3. ИРЛАНДСКИЙ КОФЕ (1/2)
За последовавшие полгода Анне осточертел Сент-Луис. Ей не хватало высоченных гибких калифорнийских пальм, звериного ворчания океана, летнего зноя. Она соскучилась даже за укуренными музыкантами Венис Бич и надоедливыми Джеками Воробьями на Голливудском бульваре(1). Однообразные маленькие городки, реднеки, чертова арка... Западные Врата почему-то особенно бесили. Анне чудилась в них странная угроза. Причины она понять не могла, да и не пыталась разобраться, просто сторонилась одноименного парка. В Мемфис после успешных переговоров она зачастила, но ездила исключительно по кратчайшему пути. От одного упоминания леса Шони мурашки по спине бегали. Клиенты ее обожали, шеф похваливал и намекал на будущее повышение. Анна засиживалась на работе допоздна, выискивая себе разнообразные задачи. Она просто не любила возвращаться на съемную квартиру, где не могла даже кошку завести.
Она часто вспоминала странное приключение, по косточкам перебирала каждую минуту. Не давала покоя незаконченность и непонятность произошедшего. Иногда Анна локти кусала, что вот так рассталась со странным рыжим громилой, от которого лился теплый мягкий свет. Но через секунду она трезвела и успокаивала себя, причитая, зачем же ей этот геморрой. Предстоящая конференция в Индиане обрадовала: хоть что-то нарушило осточертевшую обыденность. Даже не совсем обычное место проведения — богом забытый кемпинг посреди национального парка в двух часах езды от штата столицы — ее не смутило.
— Только возвращайся в четверг, в пятницу презентуем квартальные результаты панели директоров, — предупредил шеф. — Попроси заказать тебе машину назад. Из аэропорта Индианаполиса(2) их забрал огромный автобус. Все складывалось очень удачно. Погода стояла удивительно теплой, похоже, началось бабье лето. Выступления были довольно интересными, а вечерняя программа легкой и ненавязчивой. Утром четверга Анна даже не хотела уезжать. Обменявшись поцелуями с парой новых друзей, она поволокла чемодан к стоянке. Ее ждал довольно некорпоративного вида старенький пикап. Водитель закинул чемодан в обширный припыленный кузов и разрешил курить в кабине.
Когда возле крохотного городка Ноттемана(3) пикап внезапно заглох, Анна даже не забеспокоилась, но через минуту из-под капота повалил дым. Водитель чертыхнулся, выскочил, хлопнул крышкой и открыл дверь. — Вы уж простите, но мы, похоже, встряли.
— То есть? — Не поедем дальше. Сейчас эвакуатор вызову, — он вытащил чемодан и брякнул на асфальт. — А как же аэропорт? — Да вы пойдите вон в Крокодилов бар да вызовите оттуда машину. Или, может, Джек попутку присоветует. Машина заглохла в точности рядом с приземистым прямоугольным зданием, украшенным вывеской пива ?Пабст?. — А разве ваше предприятие не пришлет замену? — Да какую замену, нас всего двое. И второй сейчас аккурат болтается где-то на побережье, у него брат женится.
Анна вылезла из кабины и зависла. Выехала она с хорошим запасом, надеясь погулять по самому Индианаполису, раз уж выпал такой шанс. Вариантов было немного, и она мрачно зашагала в сторону входа в заведение. В помещении было довольно людно и накурено, музыкальный автомат играл кантри. Над барной стойкой висело чучело аллигатора. Барменша, пожилая индианка, протирала прилавок.
— Вы делаете ирландский кофе? — спросила Анна, взбираясь на высокий стул. — Да, мисс. Четыре пятьдесят. Анна отсчитала пять долларов, пока ворчала кофейная машинка, и огляделась вокруг. За столиками сидели, в основном, дальнобойщики. Кто-то тянул кофе, кто-то уплетал наггетсы, жареную картошку, бургеры и яблочные пироги, не брезговали и спиртным. Среди реднеков выделялась пара, похоже, случайных, как и Анна, проезжих: старик с неприятным жестким лицом, облаченный в дорогой светлый костюм и жемчужно-серый плащ, впрочем, порядочно измятый, в компании здорового детины, чья кипенно-белая сорочка в затрапезном баре смотрелась крайне чужеродно. Старик что-то настойчиво втолковывал, его спутник угрюмо огрызался. Атмосфера вокруг них сгущалась, казалось, даже свет рядом мерк. — Ваш кофе, мисс. Анна вздрогнула, поблагодарила и пошла к дальнему столику у стенки. Она решила собраться с мыслями и погуглить варианты транспорта. Вдруг тут проходит рейсовый автобус? Кофе оказался превосходным, однако довольно крепким. Виски барменша не пожалела. Анна разглядывала публику, все время возвращаясь взглядом к тем двоим. Чем-то они ее тревожили.
