Глава 10. (1/1)

Время неумолимо бежало и бежало вперёд, листья мэллирн тронула блёклая позолота, всё чаще рассвет встречал трескучим морозом, а птицы тянулись грустными певучими вереницами куда-то к югу. Медленно декабрь перевалил за середину, приближая день Возрождения Солнца, а вместе с ним и приезд гостей из Темнолесья.— Она снова спрашивала о тебе,?— Орофин ввалился ранним утром в талан Халдира без предупреждения, впустив в открытую дверь морозную свежесть и отблески тусклого зимнего солнца.Вместо ответа Халдир неопределенно хмыкнул. Построив догадки о том, что якобы Пелериен затребовала от Владычицы, чтобы его, Халдира, отстранили от службы, он теперь испытывал какую-то неопределенную холодность и раздражение к Эариэль. В душе понимая, что эллет никакого отношения к поступку матери не имеет, он все же её избегал.Орофин вздохнул. С тех пор, как они с Халдиром получили назначение на службу при Дворце, брат его изменился до неузнаваемости. Он замкнулся, всё чаще у него случались внезапные вспышки гнева и раздражения. Нет, службу он свою нёс прекрасно. Безукоризненная муштра пошла дворцовой страже лишь на пользу, за что Халдир едва ли не сразу получил благодарность от Владык и драгоценный подарок, зачарованный Владычицей кинжал работы эрегионских эльфов. Но брата ничего не радовало и, сухо поблагодарив Владык, он вернулся к затворнической жизни в своём доме, лишь изредка совершая проверки при дворце.—?Знаешь, ты мог быть бы и более милосерден по отношению к Эариэль… —?с укоризной произнёс Орофин, который, в отличие от брата, всё ещё оставался другом эллет, а следовательно, ему приходилось отвечать на тысячи вопросов, прямо или косвенно Халдира касающихся.—?Как и её матушка могла бы быть милосерднее ко мне…—?Ты ведёшь себя неразумно! —?Орофин повысил голос на старшего брата. Его уже изрядно начало раздражать такое глупое поведение. —?По меньшей мере, не тебя одного отстранили от службы в разведке, но, как видишь, я не стремлюсь обрушить свой гнев на первого попавшегося мне на пути…Орофин, намеревавшийся снять свой плащ и некоторое время погостить у брата, передумал.—?На твоём месте, учитывая все, что между вами произошло, я бы поговорил с ней. Она очень ждёт этого. День Возрождения Солнца не за горами, а это, на мой взгляд, неплохой повод…Он пошел прочь, хлопнув дверью и оставив Халдира одного.***Следующие несколько недель прошли для Эариэль в мучительных попытках забыться и хоть как-то отогнать прочь мысли о Халдире: она почти не бывала дома, предпочитая уединённые тренировки. Но без чуткого наставничества Орофина, который теперь день и ночь пропадал во Дворце, они ей едва удавались?— всё шло из рук вон плохо, и, поранившись несколько раз кряду, эллет их забросила. Она пробовала читать, вышивать и даже готовить. Однако, несмотря на все старания, мысли её ежедневно обращались к командиру стражи, вытесняя иное. Памятуя о совете друга, днём она находила себе множество хлопот и занятий?— таких, чтобы и думать не сметь о Халдире. Но, как и следовало ожидать, под покровом ночи оттесняемые с большим трудом мысли возвращались к ней и терзали с утроенной силой: ворочаясь в кровати едва ли не до самого рассвета, Эариэль забывалась недолгим чутким сном, в котором снова был он.Ей часто грезилось, что их встреча с Халдиром состоялась, он выслушал её и раскрыл свои чувства в ответ. Эти сны были настолько прекрасны, настолько правдивы, что, просыпаясь, она не могла скрыть разочарования, ведь в реальности всё обстояло иначе: воин, казалось, старательно избегал её, не оставляя ни малейшего шанса на встречу. Она даже не знала, был ли он в Лориэне. Неразделённые и невысказанные чувства сжигали изнутри, но сама Эариэль не теряла надежды на то, что любовь к Халдиру, на сей день ставшая для неё наваждением, так или иначе поутихнет. Распалённое сердце её вновь станет биться ровнее, и она снова обретет покой. Время, ей нужно было лишь время, которое непременно исцелит фэа.Сёстры сидели подле камина за вышиванием вот уже несколько часов, а Эариэль не вышила ни строчки. Работа покоилась на её коленях, а эллет лишь задумчиво теребила цветные нитки. Мысли её вновь были далеки отсюда.— Признаться, я даже подумать не могла, что Малтафинэ настолько далеко зайдёт, пытаясь отстоять свои чувства к Халдиру,?