Ноябрь 1978 года: Боб (1/1)

Шрамы на руках не заживали. Марти был уверен, что минуло уже несколько дней, недель, а может, и месяцев с момента, когда он попытался вырваться из этого вездесущего кошмара. Но сколько бы времени ни прошло — его руки оставались изрезанными. Бинты то и дело пропитывались кровью, и их приходилось менять. К этой маленькой странности он привык и не задавал никаких вопросов.К двери его больше не пускали, и Джеймс лично следил, чтобы не осталось ни единой лазейки.Что делали остальные? Жили. Большинство из них. Периодически Саймон спорил с Джеймсом. Из обрывков их разговоров Мартин понял, что там, в реальной жизни на свету, все они ходят к каким-то врачам и сеансы проходят совсем плохо, а от таблеток путается и без того неясное сознание. Их это беспокоило, а Марти даже не замечал. Зато он видел Агату, прятавшуюся по комнатам от Брюса. С тех пор, как Джеймс стал сильнее и начал контролировать проход увереннее, Брюс почему-то реже стал выходить наружу и от скуки и кипящей в нем вечной злости пытался найти себе хоть какое-то развлечение. И нашел его в лице Агаты. Он постоянно задирал ее, отпускал сальные шуточки, подстерегал за углом и то и дело пытался остаться с ней наедине. Она же боялась его, как огня, и теряла дар речи, едва он оказывался рядом. Мартин бы так и продолжил наблюдать за ними со стороны, если бы не один случай, от которого по его спине пробежала знакомая вереница мурашек, а в груди набух комок страха.Ее всхлипы Мартин услышал из своей спальни, а вслед за ними треск ткани и хриплые ругательства Брюса. Агата сопротивлялась и молила ее отпустить, повторяла, что не хочет этого.Мартин встрепенулся и соскользнул с кровати, торопливо натянул рукава своей кофты до самых ладоней, прикрывая раны. Ни одна половица не скрипнула, пока он крался по знакомому темному коридору к источнику шума. И почти сразу же пожалел об этом, увидев, как Брюс прижимает Агату к стене и, не обращая внимания на сопротивление, задирает ее длинную юбку. — Нет-нет, прошу, отпустите меня, — дрожащими губами шептала перепуганная девушка со слезами на глазах. — Да ладно, ты же этого хочешь. У тебя и выбора-то нет. Сама знаешь, мы тут вдвоем, и в свет ты не выйдешь. С кем тебе еще быть? С Джеймсом? Этот скот даже не считает нас настоящими, а Саймон не посмотрит на тебя, даже если отрастишь себе член. Так что давай сделаем наше заточение более… Комфортным. — Отпустите ее, — услышал Мартин свой собственный голос и в ужасе замер, не зная, что делать, если Брюс решит на него напасть. Вот только тот даже не заметил его и попытался поцеловать дрожащую девушку. Марти уже хотел сделать шаг вперед, но его опередил мужчина, появившийся прямо из тьмы соседней комнаты. Она… всегда там была? Что не так с этим домом? Мартин замер, разглядывая высокого опрятно одетого мужчину. Он был совсем лысым и в очках, смотрел на Брюса с Агатой хмуро и холодно, его появление заставило Робертсона на время отстраниться от перепуганной девушки. — Ты еще, черт тебя дери, кто такой? — с угрозой спросил Брюс, но Марти сразу заметил страх во взгляде Робертсона. — Прикусите язык, юноша, и оставьте ее в покое, — голос у мужчины в очках был низким и тихим, но звучал так всеобъемлюще, что Марти почудилось, словно он вибрирует где-то у него в горле и груди. — С какой стати? — нагло усмехнулся Брюс и убрал руки в карманы, а угроза в его тоне и взгляде теперь была слишком явной. — Это место — наш храм. Я не позволю чинить вред кому-то из нас. Этот голос. Такой странный и пугающий. Марти запомнил поведение этого человека. Мистера Дэнниса. Это имя, как и имена остальных, само всплыло в его голове, и он не сомневался, что именно так и зовут мужчину в сером. Он никогда не забудет то, как легко мистер Дэннис скрутил Брюса и уволок его в темный коридор, бросил в одну из комнат, даже не замечая ругани и сопротивления того, кого Марти всегда считал едва ли не сильнейшим из всех жителей. Они стояли вместе с Агатой и еще долго смотрели в темноту, вслушивались в приглушенную стенами брань Брюса и не знали, что делать. Пока Агата первая не нарушила молчание. — Спасибо, что попытался мне помочь, — поблагодарила она и робко коснулась плеча Мартина. Тот вздрогнул и изумленно посмотрел на нее.— Не за что, — сказал он, ускользая от прикосновения. — Но я ничего не сделал. — Ты попытался. — Только это ничего не дало, — Мартин пожал плечами и снова начал растягивать и без того длинные рукава, пытаясь прикрыть шрамы на запястьях. — Этот мужчина… кто он? — перевел он тему, глядя, как все еще бледная Агата поправляет юбку. — Я не знаю. Но благодарна ему не меньше, чем тебе. — Ясно, — кивнул юноша и побрел обратно в свою спальню. Агата окликнула его, но Мартин не знал, о чем им еще говорить. Кроме того… ему было больно смотреть на нее сейчас, когда один ее вид напоминал о том мире, что остался в его реальности. О его ?господине? и их ?играх?, которые были так похожи на то, что Брюс пытался сделать с этой девушкой. Он не хотел знать обитателей дома и держался подальше, надеясь, что однажды постель в комнате поглотит его, и он просто станет частью этого дома, а не его жителем. *** Мистер Дэннис оказался священником. Или сектантом. Верующим. Это было бы наиболее точное определение. И верил он в них, во всех обитателей дома. Мартин слушал его проповеди, стоя перед открытой дверью его невероятно чистой комнаты, где он разъяснял Агате то, как он видит их мир. Он считал все это даром. Они едины, но различны, и он появился здесь, чтобы все жили в мире. Или хотя бы не страдали. На последнее утверждение Брюс недовольно выругался, едва услышав это от Дэнниса, но больше в драку не лез. Одному Богу известно, что Дэннис делал с Брюсом в запертой комнате, но это был весьма показательный случай для всех обитателей их крохотного мирка и демонстрация силы нового жильца. Его Марти, впрочем, как и всех остальных, сторонился, а когда проходили обсуждения общей ситуации, старался держаться в отдалении, но все же приходил послушать. По сути это было его вторым развлечением в этом месте. Первое же появилось не так давно, а может было всегда, и он просто не замечал его в своей спальне, пока мечтал раствориться в кровати. Бритва. Она лежала на его тумбочке: маленькая и незаметная, и какое-то время Марти даже не понимал, что может ее взять в руку. А поняв, уже старался с ней не расставаться. Это место не давало никому из них уйти, и жизнь здесь было сложно почувствовать, зато боль была реальной. Чувствовалась остро и будоражила кровь, позволяя хоть немного очнуться ото сна. Это можно было назвать его последним желанием — сделать то, что не успел сделать в свой последний побег. Он добирался до ванной и в тусклом свете, смотря на свое собственное отражение в зеркале, со вздохом и маниакальной неспешностью закатывал рукава и разглядывал вечно свежие шрамы на запястьях. Затем проходился лезвием по тонкой коже и заворожено наблюдал за тем, как на ране набухали рубиновые капли крови. А при виде любого другого сожителя уже по привычке натягивал длинные рукава до самых ладоней, пытаясь скрыть свой маленький секрет. Кто знает, что бы сделали остальные, если бы узнали. Возможно, им было все равно. Но если бы это могло навредить их общему телу… Он хорошо помнил подвал и видел, что и в их тюрьме он есть. Так что лучше было не давать повода Джеймсу или Саймону додуматься запереть его там. — Он не опасен, — заверял всех Джеймс на одном из подобий общих собраний, на котором отсутствовал Дэннис.— И с чего такая уверенность? — Саймон скрестил руки на груди и с недоверием посмотрел на их условного и самопровозглашенного лидера. — Потому что я смог с ним поговорить, и он не желает нам вреда. Напротив, хочет всем помочь. И он сейчас ведет все переговоры с нашим нынешним врачом. — В смысле?! — возмутился Саймон. — Я хотел сам пообщаться с доктором Морриганом, он показался мне неплохим специалистом.