Глава 6 (1/2)

На самом деле, приезд Джулии ознаменовался еще и тем, что старшая сестра сказала решительное ?нет!? на все попытки Дайоны затащиться их в школу. Мама пыталась возражать, напоминая о том, что это было их традицией, и нарушать ее только ради Антихриста ― глупо. На этих словах, Джулия посмотрела на мать, потом перевела взгляд на стакан виски в ее руках, и снова на мать. Изогнутая бровь дочери говорила о многом.― Ладно, Антихрист ― повод не ходить в школу в это десятилетие, ― капитулировала Дайона, отправляясь ?в ссылку в свою обитель?, по ее словам, где она собралась ?дожидаться конца бытия в компании Моцарта, The Macallan in Lalique и Селин Дион?, что означало, что мать просто собирается выпивать самое дорогое в мире виски под соответствующую музыку.Но в школу Иветт все равно приходилось ходить. Чтобы вместе с сестрой отводить туда малолетнего Антихриста.Решение было спонтанным, и принадлежало скорее самому Антихристу, чем Джулии или ― тем более ― Иветт. Пусть рыжая и была достаточно собранной и трудоспособной, она обожала спать, как и все ее семейство. Поэтому они покупали дома в таких ?спальных районах?, где редко что-то происходит. Хороший сон ― основа здорового образа жизни, и это было, пожалуй, единственное из ?здорового?, что присутствовало в жизни семьи Ангхарад.Этому решению способствовала чистая случайность. Выйдя с утра проверить свои буйно растущие цветы на заднем дворе, и потащив с собой сестру, Иветт с Джулией застали интересную картину: Констэнс увещала малыша Майкла о чем-то, поправляя рюкзачок на его плечах. Мальчик явно капризничал, и был недоволен, и у Иветт мелькнула мысль ― как быстро детские капризы станут опасны для Констэнс Лэнгдон.Заметив соседок ― в большую степень свою дорогую подругу Джию, разумеется ― Майкл перестал дуться. Джулия усмехнулась и легко помахала рукой в приветствии. На лице Майкла тотчас расцвела широкая улыбка, и он помахал рукой в ответ. На следующее утро Джулия помогла собирать Антихриста в школу, а на следующее уговорила Иветт ходить с ними, чтобы провести больше времени вместе, втереться в доверие к юному уничтожителю миров, и по дороге исследовать этот небольшой городок.Так прошла уже неделя.Это утро не стало исключением ― Иветт мгновенно распахнула глаза, едва нежный голос Селин Дион собирался завести свою самую известную песню ?My Heart Will Go On?. Сбросив с талии руку Тейта, который завозился, стараясь удобнее устроиться в перекосившейся толстовке, Иветт бесшумно встала, поправляя длинную ночную рубашку.

