Часть 32 (1/1)

Ooh, I been dirtAnd I don't careOoh, I been dirtAnd I don't careCause I'm burning insideI'm just a yearning insideAnd I'm the fire of lifeYeah, alright, - The Stooges – "Dirt". Лежа поперек кровати почти неподвижно, едва касаясь ногами пола, я чувствую, как задувающий из открытого нараспашку окна номера холодный осенний ветер касается кожи, заставляя появляться мурашки на ней, а меня саму чувствовать холод. Однако я не нахожу в себе никаких сил, чтобы встать и закрыть его, словно на туловище лежит неподъемный пресс, прижимающий к мягкой поверхности кровати своим весом. Возникает слабое желание закутаться во что-то, чтобы хотя бы почувствовать свое тело, которого у меня словно и нет, но я не двигаюсь. Пальцы рук, расставленных в разные стороны, продолжают пробегать по четырем туго натянутым почти по всей длине бас гитары струнам, заставляя их вибрировать и дрожать от каждого легкого прикосновения. Тугой звук от каждой из струн, сливающийся в одну мелодию, вторит доносящейся за моей головой громкой музыке из стоящего на тумбочке проигрывателя. Голос Игги Попа едва слышен за шумом перегруженных гитар и стуком барабанов, смешанных с шорохом тарелок. Тем не менее, вполне реально понять низвергающиеся из его горла полные отчаянного желания выплеснуть все эмоции слова, становящиеся зачастую невнятными. Нечеткое произношение почти не играет роли в самой песне. В данный момент меня волнует лишь почти перекрывающая его голос тяжелыми метровыми волнами, обрушивающимися на неспокойный океан, музыка. Кажется, именно она оказывает такое воздействие, почти ощутимо придавливает туловище к земле, позволяя совершать лишь нечеткие смазанные движения руками. Из-за сильной громкости и пронизывающего до костей холода в комнате кажется, словно я нахожусь в самой гуще событий, происходящих с Игги где-то там в его собственной реальности, появляющейся во время исполнения песни, когда, стоя на маленьком островке сцены посреди необъятного океана, ты становишься буквально поглощен доносящимся со всех сторон оглушающим звуком. Тяжелые перегруженные и от этого неистово шумящие и визжащие волны вибраций накрывают с головой, словно толщей многокилометрового слоя воды прижимая к самому дну, давя на все тело, словно пытаясь выпустить жидкое содержимое из крепкой оболочки тела, как масло из капсулы. Прижатому ко дну, тебе остается только являться беспомощным участником творящегося вверху безумия и бесконечного круговорота волн, чей рокот доносится до самого дна, вибрацией поражая тело. Ощущая это непреодолимое давление сверху ты не можешь пошевелиться, слыша один лишь кричащий голос, также пытающегося прорваться сквозь темную воду музыканта, старающегося выплывать на поверхность после очередной поглотившей его волны снова и снова, чтобы вдохнуть, вскричать диким голосом, дабы рокот бушующего океана расступился перед ним, отошел на второй план хоть на пару секунд. Это борьба, вечная борьба...Левая ладонь пробегает по всей длине грифа, возвращаясь обратно снова и снова, пальцами прижимая на своем пути дрожащие струны, принимая в себя их вибрации. Пальцы же правой руки ослабленно цепляются на них, словно за последние нити с поверхности толщи воды, которые могут вытащить с самого дна. Доносящиеся тугие вибрации содрогают толщу воды, тугой рябью поднимаясь на поверхность, где они полностью исчезают, сливаясь с грохотом обрушивающихся волн, словно лопаясь, как пузыри. Медленно и глубоко вдыхая обжигающе-холодный воздух во вздымающуюся от расширяющихся легких грудь, я как-то неосознанно чуть приподнимаю верхнюю губу, оскаливая зубы, так как разрывающее изнутри сдавливающие чувство выпустить хотя бы чуть-чуть не получается. Чувствуя, что внутри все стягивает, сдавливает только от ощущения этого единения с прошивающей все нервные окончания музыкой, я до ломоты в пальцах напрягаю руки, почти чувствуя, как растягиваются все вены под кожей, и, крепко стиснув зубы, запрокидываю голову назад настолько, насколько