае. Кью фыркнул, чуть отстранившись, а затем прижался к Жан-Люку всем телом, усилив давление. Тот в очередной раз почувствовал острое возбуждение, и больше не видел причин с ним бороться. Может быть, Кью и не был образцовым гражданином вселенной, но и с хаосом он был связан не так тесно, как казалось на первый взгляд. К тому же, Жан-Люк до сих пор с отчетливой ясностью ощущал, как работают эмоции Кью. В груди у самого Жан-Люка нарастало чувство, которое он не готов был пока назвать. Оно до странности походило на то, что Жан-Люк испытывал в присутствии аномалии.— Но зачем ты тянул до последнего? Почему только сейчас показал мне все это? — спросил Жан-Люк и тут же понял, что знает ответ. Кью видел все варианты развития событий, а значит, мог выбрать момент, когда его действия с наибольшей вероятностью дадут нужный результат. — Вот почему ты решился отправиться в аномалию вместе со мной! Ты знал, что это в конце концов приведет к сегодняшнему дню! — Отличная догадка — для человека, — похвалил его Кью, ухмыльнувшись. — Тебе все еще неплохо удается удерживать мой… интерес. — Последнее слово он произнес таким пошлым тоном, что в другое время Жан-Люк закрыл бы глаза рукой. Но сейчас он был слишком возбужден.Но захочет ли Кью… Да, пришел ответ. Кью, как вид, не нуждались в сексуальных контактах. Однако, если один из них испытывал к другому существу настолько глубокий интерес, то хотел взаимодействовать с ним всеми возможными и имеющими значение способами. И если для Жан-Люка секс представлял важную часть отношений, то Кью желал и его тоже.До того Жан-Люк почти не шевелился, пассивно реагируя на действия Кью. Но с каждым моментом ему все сильнее хотелось и самому проявить инициативу. В конце концов, если уж Кью хотел взаимодействия всеми способами, то мог бы не стоять как столб.Жан-Люк подался вперед и превратил легкое касание губ в полноценный поцелуй. Кью застонал и ответил с такой силой, будто еле дождался этого момента. Жан-Люк физически чувствовал, как абстрактный интеллектуальный интерес Кью трансформируется, превращаясь в телесное желание. Кью будто бы спешно переводил свои желания на понятный человеку язык. Золотая река бурлила, реагируя на происходящее в реальном мире. Означало ли это, что Жан-Люк мог и там… да, именно так. Он снова почувствовал себя медленным темным потоком и скользнул по поверхности меда, интуитивно зная, что это доставит Кью удовольствие. Тот ответил, избавив и себя, и Жан-Люка от одежды. Ракурс сменился. Жан-Люк обнаружил, что больше не стоит, а лежит на собственной кровати. Он провел рукой по горячему бедру Кью, одновременно закручиваясь в спираль вместе с желтым потоком. Кью задрожал и вцепился в зад Жан-Люка так, что под его пальцами наверняка должны были остаться синяки. Язык Кью проскользнул в рот Жан-Люка и начал хаотическое исследование, а золотая река окружила шоколадную, обволакивая, как жидкая фольга. Жан-Люк давно уже не чувствовал себя настолько возбужденным. Он провел руками по горячему мягкому животу Кью. Фигура Кью отнюдь не была совершенной, Жан-Люк чувствовал над мышцами легкий слой жира. И хотя обычно ему нравились спортивные тела, в случае с Кью именно несовершенство возбуждало — оно будто бы делало физическую оболочку Кью настоящей, придавало происходящему реальности. Кью снова застонал, и Жан-Люка затопило его возбуждением. Он переставал понимать, где чьи чувства, где чьи тела, где чей поток, откликаясь стонами на прикосновение собственных пальцев к члену Кью, на движение своего языка по его груди. Кью хрипло дышал, а зрачки у него были так расширены, что радужка полностью пропала. То, что Жан-Люк мог доставить удовольствие всемогущему существу, кружило голову. Жан-Люк вжался в Кью всем телом и почувствовал, как на другом плане реальности потоки жидкости извиваются змеями, дрожа и касаясь друг друга. Именно так кью занимаются любовью, понял Жан-Люк. Вернее, занимались когда-то давно, когда такие вещи их интересовали. Еще оставались участки золотой реки, до которых Жан-Люк не дотянулся, и он поспешил это сделать. Кью будто засомневался на мгновенье, даже показался испуганным, но затем позволил двигаться дальше. Жан-Люк почувствовал, что ему доверили нечто важное, что это новый уровень проникновения в чужое сознание, интимный и тайный, и застонал в рот Кью, когда его снова захлестнуло волной чужих чувств. — Ты раньше не… — он не закончил вопрос, зная, что Кью поймет и так.— Конечно нет! — голос у Кью охрип. — Разве я позволил бы кому угодно залезть себе в душу?— А не кому угодно, Кью?— Не кто угодно лучше бы заткнулся и продолжал делать вот так… да, так! Да!Реальность перемешалась. Чьи-то пальцы охватывали чей-то член, двигаясь по нему вверх и вниз. Чьи-то руки скользили по разгоряченной коже, изучая чужое тело, а язык слизывал соленые капли пота. Чей-то поток скользил по поверхности жидкости, покрытой возбужденной рябью, вызывая экстаз. Чьи-то желание, удивление, радость, счастье, восторг заполняли их обоих. Жан-Люк полностью потерялся в ощущениях, в чувствах, в эмоциях, не разбирая больше, где кто и кто где. Он только понимал, что еще немного и… — А-а, — хрипло выдохнул он двумя ртами, когда его накрыло волной оргазма.А затем, кажется, он заснул. Трудно было сказать наверняка.