― Тебе обязательно идти? ― спросил Тейт, сонно поворачиваясь, и ища глазами Иветт. Девушка зашла в ванную комнату, наполовину прикрыв дверь, так, что Тейт видел ее длинные рыжие волосы, спину и длинные ноги, но сорочка делала Иветт бесформенной, и скрывали красивую девичью фигуру. Малкахей говорила, что ей так спать удобнее, и Тейт, который прибивался к ней как бездомный котенок, не стал чего-то требовать.Иветт собралась быстро. Небольшой макияжа, гладко причесанные рыжие волосы, ярко-голубое платье до колен с неглубоким вырезом на груди. Тейт заметил, что девушка никогда не надевала что-то дважды, и всегда относилась к вещам так, будто они одноразовые. Подобное прослеживалось и у ее матери, и у ее сестры ― все трое оставались огромными, неподвластными ни то, что Тейту, самому мирозданию, загадками. Хотя, возможно мироздание о них что-то и знало, совсем немного больше самого Тейта.― Моя сестра этого хочет, ― сказала Иветт, цепляя серьги на ушки. Украшения она любила больше, чем одежду.― Ты всегда делаешь то, что хочет Джулия? ― недовольно пробурчал Тейт, поворачиваясь на спину и глядя в потолок. Без Иветт вряд ли получится заснуть.― Да, ― просто ответила Иветт, выходя из ванной, громко стуча каблуками. ― Потому что Джулия всегда делает то, что хочу я. Это круг выполнения желаний в семье, который я точно не собираюсь нарушать.Дайона еще спала. Джулия сидела за столом, завтракая тем, чем можно было угостить всех людей на их улице. Сестра выбрала кремовое платье с драпировкой на талии: цвет густых сливок выгодно оттенял ее светло-каштановые волосы. Она сидела, закинув ногу на ногу, и покачивая одной из них. На подставке перед ней стоял небольшой томик, и Джия с интересом поглощала строчку за строчкой.― Читать за едой вредно, ― напомнила Иветт, присаживаясь рядом с сестрой. Та ответила смазанной улыбкой. ― Что хоть за книга?― Карло Антонио Пилати.Иветт повела плечами.Какое-то время они завтракали молча, тишина прерывалась лишь мерным шелестом страниц, и стуком столовых приборов. Но в какой-то момент Джулия отложила книгу, и внимательно посмотрела на сестру.― Тейт ночует в твоей комнате.Иветт отвлеклась от своего тоста с апельсиновым джемом, и посмотрела на сестру. Цепкий взгляд Джулии, который появлялся каждый раз, когда она хотела знать о чем-то, но во что не считала себя правой вмешиваться, неприятно холодил кости. Казалось, этот разговор Джия хотела начать еще в тот момент, когда узнала о существование Тейта Лэнгдона, шибко увлеченного рыжеволосой Иветт. Джулия не была слепой, и она видела все, что происходило в пределах дома, который теперь принадлежал их семье. А уж кто-кто, а старшая из дочерей Дайоны умела выцыганить правду, несмотря ни на что.О том, что между братьями и сестрами часто возникают, мягко говоря, непростые отношения, нам говорит история: и библейская, и античная, и древнерусская. Почему-то именно эти самые близкие люди для некоторых становятся злейшими врагами.

Но с Иветт и Джулией все было по-другому. У них не было чувства одиночество, соперничества, злости ― они были вдвоем, всегда были. Какие ссоры могли быть между теми, кто веками были вместе, кто был намного выше обычной семьи, кто был выше самих людей. Между ними была невероятная крепкая дружба, и пожалуй, Джулия и Иветт знали друг друга куда лучше, чем их собственная мать.― Он всего лишь ночует, Джия, ― сказала Иветт. ― Ничего более.

― В любом случае это … не то чтобы мое дело, ― Джулия усмехнулась. ― Но как старшая сестра, я хотела бы знать, с кем проводит время моя младшенькая сестренка.Иветт тихо рассмеялась. Она кивнула, будто обещая, что при наличии каких-то особых новостей, Джулия узнает об этом первой.