это позволяет сделать анатомическое строение шеи. В выгнувшейся спине чувствуется тянущая боль, когда я еще сильнее стараюсь запрокинуть голову, уже почти касаясь затылком основания шеи. Это похоже на чистой воды мазохизм, но эта тянущая боль приносит только какое-то странное удовлетворение и даже удовольствие, пока изнутри все стягивает вибрациями дрожащего тугими тяжелыми струнами лежащего прямо на животе баса. В этот момент мне кажется, что инструмент прирос к моему телу, сливаясь с ним одной кожей, которую разорвать можно только ножом. Словно продолжение меня, еще одна такая жизненно необходимая конечность, приросшая к животу. Саднящие пальцы левой руки, часто сменяясь, прижимают струны к грифу, проводя через себя жужжащие низкие вибрации звука, что колышет холодный воздух. Сделав глубокий вдох, словно вырываясь на поверхность после долгого нахождения под толщей воды, я опадаю на кровать полностью, уже тише и слабее цепляясь пальцами правой руки за тугие струны, чей звук постепенно, вторя мелодии, стихает. Буря медленно уходит вдаль, рассеиваясь где-то за горизонтом и оставляя неспокойные темные воды в покое, выпуская всех, кто был на дне. Бороться уже нет смысла. Ты всплываешь на поверхность, словно контуженная веслом рыба, которая едва понимает, что происходит вокруг нее, полусонно пытаясь услышать хотя бы звук на стыке этих двух миров.Едва слышимый сквозь шум начинающейся новой песни со стороны входа доносится скрип двери, что заставляет открыть глаза и с блаженным расслабленным выражением лица уставиться в ту сторону. Замерев на пару секунд в дверном проеме, оглядывая округлившимися глазами обстановку комнаты, Эрик, делая широкие быстрые шаги к окну, на ходу снимает с себя темную рубашку и неожиданно кидает на меня. Внезапно упавший на туловище материал, заставляет меня удивленно моргнуть, пропуская пару аккордов из-за запутавшихся под рубашкой пальцев. - Эй, - протестующий возглас получается довольно слабым, когда я, безуспешно пытаясь повернуться на живот, вижу, что вошедший мужчина закрывает окно, - ты сломал мой воображариум, подонок, - беззлобно усмехаюсь я, снова возвращая взгляд в потолок, хотя боковым зрением замечаю, что Эрландсон, услышав такое необычное обращение к себе, остановился, - это все Игги*, я не при чем. - А-а, - после небольшой паузы протягивает Эрик, переводя взгляд на проигрыватель, откуда снова начинают доноситься пытающиеся перекрыть шум перегруженных гитар возгласы Джеймса Ньюэла**, - ты опять это слушаешь...Не заостряя внимания на тех эмоциях, с которыми гитарист произнес последнюю фразу, я, снова нащупав струны баса, начинаю передвигать пальцы левой руки по грифу, прижимая их. Не успеваю я снова втянуться в проигрывающуюся за головой громкую мелодию, как она обрывается и через пару секунд вместо грязного рева лидирующей гитары и низких басовых партий комнату оглашает меланхоличный мужской голос, которому вторит гитарная мелодия и еще несколько голосов, сливающихся вместе.Широко раскрыв глаза, я, глядя в одну точку на потолке, снимаю с себя бас, откладывая его рядом на кровать, и медленно сажусь. В поле зрения попадает сидящий у изголовья кровати рядом с тумбочкой Эрик, в чьих руках я замечаю пустую открытую коробку из-под диска с изображенными на обложке мужчинами с практически одинаковыми прическами.- Ну и какого хрена ты творишь? - наконец, произношу я, переводя взгляд с сидящего напротив Эрика на проигрыватель, откуда слышится голос Леннона, повествующего о какой-то девушке. Мужчина терпеливо улыбается, слегка опуская глаза, но продолжает молчать, однако, когда я пытаюсь снова начать предложение, гитарист вдруг вскидывает голову и отрицательно мотает ею.- Просто послушай, - тихо проговаривает он, мягко улыбаясь, - посиди и послушай, - с этими словами, Эрландсон протягивает ко мне руку и, взяв мою ладонь, тянет на себя, чтоб я села ближе к проигрывателю и к нему. В ответ я лишь закатываю глаза, но сопротивления все же не оказываю и, садясь рядом, упираю руку в колено, нехотя вслушиваясь в строки песни.