Часть 22 (1/1)

Скоро лето пройдёт, Скоро лето пройдёт, Скоро пройдёт, Да, скоро пройдёт. Где будем мы, когда лето пройдёт? Утро заставало нас без сил, Волосы нам полдень золотил. Смеясь, мы плыли по волнам - ночным волнам. А лето пройдёт - что останется нам? Где будем мы? Где будем мы? - The Doors - "Summer's almost gone".Оглянувшись по сторонам, я поправляю накинутый на голову капюшон от кожаной куртки и, делая широкие шаги, перехожу полупустынную дорогу, что отделяет тротуар одной улицы с непрерывной стеной невысоких продовольственных магазинов от другой с такой же стеной, но уже обыкновенных жилых домов в два-три этажа. Стоит мне сделать лишь один шаг вперед, уже находясь на другой стороне дороги, как за спиной, визжа тормозами, как гоночный болид, пролетает машина, на которую я оборачиваюсь, но тут же упускаю из виду, когда она скрывается за левым поворотом перекрестка. Остановившись перед сплошной стеной примыкающих друг к другу домов, я запрокидываю голову, оглядывая окна каждого из них и пытаясь вспомнить, в каком из строений живет Эрландсон. С трудом все же удается вспомнить очертания дома, который я видела всего один раз и только глубокой ночью. Сунув руки в карманы и чуть ссутулив плечи, я быстрыми шагами направляюсь прямо по тротуару, пока не дохожу до выкрашенного в грязно-желтый цвет трехэтажного дома с темной деревянной дверью. Толкнув заскрипевшую дверь вперед, я оказываюсь в темном подъезде, пространство которого освещается только тусклым дневным светом, доносящимся сквозь грязные окошки на каждом этаже.Мой путь оканчивается на втором этаже, когда в поле зрения попадает знакомая деревянная дверь с облупившейся зеленой краской. Подойдя к ней, я хватаюсь рукой за хлипкую железную ручку и тяну на себя, но дверь, как и ожидалось, не поддается. Снова осмотрев лестничную клетку, на которой помимо двери квартиры Эрика также присутствует и какая-то другая дверь чужой квартиры напротив, я несколько раз отрывисто стучусь в зеленую дверь, которая начинает чуть пошатываться. Через несколько секунд ожидания, во время которого я без интереса оглядываю ведущую на третий этаж пыльную лестницу и виднеющееся отсюда грязное полуразбитое окошко, через которое на пол, освещая его, проникают лучи солнца, все равно ничего не происходит. Окинув дверь взглядом, я прижимаюсь ухом к ней, пытаясь услышать, что происходит внутри, если там вообще кто-то есть. Кортни однажды сказала, что Эрик часто кочует по друзьям, пренебрегая своей же жилплощадью, что неудивительно, так что вполне возможно, что мужчины дома вообще нет. Однако вопреки ожиданиям, за дверью я могу расслышать монотонный шум, похожий на шум включенной воды. Отодвинувшись от двери, я снова несколько раз стучу в нее, дожидаясь ответа, который так и не доносится. Закатив глаза, я вытаскиваю из кармана куртки нож, открыв лезвие которого, чуть наклоняюсь к замочной скважине под хлипкой ручкой, и просовываю его конец внутрь, слегка поворачивая в разные стороны, чтобы нащупать нужное место. Услышав тихий щелчок где-то в механизме замка, я чуть сильнее наваливаюсь на дверь, толкая коленом вперед. Сунув нож обратно в карман, я неспешно прохожу внутрь квартиры, идя вперед по короткому коридору прихожей, в правой стене которого имеется несколько дверных проемов других комнат. На пару мгновений останавливая взгляд на предметах в тускло освещенной прихожей с недавно поклеенными светло-бежевыми обоями, я дохожу почти до конца коридора, замирая в полуметре от приоткрытой двери виднеющейся с такого ракурса комнаты с незаправленной кроватью у стены. Я достаточно хорошо помню эту комнату, хотя в момент непосредственного нахождения в ней была не совсем в состоянии запоминать ее общий вид. - Ты как вошла?! - удивленный возглас за спиной заставляет забыть о комнате передо мной и, чуть погодя, обернуться на этот звук. Стоя рядом с открытой дверью ванной и придерживая одной рукой полотенце на бедрах, Эрландсон шокированным взглядом смотрит на меня, часто сглатывая из-за неловкости этой ситуации. Чуть покачнувшись, я прохожу обратно по недлинному коридору, на ходу вытаскивая из рюкзака за плечами купленную некоторое время назад упаковку с каким-то булками, и, сунув ее в руки недоумевающему мокрому после душа мужчине, заворачиваю в кухню. Небольшая комнатка с одним достаточно большим окном в стене с чуть облупившейся зеленоватой краской хорошо освещена проходящими через стекло косыми солнечными лучами, которые, сходясь на отражающих их свет редких предметах, образуют несколько солнечных зайчиков на потолке. Замерев на пару секунд посередине кухни, я оглядываю ее, скользя взглядом по плите, холодильнику, который занимает большое место, делая комнату такой маленькой, и подоконнику с лежащим на нем ворохом газет. Тихо шмыгнув носом, я присаживаюсь на стул у примыкающего к стене белого небольшого стола с одной лишь сахарницей на нем.