Когда они постучались и зашли в дом Лэнгдонов, Майкл ― в темных штанишках и светлой рубашечке ― заканчивал завтракать. Увидев пришедших за ним сестер, Антихрист весело улыбнулся. Иветт предпочла не замечать то, как облегченно вздохнула Констэнс, увидев соседок. Кажется, ей становилось страшно, когда она заставляла Майкла делать что-то, что тот не хотел. Иветт могла ее понять ― ее маленький серийный убийца, коим Констэнс и видела своего внука, внезапно оказывался кем-то выше ее понимания. Женщина бы и сама это осознала, но появление семьи Ангхарад в ее жизни как-то ускорило этот процесс.Возможно, увидев что-то более опасное далеко от себя, Констэнс увидела то, что было рядом.Иветт было ее почти жалко. Почти ― потому что Констэнс, зная, чей этот ребенок и как он был рожден, добровольно согласилась взять над ним опеку. Теперь она пожинала плоды своего решения.― Не люблю школу, ― вздохнул Майкл, когда они втроем шли в сторону образовательного учреждения. С утра было даже немного прохладно, солнце светило не так ярко, и Иветт даже нравились эти небольшие утренние прогулки, после которых они с Джией заходили куда-нибудь посидеть.Да и Майкл в пути поднимал интересные темы. Кажется поняв, что если он будет паинькой, то Джулия обратит на него немного больше своего внимания, Майкл стал делать все, чтобы быть этого достойным. Но Джия ― то ли случайно, то ли нарочно ― не всегда откликалась на эту потребность. Она могла запросто переключить внимание с Антихриста на кого-то ― или что-то другое ― и мальчику это явно не нравилось.― Почему? ― спросила Джия, изгибая бровь, и бросая взгляд на наручные часы. До начала занятий было еще минут двадцать; теперь, когда соседки провожали мальчика, Констэнс разрешила им ходить пешком. Джулия глубоко вдохнула свежий воздух. Бросив быстрый взгляд на сестру, которая шла по другую сторону от Майкла, прикрыв глаза, и медленно перебирая ногами, Джулия поняла, что Иветт тоже наслаждалась прогулкой, и понадеялась, что не слишком обременяет сестру, уговаривая ее на утренние рауты.Пока в ее планы не входило оставаться с Антихристом наедине. Играть с ним в комнате, куда в любой момент могла войти Констэнс ― это одно, а утром провожать до школы это немного другое. Иветт, видимо, как всегда, улавливала настроение сестры, и поэтому согласилась без пререканий.Майкл требовательно дернул Джулию за руку, и та предупреждающе сжала его пальцы.― Там скучно, ― недовольно пожаловался мальчик; в его голосе прозвучала еще и обида, ведь ему явно не понравилось, что Джия намекнула на то, что такое прикосновение ей не нравится.― Но учиться надо, Майкл, ― внезапно ласково мурлыкнула Иветт. Майкл посмотрел на нее с сомнением; обычно от рыжей Малкахей он не слышал что-то, кроме дежурных фраз вроде приветствия и прощания. ― В школе ты получишь не только знания каких-то предметов, но и будешь познавать мир.― Вот и бабушка говорит так же, ― вздохнул мальчик, а потом почему-то переключился на совсем другую тему. ― А у вас есть друзья?Иветт посмотрела на сестру: расскажет, нет?От Иветт не могло остаться незамеченным то, как обращается сестра с Антихристом. Джулия, у которой было мало опыта в общение с детьми ― хотя Иветт и полагала, что среди своей семьи Джия была расположена к ним больше остальных ― у нее были проблемы в отношениях с Майклом. Она относилась к нему почти как ко взрослому, или хотя бы к тому, кто мог понять непростое течение ее мыслей, и в чем-то девушка была права.Но кем бы не был Майкл, пока ― и это было ключевым словом ― он оставался ребенком. И иногда Джулия могла быть неоправданно резка с ним, хотя потом стремилась загладить оплошность лаской. Правда, если считала ее таковой. Метод кнута и пряника, так сказать.Но поведение Джулии было в некоторой степени даже оправданно. Даже если Дайона была права, и над ними сошлись звезды, Майкл не должен был чувствовать себя хозяином положения, над ними ― точно. Если в последствии их с Джией что-то свяжет, он не должен видеть в ней свою собственность, которая потакает всем его желаниям. На это была Констэнс, Джулия воспитывала Майкла по-своему.