- Да не хочу я их слушать, - не выдержав, отвечаю я, вскидывая взгляд на, судя по всему, балдеющего мужчину рядом. Услышав меня, он раскрывает глаза и, поморгав, изумленно на меня уставляется.- Крис, ну это же Битлз! Би-итлз, - с нажимом произносит он, словно пытаясь донести до меня очень важную информацию.- Слушай, да, они крутые ребята, но эти их меланхоличные баллады... знаешь, - под конец фразы я усмехаюсь, качая головой. - То есть, по-твоему, вопли о желании стать чьей-то собакой лучше? - со скепсисом в голосе интересуется мужчина, вынуждая меня обернуться, чтобы взглянуть в его глаза. Оглядев его лицо, я останавливаюсь на серо-голубых глазах. Ну и как можно будет объяснить и доступно описать все чувства от прослушивания и действительно единения с такой музыкой? Иногда становится жаль, что двое не могут чувствовать какие-то определенные вещи одинаково, воспринимая их в точности, так же, как другой человек. На словах нельзя будет передать все эти эмоции, которые прошибают буквально до дрожи, а все сравнения с бушующими океанами и толщей воды будут казаться просто нехитрым писательским приемом для более близкого описания. Тяжело выдохнув, я прижимаю руку ко лбу, пытаясь понять, как это сделать. - Абсолютно неважно Игги Поп это, Грег Сэйдж или Курт Кобейн, - начинаю я, косясь на Эрика и делая невнятные жесты ладонями обеих рук, - это же не просто вопли для развлечения. Весь этот шум, перегруз, визг, грохот - все это буквально проникает внутрь тебя, сжимает там все, и от этого ощущения, пытаясь как-то избавиться от этих буквально разрывающих все внутри эмоций, ты и кричишь, рвешь и мечешь, рычишь, пытаешься выплеснуть всю эту лаву, как вулкан. Это как, м-м, - я зарываюсь обеими руками в волосы и поднимаю глаза чуть вверх, пытаясь подобрать нужное слово, - как плотина. Вода накапливается, ее все больше и больше, и ты уже не можешь сдерживать ее. Она вырывается наружу и сметает все на своем пути. И это все выходит через крик и эти вопли. Или же ты до такой степени рвешь струны, что пальцы просто немеют и из мелодии получается перегруженный шум. Это... просто, - почти прорычав последнее слово, заканчиваю я, возводя руки к потолку.Прокашлявшись, я снова поворачиваю голову в сторону сдерживающего улыбку Эрика, после чего перевожу взгляд в сторону проигрывателя, песня на котором уже успела смениться не менее спокойной и печальной. - А это что? - кивнув на проигрыватель, продолжаю я, - такую песню я бы выбрала для похорон своей собаки. Хотя и их тоже иногда можно послушать.- Я понимаю, - со смехом продолжает мужчина, - и мне тоже нравится вся эта эмоциональность и агрессивность "мужского" рока...- Да при чем тут "мужской"? Любая чувствующая и сливающаяся с музыкой женщина может так сыграть.- Да-да, ты права, - протянув руки к моим плечам, разворачивая к себе, чтобы видеть глаза, продолжает Эрик, - и мне это нравится, так же как и тебе.- Но ты не относишься к этому так же, - отвечаю я, после чего Эрик замолкает и чуть опускает глаза, словно что-то вспоминая и раздумывая над этим.- Как раз об этом я хотел с тобой давно поговорить, - начинает мужчина, поднимая серо-голубые глаза на меня, что немного настораживает, - эм, понимаешь, мне очень нравится твой стиль игры. Серьезно. Кортни так вообще говорит, что это какая-то нереальная удача, что мы нашли тебя. Вся эта страстность, креативность и профессиональность.. это просто шик, - чуть сжав мои плечи, заканчивает мужчина, сумев подобрать нужное слово, из-за чего у меня проскальзывает едва заметная усмешка, - мне это реально нравится. Я люблю это в тебе. Но... иногда, - Эрик чуть опускает глаза, пытаясь снова подобрать правильное слово, пока я наблюдаю за ним, - ты все-таки перегибаешь палку, - я непонимающе выгибаю бровь, снова встречаясь с его взглядом. - Понимаешь, у нас не нойзовая группа, и есть собственное устоявшееся звучание. Иногда на концертах ты, бывает... слишком увлекаешься и немного отходишь от нашего звучания. Это не совсем то, понимаешь? - несколько мгновений я продолжаю смотреть в глаза Эрика, после чего отпихиваю его руки, чуть отклоняясь назад.