— И в чем же? Дай угадаю, снова твои пидорские замашки? У него смазливая рожа, да? — хмыкнул Брюс и отпил немного скотча из почти пустой бутылки. — Новый доктор нам поможет? — осторожно спросила Агата, которая старалась держаться поближе к Джеймсу и с опаской посматривала на Брюса. — Черт его знает, пока он только экспериментирует с какими-то таблетками, от которых трещит голова, — пожал плечами Джеймс. — Как по мне, пусть Дэннис с ним разбирается, чем тратить время на эти пустые разговоры.— А что насчет той фигни, про которую он постоянно бубнит? — Саймон все еще выглядел недовольным и, видимо, готовился первым выйти на свет после этого совещания. — О чем ты? — О том Звере! По-твоему, это нормально, что он верит, будто тут еще какое-то существо сидит? — пояснил Саймон, и Джеймс пожал плечами. — Он так решил из-за фото из дела. Если хочет верить, то пусть. — Какого фото? — впервые за долгое время встрепенулся Марти, даже сделал пару шагов к центру гостиной, где все собрались. — Ты его не видел? — удивился Джеймс, и Марти отрицательно мотнул головой. — Хм, — только и ответил МакЭвой, а Саймон закатил глаза. — Какое значение вообще имеет это фото? И ты закончил? У меня скоро выставка. — А мы не могли бы поговорить с Бо… с детективом Робертом об этом? — пока его еще слышали, с надеждой спросил Мартин, и Джеймс задумчиво на него посмотрел. — Зачем нам с ним говорить? Мы и так чуть ли не месяц штаны в его пыльном офисе просиживали, не горю желанием туда возвращаться. — Возвращаться? — фыркнул Брюс и едва не поперхнулся выпивкой. — Вот же выебываешься. Ты там даже не был! Все унылые переговоры с этим ничтожеством вел я. — То есть… Вы хорошо знали его? — теперь Марти не видел никого в этой комнате, кроме Брюса. И пусть он не знал, что именно хотел бы узнать о дорогом детективе, но понимал, что Брюс теперь для него своего рода мостик к тому человеку, который стал ему так важен. — Знал? Я не бухал с ним в баре, а сидел в кабинете и отвечал на нудные вопросы. — И все же? — Может, закончим? — перебил их Саймон и страдальчески простонал. — Мне надоела эта болтовня, — сказал он и, не дождавшись ответа, направился в прихожую. — А ну стоять! — Джеймс бросился вдогонку, и стало ясно, что сейчас начнется их стандартная перепалка. Агата тоже что-то пробормотала и направилась в свою комнату, а вот Брюс не двинулся с места. Он смотрел на Мартина оценивающе и подозрительно, от чего юноша нервно поежился.— На кой хрен тебе сдался этот мешок с дерьмом? — сипло спросил Брюс и отставил бутылку на книжную полку, а сам сел в кресло и выжидающе уставился на Мартина. — Мне? — озадачился юноша и нервно потер шею. — Я просто хочу знать о нем больше. — Только не говори, что ты от Саймона нахватался его сталкерских замашек. Мне хватило уже одного раза очнуться после ночи в машине, когда Саймон караулил кого-то из своих пидоров. — Нет, я бы не стал. Да и не могу я выходить. Вы сами знаете. — Ну, можешь или не можешь, — пожал плечами Брюс и закинул ногу на ногу, — это от тебя зависит. Лишь бы ты не вытворял той херни, — последнее он сказал с неприкрытой угрозой, от чего у Мартина внутри все похолодело. — Я не стал бы, господин, — выпалил он скорее по привычке, чем пытаясь честно ответить на вопрос. — Конечно, не стал бы. Думаешь, тебя бы пустили с такими замашками? Да я после тебя еле вытянул нашу тушу с того света! Не смотри на меня так своими глазенками. Думаешь, кто разгребал все то дерьмо, которое ты нам подкинул? Или считаешь, кто-то из оставшихся на это способен? Придурок, на кой хрен ты вообще вены резал? — Я не стану такого делать снова. Только не могли бы вы рассказать мне про Боба? — Да что в нем такого? — Он спас меня, — сказал Марти и ощутил внезапную слабость, из-за которой подкосились ноги и он сел на мягкий ковер с коротким ворсом. Брюс же не сдвинулся с места. Просто смотрел на Мартина и словно сканировал его взглядом уставших красных глаз. Тишина становилась густой и звенящей. Мартин все еще ждал, когда Брюс заговорит, и сам не решался продолжить, внезапно ощутив, что он с инспектором Робертсоном связан куда сильнее, чем думал все это время. Пусть его взгляд внушал страх, и он был опаснее всех остальных вместе взятых, но сейчас… Сидя на ковре у его ног под пристальным взглядом мужчины, который всегда был рядом и при этом оставался в стороне, Мартин впервые за все время, что находился в этом персональном аду ощутил, что у него есть на кого опереться, есть к кому приползти и с кем, возможно, просто помолчать. Потому что… Брюс понимал его. Не все, но достаточно, чтобы не прогонять его и не уходить самому. И молчание уже не казалось напряженным. Более того, в нем было даже что-то успокаивающее. — Я хоть и видел его часто, но не спешил сотрудничать. Да и не знаю я ничего из того, что там происходило, — вдруг сказал Брюс, глядя куда-то в пространство мимо Марти. — С какого черта мне сотрудничать с мужиком, который почти два месяца ни хера не мог сделать, чтобы вытащить нас оттуда, а потом сам не мог разобраться с происходящим, даже имея в своем распоряжении дом полный улик. Все нужно было расписать подробно, сделать работу за него. — Но он же все равно вытащил нас из того дома, — напомнил Мартин, с надеждой глядя на Брюса. — А должен был сделать это гораздо раньше и понять все сам, а не ссылаться на жертву.— Я помню, как он нашел нас в том доме, — Мартин обхватил свои колени и тяжело вздохнул, в сотый, а то и в тысячный раз мысленно возвращаясь в тот день. — Он был заботлив. Его волновало то, что с нами случилось. Он вывез нас из леса. — Ну, может, и так, но лучше он от этого не станет, — пожал плечами Брюс, глядя на сжавшегося в комок паренька перед собой. — Так это вам пришлось… спасать нас? После того, как я… — Мартин поднял взгляд на Брюса и теперь почувствовал вину, впервые четко осознавая, что тело не только его. — Да. На теле до сих пор можно разглядеть шрамы, если постараться. Поэтому остальные тебя и не хотят выпускать. — Я просто не видел смысла, у меня не было времени… — И что, совсем ничего не мог найти в жизни? Поверь, там полно дерьма, которое способно доставить удовольствие и ради которого стоит терпеть все остальное, — попытался подбодрить его Брюс. — Вы можете рассказать мне о том, как проходили разговоры с детективом? — осторожно попросил Мартин, и Робертсон недовольно цокнул языком. — Что? — Только не говори, что и ты из этих? Неужели в этом гребаном месте все пидоры? Это начинает выглядеть заразно. — Я просто хочу узнать больше о человеке, который меня спас, — тихо пояснил Мартин, сомневаясь, что Брюс все еще в настроении продолжать душевные беседы.