- Так, стоп! - зависший в коридоре прихожей Эрик вдруг принимает попытки к движению, активно размахивая рукой с упаковкой в ней и чуть не теряя висящее на бедрах, как набедренная повязка, полотенце, - стоп-стоп-стоп, надо разобраться... Ты не появлялась и даже на связь не выходила до фига времени, а сейчас просто так заваливаешься в мою квартиру с какими-то... - мужчина замолкает, переводя взгляд на вещь в своих руках, пытаясь понять ее предназначение, - с какими-то булками?! Кстати, спасибо, я ничего не готовил вчера, - добавляет Эрландсон, откладывая упаковку на стол. В ответ я медленно киваю, глядя на Эрика со сложенными на груди руками. Подтянув единственный "предмет одежды" на себе, гитарист садится на другой стул напротив меня, поднимая при этом голову, чтобы оглядеть меня чуть сощуренными глазами. - И что это у тебя с лицом? - с подозрением спрашивает мужчина, окончательно усаживаясь напротив. Мой взгляд невольно соскальзывает вниз, когда пальцы непроизвольно касаются все еще имеющегося на лбу синяка, словно пробуждая отрывочные воспоминания, включающие в себя быстро сменяющие друг друга образы темного пустыря, ставшего слишком близким к лицу холодного асфальта, тянущиеся ко мне в темноте руки, позже скользящие по волосам и плечам, словно в попытке залечить все полученные травмы. Незаметно моргнув пару раз, я расправляю плечи, снова складывая руки на груди, и возвращаю взгляд на Эрика.- Упала.- М, ясно, - видно, что такой ответ мужчину мало удовлетворил, но заострять внимание на этой теме он не стал, - так что происходит? Могла бы хоть позвонить или предупредить как-то.- Если я скажу, что у меня есть к тебе дело, ты успокоишься? - оборвав его недовольство, произношу я. Мужчина тут же поднимает на меня темные глаза, в которых мелькает заинтересованность. Кашлянув, Эрик заправляет несколько прядей мокрых волос, вода с которых падает на плечо, за ухо и складывает руки на столе, показывая, что готов слушать. - И что за дело? Все знакомые наркоторговцы тебя послали, транжира? - беззлобно усмехается он. Я пропускаю его остроту мимо ушей, не меняя позы и не спуская взгляда с мужчины.- Я собираюсь уехать из Сиэтла. Ты со мной? - от зависшего на секунду от удивления Эрика доносится сдавленный смешок, хотя взгляд все еще выражает непонимание.- Что? Ты это шутишь так?- Нет.Смех Эрика обрывается на несколько мгновений, пока мужчина подозрительно оглядывает меня посерьезневшими глазами. Такая не совсем ожидаемая и адекватная реакция заставляет задуматься, насколько он, наверное, как и многие другие, привязан к этому городу. Что кроме наркотиков и работы может держать здесь? Кажется, все остальное можно найти в любом другом штате.- В смысле уехать из Сиэтла? - почти поперхнувшись собственными словами, переспрашивает Эрик и тут же мотает головой, пытаясь все представить для себя, - зачем? У нас тут группа, жилье и... зачем?- Я хочу отдохнуть, - медленно прикрыв и открыв глаза, устало отвечаю я, не меняя позы.- И куда ты обираешься поехать? - В Шайенн. Это в Вайоминге, - добавляю я. От Эрика снова доносится невнятный смешок, а в глазах появляется все то же непонимание.- А чего не в Мексику сразу? Чтобы отдохнуть, можно поехать и куда поближе. Какие-нибудь окружные города типа Карнейшена или того же Порт Анджелеса. Чего нам в Шайенне-то делать? - непонимающе переспрашивает Эрландсон. Поглядев на него еще пару секунд, я отвожу взгляд чуть вбок, тихо выдыхая через нос. Затея ехать туда с Эриком уже не кажется такой хорошей, хотя, по сути, не так важно, с кем мне туда ехать. Основная идея лишь в том, чтобы потом не чокнуться от банального одиночества и одолевающих мыслей, когда замысел будет исполнен. - Я хочу увидеть отца, - снова переведя взгляд на Эрика, отвечаю я. Мужчина сводит брови вместе, чуть поднимая глаза к потолку, словно прикидывая что-то в голове.