― У нас есть только мы, Майкл, ― спокойно сказала Джулия, и Майкл поднял на нее глаза. Вот он ― пряник, после кнута. ―Однажды… у нас был друг. Очень хороший. Он заменил нам и брата, и отца, и наставника.― А что с ним стало? ― заинтересованно спросил мальчик. Иветт отвела взгляд и сложила руки на груди. Джулия это заметила.― Он был человеком, ― грустно улыбнулась шатенка. ― И, к сожалению, быстро умер.― Почему?― У людей есть такое свойство ― умирать. А для нас они умирают быстро, ― коротко отрезала Иветт. Джия кивнула, и когда Майкл аккуратно обхватил ее ладошку своей, уже не отдернула руку. Видимо, мальчик крепко над чем-то задумался, поэтому до самой школы они шли уже молча, наслаждаясь утренней погодой и стараясь не думать ни о чем серьезным.После того, как Майкл, помахав подругам, пошел в класс ― явно без удовольствия, но чтобы не расстраивать бабушку и не разочаровывать Джулию ― сестры, не задерживаясь в школьном дворе ни секунду большой, развернулись и направились в запримеченную ими недавно маленькую пекарню. Она открывалась в половине восьмого, и очевидно была предназначена для учеников, которые не успевали завтракать, для тех, кто любит быстро и вкусно перекусить, или для обедов ― не только школьников, но и если какой-то работник офиса из ближайшего здания захочет найти место для ланча.Небольшое светлое здание, где на заднем дворе стояли столики под навесами, в персиковых, кремовых и древесных цветах, где вкусно пахло ванилином ― туда-то и направились сестры.― Ну что, как обычно? ― облизываясь и смотря на витрину, спросила Джулия. ― Всего, но по одному?Иветт рассмеялась и согласно кивнула.Они сидели за столиком, греясь в теплых лучах, болтая о какой-то ерунде, обсуждая, как им жилось в Сибири. Именно оттуда ― Средняя Сибирь с континентальным и резко континентальным климатом; повсеместное, за некоторыми изъятиями, распространение вечной мерзлоты ― приехала семья Ангхарад в теплые штаты. Джулия задержалась там подольше, потому что совершила путешествие в Якутию, навестить тех упырей, которые там жили. Именно про них говорила Иветт, говоря Тейту, что они с сестрой долгое время жили с этими чудовищами. И именно оттуда Иветт своим звонком выдернула сестру.Сегодня утро было замечательным. Ясным, солнечным. В такое утро не жалко и встать пораньше, и помочь маме полить цветы в доме и в саду, пока все еще летняя жара не захватила власть над городом и солнце, легко преодолев покореженный человеческими стараниями озоновый слой не начало безжалостно и равномерно жарить нежные зеленые листья и пышные яркие цветы.― Я бы снова там пожила, ― сказала Джулия, жмурясь, и облизывая губы после кекса с вишней. ― Знаешь, где-нибудь, где нестерпимо холодно. И амурского тигренка завела бы.― Главное, чтобы к нам в дом снова медведь не залез, ― усмехнулась рыжая, вспоминая то утро, когда они проснулись из-за громкого смеха матери. Зайдя на кухню, они застали поистине библейскую картину: Дайона сидела на кухонном столе, закинув на него ноги, громко смеясь, а большой бурый медведь, разворотивший их корзину с фруктами и сладостями, смотрел на нее, как на дурочку, и решал: разорвать или нет.Джулия прищурилась.― Mishka был прекрасным соседом, ― возразила шатенка, вспоминая, как этот Mishka потом таскался за ними целых три месяца. Он стал настолько ручным, что Джулия и Иветт засыпали, стискивая его, как большую подушку. И никто не жаловался. Кроме Дайоны, которая периодически ворчала о том, что они его раскормят, и что дикому зверю это не будет в пользу.Девушки говорили много, но тихо, так, что продавец, говорящий с итальянским акцентом, почти их не слышал, да и вообще не понимал, судя по всему. После Сибири, они обсуждали дом, в котором жили сейчас, поговорили про поведение матери, которое волновало и озадачивало обеих ее дочерей.

Какое-то время девушки сидели еще молча, наслаждаясь десертами и горячим шоколадом. Они смотрели, как из школы выходят дети на перемены ― самых разных возрастов, по самым разным причинам. Кое-кто сбегал с уроков, кто-то бегал курить, кто-то забегал сюда перекусить. Иветт устало поморщилась, осознавая, что они скорее всего не попадут домой до обеда ― младшие классы заканчивали уроки раньше, чем старшие, но ситуацию легче это не делало. Иветт не хотела тратить время, ожидая Антихриста из школы, но не было похоже, что у нее был выбор. Хотя, выбор, конечно, был, и Иветт делала его в сторону сестры.Кроме того, Майкл мог сильно расстроиться, что пришла за ним Констэнс. Иветт и Джии не хотелось рисковать.― Слушай, на счет Майкла, ― внезапно произнесла Иветт. Джулия отвлеклась от перекатывания ягоды по крему и вопросительно изогнула бровь. ― Главное, не оттолкни его слишком резким поведением.― Ты думаешь, я резка с ним? ― спросила Джия, откладывая пластмассовую маленькую белую ложечку и сцепляя руки в замок, внимательно глядя на сестру.― Порой, ― правдиво сказала Иветт. Заметив заинтересованный взгляд Джии, она вздохнула и пояснила. ― Ты можешь вырвать руку, или недовольно посмотреть, зашипеть ― и все прочее, что обычно делала наша мать, когда была нами недовольна.