— В другой раз как-нибудь, — отмахнулся Робертсон, поднялся с места и посмотрел на дверь, ведущую к выходу. — А я пока попытаюсь пробраться в настоящий бар, пока эти два идиота спорят, — и с этими словами он вышел из гостиной, оставив Мартина сидеть на полу один на один со своей совершенно неожиданной надеждой. *** После того разговора жизнь Мартина изменилась. Он больше не пытался раствориться в пространстве и лишь иногда проверял свои шрамы. Теперь у него появилась другая и куда более важная задача. У него появилась цель. Внезапно Боб, который был лучшим из воспоминаний, смог стать ближе, пусть и на словах. И теперь ему нужно было уговорить Брюса все это рассказать. Иногда удавалось выудить крупицу информации о том, как проходили разговоры с Бобом. Но чаще Робертсон его просто посылал, ссылаясь на какие-то дела и отсутствие настроения, хотя оба они прекрасно знали, что дел в этом месте ни у кого особо нет. Разве что у Дэнниса, который проводил все время в своей комнате за молитвами какому-то Зверю, да у Агаты, которая так поехала от скуки и одиночества, что начала говорить со стенами. Но благо ее личная шизофрения не мозолила глаза, и она частенько уходила в другие части дома, чтобы не попадаться на глаза остальным. — Мистер Робертсон, — ласково проворковал Мартин, забирая пустой стакан у Брюса, пока тот отсутствующим взглядом смотрел в потолок, откинувшись на спинку дивана. — Я могу вам чем-то помочь? — Можешь. Свали с глаз моих и не жужжи над ухом, — посоветовал Брюс, но Мартин уже привык к его манере общения и знал, что раз оскорбления сказаны таким спокойным и безразличным тоном, то это все равно, что позволение остаться рядом. — Вы обещали еще немного рассказать, помните? — осторожно напомнил Мартин, присаживаясь на край дивана, и с надеждой посмотрел на растекшееся по дивану тело Брюса, от которого резко пахло потом, алкоголем и сигаретным дымом вперемешку с каким-то одеколоном. Запах, к которому Марти успел привыкнуть, и даже смог его в какой-то мере полюбить. — Тебе еще не надоело? Поверь, парень, он не был тем Героем, каким ты его считаешь. — И все же. Мне интересно. — Он спрашивал про насилие. Я так понял, что на Джеймсе было много синяков. Но Джеймс не хотел об этом говорить, вот я его и посылал с его любопытством, — даже не пошевельнувшись, сказал Робертсон. — Но он ведь пытался о нас позаботиться? — все еще не сдавался Мартин. — Ну-ну, лучше ты позаботься о господине Брюсе и принеси мне еще пива, — кинул Брюс, и Марти охотно бросился выполнять поручение. Так продолжалось достаточно долго. О Бобе Брюс говорить совсем не хотел и постоянно находил повод отвлечь Мартина или просто его прогнать, но это уже не было так важно, когда Мартин смог найти себе того, с кем можно было жить в этом месте. А затем… Затем случилось то, о чем он и мечтать не смел. Это не было собранием, и он бы не узнал об этом разговоре, если бы в привычку не вошло повсюду следовать за Брюсом, даже если тот против его компании. Он застал Робертсона в комнате Джеймса и, затаившись в коридоре, слушал, чувствуя, как сердце готово выскочить из груди. Он слышал имя. То имя, которое обычно никто из них не упоминал. — Херня, а не идея, — голос Брюса ни с кем нельзя было спутать. — Да знаю я, — ответил Джеймс и тяжело вздохнул. — Но после всех этих докторов… Меня заебало. Я хочу знать правду. — Тогда на кой черт тебе этот хрен? Думаешь, он ее знает? Он два месяца не мог тебя найти, а потом твоими показаниями старался прикрыть дыры в своем деле. Что ты от него узнаешь? — То, что все врачи от меня требуют. Кроме того… Морриган говорил, что если я не узнаю, что произошло, то все станет хуже. Мне только не хватало, чтобы появилось еще больше… — Если ты сейчас снова назовешь нас отклонениями, я разобью твою смазливую морду, — враждебно предупредил его Брюс. — Лучше присмотри за остальными. Нужно чтобы они не мешались. Особенно Саймон.— То есть ты не можешь сам справиться с нашей ?маленькой музой?? — хмыкнул Брюс, а Джеймс недовольно выругался. — Я не уверен, что он не попытается сбежать, пока мы будем там, а пока… только ты в курсе, и мне нужна твоя помощь, — понизив тон, сказал МакЭвой. — Ты знаешь, чего это будет стоить, — сразу сообщил Робертсон. — Да знаю я. Только предохраняйся, бога ради, в прошлый раз мы задолбались по врачам бегать. — Я помню, самому это не нужно, так что положись на меня, — Брюс сипло посмеялся, и они прошли дальше в комнату, начали обсуждать детали поездки, а Марти уже не слышал ничего, кроме стука собственного сердца. Боб.Сам Джеймс решил поехать к нему, и это значит, что у него появится шанс.Надо подготовиться. Найти время. Он просто обязан вырваться! Дышать стало трудно.Марти потребовалось немало времени, чтобы понять, это новое чувство, скорее всего, было счастьем. *** Определить, что именно происходит в мире, было сложно, но Мартин прислушивался к чужим разговорам и ждал момента, когда Брюс начнет сдерживать Саймона. Заметить это было нетрудно, Саймон не отличался скромностью и всегда был шумным в спорах. Тем более, когда речь шла о том, чтобы ограничить его время. Но все уже привыкли к этому шуму и даже не пытались вмешиваться. Он был готов ждать долго, но этого не потребовалось. Джеймс ворвался в дом, ругаясь и повторяя, что все это было глупой затеей. Впервые Мартин видел, чтобы у их общепризнанного лидера было такое испуганное лицо.А дверь осталась приоткрытой. Только это ему и было нужно. Дверь. Едва он схватился за резную металлическую ручку, как ощутил что-то странное.Раньше ее не было, как и замочной скважины. Дверь всегда была сплошной, как прочная деревянная доска. Часть стены, которую по каким-то причинам все они звали дверью, иногда ее очертания прорисовывались, и она отворялась. Но теперь она стала очень явной. С петлями и ручкой, с отпертым замком. Открытая. Он, затаив дыхание, бросился вперед, вывалился в свет перед собой и вдохнул полной грудью, уже предвкушая долгожданную встречу с мистером Робертом. Мартин ощутил прохладное дуновение воздуха из кондиционера. Глаза резало от боли и усталости, во рту сушило, а голова казалась тяжелой, словно сделанной из чугуна. Он с трудом разлепил влажные глаза и попытался осмотреться. Простая, но хорошо обставленная комната в светлых кофейных тонах. Выпивка на журнальном столике, полная окурков пепельница. Несколько секунд Мартин растерянно озирался, пытаясь найти Боба, пока до него не дошло, что в комнате он один, а посмотрев на прикроватную тумбочку, увидел ключ с номером комнаты. Отель. Сердце сжалось от волнения. Чертов отель! Мартин вскочил с кровати и едва не рухнул на пол, такими слабыми были его ноги. Теперь стало ясно, почему проход оказался свободным. Когда тело в таком состоянии, Джеймс обычно был измотан настолько, что у него просто не хватало сил контролировать, кто будет на свету. Но прежде Мартин всегда считал, что и в таком состоянии он сможет добраться туда, куда ему надо. Сейчас же… Он был слаб и чувствовал себя больным, находился в неизвестном отеле и городе. Понятия не имел, тут ли Роберт, или они еще не доехали. А, может, он все пропустил, и Джеймс уже возвращается? Нет. Он бормотал что-то, Мартин уже не помнил точные слова, но по ним можно было понять, что время еще было. Они рядом. Нужно одеться и взбодриться. Мартин добрел до ванной комнаты, включил свет и вздрогнул, подойдя к зеркалу. Секундный испуг быстро его отпустил, и он нервно мотнул головой. Непривычная одежда, вот и все. И, может, сейчас он стал шире в плечах, чем раньше. Но был все так же молод, а значит, прошло не слишком много времени. Вот только это никак не поможет ему найти Боба. А возвращаться назад и узнавать адрес у Джеймса не казалось ему хорошей идеей. Он умыл лицо и по привычке проверил запястья. Следов от шрамов почти не видно. Едва заметные белесые полосы вдоль вен. Бледные нити его попытки сбежать. В этом мире они зажили практически полностью. Может, оно и к лучшему. Мартин бросился обыскивать комнату, проверять вещи Джеймса, надеясь, что тому хватило ума записать адрес детектива Роберта, а не запомнить его. Рюкзак! Там он обнаружил сменную одежду, пистолет, пару пачек сигарет и зажигалку, какую-то книгу в черной обложке и бумажник. Мартин вытянул его и начал проверять содержимое. Денег столько, сколько ему и не снилось, презервативы в отдельном делении. На них Мартин посмотрел брезгливо и постарался не трогать, принялся рыться среди визиток, пока не нашел помятый листок, вырванный из блокнота. Он едва не вскрикнул от радости! После адреса шла короткая приписка ?детектив?, и оставалось только добраться туда, пока у него было время. Накинув куртку и натянув ботинки, Мартин торопливо запер дверь гостиничного номера, выбежал на темную улицу и осмотрел парковку. Одна из машин, наверняка, принадлежала Джеймсу, но этот вариант не подходил для Мартина. Он даже не знал, в каком они были городе и на какой улице, не говоря уже о том, где находился дом Боба. Да и водить он не умел. Но у него при себе был бумажник Джеймса и нужный адрес, а значит, из всех машин в округе, его интересовало только желтое такси с черными шашечками.