Часть 31 (1/1)

He shakes his dead rattle, Spittle on his bib. But I don't do the dishes, I throw them in the crib... I'm eating you, I'm overfed! Your milk's in my mouth. It makes me sick, - Hole - "Plump". Заснуть достаточно крепко не получается из-за несколько раздражающего рыдания ребенка где-то недалеко. Остается только пытаться отрешиться от постороннего шума в салоне самолета, устраиваясь поудобнее на плече Патти, чья голова чувствуется где-то на моей макушке. Перелет из Сиэтла в Филадельфию занимает около пяти часов, большую часть из которых, за неимением других развлечений, я решила посвятить сну, потерянному из-за сборов прошлой ночью. Впервые за достаточно долгий перерыв группы вылетает в другой город, расположенный на противоположном конце материка, чтобы дать несколько концертов за всего несколько дней.Чуть заворочавшись, я покрепче обхватываю руку Патти, утыкаясь носом в плечо, скрытое за мягкой тканью теплого свитера. Уже плохо различая реальность и подступающий сон, в котором каждая начавшаяся мысль приводит к чему-то, совершенно к ней отношения не имеющему, я пытаюсь заглушить непрекращающееся рыдание ребенка образовавшейся в голове еще рано утром навязчивой мелодии, крепко засевшей в голове.- Девчонки, - раздавшийся над ухом мужской голос заставляет вздрогнуть от неожиданности, мгновенно распахивая глаза и сонно моргая, чтобы сфокусировать взгляд на расплывающемся пятне чьего-то лица, - мы скоро приземляемся. Если есть наркотики, то советую от них избавиться. Еще раз моргнув, я провожаю фигуру уходящего на свое место рядом с Кортни Эрика, после чего, чуть заворочавшись, поворачиваю голову к сонно что-то бормочущей Патти, пытаясь понять, что происходит. Тихо прошипев от боли в затекшей шее, я отлепляюсь от плеча постепенно просыпающейся девушки и начинаю оглядываться по сторонам, попадая взглядом на занимающихся своими делами людей на множестве мест с двух сторон от среднего ряда, где сидим мы. В полутемный салон самолета сквозь чуть запылившиеся окна иллюминаторов проникают лучи проступающего через позолоченную пелену облаков на востоке солнца. Потерев глаза тыльной стороной ладони, я уже автоматически протягиваю руку к столу перед сидением и, "чокнувшись" поднятой оттуда жестяной банкой пива с плечом все еще сонной Шемель, делаю еще несколько глотков холодной жидкости, опустошая ее. Раздавшийся над головой женский голос, возвещающий о скорой посадке в аэропорте Филадельфии, заставляет вспомнить и понять, о чем говорил подходивший пару минут назад Эрик. Переглянувшись с Шемель, которая, уже придя в себя, кивает, я поднимаюсь с места и на чуть согнутых ногах, слегка пошатываясь, добегаю по полутемному салону самолета до двери туалета, дожидаясь барабанщицу уже в нем. Захлопнув дверь, мы начинаем вытаскивать запасы наркотиков, взятые из Сиэтла на время поездки. Мне приходится выворачивать карманы куртки, чтобы достать несколько лежащих в ней пакетиков с кокаином и таблетками амфетамина. Забыв в суете о близкой посадке, я едва не падаю на стоящую у стенки и занюхивающую с руки кокаин Патти, из-за чего белый порошок с ее ладони разлетается по полу, выделяясь на темно-зеленом ковровом покрытии. Маленькое пространство кабинки туалета, освещенной белым светом с потолка, оглашает наш смех, когда, не отходя в разные стороны, мы по очереди начинаем высыпать друг другу на ладони по дорожке кокаина, надеясь так уничтожить запасы быстрее. Держась одной рукой за стену кабинки, я наклоняюсь к поднятой на уровень груди руке Патти и, зажав одну ноздрю, с силой вдыхаю рассыпанный на ее руке кокаин, почти закашливаясь от снова пробирающего смеха. - Три, два, - на последней цифре синхронно с Патти я наклоняюсь к ее руке, вместе вдыхая остатки кокаина, хотя в глазах уже темнеет от неожиданно большой дозы. Кое-как держась рукой за стену и глядя на расплывающиеся очертания комнаты, которые все же становятся четче со временем, я слизываю с другой руки остатки белого порошка, косясь в сторону проделывающей то же самое Патти. - Все, - прижав руку ко лбу и шмыгнув носом, произношу я, чуть съезжая вниз по стенке, - я больше не могу. За дверью кабинки раздается оглашающий салон самолета голос, что возвещает об удачной посадке в аэропорте Филадельфии, за чем следуют бурные аплодисменты пилоту. Переглянувшись с Шемель, я не могу сдержать смех и, раскрыв последний пакетик с кокаином и несколькими таблетками амфетамина, выкидываю наркотики в унитаз, где они тут же исчезают вместе с водой. ***Прижимаясь чуть сгорбленной спиной к прохладной поверхности стены за ней, я, обращая свое внимание только на лежащую на коленях гитару, перебираю пальцами правой руки басовые струны в ми мажоре, пытаясь в точности воспроизвести придуманную некоторое время назад мелодию. Зажмурив один глаз, я чуть ниже наклоняюсь к корпусу гитары, переставляя пальцы на грифе, чтобы лучше