- А разве он не в Буффало живет? - я чуть сжимаю зубы, стараясь внешне не проявлять свое раздражение по какому-то непонятному поводу. - Норман - отец Джейсона, не мой, - брови Эрландсона чуть взлетают вверх, хотя в общем в лице он не изменяется. Приподнявшись со скрипнувшего стула, я прохожу к окну, у которого останавливаюсь.- Мама давно про него рассказывала... Просила не искать, - оторвав взгляд от редких людей, медленно проходящих по виднеющейся из окна левой стороне дорогие с продовольственными магазинами, я поворачиваюсь обратно лицом внутрь комнаты, прижимаясь поясницей к подоконнику и снова возвращая взгляд на Эрика, - но сказала его имя, и что он поселился в индейской резервации в Шайенне. Она там одна, найти будет нетрудно. - И что ты собираешься делать? Просто приехать и сказать: привет, папа?- Увидеть его хочу, - отвечаю я, опуская взгляд на носы своих сапог, - в глаза посмотреть... Он и не знает обо мне, наверное, но зато я знаю. И это не дает покоя, - отлепившись от подоконника, я, наконец, распрямляю руки, убирая их в карманы куртки и, подойдя ближе к столу, за которым сидит размышляющий в этот момент повисшей тишины Эрик, присаживаюсь на его край, - в сущности, - вынырнув из своих мыслей, мужчина поднимает на меня взгляд, - не так важно: хочешь ты или нет. Я поеду туда в любом случае, одна или с кем-то. Так что можешь не соглашаться.- Надо же, - усмехается мужчина, откидываясь на спинку стула, - а я уж думал, что ты решила как-то вспомнить о наших отношениях. Едва заметно усмехнувшись одним уголком рта на его замечание о странных отношениях между нами, я снова перевожу взгляд на пол, после чего поднимаюсь на ноги, медленно проходя обратно в прихожую.- В общем, у тебя есть время подумать до вечера, - остановившись у входной двери, я оборачиваюсь к провожавшему меня к выходу мужчине, - потому что поезд в Вайоминг отходит от третьей станции ровно в 22:00. Если тебя там не будет, я еду одна. Бывай, - кивнув напоследок, я полностью отворачиваюсь к двери и толкаю ее вперед, выходя на лестничную клетку. Шаги глухо отдаются от ступенек, пока я сбегаю по ним вниз, на ходу натягивая на голову капюшон. Теперь остается только ждать вечера. ***Медленно отходя от кассы, я разглядываю поднятый на уровень груди купленный билет на проезд до Вайоминга. Суетящиеся на станции люди продолжают хаотично передвигаться в разные стороны, задевая своими плечами других пассажиров, толпящихся у края станции в ожидании десятичасового поезда. Раздающиеся в монотонном шквале доносящихся ото всюду голосов редкие выкрики, выбивающиеся из общей картины звуков, мешают сосредоточиться на написанном на небольшом прямоугольнике билета, хотя это не так уж важно. Сунув билет в карман, я поправляю лямку свисающего с плеча рюкзака, в котором лежат некоторые собранные несколько часов назад вещи. Во время тех неторопливых сборов меня не покидало странное ощущение, словно я уезжаю из Сиэтла вообще, уезжаю либо домой, либо куда-то еще, сдаюсь под натиском этого города, наконец, уезжая. Ощущение было именно такое. Ты собираешь вещи, думая о предстоящей поездке в, кажется, новый мир, размышляя о том, что будет там. Последний раз я собиралась так в Стратфорд, хотя тогда чувства от предстоящей поездки были совершенно иные. Это была радость, предвкушение, даже какая-то эйфория, некоторый страх неизвестности. Сейчас же сложно сказать, какие чувства всколыхнула во мне возможность уехать в Шайенн. Все перемешалось, так что, кажется, что от предстоящего путешествия в другой штат я не испытываю вообще ничего. Подойдя чуть ближе к краю остановки, я опускаю взгляд на поблескивающие на дне проема между двумя соседними станциями рельсы, уходящие прямыми дорожками вправо и вдаль, пока их металлический блеск не заглушается тусклым светом фонарных столбов по краю станции. Рыжеватый свет от них мягко ложится на множество людей, образующих достаточно плотную толпу, освещая их темные из-за ночного освещения фигуры. Без особого интереса я разглядываю незнакомых