Это оказалось уже сложнее, так как у отеля таких машин не было. Удача улыбнулась Мартину, только когда он пошел вдоль шоссе и смог поймать проезжавшую мимо машину. Окно опустилось, и на него хмуро уставился водитель, оценивающе окидывая Мартина взглядом. У юноши внезапно сжалось от страха сердце. Он так давно не встречал реальных людей, что инстинктивно начинал вести себя так, как вел с мистером Мансфилдом: повел головой, кокетливо улыбнулся и наклонился к водителю. Это сработало, и вот он уже на заднем сидении ехал навстречу адресу с записки, а водитель то и дело посматривал на него в зеркало заднего вида. Мартин старался следить за ним незаметно и больше смотрел в окно, а найдя в кармане кожаной черной куртки пачку сигарет и зажигалку, неспешно закурил, чтобы было чем занять руки. — Ты тут один в городе? — вдруг спросил водитель, после пятнадцатиминутного поглядывания на Мартина, и от этого вопроса в животе юноши все сжалось в нервный комок, но ответил он спокойно. — Нет, — словно этот обман мог бы ему помочь. Во рту пересохло, и он нервно облизнул пересохшие губы. — Ты шел от того мотеля. Там твоя девушка? Или кто-то еще? — Да, — снова коротко ответил Мартин и глубоко затянулся сигаретой, медленно выдохнул дым в приоткрытое окно. Взгляд водителя все меньше обращался к дороге, казалось, теперь ему куда интереснее было смотреть на своего пассажира. — Я, кажется, тебя где-то видел. Лицо такое знакомое… — Без понятия. Я тут впервые, — пожал плечами Мартин и потер затекшую шею. — Мы скоро приедем? — А ты так спешишь, красавчик? — усмехнулся водитель, и Мартин начал чувствовать подступающую панику.— Да, я должен был быть на месте уже минут десять назад. Боюсь, мой… дядя будет волноваться, — выдумывал на ходу Мартин, начиная узнавать знакомый похотливый блеск в глазах водителя. А может, ему это только мерещилось.— Так ты к дяде едешь? Мило. Он может не волноваться, я тебя быстро довезу. И позабочусь о тебе, — улыбнулся водитель. Марти выкинул окурок в окно и пожалел, что не взял пистолет из отеля. — Он полицейский, — на всякий случай сказал Мартин, и водитель кивнул. Вот только после этого он перестал пожирать взглядом своего пассажира, и остаток поездки прошел в напряженной тишине. А когда Марти расплачивался, то мужчина коснулся его руки своей потной ладонью и, глядя ему в глаза, передал свою потертую визитку. Мартин сунул ее в карман и кивнул, но успокоился, лишь когда машина скрылась за поворотом. — Черт, — выдохнул Мартин, чувствуя слабость в ногах. К этому миру надо привыкнуть. И стоит носить с собой хотя бы нож. Мартин осмотрелся и недовольно поморщился. Водитель подвез его к жилому кварталу, высадил у невысокого многоквартирного здания. Фонари тут горели через один, мусорные баки были переполнены, а у дома стояли старенькие машины в не самом лучшем состоянии. В одной из этих квартир должен был жить Роберт, и Мартин, взволнованно вздохнув, направился к лестнице, чтобы найти дверь с номером ?69?.Лампочка в коридоре мерцала от перепадов электричества. Двери оставались скрытыми в тени. Из некоторых квартир доносилась ругань или детский плач, шум радио, но все это были просто звуки незнакомой ему жизни. Его интересовала только одна квартира, и он нашел ее у самой лестницы на четвертый этаж. Мартин замер на пороге и снова выдохнул, попытался руками привести волосы в порядок, но только растрепал приглаженные пряди. А после, взяв себя в руки, постучал в дверь громко и отчетливо. Он не знал, как много у него времени, не подготовил речь и только теперь понял, что понятия не имеет с чего начать. Новая волна паники подступила к горлу, а за дверью послышались шаги. Щелчок замка. Марти забыл, как дышать и ему показалось, что темно-красная дверь с облупившейся краской открывалась целую вечность. Даже проход в мир в его личном аду открывался быстрее. — Кого там притащило среди ночи? — ворчливым сиплым голосом спросил владелец квартиры. Запах табака и алкоголя. Темный халат накинут на широкие плечи, запачканная белая майка и домашние серые треники. Мартин замер, боясь поднять взгляд, и посмотреть в лицо своего спасителя. Но сделать это пришлось, хоть и с большим усилием, и с губ юноши сорвался взволнованный вздох. Он помнил его… моложе. Хотя и в тот день он был далеко не молод. Теперь же в смолянисто-черных волосах было полно седых, глаза мужчины были пустыми и потускневшими, щетина неровной, а морщин стало еще больше, чем помнил Мартин. — Здравствуйте, — выдавил из себя юноша. — И какого хера ты вернулся? — недружелюбно спросил Роберт, но дверь закрывать не стал, а наоборот, стоял на месте и ждал ответа. А Мартин растерялся. Он понятия не имел о том, что мог наговорить или сделать Джеймс и что о нем теперь думает детектив. Мысли закружились в безумном потоке и потянули за собой сердце, заставляя биться его быстрее, и все, что мог сказать Марти, прозвучало тихо и вымучено. — Я хотел вас поблагодарить, — голос сорвался, и в горле моментально пересохло. Марти чувствовал, что задыхается. В одно мгновение все то, что мучило его годами, свалилось на него, подобно огромной горе, и эти чувства уже нельзя было скрыть. Он так долго видел в Роберте опору и свет в конце туннеля, столько мечтал о нем и считал его единственным близким человеком, что не мог рядом с ним притворяться, и на глазах проступили слезы. — Эй, — насторожился бывший детектив и запахнул халат, растерянно посмотрел на едва ли не плачущего на его пороге мальчишку. — А ну… хватит. Тебе не надо… ох, — он обреченно вздохнул, потому что Мартин уставился на него огромными влажными глазами и не мог выдавить из себя больше ни слова. — Хрен с тобой, проходи. Только у меня тут… тот еще срач. Марти кивнул и переступил порог. Должен был пройти в небольшую комнатку, но не выдержал. Слишком давно он мечтал об этом моменте, и все сразу пошло не так. Он все делал прежде, чем осознавал, и вот сейчас случилось так же. Тело дернулось, и он услышал, как Роберт удивленно охнул, когда полуночный гость вдруг кинулся на него и стиснул в объятиях, прижимаясь лицом к плечу. — М-м, да… — растерянно пробормотал детектив, не зная, что делать, и осторожно положил руку на плечо Мартина. — Да что на тебя нашло? То шлешь меня куда подальше, то… отойди, парень, — он осторожно отстранил от себя Мартина и юноша кивнул, теперь начиная понимать, что мог натворить Джеймс. И это надо было быстро исправлять. — Мне очень жаль, господин, если я вам нагрубил. У меня бывают… перепады в настроении. Кажется, я пытаюсь это лечить, но с вами я не хочу быть грубым. — Эка ты запел, — усмехнулся Роберт, но смотрел все еще недоверчиво. — Все еще хочешь узнать подробности?— Какие подробности? — не понял Мартин и растерянно улыбнулся, стараясь вести себя как можно привлекательнее. Если кому он и хотел понравиться, так это своему спасителю. — Ты же приходил за ними. Хотел узнать, что было в материалах дела. А потом психанул, едва увидел фотографии… — Уже успокоился. Мы… мы могли бы просто выпить чаю? — предложил Мартин и решил взять все в свои руки, пока его не прогнали. — Чай? Ты притащился посреди ночи ради этого? — поднял брови бывший детектив, но Мартин уже нашел его кухню и, перебарывая страх и волнение, начал на ней хозяйничать.— Вы же не против, господин? — с улыбкой спросил юноша.Боб пожал плечами, и Мартин воодушевленно продолжил заниматься чаем, стараясь не обращать внимания на обстановку вокруг. Боб не просто так сказал про ?