расслышать звук и понять, куда стоит двигаться дальше. В практически гробовой тишине достаточно просторного двухместного номера, в который я заселилась с Эриком по приезде в гостиницу, едва различимые в обычной обстановке звуки становятся гораздо громче. Чуть правее от себя у одной из стен, к которой изголовьем примыкает кровать, я могу расслышать скрипящий звук быстро пишущей и часто перечеркивающей что-то на бумаге ручки, к которому изредка присоединяются приглушенные голоса из того же района, где расположились Эрик и Кортни, советующиеся время от времени по поводу текста песни. Рядом со мной же сидит, подтянув колени к груди, Патти, занятая прочтением книги о Сэнди Уэст - одной из талантливейших женщин-барабанщиц. Приехав около четырех часов назад в гостиницу и заселившись в отдельные, если не считать этого, номера, всей группой было решено отправиться на импровизированную экскурсию по Филадельфии, в которой кроме Кортни никто еще не был. Как, наверное, и любой большой город Соединенных Штатов, Филадельфия, увиденная впервые на закате, когда солнце уже приближалось к лежащей за недвижимой гладью реки Дэлавер рыжевато-розовой полосе горизонта, окрашивавшей все небо в мягкие персиковые оттенки, поражала изобилием небоскребов, отражавших своей практически зеркальной поверхностью солнечный свет. При первом взгляде, кажется, что Фили представляет собой что-то типа города, чей образ постоянно используют в разного рода фильмах, где с героями происходят не такие уж и необычные, но все же не совсем реальные события в обыденной жизни. Кажется, именно в таком городе могли бы жить героини многих популярных в девяностые фильмов. По наставлению Кортни, первым, что мы посетили, захватив предварительно карту из небольшого киоска у дороги, была аллея Элфорта, которую, согласно сведениям о достопримечательностях города, составляют самые старые дома, построенные на стыке семнадцатого и восемнадцатого веков. Добраться до этого района было достаточно трудно, а вот заблудиться мы смогли почти сразу, бродя по дороге, ограниченной с двух сторон множеством домов из крупного кирпича и камня и с аккуратными белыми рамами окон, которые дополняли ставни разных цветов в зависимости от желания хозяев домов. Почти на каждом из строений, шедших по обе стороны от узкой мощеной плиткой и камнем дороги, присутствовал оплетающий часть стены вьющийся дикий виноград, уже принявший красноватый и темно-розовый цвет из-за наступившей осени. Следующим пунктом, на котором настояла лично я, почувствовав небывалый прилив патриотизма и тоски по своим корням, стал итальянский рынок, расположенный в одном из кварталов Филадельфии. Своим не совсем оправданным на первый взгляд восхищением от посещения этого места я не смогла поделиться с товарищами по группе, так как ни у кого особенно сильного смешения крови, а уж тем более итальянских корней не было. Может, я надумала это, заставив поверить в желаемое саму себя, а может, и правда чувствовала какую-то ностальгию и даже странное слегка пришибленное состояние, разглядывая раскинутые под открытым небом лавочки, шатры и палатки с разнообразной продукцией и смугловатыми улыбающимися лицами за прилавками. Больше всего запомнилось огромное количество специй, основное место в которых занимали по большей части именно томаты. Оправдывая название этой части города, на рынке и правда присутствовало поистине огромное скопление не типично американских лиц, задерживавшихся у лавочек с фруктами, насаженными иногда на шпажки для более привлекательного вида. На некоторое время можно было действительно представить себя в маленькой Италии, особенно слыша знакомый от бабушки быстрый певучий говор и звуки быстро перебираемых струн гитары от сидевших у прилавка с разнообразными бусами и прочими безделушками уличных музыкантов.Из-за усталости после длительного ночного перелета и долгой прогулки по разным частям города времени на то, чтобы увидеть все желаемое было не так много, поэтому, несмотря на множество других интересных мест, которые я пообещала посетить сама себе в следующий раз, мы решили закончить свое путешествие по вечерней Филадельфии посещением небольшого кафе на тихой мягко освещенной светом отражающихся своим блеском в чуть намокшей каменной дороге фонарей улице рядом с историческим районом Филадельфии. В богатстве этого города своей архитектурой сомневаться не приходилось ни на секунду. Как ни странно, но в отличие от некоторых больших городов здесь действительно очень высоко ценится история, которую всеми путями стараются сохранить или восстановиться в множестве музеев, старинно и почтенно выглядящих зданиях, мощеных улицах, соседствующих с современным центром Фили, богатым уже небоскребами, людьми и автострадами. В привлекшем нас оживленном и теплом кафе с небольшими деревянными скрытыми за клетчатыми скатертями столиками у огромных окон во всю стену