— Менеланна отложила прочь пяльцы с нитками и потянулась. —?Одно дело?— одолеть тебя на арене, но совсем другое… То, что она сделала, просто ужасно, и, по правде говоря, я надеюсь, что Владычица, когда настанет час суда, вспомнит о своем праве на Дар смерти*…—?Менеланна! —?сердито выпалила Эариэль. —?Думай, о чем болтает твой язык, ведь он бежит далеко впереди рассудка.Дар смерти… Ныне живущие Старшие дети Илуватара слишком любили жизнь и всё, что её наполняло, чтобы говорить о таком вслух, да ещё и под покровом ночи. Эариэль поёжилась.От отца и мудрецов-скитальцев, что время от времени жили в их замке и преподавали историю в Нинглориэне (не то что бы по зову профессии, скорее из баловства и с жарким стремлением поделиться знаниями, накопленными в странствиях и отшельничестве), Эль как-то слышала, что своими истоками Дар нисходил к эпохе Разрушения Светильников, когда Мелькор во второй раз вероломно напал на Валар, совратив и склонив на свою сторону немало союзников. Нападение Тёмного тогда обернулось огромной трагедией, которую Валар не смогли предотвратить: Арда погрузилась в хаос, в коем они пытались спасти хоть малую толику того, что создали для Первых детей Илуватара, которые вот-вот должны были пробудиться. С великой печалью воззрились тогда Валар на те плоды своих трудов, что смогли уцелеть. Тяжелее всех было Манвэ, ибо Мелькор был его братом.—?Как бы мы ни боролись, как бы мы ни старались, Мелькор раз за разом будет возвращаться в этот Мир за тем, что свело его с ума однажды: за властью и силой,?— молвил он. —?Сейчас, когда нам суждено покинуть Средиземье, более всего сердце моё болит за Детей Илуватара, что проснутся вскоре. Мелькор попытается совратить и искусить их, как тех, кто теперь называет себя его слугами, обмануть, как обманул нас.Манвэ обвёл вглядом всех присутствующих валар и валиэр и мысли его были горьки и печальны.—?Так даруй им то, что есть у нас! —?воскликнула темноволосая волоокая Вайрэ. —?Право не только дарить жизнь, но и отнимать её у тех, кто погряз в ложных страстях и несёт в себе лишь разрушение и смерть.Глаза её недобро сверкнули.—?Справедливо,?— откликнулся облачённый в золотой доспех Тулкас, самый крепкий и сильный из Валар, кровным врагом которого был Мелькор. —?Тот, кто однажды присягнул Мелькору, едва ли вновь вернётся к Свету.Манвэ молчал, нахмурившись. Отметить Первых Детей как равными себе? Не обернётся ли это ещё большим хаосом для Арды?—?Не всех, дорогой мой супруг,?— негромко молвила Варда, прочитав в его мыслях, и едва коснулась руки возлюбленного. —?Пусть Стихии отметят их.—?Да будет так,?— молвил Манвэ.Но то были легенды или, скорее,? страшные сказки — хотя бы потому, что Перворождённые никогда не слыли жестокими и ни за кем в истории такой кровавый след не был отмечен (а такое, по мнению Эариэль, просто обязано было оставаться в анналах истории). Никто из ныне живущих доподлинно не знал, был ли кто-то когда-то наделён даром Валар (и существовал ли такой дар вообще?), посему мир полнился слухами.—?Нет,?— спешно подытожила Эариэль. —?Я верю, что до этого не дойдёт. Владыки Лориэна милосердны и справедливы одновременно, но никак не жестоки… Малтафинэ…Она нахмурилась и крепче сжала худенькие руки в кулаки. Воспоминания об эллет мгновенно пробудили и воспоминания о Халдире.—?Она… она достойна… Я уверена, она понесёт наказание за свой поступок, Менеланна… Но, погоди, погоди, сестра, как ты вообще могла подумать о том, что Галадриэль обладает этим… даром?—?Ходят слухи, что все владыки из квенди им обладают…—?Ах, слухи! —?вспылила Эариэль, догадываясь, что ?слухи? распускают не иначе как молоденькие эллет?— ученицы придворных дам. —?В следующий раз, стаптывая туфельки во время прогулок в садах Владычицы, обсудите лучше моду или любовный роман на худой конец.Менеланна хотела было ответить, но, вероятно передумав, лишь неразборчиво проворчала что-то себе под нос, приворяясь, что увлечена вышиванием.Комната погрузилась в тишину, которая изредка нарушалась потрескивающими поленьями в камине да стуком колких снежинок в стекло гостиной. Внезапно налетевшая метель окутала лес молочно-серебристым покрывалом, качала и баюкала порывами ветра деревья. Близился день Середины Зимы.