срач?. Квартира и впрямь выглядела так, словно в ней жили бродяги, которые и не думали за собой прибирать. И бутылок из-под алкоголя тут было слишком много для одного человека. Они сели за маленький стол, на котором Марти торопливо прибрался, чтобы выпить чаю в относительной чистоте, и молчание стало слишком осязаемым. Роберт просто держал свою чашку и смотрел на гостя, а Марти слишком усердно размешивал сахар в напитке. — Зачем ты на самом деле пришел? Я думал, ты хочешь знать подробности дела. — Я хотел увидеть вас, — тихо признался Мартин. — Зачем? — этот тон. Он примерно так же расспрашивал его в участке. Марти погладил кончиком указательного пальца влажный край теплой кружки и нашел в себе силы посмотреть на своего спасителя и даже улыбнуться ему. — Вы спасли меня, — искренне выдохнул он и почувствовал, как на душе стало легче, — а я так и не поблагодарил вас за это. — Я не спасал тебя, парень, — покачал головой детектив и почесал щетину, но Марти смотрел на него непонимающим взглядом. — Нет. Я помню. Вы спасли. Вы вынесли меня из дома и увезли из того ужасного места. До вас я ни разу из него не выходил. Ни разу в жизни! — Ты… пробыл там два месяца, но не всю жизнь, — словно извиняясь, сказал Роберт и отпил немного чаю. — В любом случае, именно вы меня спасли, — Марти не стал спорить, хотя от слов мужчины стало не по себе.Пару месяцев? Он был там годами. С самого рождения. Ведь… так? Живот пронзило холодом.Рождение. С детства…Он не мог его вспомнить. Не помнил собственного детства… — Я бы хотел быть вам другом. Если вы не против, — сказал Марти, стараясь больше не думать о той страшной действительности, которая подступила к его сознанию. — Другом? — Роберт грустно покачал головой. — На кой тебе такой друг? — он осмотрел свою берлогу и вздохнул. — У тебя вся жизнь впереди. И я тебя не спасал. — Это не правда! Спасали! Если я что и помню точно, так это то, как вы меня вынесли из того дома, и это было лучшее, что со мной происходило, и вы не отнимите у меня этого, просто отрицая тот день. Я знаю, это было! — сорвался Мартин и не заметил, как вскочил на ноги и обеими руками оперся о стол, горящими влажными глазами глядя на Роберта.Роберт посмотрел на него спокойно, даже с толикой жалости, и откинулся на спинку своего стула.— Ты не помнишь, да? — Не помню… чего? — насторожился Мартин и решил остаться стоять на ногах, потому что тело переполняла нервная энергия. — Я не спасал тебя. Я просто тебя вынес, — он тихо выругался и медленно встал с места, направился к окну, на подоконнике которого стояла пепельница и мятая пачка сигарет. Роберт закурил, стараясь не смотреть на Мартина, который тихо, словно кот, подкрался к нему. — Если бы не вы, меня бы… со мной бы случилось ужасное, — попытался заверить мужчину Мартин, но тот снова покачал головой. — Мне говорили, что у тебя после всего этого дерьма крыша поехала. Как тебя папаша вообще отпустил ко мне? Ты же вроде под охраной был всегда, — он говорил сам с собой, глядя в окно, словно был один в комнате. — Я в порядке, — не согласился Мартин. — Тогда чего выбежал как ошпаренный, едва фото увидел? Я удивлен, что ты вернулся… Если кто и должен просить прощения и благодарить за что-то, так это я. Прощения за то, что дерьмовый детектив и не нашел тебя. И благодарить за то, что ты не рассказал остальным, как все было. — Все хорошо. Вы спасли меня, — попытался утешить его Марти, не желая верить услышанным словам.— Хорошо?! — едва не зарычал Роберт и резко обернулся, напугав Мартина. — Когда я вошел в дом, то мужчина и еще один подросток уже были мертвы, а ты весь в крови сидел у двери подвала и походил больше на куклу, чем на живого человека! Это, по-твоему, хорошо? Это ты считаешь спасением?! Да тот херов день до сих пор мне в кошмарах приходит, а ты тут еще приперся, чтобы за что-то меня благодарить? На кой черт ты вообще… проваливай! Проваливай из моего дома! — закричал на него Роберт, и Мартин хотел было бежать, но заметил глаза Роберта…Красные и усталые. Полные боли и отчаяния. С темными синяками и вздутыми венками по краям. И взгляд. Подобный взгляд Марти видел так часто — просто глядя на себя в зеркало. И пусть все в нем кричало о том, что надо бежать, что нужно слушаться приказа, он не сделал этого. Остался стоять на месте, а когда понял, что Роберт не собирается ничего больше делать, решительно шагнул ему навстречу и обнял, на этот раз — крепко вцепившись в мягкую ткань его халата, не собираясь отпускать так просто, и вжался лицом в основание его шеи. Он не знал, как проявлять искреннюю привязанность и любовь, в его жизни были только эротические игры для мистера Мансфилда, и нормой поведения считались вечные заигрывания. Так трудно было понять, что же правильно. Но впервые он сам хотел ощутить тепло чужого тела и чью-то близость, а не притворяться, что желает этого. Ему было все равно. Неважно, что произошло на самом деле. Он этого не помнил, и для Марти все это были только слова. Неважно, что его детектив уже не так походил на того спасителя, каким он его помнил, а наоборот, казалось, что этот человек вот-вот развалится на части. Не важно. Он нашел его. Он добрался до него. И впервые он почувствовал себя как дома. Тепло и спокойно. Как бы мрачно и грязно ни выглядело это место, как бы ни состарился его Роберт, как бы ни ослаб. Это было то место, в которое Мартин всегда стремился из своей темноты. И когда Роберт, после невнятного бормотания состоящего из ругани и какой-то мольбы, обнял его в ответ, Мартин ощутил в себе такой невероятный прилив радости, какого не чувствовал никогда прежде. Теперь ему должно было хватить сил, чтобы удержать контроль. Чтобы жить по-настоящему. *** Видимо, Роберту — или Бобу, как теперь называл его Мартин — тоже нужна была эта ночь, вот только он добавил в нее слишком много выпивки после чая и наговорил куда больше, чем хотел, потому что Мартин не перебивал и слушал внимательно, как никто другой. Это дело оказалось для Боба таким же болезненным, как и для Мартина, хоть юноша никогда бы даже и не подумал о том, что стал причиной увольнения детектива и источником его проблем. На фото Мартин решил не смотреть, хоть папка с делом лежала в шкафу. Зачем смотреть в прошлое? Он и так помнит слишком много. А вот слушать Боба было приятно. Он говорил, что облажался с этим делом по полной и лично виноват в том, что случилось с Мартином из-за того, что слишком долго гонялся за Салли, считая его главным подозреваемым. Рассказывал об этом Боб медленно и неохотно, но с каждым словом ему становилось легче, это ощущалось в его дыхании и голосе. К середине ночи Марти уже казалось, что Боб его не замечает и говорит просто, чтобы освободиться от всего, что скопилось у него внутри, жаль только, делал он это, не выпуская из рук бутылку пива. Мартин устроился на диване и слушал, не всегда узнавая имена, но улавливая общую картину, которая казалась ему знакомой. Его идол, тот, кого он считал непоколебимой надежной стеной, вдруг осыпался подобно ветхой листве с деревьев. Увольнение и попытки работать частным детективом, а потом и охранником. Проблемы с семьей, развод, тишина и одиночество. Пустая квартира, ставшая и домом, и тюрьмой. Гнетущее душу чувство вины. Таким Мартин узнал своего спасителя, но не разочаровался в нем. Даже был рад. Потому что теперь он мог помочь и быть полезным. Будь Боб счастливым семьянином с безупречной карьерой, ему бы и говорить не захотелось с каким-то пропащим мальчишкой с головой, полной тараканов. Но этот Боб… такой Боб сможет его принять. Уже это сделал, просто пустив на порог. И, видимо, прогонять не собирался. Сердце ликовало, а глаза смыкались. Слишком много усталости от Джеймса накопилось в теле, и сейчас она отдавалась в каждом движении. Боб продолжал что-то говорить, и голос его звучал пьяно, язык заплетался, но слушать это было в сто крат приятнее шелковистого шепота мистера Мансфилда. И Мартин мог заснуть спокойно, зная, что он нашел свое место в реальной жизни. И адрес, который уже никто у него не заберет. *** Засыпать было страшно. Марти прекрасно понимал, что может проснуться спустя дни или недели, но тело было слишком измотанным, чтобы держать над ним