- Сама она мне об этом не могла сказать? Обязательно передавать все через своего глашатая?- О, нет, Кортни вообще не просила говорить с тобой об этом. Я сам подумал, что это надо обговорить, потому что, - мужчина замолкает, сдуваясь под моим тяжелым взглядом, но почти тут же находится, растягивая широкую улыбку на лице и обеими руками указывая на лежащий за мной на кровати бас, - это же бас гитара, - не убирая улыбки, медленно и с каким-то наигранным преклонением произносит мужчина, надеясь, видимо, развеселить меня, - она дополняет песню, помогает мелодии ожить. Но не лидирует. Дополняет. - Ты сейчас прикалываешься, да? - без тени смеха больше утверждаю, чем спрашиваю я. Улыбка с лица Эрика сползает, и он неловко поджимает губы, понимая, что последний маневр не удался. Скинув ноги с кровати, я поднимаюсь и прохожу к окну, где по приезду оставила сумку. Порывшись в ее содержимом, я достаю со дна бело-красную небольшую пачку и зубами вытягиваю из нее сигарету. Опаливший конец сигареты огонь зажигалки почти полностью угасает, оставаясь лишь рыжеватым светом искр на конце. Выдохнув в уже более-менее прогревшийся воздух полупрозрачный дым, я запрокидываю голову назад и беру с подоконника бутылку портвейна. - Мне кажется, тебе пора прекращать это дело, - до меня доносится голос Эрика, на который я, отпив из бутылки, поворачиваюсь.- Я уже переступила порог совершеннолетия, Эрик.- Я знаю, но ты же сама говорила, что до сих пор не можешь простить своей матери, что...- Либо заткнись, либо вали отсюда на хер, - обрываю его я, впиваясь взглядом, чтобы показать, что он ступает на запретную территорию. Медленно кивнув, мужчина примирительно поднимает руки, больше не продолжая эту тему. Прислонившись к стене в паре метрах от сидящего прямо напротив у изголовья кровати Эрика, я, не отводя взгляда от его глаз, делаю еще один глоток, чуть оскаливаясь от обжигающей горло жидкости. Где-то подсознательно я, возвращаясь к прошлому, все еще жду, что Эрик уйдет к себе, попрощавшись. Но этого не происходит, так как живем мы одном номере, как настоящая пара. Это не отягощает, не заставляет чувствовать себя неудобно, но сам факт того, что это случилось как-то без моего ведома, немного опустошает. Иногда с этим человеком бывает действительно неплохо, иногда, даже хорошо, но навязчивое чувство всей неправильности происходящего все же не отпускает. Думая, что мои мысли вызваны меланхоличной песней Битлз, я кидаю тяжелый взгляд в сторону проигрывателя, после чего, оттолкнувшись от стены, быстро подхожу к нему и вынимаю кассету, отдавая ее мужчине.- А теперь, если ты не против, - вытащив из стопки нескольких дисков один, приглянувшийся больше всего, начинаю я, - я буду настраиваться на предстоящий концерт. Нажав пару кнопок на проигрывателе, я отхожу к кровати и, упав на мягкую поверхность спиной, руками подтягиваю к животу бас, снова располагая одну руку на грифе, а другую на корпусе. Со стороны тумбочки начинают доноситься низкие басовые ноты, к которым позже присоединяются монотонные, словно раскачивающиеся звуки гитары, постепенно набирающие обороты вместе с рассыпающимся стуком барабанов. Подмигнув бессильно вздохнувшему Эрику, я глубоко вдыхаю и закрываю глаза, слыша невнятно и истошно выкрикивающий отрывочные фразы знакомый голос, пробивающийся сквозь стену то ослабевающего, то набирающего силу шума. - И все же, - затянувшись сигаретой, я отвожу руку в сторону, выпуская дым, - ему я этого никогда не скажу, но он гений.Silence, here I am. I am, silence.Bright and clear, its what I am. Silence, I am.Mother, father. Father, mother.Death and violence. Exicitement, I am, - Nirvana – "Endless, Nameless".*Cтроки из песни "Dirt" при определенном переводе содержат слово "подонок".**Реальное имя Игги Попа.