людей справа, про себя думая о чем-то совершенно постороннем. В поле зрения попадает чуть не свалившаяся с края станции девочка, закутанная в рваный в некоторых местах пуховик и шерстяной платок с большими тусклыми цветами. От падения ее спасает вовремя ухватившая за шиворот темная рука отца, который, опустив смуглое с черной бородкой и усами лицо к девочке, начинает что-то сердито, но неслышно из-за окружающего шума говорить ей. Мысли снова возвращаются к главной причине, по которой я еду в Шайенн. Теперь, после некоторых размышлений, смех Эрика не кажется таким уж необоснованным. Я действительно плохо представляю, куда еду и кого именно буду там искать. За простым желанием взглянуть в глаза человеку, который является моим биологическим отцом, стоит слишком много сложностей. Спасает лишь то, что мне известно примерное место его жительства и имя. Отвернувшись от толпы стоящих, как и я, у края станции людей, я вглядываюсь в темноту вдали, там, где территория вокзала заканчивается, а в глубокой темноте между ветвями деревьев виднеются освещенные тускло-рыжим светом провода и столбы, между которыми они перекинуты. В воздухе уже явно чувствуется запах осени, только еще вступающий в атмосферу, прощупывающий почву запах первой упавшей листвы и далекий, сладко-горький запах дыма, который хочется вдыхать бесконечно долго, словно наркотик. Самое насыщенное лето всей моей жизни кончается...- Кристен! - обернувшись на звук знакомого голоса, я замечаю в толпе машущего рукой Эрика, который расталкивает прохожих на пути, пытаясь пробиться ближе к краю станции. Когда ему, наконец, удается это сделать, мужчина тяжело выдыхает, упираясь руками в колени.- Я пришел, - оповещает Эрландсон, выпрямляясь и убирая рукой темные волосы со лба. Пару секунд поглядев на него, я лишь киваю в ответ, снова поворачивая голову прямо. - Значит, едем к индейцам в резервацию? - будничным тоном начинает гитарист, очевидно, пытаясь как-то поддержать разговор и разбавить молчание между нами.- Нет, - чуть наклонившись вперед, я пытаюсь разглядеть за стоящими на краю станции пассажирами подъезжающий поезд, чей раскатистый приближающийся стук и свист слышен отсюда, - мы едем в Шайенн. В резервацию я поеду одна. - Что?..Голос Эрика тонет в шуме и металлическом скрежете подъехавшего к станции поезда, который продолжает движение еще несколько мгновений, растягиваясь перпендикулярно почти всей длине станции. Толпа у края сразу же приходит в движение, пытаясь протиснуться в открывшиеся двери загадочно поблескивающего тускло освещенными изнутри стеклами поезда. Стараясь не выбиваться из общего ритма толпы, я делаю шаг вперед, надеясь не растянуться где-нибудь между станцией и подножкой вагона. Глазам предстает полутемный тамбур, чьи стены выкрашены в светло-коричневый цвет, на котором выделяются потрепанные объявления о запрете курения в поезде. Протиснувшись в правую дверь, я, на секунду оглянувшись на Эрика, что с расширенными от ужаса глазами наблюдал за полной женщиной с тремя детьми на руках впереди него, продолжаю двигаться вперед уже более свободно, так как толпа немного рассеялась, рассаживаясь по местам. Найдя глазами нужное место, я сворачиваю влево и, открыв дверцу неприметного купе, вхожу внутрь. По одной стороне небольшого стола уже разместила группа людей, в одном из которых я узнаю человека, удержавшего свою дочь от падения еще до приезда поезда. Присев у окна напротив пяти уже сидящих с обратной стороны людей, двое из которых расположились на кровати в стене, я поворачиваю голову вправо, наблюдая за заходящим внутрь Эриком. Через некоторое время, перекрывая тихий и совершенно незнакомый говор пяти людей напротив, раздается гудок поезда, возвещающий об отбытии. С тихим стуком где-то внутри, глубоко под сидениями и полом, поезд начинает медленно отходить от опустевшей станции, на которой теперь хорошо различимо одноэтажное здание зала ожидания и висящие на столбе часы. Образ станции начинает неторопливо отъезжать, и, почти потеряв его из виду, я чуть сильнее прижимаюсь лбом к холодному стеклу, вглядываясь в поглотившую станцию темноту, которая словно отрезала путь назад. До официального конца лета осталось ровно семь дней. Где мы будем, когда наступит осень? Где мы будем...