контроль. А в их общем доме уже проснулся Джеймс, но все же с ним было что-то не так. Впервые Марти видел его таким ослабшим и растерянным. И было странно, что не он вышел в открытую дверь, а Брюс. Вот о ком стоило тревожиться. Кто знает, куда он заведет их тело. Джеймс лежал на кровати в своей комнате. Среди всех прочих она была самой просторной и светлой, и Марти даже завидовал ему. В его-то комнате было темно и холодно, и она слишком сильно походила на ту, в которой он жил с мистером Мансфилдом. Агата что-то тихо бормотала на кухне, и Марти даже смог уловить, что она напевала колыбельную. Осуждать ее он не стал, но держался от девушки подальше. Из всех жителей этого дома, она казалась абсолютно лишней. Он бы посочувствовал ей, но у всех них были проблемы, а в ее комнате хотя бы была кукла. Пусть и жуткая, но это хоть что-то. От его лезвий толку не было. Марти на всякий случай проверил запястья. Все те же свежие шрамы. Все как всегда. Только теперь он хотел, чтобы они зажили, а мысли о тьме и покое уже не казались ему привлекательными, когда в жизни появился хоть кто-то, кому он был нужен. Но чтобы быть с ним, надо договориться с Джеймсом. С тем, кто считает всех их галлюцинациями. Это ли не делает его самым больным из всех? Марти собрал волю в кулак и постучал в открытую дверь спальни Джеймса. — Мы можем поговорить? — М-м? — Джеймс перекатился на бок и приподнялся, сонно посмотрел на свою копию в дверях. — Надо же, ты разговариваешь, — усмехнулся он и неохотно сел в постели, но на Мартина смотрел настороженно. — Чего тебе? Я слышал, что Брюс вышел, мне нужно взять его на поводок, так что давай быстрее. Марти нахмурился, судя по тому, в каком состоянии он нашел Джеймса, сложно было поверить, что он способен разобраться с Брюсом или вообще собирался это делать, но спорить не стал. Если их ?вожаку? нужно выглядеть сильным, Марти готов был подыграть, лишь бы это помогло ему. — Вы приезжали к детективу Роберту, — осторожно начал Марти, переступая порог. — Да? Какое это имеет отношение к тебе? — сразу ушел в оборону Джеймс и хмуро посмотрел на свою бледную тень. — Я бы хотел с ним пообщаться какое-то время… — Ты вырывался сегодня, да? Блять, — выругался Джеймс, — я же просил Брюса, вот недоумок… Стой! Все в порядке? — Джеймс вскочил с места и бросился к Мартину. — Если ты, паршивец, снова вздумал резать вены или еще что-то… — Нет! — перебил Джеймса Мартин. — Я не стану этого делать. Больше никогда и никому из вас не надо будет об этом беспокоиться, только дай мне немного времени побыть с Бобом. Он… он очень плох. Я знаю такое состояние. Позволь мне просто помочь ему. — Ему? Этому ублюдку, из-за которого я проторчал в том проклятом месте целых два месяца? С чего бы? — Хотя бы потому, что я прошу, — внезапно осмелел Марти. Когда если не сейчас? Джеймс слаб, а он впервые был так силен, что наверное даже мог бы насильно вырваться на волю. Он чувствовал в себе это, и сила опьяняла. Почему он вообще должен был бояться Джеймса? Когда тот не в состоянии контролировать их тело и разум? Ему даже не нужно было просить разрешения. — Вы сами знаете, мне нечего терять. А это единственное, чего я сейчас хочу. — На кой тебе сдался этот алкаш? Я говорил с ним, и видеть эту рожу больше не желаю. — Он спас нас! Вы, может, не помните этого, но я помню отчетливо. А может, и вы тоже, раз пришли к нему, — Марти чувствовал, что медленно теряет над собой контроль. Он смотрел на человека, способного отнять его мечту, и готов был разорвать его на части, если бы Джеймс решил встать на его пути сейчас. Более того, он чувствовал в себе силы для этого. — Хочешь, чтобы я с тобой торговался? — с угрозой спросил Джеймс и усмехнулся. — Это мое тело. Мой разум. А все вы — лишь плод моего воображения. Даже не думай, что у тебя есть шанс… — Саймон и Брюс имеют право голоса, так почему не имею я?! — Они — другое дело. — И почему же? Почему им можно, а мне нет?— Потому что ты, сукин сын, пытался нас убить! — И я все еще могу это сделать, — тихо произнес Марти с безумной улыбкой, и Джеймс изменился в лице от его угрозы. — Да-а-а, — протянул Мартин, почувствовав свою власть. — Мне нужно всего пару минут. Мне плевать на всех вас. Я найду способ. Когда ты измотан, Брюс пьян, или Саймон так вымотан со своими любовниками, что ни у кого из вас не будет сил взять верх. Я дождусь этого момента и смогу со всем покончить. Посмотри на себя. Ты слабее, чем когда-либо. Как долго ты сможешь меня сдерживать? — Заткнись. — Я прошу лишь немного времени с ним и больше ничего. — Ты не просишь, а шантажируешь! — Ты ведь тоже хотел с ним поговорить. Не только тебе это нужно, — чуть мягче напомнил Мартин, но сам чувствовал, что его трясет. Джеймс смотрел на него с гневом, было видно, что он хотел ему отказать, но они оба понимали, что он не в том положении.— Я буду тут еще пару недель. Развлекайся, мне все равно нужен отдых. Но только попробуй что-нибудь выкинуть, — предупредил он Мартина, и этого было достаточно. От счастья хотелось плясать, а две недели казались вечностью. *** Добираться к дому Роберта пришлось уже под вечер. После Брюса Мартин очнулся в каком-то борделе со значительно похудевшим кошельком, на девушек старался не смотреть. Побыстрее добрался до такси, по пути заскочив в магазин, где взял несколько сэндвичей — есть хотелось ужасно. Да еще во всем теле была какая-то приятная истома, а ноги казались ватными. И жутко хотелось принять душ. Район уже казался знакомым, и Мартин без труда нашел квартиру Роберта, постучал погромче и в предвкушении начал ждать, пока откроется дверь. Но хозяин дома не спешил открывать. Дверной звонок тоже не принес результатов, и Мартин уже начал было волноваться и думать о том, чтобы позвонить в полицию, когда дверь, наконец-то, открылась. — Да кто тут дверь ломает? — грозно проворчал Боб и с удивлением уставился на гостя, пока Мартин разглядывал его едва ли не с открытым от удивления ртом. Теперь было ясно, почему он так долго не открывал дверь. Влажное полотенце на бедрах, все еще мокрые волосы, капли воды, стекающие по сильному телу…— Простите, что побеспокоил, — пробормотал Мартин, внезапно ощутив смущение пополам с возбуждением. — И часто ты так делаешь? — покачав головой, спросил Роберт. — Как? — Втихаря сбегаешь, а потом возвращаешься. Я не думал, что ты еще раз придешь.— Но я пришел, — Мартин пожал плечами, стараясь выглядеть как можно более привлекательно. — Вы не против? — он кивнул вперед, и Роберт, почесав затылок, открыл дверь шире. — Проходи, коль пришел. Только подожди, я что-нибудь накину, — сказал он, закрывая за гостем дверь. Сейчас он выглядел куда более трезвым, но явно помнил их прошлую ночь и чувствовал себя не в своей тарелке. — Не обязательно. Это же ваш дом, — пожал плечами Марти, надеясь, что Роберт останется как есть. — Я думал, подобное должно тебе, как минимум, не нравиться. Ну, после всего, — неловко заметил Роберт и почесал короткую бороду. — Вы же не он. Вас я не боюсь, — улыбнулся Мартин и осмотрелся вокруг. — Вы не возражаете, если я останусь тут? — В смысле? — удивился бывший детектив. — Я бы мог помочь прибраться и если вам что-то нужно… — Никогда бы не подумал, что сынок мэра решит напроситься мне в горничные, — усмехнулся Роберт, но все еще выглядел так, словно ему не комфортно в присутствии Мартина. Юноша нервно вздохнул. Всего на мгновение в нем поднялась какая-то радость и удивление от осознания того, кто он в этом мире, но они быстро потухли. Все это не его, а Джеймса. Не стоит покушаться на чужое, ему хватит и того, что есть сейчас. — Мы могли бы забыть о том, что я сын мэра ненадолго? Могу я быть просто юношей, которого вы спасли? — предложил Мартин, и Боб согласно кивнул. — Но это не значит, что тебе надо прибираться в этой дыре. Ладно, сядь, я что-нибудь сделаю… — Не переживайте, мне ничего не надо. Я просто хотел вас проведать. Вы сказали, что у вас сейчас непростое время. Я бы хотел помочь, — улыбнулся Мартин.