― В наше оправдание могу сказать, что мы были послушными.Сказав это, Джулия откинулась на мягкую спинку стула, на котором она сидела. Поднося костяшки пальцев к губам, она глубоко задумалась: конечно, она замечала за собой какую-то резкость по отношению к Майклу. Когда речь шла о других детях, то Джия могла быть терпимее: их она видела несколько часов, а с Антихристом явно намечалась долгосрочная роль воспитания.И, кажется, Джулию это уже стало немного утомлять.Или же это просто было способом контроля.

― И мы не относились к ней, как к свой собственности, ― дополнила Иветт, вытирая губы. ― Ты поступаешь правильно, я думаю. Майкл должен осознавать, что ты не принадлежишь ему. Что ты его друг, соратник, но он не властен над тобой.

Больше всего на свете семья Ангхарад ценила собственную свободу и независимость. Дайона в свою очередь, ненавидела капризных детей ― которыми ей представлялся каждый живой человек, потому что живые люди вечно что-то хотят ― и хотя своих дочерей даже пальцем не трогала, была и умела быть жестокой. Кроме того, если какую-то книгу девочки с матерью и знали наизусть, то это священные писания.

И в них было сказано: родителям заповедуется с любовью наказывать своих детей. ?Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его?. ?Наказывай сына своего, доколе есть надежда, и не возмущайся криком его?.Майкл уже понимал, что он отличается от всех, что он сильнее всех, и если любительницы Дискавери Констэнс было угодно ― он знал, что он находиться на вершине пищевой цепи. И целью Джулии, воспитывающий этого Антихриста, было показать то, что в мире есть кто-то вроде них, кто-то сильнее, старше, умнее, кого надо слушаться, с кем надо считаться. Ни Джулия, ни Иветт не были теми, кто принадлежали ему как игрушки принадлежат детям, и если с самого детства не вдалбливать это в голову Антихриста, то он мог никогда этого не понять и не осознать.Если бы Констэнс поняла это чуть раньше, если бы не потыкала его странным наклонностям с трупиками этих животных, то все могло было быть и по-другому.Чтобы Дайона не обещала, но в действительности ― все, что могли сделать для миссис Лэнгдон соседки, это просто не позволить Майклу убить ее. Помочь ей уже было невозможно, судя по всему. Майкл уже не поверил бы в то, что любящая его бабушка может быть строгой, что ее надо слушать и ей надо подчиняться, ведь ?Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе? (Исх. 20: 12).

Конечно, вспоминать про священные книги в отношении Антихриста было несколько неуместно, и Иветт могла представить, как смеётся их отец. Но если бы… если бы все просто вскрылось раньше! Тогда… тогда Майкл мог быть другим.Теперь, они должны были научить его не только любви к миру, к тому, что мир заслуживает жизни, но и тому, что они ― семья Ангхарад ― сильнее его, и с ними надо считаться.Своим поведением, Джулия учила уважать их, и это было хорошо.***― Джулия! ― крикнул Майкл, на ходу закидывая маленький рюкзачок на спинку. ― Иветт!― Привет, Майкл, ― улыбнулась рыжеволосая девушка, когда ее сестра присела и позволила мальчику обнять себя. ― Как дела?― Все было неплохо! ― ответил Лэнгдон, и начал что-то говорить про уроки литературы и математики. Насколько поняли девушки, у мальчика Лэнгдона не было друзей: его считали странным и замкнутым, он всегда держался в стороне и много читал.― Ты любишь читать? ― удивленно изогнула бровь Иветт. Почему-то она думала, что Антихрист увлекался только играми: сначала он заставляет рыцарей проигрывать, а принцесс оставаться с драконами, а потом заставляет людей делать то, что он хочет.