Кортни смогла исполнить свою давнюю мечту - попробовать популярные в Германии и в самой Филадельфии горячие брецели с солью, с которыми я была уже относительно знакома благодаря посещению Октоберфеста с отцом еще в свои семь лет, за что самому Норману прознавшая об этой поездке Джэнет запретила видеться с дочерью на полгода. Лав скрученные тощие "баранки" пришлись по вкусу, так что, уничтожив всю принесенную в качестве заказа корзинку, во время чего я неустанно фотографировала ее на старенький полароид, в шутку грозясь разослать это добро во все печатные издания и поиметь лавандоса со снимков объедающейся рок-дивы, женщина решила прихватить этого добра и с собой. Остальные же, включая меня, просто поглощали в скромных количествах пиво, устраивая при этом небольшую битву едой, в которой принимали участие и посторонние люди в помещении кафе. В гостиницу, неспешно шагая по темным улицам с маяками фонарей, яркими вывесками работающих магазинов и огнями летавших по автостраде машин уже в центре города, мы вернулись к полуночи и тут же остановились в нашем с Эриком номере, посчитав его более удобным для небольшой своего рода репетиции перед предстоящими концертами. Таким образом, слушая тихие звуки в сонной тишине освещенного приглушенным светом настольных ламп номера, я продолжаю, чувствуя абсолютную расслабленность и приятную усталость после яркой прогулки по Филадельфии, перебирая разные комбинации аккордов, пытаться подобрать нужную тональность прогоняющей в голове мелодии, иногда записывая часто ломающимся карандашом понравившиеся варианты в лежащую на полу рядом со мной тетрадь. Со стороны Патти снова доносится приятный для слуха шорох страниц, когда девушка, дочитывая последние строчки, переходит к следующей. Мельком глянув в тетрадку, я зажимаю карандаш зубами, снова возвращая внимание к гитаре на коленях. Пальцы, согласно держащимся в голове аккордам, занимают свое место на грифе, прижимая струны, пока другой рукой я несколько раз прохожусь по чуть звенящим струнам, проверяя звук, и, уже войдя ритм, начинаю чаще и чуть громче проходиться по струнам, используя в основном басовые для получения более агрессивного и тугого звучания. - Неплохой риф, - отвлекшись на пару секунд от своего занятия, я поднимаю глаза от корпуса гитары на глядящего на меня Эрика. Чуть передвинув взгляд вбок, я сталкиваюсь с глазами Кортни, что тоже подняла голову, привлеченная этой репликой со стороны Эрландсона.- Можно было бы его где-нибудь использовать, - продолжает мужчина, поворачивая голову в сторону Кортни. Взяв гитару за гриф в одну руку, я поднимаюсь с пола и сажусь снова, уже подойдя ближе к месту, где расположились Лав и Эрландсон, снова садясь.- Как насчет той песни, которую ты мне показывала? Безмолвный кивок со стороны Кортни становится ответом на мой вопрос. Она согласилась. Неужели Эрик прав, и мы действительно стали настоящей группой?..Однажды в самом обычном городе самого обычного штата самой обычной страны жили самые обычные люди, которые собрались в одну сплоченную команду, чтобы вместе достичь общих целей. Но все не ладилось: люди были ненадежны по природе своей, быстро сдавались и расходились в разные стороны. Но вот, кажется, удача улыбнулась этому, казалось бы, нереальному с самого начала замыслу. Теперь, глядя на них, люди думали, что это самая настоящая семья, в которой царит любовь и доверие. Члены этой семьи были так не похожи друг на друга, и, кажется, именно это держало их вместе, создавая химическую реакцию в виде их музыки. Как и в любой семье, в этой сплоченной коммуне была глава - прекрасная сильная женщина, прячущая все свои комплексы и страхи за эпатажным образом независимой личности, на который окружающие клюют, как рыба на приманку. Она отбирает самую крупную рыбу, пытаясь добиться успеха любым способом и не потерять свою маску. И все будет хорошо, пока есть три марионетки, соглашающиеся с тем, что эта прекрасная женщина - Звезда. Настоящая Звезда. Еще в этой семье был вечный и кроткий слуга, поклонявшийся во всем своей Звезде и не смевший сказать ничего поперек ее слова. Еще одним членом семьи была мудрая девушка. Однако ее мудрости не дано выйти на широкое обозрение. Она все знает, все понимает, все видит, но молчит. Она никогда не посмеет сказать о том, что происходит вслух, хоть и прекрасно знает, к чему все ведет. Последним членом этой семьи стала маленькая тень, бывшая настолько глупой, что постоянно цеплялась за ложные образы, неосознанно причиняя вред себе и окружающим. Придет время, и она исчезнет полностью, когда солнце зайдет за горизонт, лишая ее землю последних лучей света.Люди смотрели и восхищались ими, говорили: "Как они прекрасны!" Но никто не видел, что внутри этот волшебный замок разваливается на части, обнажая скрытую под слоями штукатурки и звездного блеска изъеденную червями гниющую плоть... Ноябрь 1993 года.