— Право же, ты ставишь старика в неловкое положение, — покачал головой Боб и поправил полотенце, уже жалея, что вышел в подобном виде встречать гостя. — Я сейчас вернусь, — он пошел переодеваться, а Марти кивнул и проводил его нежным взглядом, устраиваясь все на том же диване, где провел прошлую ночь. Жаль, что Брюс опередил его с пробуждением. Он бы хотел проснуться здесь и никуда не уходить. Тем более в то отвратное место, куда их завел Робертсон. У Мартина не было плана. Он даже не знал о чем говорить с Бобом, просто хотел быть рядом и, пока его не прогоняли, все шло отлично. Роберт вернулся достаточно быстро, натянул только серые спортивные штаны и зеленую футболку не первой свежести. Выглядел он все так же потерянно, и тяжело вздохнул, когда упал на диван рядом с Мартином. — Мне стоит извиниться за вчерашнее. Не стоило вываливать на тебя столько дерьма. У тебя наверняка и без моих россказней хватает кошмаров, — выдавил из себя он, не глядя на парня рядом, а Марти весь подобрался и развернулся всем телом, подвигаясь ближе.— Что вы! Я хочу все о вас знать, — заверил его юноша, и Боб посмотрел на него с грустью и толикой благодарности. — Да ну? Когда ты только пришел, то сказал, что тебе нужно знать только о том, что было в материалах дела. Так почему тебе вдруг нужен я?— Я хотел бы стать другом человеку, которому обязан жизнью, — как можно аккуратнее сказал Марти. Ему хотелось снова обнять Боба. Быть может, лечь ему на колени и забыться спокойным сном. Сделать что угодно, чтобы стать к нему ближе, ведь одно его присутствие придавало сил. — Другом? Малыш, тебе бы со сверстниками дружить. Поверь, я рад тебе. Ты даже не представляешь как. Но для тебя будет лучше поехать домой. Твой отец в курсе, где ты? А врач? Тебе вообще можно вот так выезжать в пригород? — покачал головой Боб и нахмурился. Он старался поступить правильно, говорить то, что должен сказать взрослый ребенку в подобной ситуации, но Марти видел, что каждое слово дается ему с трудом. Нет, это было показное. Прошлой ночью он был куда честнее. Тогда, когда в нем не было силы прогнать своего гостя, когда он тянулся к Мартину и обнимал его так, словно хватался за спасательный трос. Бог знает, когда он в последний раз с кем-то так говорил. Вся его жизнь превратилась в наблюдение за стойкой из будки охранника, да гниение заживо в этой квартире. Ни семьи, ни друзей. Никого. Разве что алкоголь. Но если просто упрашивать, он стал бы настаивать на своем. Теперь-то, когда голова больная, но трезвая, и глаза видели яснее. И потому нужно быть умнее… Марти нервно облизнул пересохшие губы и медленно вздохнул. — Дома меня ждут только врачи. Но они не могут помочь. Я не могу с ними говорить. Подумал, мне станет легче, если я побуду с вами… Это чувство одиночества и страх, они… не покидали меня с того дня. Но вы были светлым воспоминанием. Разве есть что-то плохое в том, чтобы хотеть узнать вас лучше? — тихим вкрадчивым шепотом спросил Мартин, и Боб пораженно посмотрел на него. Долгий взгляд. В нем читалось удивление и неверие. Надежда. Каково это было для него? В его-то годы, когда он упал на самое дно и уже отчаялся подняться хоть немного выше, когда все отвернулись от него, внезапно встретить того, кто видел в нем что-то доброе и светлое? В нем не было сил отказаться от такого обожания. Прогнать того, кто так упорно возвращался к его двери, порог которой топтали разве что курьеры из доставки еды на вынос. — Ты можешь приходить в любое время, парень, — с виной в голосе разрешил Роберт, мысленно проклиная свою слабость. Марти так и засиял от радости и не смог сдержаться, подался вперед и всего на мгновение прижался губами к колючей щеке бывшего детектива, а затем вскочил с места, прежде чем Боб успел бы осознать, что произошло. — Прекрасно! Тогда я приготовлю нам что-нибудь на ужин! — просиял Мартин и скрылся из виду, оставив мужчину с тяжелым чувством на душе, которое он старался отогнать, сосредоточившись на куда более приятном осознании того, что он кому-то нужен. *** Лезвие исчезло с прикроватной тумбочки, и Марти этого даже не заметил. Он впервые чувствовал себя живым, находил десятки поводов просыпаться по утрам. Да, он все еще не мог быть на свету круглые сутки, приходилось делить время с Джеймсом, Брюсом и Саймоном, а возвращаясь в свой дом, слушать заунывные молитвы Дэнниса или песни Агаты, но это было совсем незначительно, когда он мог видеть своего Боба. Агата даже вырвалась разок, чтобы навести порядок дома у бывшего инспектора, пока тот был на дежурстве. Ключ он отдал Марти самолично, и теперь это было одним из главных сокровищ забитого юноши. Приходилось бороться только с расстоянием и недопониманием, когда кто-то из остальных прерывал его и забирал контроль себе. Боб замечал, что с его юным другом что-то не так, но пока все обходилось одними подозрениями, а на немногочисленные вопросы Мартин умудрялся находить ответы, ссылаясь на легкие психические отклонения после случившегося. ?Легкие?, — Джеймс долго над этим смеялся, когда узнал, но Марти было все равно на его насмешки. Теперь у него была сила, чтобы выходить в жизнь. Ему не нужно было разрешение Джеймса, а значит все, что происходит в его голове не важно. Важно то, что происходит на сердце. А оно готово было выпрыгнуть из груди от счастья и рядом с Бобом билось так часто, что становилось трудно дышать. А легкое возбуждение в присутствии измотанного охранника и бывшего детектива стало даже привычным. Словно иначе и быть не могло. Мартин быстро осознал эти чувства и был им рад. Мистер Мансфилд часто давал ему книги о гейшах и сексе, объясняя, как все это важно знать и как это влияет на привлекательность. Постоянно твердил, что он его Ганимед, и нет никого желаннее его. Тогда Марти эти слова и взгляды пугали. Рядом с Бобом он ждал их с трепетом. Он жаждал их, мечтая узнать радость добровольной близости с тем, кто и правда был ему дорог и важен. И сдерживать это растущее в душе чувство становилось сложнее с каждой встречей. Две недели отведенные Джеймсом пролетели быстро и незаметно, но Мартина это не тревожило. Он находил лазейки все чаще и легче прорывался на свет, ловил такси и всегда добирался до Роберта. Другое дело, что уходил из его дома уже кто-то другой.Они не жили вместе, но Мартин бывал там так часто и так долго, как только мог и однажды добрался туда в одну из мрачных ночей смены Боба. Он прихватил еду в ближайшем ресторанчике и был воодушевлен грядущими сутками, бодр достаточно, чтобы продержаться ночь без сна и не потерять контроль. Нужно было еще немного прибраться дома, погладить вещи Роберта, подготовить стол и в полпятого утра встретить его в теплом и уютном доме с ночной смены. С такими планами Мартин отпирал дверь, но с порога понял, что Роберт дома. Шумел телевизор, а Боб хрипло и пьяно на него ругался, видимо, нуждаясь хоть в каком-то собеседнике и не важно, диктор это с новостей или вступительная сцена из порнофильма. — Боб? — настороженно позвал его Мартин, снимая кроссовки и торопливо оставив еду на кухне, быстро побежал к своему дорогому другу. — Ебаные гандоны! — рычал Боб на телевизор и с размаху хотел поставить пустую бутылку на стол, но промазал, и она с тихим стуком упала на тонкий ковер, покатилась и звонко врезалась в еще одну бутылку, которая там лежала. — Боб? Что… что случилось? — испугался Мартин и, обойдя мужчину, встал перед ним. Боб сидел в рабочей форме охранника, но она была помята и местами облита пивом. Взгляд мужчины был мутным, и он явно был не в себе от выпитого. — Прошу, скажи, что случилось? — Мартин взволновано начал его осматривать, боясь, что на работе на Боба напали, и он, вместо того, чтобы пойти в больницу, почему-то решил вернуться домой. Но Боб только тихо рассмеялся и похлопал Мартина по щеке, когда тот наклонился достаточно близко. — Малыш, — прохрипел он и тяжело закашлялся, — уход… уходи, — он замахал на Мартина рукой, но тот не сдвинулся с места. — Нет, скажи, что произошло? Чем я могу помочь? — решительно спросил юноша. — Все пошло по пизде. Как всегда. И ты еще тут… уйди, ради всего святого, — взмолился Боб, но голос его надломился и казалось, что он вот-вот заплачет. Как Марти мог оставить его в таком состоянии? Он мотнул головой и сел на диван рядом, всем своим видом показывая, что останется тут. Весь в белом, худой и с горящими глазами, он выделялся в этом сером холодном доме, как белое пятно на черной ткани. — Что случилось? — снова спросил он.