2. КАПУЧИНО (1/1)
Зазвенел будильник. Анна со стоном сползла с кровати и отправилась приводить себя в порядок. Через полчаса при полном параде она постучала в соседний номер. Тишина. Дверь была заперта. Пожав плечами, Анна отправилась в вестибюль.
— Доброе утро. Надеюсь, вам у нас понравилось. Будем рады видеть вас снова в нашем отеле, — заученно отбарабанил портье. — Спасибо. Вы, случайно, не видели мистера МакКолмана? Не могу до него достучаться.
— Так он уехал с полчаса назад. — Уехал?.. Спасибо. — Ну да, я как раз покурить вышел. Помахал мне, сел в форд и поехал себе, — парень неопределенно махнул рукой. Видимо, выражение лица Анны было абсолютно очумелым, так как портье участливо спросил: — Вызвать полицию, мисс Моррис? “Вдох-выдох, вдох-выдох, — В голове был полный хаос. — Не может быть… Как я до Мемфиса доберусь… Откуда он ключи… Если опоздаю, босс меня убьет… Блядь, но как… Встречу — убью… Пиздец мне…” — Мисс? Вам плохо? — А? Анна обнаружила, что сидит на полу, обхватив голову руками, и раскачивается из стороны в сторону.Над ней навис озабоченный портье. — Нет-нет, все… все нормально. Полицию… Не знаю. Как от вас добраться до Мемфиса? Есть тут прокат машин? — Есть, на другом конце города. Могу такси вызвать. Точно не надо полицию? У вас ничего не пропало? “Мозги у меня пропали и чутье”. Анни полезла в сумочку за телефоном, под руку попадались то расческа, то визитница. Психанув, она вывалила все содержимое на пол и стала по очереди запихивать назад: кошелек, права, расческа, упаковка влажных салфеток… — Потеряли что-то, мэм? Доброе утро, — раздалось из распахнувшейся двери. Задохнувшись, Анна застыла на мгновение и медленно подняла голову. В проеме стоял МакКолман с невероятно ехидной улыбкой. В руках он держал два пакета из МакДональдса. Анна открыла рот и молча закрыла. — Тут завтраком не кормят, вот я и решил мотнуться до отъезда. Идемте на свежий воздух. Тут отличная беседка есть.
Он развернулся и исчез в льющемся снаружи потоке розоватых утренних лучей. Из открытой двери пахнуло мокрой землей, свежей сыростью, солнцем. Анна с полминуты посидела, покачивая головой, сгребла пожитки и отправилась следом.
Суини, зажмурившись, полусидел на капоте форда, подставив лицо солнцу. Гребень волос сиял червонным золотом на фоне ярко-синего неба, изумрудная трава поблескивала радужными искрами до самого горизонта, взгляд невозможно оторвать. На шорох шагов ирландец обернулся и, когда Анна подошла уже вплотную, лениво поднялся. — Вон там, на заднем дворе. — Ключи, — она протянула руку вперед и вверх, в упор глядя ему в лицо. Довольно нелегкое занятие: сейчас на каблуках она была ему ровно по плечо, и стоило опустить глаза, взгляд упирался в широченную грудь под замусоленной майкой. Суини перехватил пакеты, щелкнул пальцами и подбросил вверх невесть откуда взявшуюся связку. Анна, сморщив нос, сгребла ключи в сумочку. — И когда же вы их успели одолжить? — Утром. — Я заперла дверь. Верзила выразительно посмотрел на нее и довольно паскудно ухмыльнулся.
— Показывайте вашу хваленую беседку, — вздохнула Анна. — Есть, мэм. Просторная деревянная беседка сразу за отелем еще не просохла, но до стола дождь, видимо, не долетал. Суини взгромоздился на столешницу — дерево угрожающе скрипнуло — и открыл один из пакетов. Анна примостилась рядом, забравшись на стол с ногами и усевшись по-турецки. В ее порции обнаружился чизбургер с картошкой и закрытый стаканчик. — Капучино для вас. Правильно? Анна кивнула с набитым ртом. — Я еще два пирога взял: вишневый и яблочный. Какой выбираете? — Вифневый... мммм, вишневый. — Так я и думал, — усмехнулся Суини. Анна загляделась вдаль. Насколько хватало взгляда раскинулись поля. Ростки уже стали понемногу выпрямляться после ночного шквала. Дождь смыл пыль; сочная зелень колыхалась под легким утренним ветром, переливалась то серебристым, то почти желтым.
— Почти как дома… В такое утро можно поверить, что все, как раньше. Долгий день впереди, мужчины отправляются на охоту или на войну, женщины растят детей, шьют одежду, пекут хлеб. Вечером, или через год, или никогда мужчины вернутся домой, и женщины напоят живых пивом, а для мертвых прольют в очаг молоко и мёд. Анна не ответила и даже не шелохнулась. Даже виду не подала, как же ей хотелось развернуться и заглянуть в глаза этому чертову МакКолману. Спросить, где же его дом, что за битва привиделась ей ночью, почему сейчас он вспомнил о молоке и меде. Но она молча смотрела на переливающееся поле, на невыносимо синее небо, откусывала горячий пирог, слизывая с губ приторную начинку, и запивала капучино, сдерживая подкатывающиеся слезы.
Несколько минут прошли в тишине. Суини доел, достал из-за уха самокрутку, прикурив от старомодной тяжелой Зиппо. Анна вытащила из сумочки начатую пачку. Ирландец взглянул искоса, протянул зажженную зажигалку. — Vogue. С ментолом, конечно. Анна одарила его ехидным взглядом, пару раз затянулась и затушила сигарету. Не пошло. Она утрамбовала в пакет окурок, обертки и соскочила на землю. — Пора. — Я дальше сам, мэм. Не поворачиваясь, боясь не удержать лицо, она пожала плечами. — Хорошо. — Это вам, мэм. В благодарность. Анна нехотя обернулась. Ирландец щелкнул пальцами и протянул невесть откуда взявшуюся сияющую золотом монету. Анна несколько секунд рассматривала солнце на реверсе и в упор взглянула в прищуренные глаза: —Откупаешься? Такой реакции она не ожидала. Суини дернулся, уронил монету и густо залился краской. — Забота за заботу, подношение за подношение, — пробормотал он, шаря в траве. Анна покачала головой. — Чего ты боишься? Ирландец застыл, сидя на корточках, выдохнул и лишь спустя несколько долгих секунд взглянул на нее снизу вверх. На поднятой ладони, испачканной землей и травой, лежала найденная монета.
— Прибереги себе, Суини МакКолман. На удачу. Анна не спеша пошла к машине. Выезжая на шоссе и разворачиваясь, она мельком заметила огромную фигуру на крыльце. Ирландец следил за ней, прикрыв глаза козырьком ладони. Он сиял сквозь солнечное утро тем же чуть мутным желтоватым сиянием.