Судя по всему, старик добился, чего хотел. Он бодро встал и потрусил в сторону стойки. Детина хмуро уставился в столешницу. Анна размешала пенку, облизала соломинку, а когда подняла глаза, модника в крахмальной рубашке закрыла широченная спина. Незнакомец выпрямился, настороженно зыркнул вокруг — у Анны натурально челюсть отвалилась — это был Суини МакКолман собственной персоной. Она даже в стул вжалась, желая немедленно провалиться сквозь землю. Суини, однако, было не до нее. — Сказал же — лепрекон, мы в Москве не водимся. Ни в той, что в России, ни в той, что в Айдахо, — донесся до нее обрывок разговора, после чего ирландец жарко зашептал детине на ухо. К столику вернулся старик с полным подносом и заорал, перекрикивая гул: — Твою налево! Бешеный Суини собственной персоной. Какой сюрприз… Саузерн Комфорт с колой для тебя, Джек Дениэлс для меня, а это тебе, Тень Лун. “Тень Лун... Лепрекон… Кликухи какие-то позорные.” — Анна навострила уши, но разобрать дальнейшихслов не могла. При виде старика Суини шарахнулся, однако стакан взял и выпил залпом, после чего вытащил из-за уха самокрутку, закурил, отошел в сторону и стал метать дротики. Получалось у него отменно: дарты ложились прямо в яблочко, словно их магнитом притягивало. В конце концов старик хлопнул Тень по руке, швырнул на стол монету и убежал на двор.
Анна проводила его взглядом, а когда снова обратила внимание на ирландца, тот уже устроил натуральное шоу. Как заправский фокусник, он кружил вокруг детины, доставая монеты из воздуха, из пламени горящей в настенном бра свечи, из собственной бороды, из носа щеголя. Тень бесился все больше, но Суини явно нарывался, разошелся, шлепнул детину по голове газетой, и ему немедленно прилетело в морду.
Анна ахнула. Суини вскочил с невменяемыми глазами, скинул куртку и затасканную коричневую рубашку, оставшись в майке-алкоголичке. Прозвище “бешеный”, которым наградил его старик, шло ирландцу, как влитое. — Слушайте все, щас мы этого лоха проучим. Смотрите в оба! — проревел Суини и бросился на Тень. Завсегдатаи бара резво подхватились и окружили дерущихся кольцом, гикая и свистя. Анна зажав рот руками, смотрела, как летают два огромных тела, сшибая стулья и мебель. Завязалась дикая пьяная потасовка, кровавая и бессмысленная. Вернувшийся старик невозмутимо наблюдал, дожевывая картофель фри. Он откровенно наслаждался происходящим. Анна зажмурилась, но, услышав ритмичные глухие удары, открыла глаза и сразу пожалела об этом. Тень, впечатав Суини спиной в стойку, лупил его кулаком, разбивая лицо до мяса. “Три, четыре, пять…”, — непроизвольно считала Анна, содрогаясь, — Одиннадцать…” Суини расхохотался и заорал, сплевывая кровь: — Чуешь, восторг течет по венам, какдревесный сок по весне? “Бешеный. Совершенно, абсолютно чокнутый”. Тень по инерции вмазал еще раз и остановился. — Закончили, — он развернулся, машинально прихватив со столешницы оставшуюся после фокусов крупную золотую монету. — Закончим, когда я скажу. Ирландец осклабился и ринулся на Тень, отведя руку для хлесткого свинга. Но тут под ногу ему попался кубик льда, он грохнулся, увлекая за собой соперника, и с явственным стуком ударился затылком об пол.
Раздался оглушающий выстрел, и все застыло, как в стоп-кадре. Барменша вышла из-за стойки, перезаряжая ружье. — Кончайте этот бордель. После паузы зеваки стали разочарованно расползаться по залу. Суини стоял на четвереньках, изо рта на пол стекала густая струя крови, смешанной со слюной. Тень обессиленно лежал навзничь. Хозяйка подошла к жующему старику. — Гримнир… — тот неспешно смахнул крошки с лацканов плаща и поднял голову. — Еще раз явишься ко мне обделывать свои делишки подобным манером, обойдусь без предупредительного выстрела. — Ты о чем, Джек, не пойму. Ну выпили ребята лишку, не поделили что-то. Я же им не отец. Хозяйка покачала головой. — Я тебя предупредила. Старик скривился, привстал и пнул Суини ногой. — Подымайся.
Ирландец неуклюже, пошатываясь, повиновался. При виде кровавого месива, в которое превратилось его лицо, Анна судорожно втянула воздух.
— Вставай, чувак, — просипел Суини, протягивая Тени ладонь. Тень руку оттолкнул, кряхтя, поднялся на ноги, непроизвольно потирая челюсть. — Давайте выпьем мировую, — засуетился старик, — Джек, пивка бы нам. Суини с Тенью, упорно не глядя друг на друга, тянули пиво. Старик жестикулировал, наклонялся то к одному, то к другому, хлопотал лицом, как провинциальный итальянский актер. В нарастающем гуле Анна уже не слышала их разговоров, но глаз от происходящего за столиком не отводила.
Одним пивом дело не ограничилось. С каждой бутылкой напряжение шло на убыль. Суини снова стал выуживать из воздуха монеты и перекидывать их Тени, отчаянно размахивая руками. Лун пытался повторить движения ирландца, промахивался, монеты валились на стол, Суини горячился, повышал голос и пытался что-то втолковать. — ...сокровища солнца,— разобрала Анна. Она уже несколько успокоилась и стала раздумывать, как ей улизнуть из бара, не столкнувшись с Суини, и каким образом добраться до индианаполисского аэропорта, гори он синим пламенем, когда Тень привстал, пошатнулся и свалился замертво на пол. Тот, кого называли Гримниром, скривился и вышел из-за стола. — Перегнул ты палку, бешеный Суини. Не обязательно было его так метелить.