— Эти сволочи решили сократить штат, вот что. И кого гнать взашей? Кого как не… кхе-кх… — он снова зашелся кашлем и согнулся пополам. Марти тут же прильнул к нему ближе и похлопал по спине, даже понимая, что это не поможет. — И еще ты тут… — прохрипел Боб с какой-то особенной болью. — Уйди, пожалуйста… — Нет, — снова повторил Мартин и схватил Боба за руку. Его самого трясло от волнения и страха, голова кружилась от мысли, что Боб не хочет его больше видеть. — Я… я не уйду, прошу тебя… — Не надо, — хрипел Роберт, — не ты… не хочу, чтобы ты видел меня таким. Езжай домой, — он помотал головой и обхватил ее руками, да так и остался сидеть — согнувшись пополам, разбитый… уничтоженный. Но Марти не мог заставить себя послушаться его просьбы. — Мне не важно, как ты выглядишь. Я хочу помочь, — заверил он его, чувствуя, что дышать становиться все труднее. — Наивный. Какой же ты… Последний, кто смотрит на меня не как на кусок дерьма. А стоило бы. Знаешь, сколько раз я останавливал себя, чтобы не воспользоваться тобой? Твоими деньгами и твоими связями? Каждый раз, когда ты входил, и я хотел… ты бы решил все! Но нет! Я… я просто не достоин. Я не спас тебя. Просто пошел по наводке, которую нашел какой-то офицер. Не я спас тебя! Потому что там уже эти ублюдки друг друга поубивали. А ты был как маленькая овечка и бледный, словно призрак, весь в крови, с огромными пустыми глазами, да ты был будто живая кукла! Я ни хера не спас тебя, а тут ты приходишь с этими своими глазами и… — он откинулся на спинку дивана и закрыл лицо трясущимися руками, медленно провел ими вниз, словно стягивая невидимую маску. — Я не герой, парень. И я только утяну тебя с собой на дно. — Хорошо. Пусть так, я совсем не против, — залепетал Мартин, не зная, что делать. Боб был таким разбитым, распадался на части от боли прямо на его глазах. — Поверь, тебе не нужен такой, как я. Уходи. Уходи, черт тебя дери, — он попытался крикнуть, но голос сорвался, и он только снова согнулся от кашля, тяжело дыша. — Уйди… — тихо взмолился он. Но Марти не хотел слышать этих слов. Он слушал голос. Боль и одиночество в нем. И мог придумать только один способ, чтобы показать, что он не уйдет никогда. — Нет, я останусь. Все хорошо, я… я буду… — пробормотал Мартин и принялся поглаживать Боба по руке, прижимаясь все ближе к нему, а когда мужчина посмотрел на него и хотел уже снова его прогнать, Мартин подался вперед. Бросился с обрыва в ту пропасть, которой всегда страшился, и сердце билось как бешеное, когда он припал к губам мужчины. Первый поцелуй. Желанный поцелуй. Осознанный и нужный, как он мечтал, им обоим. Он так много читал об этом, так много учил, запертый в том страшном доме, и ненавидел каждую строчку тех книг, но теперь это были необходимые знания. — Нет… — выдохнул Роберт, но Мартина уже было не остановить, он снова и снова припадал к любимым губам, чувствовал горький привкус пива на своем языке, но не останавливался, даже когда Боб начал его вяло отталкивать. — Нет… прекрати, — уже отчаянно молил Роберт, но был слишком слаб, чтобы оттолкнуть Мартина, тем более когда тот, войдя в раж, забрался к нему на колени, ловко оседлав бедра мужчины. — Все хорошо, — заверил его Мартин, обхватив лицо Боба и прижимаясь своим лбом к его. — Не надо… не прогоняй меня. Ты мне нужен, — заверил его юноша и ощутил, как сошло на нет сопротивление мужчины под ним. Он не знал, было дело в боли или алкоголе, который пропитал его насквозь, усталости или отчаянии. Скорее всего, сошлось все вместе. Боб просто закрыл глаза, а его руки соскользнули с плеч Мартина на его бедра. Сердце ликовало, а Марти терял себя от счастья, когда ощутил ответ на поцелуй. Борода колола лицо, но это было волнующее и приятное ощущение, а от возбуждения казалось, что он стал легким и горячим и вот-вот поднимется в воздух. Он так хотел все сделать правильно, боги! Он столько читал об этом по приказам Мансфилда, столько хотел попробовать с Бобом прямо сейчас. Он мечтал о том, как они будут это делать и в каких позах, мечтал делать это медленно и долго или резко и страстно, мечтал узнать каждую чувствительную точку на теле своего мужчины. Своего спасителя. Мечтал ощутить его руки на своем обнаженном теле.Но никогда не думал, что лишь его мечта начнет претворяться в жизнь — возбуждение окажется таким стремительным. Только Боб прижал его к себе, поцеловал глубже, закрыв глаза, а его рука забралась под белую кофту — этого оказалось достаточно… Марти застонал сквозь поцелуй, крепче прижимаясь к Роберту, чувствуя, как член упирается в ткань штанов, и как никогда в жизни захотел испытать это удовольствие. Разделить его.Он снова и снова целовал Роберта, ощущал, как сбивалось дыхание мужчины и как он то и дело царапал спину и бока короткими ногтями, когда Мартин ерзал на его бедрах, пытаясь вслепую расстегнуть его брюки. Запах сигарет и алкоголя стал еще ярче и резал нос, но Мартин хотел в нем раствориться. Он извернулся и прикусил шею Боба, едва не растаяв от счастья, когда услышал хриплый тихий стон мужчины. Ровно в этот момент он, наконец-то, справился с его брюками и, без страха и брезгливости, запустил руку под резинку трусов, схватил крепкий толстый член в кулак и сжал его головку, чувствуя, как вязкие капли размазываются по его ладони и затекают между пальцев. Сам он с упоением терся лицом о колючую бороду Боба, словно кот, которому кинули валерьянку. А тот гладил его все увереннее, комкал мягкую белую ткань, ласкал напряженный живот и плоскую грудь, проходился пальцами по выступающим ребрам и торчащим лопаткам, ни на секунду не открывая глаз. И он ничего не сделал, когда Марти начал елозить на месте, борясь с собственными брюками, только со стоном уронил голову на обнаженное плечо юноши, с которого сползла набок кофта с широким воротом. Он обдал шею горячим дыханием, коснулся кожи влажными губами, царапнул ее жесткой щетиной и крепко сжал бока Мартина, пока тот соединял их члены вместе и, тихо постанывая, ласкал их, двигал рукой все быстрее, сжимая их плотно, чувствуя, как нежная кожа на твердой плоти скользит под его ладонью. Чувствовал, как от влаги становилось все легче двигать рукой, и при каждом движении все отчетливее слышалось влажное хлюпанье, а вместе с ним и несдержанные стоны Роберта.Так быстро! До неприличия, до стыда и вязкого наслаждения во всем теле. Мартин ощутил, как сперма наполнила его руку, обволакивая все еще твердый член, а Роберт сжал его бедра сильнее, простонав в покрасневшую шею юноши, и этого хватило, чтобы Мартин содрогнулся всем телом в руках своего героя. Своего разбитого и опустошенного Боба. И искры заплясали у него перед глазами, когда он обмяк в объятиях Роберта, слабо, но отчаянно обнимая его в ответ, забыв о запачканной ладони, оставляя влажные следы на его рабочей форме. Темнота. Тепло и тихо. Роберт дышал спокойно и умиротворенно, а его руки так и лежали на бедрах Мартина, в некоем подобии вялых объятий. Мартин не хотел двигаться. Даже не мог найти в себе сил, чтобы поправить одежду. Так и остался на месте, пряча улыбку на плече своего Боба. В тот момент он думал, что может умереть от счастья…Лучше бы так и случилось.